Параллели и пересечения

      Я захлопнул тетрадь, переполняемый самыми противоречивыми чувствами, соскочил с подоконника и подошел к Шурфу вплотную: — Я не могу читать дальше! — Мне очень жаль, Макс, но я настаиваю, чтобы ты прочитал эти записи до конца. Можешь при необходимости воспользоваться дыхательной гимнастикой или достать немного сигарет. — Шурф!!! Неужели ты разрешишь мне курить в своем кабинете? — Конечно, нет, как ты мог подумать такое! Но мы можем спуститься в сад. Кстати, постарайся достать с ментолом, — и Шурф почти улыбнулся мне.       Мы спустились в сад и сели прямо у корней огромного дерева вахари. Щель Между Мирами, похоже, слегка робела перед моим строгим и на вид совершенно невозмутимым другом и сразу же выдала мне желаемое — пачку сигарет с ментолом. И никаких тебе зонтиков и окурков! Все-таки присутствие сэра Шурфа дисциплинирует не только окружающих его людей, но и саму магическую реальность.       Прикурив щелчком пальцев, я спросил: — Это то самое дерево, о котором ты писал? — Потрясающая проницательность! — заявил Шурф. — Особенно, если учесть, что это единственное дерево вахари в непосредственной близости от моего дома.       Грешные Магистры, Шурф шутит! Этот факт мгновенно успокоил меня. Кажется, я открыл свой персональный способ борьбы со всяческими переживаниями — юмор Лонли-Локли, не особо понятный, правда, но зато всегда эффективный! Сигареты и дыхательная гимнастика ни в какое сравнение не идут!       Шурф взял сигарету из пачки, затянулся, прислонившись спиной к дереву, и продолжил: — После тех событий, о которых ты сейчас читал, я часто проводил свободное время у корней этого дерева. Я разговаривал с ним, будто бы обращался к Тотохатте - так мне становилось легче. Да что там, я и сейчас частенько беседую с ним, — Шурф повернулся к дереву и положил ладонь на его ствол. Я засмотрелся на его тонкие длинные пальцы - и вдруг подумал, что хотел бы быть этим деревом: чтобы Шурф вот так клал на меня свою руку без перчатки и беседовал со мной, как с Тотохаттой...       От созерцания меня отвлек пристальный взгляд Шурфа, и я понял, что он опять без труда прочёл мои мысли. Хорошо, что в данный момент рядом не было других любителей читать меня, как открытую книгу. — Ты ошибаешься, Макс, я не умею читать мысли. Но у тебя всё на лице написано. Должен заметить, что мне нравится ход твоих мыслей. Я смутился. Нет, я очень смутился и даже собирался покраснеть, но мудрый сэр Шурф быстро сменил тему: — А еще я часто читаю тут. После смерти Тотохатты мне стало неуютно находиться в библиотеке одному. Все остальные комнаты Хельна переоборудовала. И спальня, и мой кабинет, и гостиная уже совсем не те — и это к лучшему. Но библиотека осталась нетронутой. В плохую погоду я читаю в своем кабинете, а в хорошую предпочитаю располагаться на ветвях этого дерева. Оно — мой хороший друг. В те годы я не мог ни с кем говорить о том, что произошло: сыграла роль моя привычка во всем и всегда полагаться только на себя.       Но если бы я не нашел этот способ — говорить с деревом — я точно сошел бы с ума во второй раз. — Шурф, а пепел? Он так и остался в шкатулке? Шурф на мгновение замер и, кажется, перестал дышать, но потом справился с собой: — Да, он еще там. Я запер то отделение на ключ в день гибели Тотохатты и больше никогда не открывал его. Кстати, ты видел сегодня эту шкатулку. Я продолжаю хранить там личные записи, и эту тетрадь я тоже достал оттуда. — Выходит, ты часто открываешь ту шкатулку? — Каждый день, — не дал мне договорить Шурф. - Выброси её, - сказал я, сам поражаясь своему нахальству - до сих пор я никогда не позволял себе вмешиваться в личную жизнь людей, особенно, так близко столкнувшихся со смертью. Меня сия чаша пока миновала... Я увидел, что Шурф побелел ещё больше обычного, почти слившись цветом лица со своим белоснежным лоохи, и быстро поправился: - Хотя нет. - Он бросил на меня взгляд, которым при иных обстоятельствах вполне можно было бы испепелить кого-нибудь. Шурф молча смотрел на меня, ожидая продолжения. «В конце концов, Вершитель я или где?!» — подумал я, а вслух сказал: — Подожди меня, я мигом! Я вскочил и, отряхнув полы лоохи, помчался в его кабинет. Шкатулка стояла на столе, что было мне на руку - мне не пришлось шарить по ящикам его стола, чего сделать я бы всё равно не решился. Я осторожно, словно она могла взорваться, поднял шкатулку и бегом понесся обратно в сад: — Держи! — выдохнул я. — Ничего не спрашивай, сейчас сам все поймешь!       Я запустил руку в карман, надеясь вытащить оттуда что-нибудь подходящее для осуществления моей идеи. Рука почти мгновенно онемела и я достал железную детскую лопатку с облупившейся от старости краской. Ну, конечно! Чем я думал? У меня, конечно, большие карманы, но не настолько, чтобы там поместилась нормальная лопата.       Я вручил лопатку Шурфу: — Копай. Вот тут, прямо у корней.       Шурф взял лопатку из моих рук и вопросительно изогнул левую бровь: — Если тебе все еще нужно подтверждение того, что я не читаю твоих мыслей, то можешь считать, что сейчас ты его получил. Я бы хотел услышать от тебя хоть какие-то объяснения.       Я по-прежнему ужасно боялся обидеть своего друга и долго подбирал нужные слова, так что Шурф наконец решился помочь мне наводящими вопросами: — Ты хочешь, чтоб я закопал пепел здесь? — Шурф дождался утвердительного кивка и спросил: — Ты считаешь, что это будет правильно, но почему — объяснить не можешь?       Я опять кивнул в ответ. — Кажется, я могу сформулировать то, что ты хотел сказать, - продолжил за меня Шурф. - Насколько я знаю, ты любишь отпускать пленников на волю. Ты считаешь меня пленником собственного прошлого и хочешь таким образом освободить меня. Я предполагал, что такое желание у тебя возникнет, только не знал, какой именно способ ты изберёшь. Ты уверен, что это действительно поможет? — Шурф, я просто знаю, что это нужно сделать. Я же у нас Вершитель и я очень хочу облегчить твою жизнь. А если хочу — значит, так тому и быть. И я, кстати, уверен, что именно желание освободиться руководило тобой, когда ты писал все это.       Шурф одарил меня долгим непроницаемым взглядом, а потом улыбнулся одними уголками губ: — Не только для этого, Макс, не только для этого. — А для чего же? - теперь дух почему-то перехватило у меня. — Я позволю себе пока не ответить на твой вопрос. Я слишком хочу, чтоб ты дочитал мои записи до конца. Думаю, тогда ты всё поймешь сам, а может быть, даже раньше. А сейчас я, пожалуй, сделаю так, как ты хочешь. С этими словами Шурф склонился к корням дерева и начал копать. — Сразу видно, что в детстве ты занимался не тем, чем нужно. — С чего это ты взял? В детстве я занимался магией — это как раз то, чем положено было заниматься ребенку в Сердце Мира. Неужели на твоей родине дети проводят время, вскапывая огород такими лопатками? — Ты не совсем прав, Шурф. На моей исторической родине маленькие дети часто проводят время в песочнице — это такая довольно большая коробка с песком. Из этого песка можно строить замки, дороги, пещеры. А еще лепить куличики. Это… Это такие пирожки из песка. — Очень занимательная и полезная информация, Макс. Благодарю за то, что познакомил меня с обычаями твоей родины. Но хочу заметить: я рад, что родился именно здесь. Изготовление ритуальной еды из песка — не самое увлекательное занятие.       Все это было произнесено настолько ровным и безразличным тоном, что скажи это кто-нибудь другой, я бы решил, что он обманывает меня насчет занимательности и полезности рассказанного мной. За разговорами я не заметил, как Шурф закончил копать, отложил лопатку в сторону и снял с шеи маленький ключик на шнурке. — Ты все эти годы носишь его с собой? — Да, и еще ни разу с того дня я им не пользовался, — Шурф напрягся, хотя лицо его по-прежнему оставалось непроницаемым. Он медленно, словно стараясь максимально потянуть время, склонился к стоявшей на земле шкатулке - и долго не мог попасть ключом в замочную скважину, так дрожали его руки. Я уже не рад был, что потребовал этого от Шурфа — мне вовсе не хотелось причинять ему боль. Я накрыл его руку своей: — Подожди, я помогу тебе. Забрав у него ключ, я открыл шкатулку — замок поддался не сразу — и быстро высыпал пепел в выкопанную Шурфом ямку. — Тебе осталось только закопать его.       Шурф как будто не слышал меня — он сидел, не двигаясь и не реагируя на мои слова. Я протянул ему лежащую на земле лопатку, но он не взял ее. Проклиная себя и свои дурацкие идеи последними словами, я сам стал закапывать ямку с пеплом, боясь, что Шурф передумает в последний момент. Закончив дело, я подсел к нему ближе и посмотрел ему прямо в глаза. Лицо его было печально, над бровями залегла складка, а губы были плотно сжаты. — Шурф? — спросил я и, не дождавшись реакции, обнял его за плечи. Мы просидели так довольно долго. Шурф дышал, а я считал его вдохи и выдохи. Наконец он посмотрел в мою сторону и произнес: — Пожалуй, мне стало легче. Ты был прав, Макс.