Бедивер или операция "Верный Друг"

Шерлок косится на Ватсона, сидящего рядом на лестнице, завернутого в оранжевое одеяло. Доктор апатично смотрит в небо. Если присмотреться, на его лице можно увидеть множество точечек, кажущихся черными. Это брызги крови. — Может, объяснишься? Хотя бы сейчас? — Прости, Шерлок. Холмс неосознанно тянется к расквашенной губе, потом стряхивает перчатки с рук. Его пальцы дрожат. Он думал, что привык размещать в своей голове множество несуразных, невообразимых фактов, но… Но Шерлок вспоминает живой смерч, прикончивший всех наемников Мориарти. Машина для убийства прошлась по рядам вооруженных до зубов мужчин, оставляя после себя лишь трупы. — Кто ты такой? — спросил тогда Мориарти, отмахнувшись от пистолета Холмса, направленного ему в грудь, как от назойливой мухи. — Плевать, если сдохну сегодня, но… черт, ты кто такой? — Что, не смог ничего найти? — щерится Джон. — Вау. И пристрелил его. Просто так, проходя мимо. А потом сказал: — Пошли отсюда, Шерлок. Позвони Лестрейду. И Майкрофту. Потом была некрасивая сцена, когда Холмс тыкал дулом в Джона, кричал, что ничего не понимает и что ему это не нравится. Потом Джон разоружил его, врезал и вывел из бассейна. — Прости, Шерлок. — Ты обещал никогда мне не врать. — Да. Прости. Майкрофт появляется перед ними, как всегда, подчеркнуто идеальный, в своем костюме в мелкую полоску, весь отутюженный и гладкий, с хрустящим, накрахмаленным воротничком. Опирается на зонт. — Я заявляю протест. С учетом смерти Мориарти мы никогда теперь не узнаем… — Протест отклонен, — морщится Джон. — Хотя… можете изложить его на бумаге и направить на мою почту. Я передам. — Кто ты такой? — щурится Шерлок. — Я… я работаю на одну организацию. Агент, можно так сказать. Джон закрывает лицо руками. — Итак. Твоим заданием было добраться до Мориарти через меня. Спрашивает неожиданно едким тоном: — Прыгать мне в постель тоже было заданием? А твой ПТСР? Тоже фальшивка? Майкрофт хмыкает. Ватсон поднимает на него усталый взгляд. — Ваш протест принят и будет рассмотрен, Холмс, а сейчас мне нужно поговорить с вашим братом. Детектив вскакивает, чертыхается и уходит, нервно дергая руками. — Шерлок! Джон бросается следом хватает его за рукав. — Постой! Стой же, ты! Ему сейчас плевать на то, что их разговор слушает, наверное, весь Скотланд-Ярд, собравшийся здесь для расследования. Самое важное — расстроенный, преданный Холмс. — Я лгал по поводу многого, да, но то, что между нами… Это правда, Шерлок. — Я не знаю, могу ли верить тебе хоть в чем-то, Джон. Или мне лучше называть тебя Адской Гончей? А? — Справедливо, — кивает Джон. — Что бы я ни сказал, ты воспримешь это в штыки, верно? Холмс фыркает. — Позволь мне забрать свои вещи. Больше я тебя не побеспокою. — Договорились, агент. Напряжение в кэбе можно резать ножом. Джон пытается заговорить, но каждый раз натыкается на безразличный, холодный взгляд. — Остановите на углу, — просит он у водителя. Шерлок щурится, с опаской смотрит на то, как Джон тянется за пистолетом, выйдя из автомобиля. — Я так и не встретил там Себастьяна. А, с учетом того, что мы узнали о его отношениях с Мориарти, он будет мстить. — О, и ты решил пройтись по темной улице, самое взвешенное и разумное решение, разумеется! — Заткнись. Джон прячет оружия под полой куртки, идет кошачьим шагом. Последние кусочки маски доктора Ватсона слетают под порывом осеннего ветра. — Ты слышишь? Не дожидаясь ответа, Джон шмыгает в темный переулок. Замирает напряженной струной, снимает пистолет с предохранителя. — Привет, Гончая. — Рад встретиться с тобой лицом к лицу, Моран. Голос у Себастьяна серый, незапоминающийся. Наверное, издержки профессии. Он прячет лицо под козырьком кепки, льнет к тени. Виден только блеск его глаз и пистолета. — Джимми был поэтичен, знаешь. Он говорил, что выжжет сердце Холмсу. — Девяносто девять процентов моих знакомых уверены, что у меня его нет, — отзывается Шерлок, предусмотрительно стоящий за спиной Джона. — Я же скажу просто: око за око. Два почти одновременных выстрела. Это останется в Чертогах отрывками: Джон, отталкивающий его в сторону, брызги крови. Его руки, зажимающие рану в груди Джона. Горячие слезы, лихорадочный шепот, кровь, идущая изо рта розовыми пузырями. Его собственный голос — дрожащий, испуганный, уговаривающий потерпеть, дождаться скорой. Джон шепчет, прикасаясь к его лицу холодными, белыми пальцами: — Ты — самое хорошее, что было в моей жизни.