Тяжела судьба безработного дракона.

      Поле для праздников было расположено на городской территории, только у самой окраины, недалеко от выездных ворот. Когда-то, на этом поле пасли городское общественное стадо, но когда жителей стало больше, городской сход решил, что нужно место для проведения разных мероприятий и праздников, так как торговая площадь перед домом старосты уже не вмещала всех горожан в дни праздников. Поэтому, под выпас скотины нашлось новое поле, поближе к реке. А старое поле очистили от коровьих лепешек, и соорудили помост и ограждение, чтобы бесхозная скотина нерадивых хозяев не могла по привычке приходить на выпас. Место было очень удобным, несмотря на то, что считалось окраиной города, потому что от центральной торговой площади было всего 15-20 минут ходьбы до выездных ворот, и поэтому, практически весь город, в дни праздников, приходил на гуляния на поле.       Семьи побогаче приносили свою еду с собой, а для бедняков и сирот были общие накрытые столы с угощением, чтобы никто не чувствовал себя на празднике обделенным. Именно на такие столы к каждому празднику Братан, Всемил и Радимир складывались и покупали мясо для жарки и сладости для детей. Именно это мясо потом мариновалось в лавке Тана накануне, и привозилось к общим столам, где специально выделенные люди готовили угощение для горожан. Каждый богатый горожанин помогал общине, чтобы столы ломились от еды, сладостей и вкусной выпечки.       У каждой семьи на поле было свое постоянное место, и поэтому, придя на поле, Братан и Радимир сразу же занялись обустройством их места отдыха. А Всемил и Илияр начали, не торопясь, расстилать пледы и покрывала, на которых можно было посидеть, и даже спокойно полежать. Лучик таскал из тележки подушечки — думки и свои игрушки. А тетушка Ксана начала разбирать короба и корзинки с продуктами, которые перенес ей Рад из тележки. Тан, поправив кем-то, развороченные валуны их кострища, насыпал угли и развел огонь. А Всемил, устроив, уставшего Илияра полежать и отдохнуть, накрыв его пледом, пошел нанизывать мясо и овощи на пруты для жарки.       Тетушка Ксана отправила Радимира и Лучика в торговые ряды, чтобы те купили свежевыпеченного горячего хлеба у торговца в специальном торговом ряду, что открылся скраю поля. Лучик, естественно, выпросил у отца еще и сладостей и петушков — леденцов. И поэтому, они теперь гордо несли свою добычу для праздничного обеда в честь праздника.       Илияр спокойно лежал, мечтая о том времени, когда у него будут свои дети. Почему дети, а не один ребенок, он не мог признаться даже сам себе. Но его сводило с ума присутствие Радимира рядом. Его аромат альфы лишал покоя, и дракон внутри омеги, просто спокойно засыпал, когда Рад был рядом с омегой. Даже сейчас Илияр, почувствовав запах альфы, что исходил от подушечки — думки под головой, просто, спокойно закрыл глаза, и стал засыпать, убаюканный разговором между Всемилом и Таном, которые невдалеке уже жарили мясо, весело перешучиваясь между собой. Няня Ксана хотела напоить Илияра новой порцией отвара, взятого из дома с собой. Но увидев, как сладко спит омега, решила оставить все на потом, когда вернутся Рад и Лучик.       Тетушка Ксана вдруг, впервые поняла, что все эти годы, после смерти своего мужа, она просто плыла по течению жизни, ни о чем, уже не мечтая, и ничего не желая, для себя, в будущем. И если бы не скандалы и ругань ее дочери и зятя, она бы никогда не решилась переехать в дом к Радимиру, где царили любовь, покой и уют. Где ей всегда были рады, а она чувствовала свою нужность и значимость. Именно это, давало ей силы выживать в семье дочери и зятя.       Увидев, идущих с покупками, Радимира и Лучика, тетушка Ксана быстро смахнула, украдкой, рукавом кофточки, слезы катившиеся с глаз. А потом, начала весело собирать, на импровизированный стол, все вкусности, которые она приготовила для этого праздничного обеда. Лучик и Рад, передав все свои принесенные трофеи, занялись каждый своим делом.       Пока Радимир беседовал со старостой о погоде и празднике, Лучик просто тихо забрался под покрывало к Илияру и, обняв его за шею, затих, наслаждаясь присутствием омеги. А тот, в свою очередь, почувствовав, что ребенок тесно прижался к нему, с наслаждением, вдохнул терпкий запах Рада, который остался на одежде Лучика, который нагло попросился на руки, пока они шли с покупками обратно из торговых рядов. Рад с нежностью смотрел на свою семью, одновременно продолжая разговор со старостой и подошедшим хозяином постоялого двора. — Радимир, как дела у твоего гостя, что спас Лучезара? — староста бросил заинтересованный взгляд в сторону Илияра и Лучика.- Кстати, а как его зовут?       Радимир ничего не успел ответить, потому что увидел, что подходит уже злая и раздраженная Мала, дочь тетушки Ксаны, скорее всего, настроенная устроить публичный скандал, чтобы опозорить свою мать. Поэтому Рад, извинившись перед старостой и хозяином постоялого двора, которые не стали уходить с намечавшегося скандала, направился в сторону тетушки Ксаны, пытаясь перехватить ее разъяренную дочь и плетущегося следом за нею мужа, который что-то тихо, вполголоса, говорил жене. Но та, не обращая на него внимания, видя перед собой только идеалистическую картину чужого счастья и достатка. И это еще больше разозлило ее. Поэтому, она начала кричать и ругаться, оскорбляя свою мать, и не думая, что ей здесь дадут отпор, потому что с Малой, дочерью тетушки Ксаны, зная ее склочный и скандальный характер, никто старался не связываться. — Ах, вот ты где, мама! Опять сбежала с утра пораньше из дома, от семьи и внуков! А я что, одна должна была с этой оравой тащиться на этот праздник? Мама, у тебя совесть есть? Могла бы и с внуками дома посидеть, вместо того, чтобы на виду у всего города, под руку с непонятно чьим щенком на праздник идти! А ну, пошли домой! И вообще, ты когда, мама, уйдешь с этой работы и начнешь своих внуков нянчить? Так и будешь, чужому сопляку сопли подтирать, пока я одна с домом, детьми и хозяйством корячусь?       Мала, подойдя к тетушке Ксане, хотела схватить ее за руку, но Радимир, встав перед ней, не дал этого сделать, перехватив, и крепко, до боли, сжав ее руку. — Мала! А ну прекрати скандалить! — Рад угрожающе посмотрел на неухоженную, плохо пахнущую, неопрятную женщину, - ТЫ! Больше никогда не потревожишь покоя своей МАТЕРИ, которая теперь будет жить с нами, в МОЁМ доме! И не вздумай, приходить в МОЙ дом и устраивать скандалы! Я не посмотрю, что ты дочь тетушки Ксаны, и спущу тебя с лестницы, а так же натравлю на тебя своего пса, что охраняет дом и мое имущество! Ты поняла меня? А если не поняла, я подам на тебя жалобу старосте! А если надо, то и до Повелителя прошение отправлю, чтобы тебя и твоего шелудивого муженька, выгнали из города, и даже выслали из нашего государства! А над твоими детьми я опеку возьму, и тогда они вырастут, почитая свою бабушку, и будут достойными членами общества! Ты! Меня! Поняла?!       Все окружающие, видевшие этот скандал, в изумлении, открыв рты, смотрели на городского кузнеца, который НИКОГДА, за все-то время, что он жил в этом городе, ни то, что голоса не повышал, от него бранного слова-то никто не слышал. Радимир всегда был с окружающими и покупателями вежлив и спокоен, как бы, его в душе, не раздражали некоторые люди. Годы командования отрядом в военных походах, заставили его хладнокровно относиться к любым ситуациям, никогда не выдавая своего реального отношения, и подавляя желание наорать или ударить того, кто его разозлил тем, что покусился на самое дорогое для него, то есть на его семью или друзей.       А сейчас, перед Малой и горожанами, стоял АЛЬФА, который, не задумываясь, избавится от любого, кто оскорбит еще раз то, что принадлежит ЕМУ!!! — Радимир! Успокойся! Пожалуйста, успокойся! — Всемил попытался встать между другом и Малой.- Мала! Срочно убирайся отсюда и своего мужа — слюнтяя забери! Если не хочешь, чтобы Рад выполнил свои угрозы, убирайся отсюда!       Всемил, с презрением на лице, повернулся лицом к Мале, и та поняла, что теперь ей придется искать нового лекаря, чтобы тот принял у нее роды, потому что последнего ребенка, которого она родила, Всемил вытащил из нее, разрезав, а потом зашив живот. И то он пошел на это только из-за того, что тетушка Ксана, умоляла его, стоя на коленях, спасти дочь и не родившегося еще внука. Лекарь тогда с них не взял ни копейки за лечение и операцию. И теперь, увидев презрение на лице лекаря, женщина не могла быстро придумать ничего, что вернуло бы расположение Всемила к ней и ее семье. Поэтому, она, мысленно плюнув на последствия, обратилась громко к окружающим: — Люди добрые! Поглядите на них! Альфа с подстилкой-лекарем мне пытаются угрожать старостой и Правителем! Я за своей матерью, сошедшей с ума на старости лет, пришла! И мне плевать на все угрозы! Мне плевать на старосту! Я сама себе ВЛАСТЬ! Я — свободная горожанка и МАТЬ! Мне не надо угрожать! Какие-то приезжие будут мне указывать, что делать? И как себя вести? А, НУ, мама, пойдем домой! И быстро!       Мала попыталась обойти Радимира и Всемила, но они грудью встали перед ней, не давая подойти к тетушке Ксане, которая, всхлипывая и плача, опустилась, и села на расстеленные покрывала. Ей было так стыдно перед горожанами и соседями. Но еще, более страшным, было чувство, что ее предала и унизила собственная дочь, которая своим поступком, убила в тетушке Ксане, все те крохотные остатки любви и уважения, что все еще, теплясь, оставались в ее душе. Поэтому, утерев слезы, тетушка Ксана встала и, подойдя к Раду и Всемилу, отодвинув их, обратилась к дочери: — Мала! Ты своим поступком унизила меня и дорогих мне людей! Я отказываюсь от тебя! Теперь ты — не моя дочь! А я — не твоя мать! Я лучше умру, в канаве, никому не нужная! Но не позволю тебе, себя больше унижать и оскорблять! Ты и так, слишком долго это делала, убивая последние крупицы моего уважения к тебе. Мы теперь абсолютно чужие люди! И я уйду из твоего, как ты считаешь, дома. Хоть и построили его мы с твоим покойным отцом. Хвала Высшим, что он этого не увидел! Ведь говорил он мне, что я тебя слишком балую, и очень потакаю твоим капризам! А я не могла по-другому! Ты же была единственным и таким долгожданным ребенком! Вот и получила я то, что заслужила…- Тетушка Ксана печально оглядела всех и продолжила, — Люди Добрые! Простите, меня за то, что из-за меня праздник испортила эта женщина! Простите, Радимир и Всемил! И пусть, наш староста меня простит! Я же не думала, что эта женщина, будет сегодня, в праздник, скандалить и браниться! И, пусть Высшие, меня простят за ВСЁ, что творит эта женщина!       Радимир и Всемил, подойдя к тетушке Ксане, крепко обняли ее с двух сторон. — Тетушка Ксана, ты теперь будешь в моем доме МАТЕРЬЮ И БАБУШКОЙ! — Радимир вытер рукой слезы, что блестели в глазах пожилой женщины.- И пусть только кто-нибудь попробует тебя теперь обидеть! По праву СЫНА, Я любого покалечу, избив до полусмерти за оскорбление, что будет нанесено тебе, моей — ПРИЕМНОЙ МАТЕРИ! Мама Ксана, ты согласна? — Матушка Ксана, а кто моих будущих детей обещал нянчить? Мы же с Таном тебе уже комнату хотели в нашем доме предложить? Опять Радимир, как всегда, нас опередил! Если тебе у Рада не понравится, твоя комната всегда будет тебя ждать! Хорошо, мама Ксана?       Всемил, шутя, попытался отобрать пожилую женщину у друга, обнимая ее и как бы отталкивая, Рада. Тетушка Ксана нежно обняла обоих и сказала: -А, ну, мальчики, не ругайтесь и не ссорьтесь из-за меня! Радимир, Всемил, я с радостью стану Вашей приемной матерью! И бабушкой, Лучезару и Вашим будущим детям! И не надо из-за меня спорить! Моей любви, на всех хватит! А я, так Вас всех люблю! И Братана с Илияром, тоже очень люблю! Вы, теперь, моя семья! И моя жизнь вся без остатка принадлежит Вам, моим детям и внукам! А Мала с мужем, пусть теперь как хотят, так и живут! У меня нет больше никого кроме Вас, Всемил, Радимир, Лучезар, Братан и Илияр!       Молчавшие до этого Тан, Лучик и Илияр присоединившись к Всемилу и Раду так же крепко обняли матушку Ксану! А Лучика отец взял на руки, чтобы его голова была на одном уровне с взрослыми. Лучик крепко обнял за шею пожилую женщину со словами: — Бабушка Ксана, я так тебя люблю! Очень — очень!       И только громко заурчавший живот Лучика заставил всех вспомнить, что обед-то уже готов!       Вся дружная семья весело засмеялась, и больше не обращая внимания на застывшую Малу и ее молчавшего мужа, весело начала готовить застолье, с вкусным жареным мясом с овощами и фирменным компотом, теперь уже от Матушки Ксаны.       Горожане тоже начали расходиться, чтобы приступить к праздничной трапезе, вполголоса между собой обсуждая произошедший скандал и то, как за пожилую женщину заступился городской кузнец и лекарь. Тан, подойдя к Мале, громко сказал: — Мала, я всегда помогал тебе и твоей семье! Всегда поддерживал, чем только мог. Но с сегодняшнего дня, ни ты, ни твой муж больше не приходите ко мне в лавку. Лекарь Всемил — мой жених, и ты об этом знаешь. Я не буду продавать в лавке свои продукты тем, кто оскорбил моего будущего мужа, его маму Ксану, пусть она и приемная, а так же всю остальную его семью! Если бы ты была мужчиной, я бы вызвал тебя на поединок на мечах, но ты носишь юбку, хоть и не могу я такую как ты считать женщиной. Поэтому дорога в мою лавку и в наш дом для тебя и твоей семьи закрыта навсегда!       Тан, молча, подошел к жениху и, обняв, поцеловал его при всех в губы. С этого момента, они с Всемилом считались официально помолвленными, согласно обычаям этого города, и было уже неважно, когда состоится сама свадьба, потому что для окружающих они уже были ПАРОЙ. Причем, теперь, оскорбляя одного из пары, автоматически оскорбление касалось и другого. Всемил благодарно ответил своему жениху скромным, целомудренным поцелуем в щёку.       Лучик весело запрыгал вокруг них, а Илияр и Радимир, подойдя с двух сторон, обняли друзей. И только матушка Ксана, с умилением, радостно смотрела и плакала от счастья. Ведь, по сути, Братан защитил и ее честь, признавая ее своей будущей тёщей и матерью Всемила. Матушка Ксана плакала, оплакивая свое прошлоё, и радуясь своему будущему. Эти очистительные слезы смывали всю грязь, и давали ей надежду на завтрашний, более счастливый день.       Радимир понимал все, что чувствует эта пожилая женщина, и поэтому он, взяв за руки Илияра, просто подошел к матушке Ксане, и молча, взяв ее руку в свои руки, поцеловал ее ладонь, огрубевшую от работы и прожитых лет, вкладывая в этот поцелуй всю нежность и любовь, которые никогда не дадут пожилой женщине снова бояться о завтрашнем дне.