Бедивер или операция "Верный Друг"

На зубах скрипит песок. Джон сплевывает горькую, темную слюну. Смаргивает соленый пот вперемешку с кровью, смотрит на Галахада, стоящего у окна, говорящего что-то в рацию. К Джону подходит Шерлок, смешно смотрящийся в полной экипировке. Его кудри примяты каской, и Джон невольно тянется к нему, сам не знает почему, не понимая, что происходит, просто первое, инстинктивное желание — прижаться к Шерлоку, припасть к его прохладным, бледным пальцам, обещающим забвение. Только в этот момент Бедивер осознает, что он связан, что он сидит на стуле. Что он — пленный. — Это неправильно, — бормочет он. Шерлок бьет его прикладом по лицу. Цедит холодно: — Заткнись. Джон глотает кровь, чувствует, как она горячей струей течет по горлу в пустой желудок. Галахад трясет рацией, жмет на кнопки, повторяет: — Мерлин, Мерлин, прием! — Он не ответит, никто не ответит. Это всё уже было. Уже было, это не… Еще один удар. В этот раз он бьет Джона ладонью, наотмашь, но поражает не это. Больше всего пугает пустое, безразличное лицо Холмса. Стеклянные глаза, смотрящие в никуда. Гранату, вкатившуюся в помещение, Джон встречает вздохом облегчения. Бедивер долго стоит под струями душа, представляя, что они смывают с него всю кровь, пот и песок Кандагара. Ему нравится навороченная ванная Гавейна, пусть он и смеялся вместе с агентами над ней, по-доброму шутил, что «парень слишком привык к комфорту, ему стоит пожить недельку в лесу». Душевая кабина с прозрачными стенками, вода, льющаяся прямо сверху, подобно дождю — это приятно. Это помогает зацепиться за реальность. Выйдя из душа, Бедивер замирает на мгновение перед запотевшим зеркалом. Вглядывается в отражение. Он замечает что-то краем глаза, когда вытирает голову, и теперь не может отделаться от ощущения, что кто-то стоит за его спиной. Кто-то бледный, с голубыми, почти что прозрачными глазами. Лицо маячит в клубах пара, беззвучно смеется, скалится. Джон знает, что в доме нет никого, кроме него, но все же… Он резко проводит ладонью по зеркалу, еще, еще. До тех пор, пока не остается наедине со своим отражением — мокрым, испуганным, усталым. Зачесывает волосы пальцами назад, гладит безотчетно шрамы на правом боку. Он всматривается в свое лицо так, как будто не узнает его. Возможно, это в самом деле так. Возможно, в зеркале отражается не он. Возможно, грустный человек с заломами у рта, с морщинами на лбу, с мешками под глазами, не имеет к «Джону Ватсону», рыцарю Круглого Стола, спецагенту Бедиверу, мальчишке родом из маленького городка в Америке, никакого отношения. Возможно, это не его кожа изъедена тысячей ветров, не его глаза видели тысячу убийств. Возможно, это не он — идеальный лжец с доброй улыбкой. Возможно, и Джон цепляется за эту призрачную возможность, как утопающий за соломинку, что это был не он там, в Кандагаре. В Африке. Индии. Пакистане. Ираке. Возможно, это не он жил в Италии, в вилле, купленной его мужем. — Я просто устал. Поджимает больную ногу, которая опять разнылась к дождю, опирается на раковину. Повторяет: — Устал. Он забирается в кровать с любимой книгой Билла, сказкой про кроликов, с серьезным намерением не вставать до тех пор, пока не закончит ее. Дойдя до пятнадцатой страницы, Джон слышит свой рингтон. Хмурится, когда понимает, что номер не определяется, даже раздумывает не брать трубку, но все же отвечает. — Появилось дело, подбросил старый знакомый, — с места в карьер бросается Шерлок. — Не заинтересован. Бедивер не может отделаться от той картинки из сна — Шерлок, бьющий его по лицу, Шерлок с безразличным, пустым лицом. И пусть он знает, что это ложь, что это всего лишь воображение, но он просто не может избавиться от привкуса крови во рту. Глотает вязкую слюну, повторяет: — Мне неинтересно, mon cher. Не думаю, что после того, что ты мне наговорил, я смогу… — Ох, я знаю, знаю! — с досадой восклицает детектив. — Ты любишь меня, я люблю тебя, сейчас важнее другое! — Ты так уверен, что я тебя люблю? — Джон смеется над тем, как голос предает его на последнем слове. Как он срывается на шепот, как он до сих пор не может поверить в то, что кто-то может полюбить его в ответ. — А… — Что, если я лишь играю роль того, кто влюблен в тебя? — Не говори так, Джон, — сипит Шерлок. — Пожалуйста. Пожалуйста… Джон, не… Он настолько потрясен, что даже слов подобрать не может. — Я ведь расшифровал, я знаю, что ты меня, я знаю, это же бихевиоризм, эмоции, мышцы, я не мог ошибиться… — Это были твои слова. Что я играю с тобой. Я думал, что ты понял, mon cher, что я… Ты ведь такой умный, как ты можешь быть таким идиотом? — горькая усмешка. — Впервые за многие годы, Шерлок, впервые, я… Бедивер сжимает телефон до скрипа пластика, поднимает голову, упрямо дергает подбородок вверх, пытаясь сдержать слезы. — Прости. Прости меня. Я знаю, что не должен был в тебе сомневаться, ни минуты, ни секунды, что даже мысль о сомнении не должна была появляться в моей голове. Я дурак, я идиот, я ревнивый кретин, да, да, тысячу раз да! Возвращайся домой, Джон. Я сделаю все, что угодно ради… — Хорошо, — быстро вытирает слезы Бедивер. — Только скажи кому-нибудь, чтобы меня забрали. Моя нога… Автомобиль приезжает через полчаса. Водитель, раскрыв черный зонтик, бежит к нему, неловко поджавшему ногу, стоящему на пороге дома. — Привет от Майкрофта? — фыркает Джон. Опирается на услужливо поданную руку водителя, медленно идет по выложенной камнями дорожке. Лодыжку при каждом шаге простреливает. — А где же сам «мистер Правительство»? Когда открывается дверь машины, Бедивер кивает сам себе. — Уж не думали ли вы, что я буду бегать за вами под дождем? — морщит нос Майкрофт. — Это было бы слишком мелодраматично, не находите? К тому же, у вас достаточно поклонников, готовых на подобные поступки. Джон, устроив ногу поудобнее, разваливается на сиденье. — Тушé. — Мой брат… — старший Холмс вздыхает. Отводит глаза. — Вы хорошо на него влияете. И он искренне заботится о вас, даже не думал, что он еще способен на такое. Он смотрит на Джона своим фирменным взглядом мертвой рыбины, лежащей на прилавке не первый день. — Не знаю, что мне ответить на такое. — Полагаю, мы оба слишком умны для пустых угроз в стиле «если ты его обидишь, я тебя…», что там говорят в фильмах? — «Прикончу»? — Точно! — Майкрофт улыбается. Улыбка у него на удивление приятная. — Это будет неудобным и для меня, и для вас, потому что я читал ваше досье, и знаю, на что вы способны. К тому же, я не думаю, что для подобных угроз есть основания. — Вы правы. Я бы никогда… — Приберегите патетику для моего братца, он любит это дело.