Моя маленькая...кошка?!

После того случая, Роуг изменился. Не могу сказать, что сильно, но в его жестах пропала та пугающая быстрота и резкость. Нет, он продолжал двигаться быстро, но как-то плавно и с грациозностью большого хищного кота. Если раньше в его присутствии я постоянно напрягалась, то теперь нет. Я не боялась, что он меня ударит или обидит, а если и обидит, то не специально. Роуг продолжал язвить, смеяться надо мной, доводить до белого каления, но что-то изменилось в его шутках. С какого-то момента, я начала ловить на себе его насмешливые и какие-то нежные взгляды. Сначала я ненадолго зависала, ловя такой взгляд. Кошачьи обличия появлялись все реже, и большую часть времени мы проводили людьми, но стоило нам поссориться или мне на него обидится, как кто-то из нас превратиться в кота или кошку. Роуг стал более… вежливым и заботливым, что ли? Не отпускал меня одну гулять по городу вечером, даже ранним утром бежал на тренировки со мной и постоянно потешался, над моими жалкими попытками пробежать вокруг города без остановок, сам он мог бегать так сутками. Вскоре незаметно для меня он начал давать советы по-ходу тренировки и даже начал показывать некоторые несложные приемы рукопашного боя. Ходил со мной в магазин и отнимал у меня тяжести. Как-то раз я пошла в магазин без него, увидев меня несущую огромные пакеты, он вихрем выбежал из дома, отобрал тяжелые пакеты и бурча что-то язвительное, быстро уносил пакеты в дом. Открывал передо мной двери. Постоянно готовил мне кофе на завтрак, иногда даже в постель. А когда я заболела, он не на шаг не отходил от меня, постоянно меряя температуру и доводя своей заботой до белого каления. Сам Роуг постоянно язвил и часто называл меня «криворучкой!», я его «язвой». О решении нашей проблемы догадалась не только я, Роуг тоже понял, что чем мы ближе к друг другу, тем меньше времени мы проводим в кошачьих телах. Удивительно, что Роуг не предлагал какое-то радикальное решение этой проблемы. Он терпеливо искал ее решение в библиотеке или у других магов. Это было странно, еще в начале нашего знакомства я бы скорей наткнулась, на: «Ну так какие проблемы? Переспали и разбежались! Или я не прав?» А теперь… Чем больше я проводила времени с Роугом, тем больше понимала, что проваливаюсь куда-то. Куда-то откуда у меня не будет выхода. Я все больше замечала, что начинаю беспокоиться, если он задерживается в библиотеке допоздна, постоянно ловлю на себе его взгляды, исподтишка наблюдаю за ним. И проваливаюсь в эти алые, змеиные глаза…

***

Рассвет еще только-только начал вступать в свои права, а мои глаза уже открылись, чтобы посмотреть как рядом сопит Роуг. Он как и Нацу, начала приходить ко мне. Устраивался на диване, а потом приходил ко мне. Вскоре плюнув на это дело, я разрешила спать у себя. Открыла дверь шкафа, улыбнулась и схватила его рубашку, свои шорты и сандали. Пошла в ванну, помывшись, высушила волосы, уложив их в красивую слегка небрежную прическу. Подкрасила глаза тушью (после купания в пруду, я теперь пользовалась исключительно водостойкой косметикой), накрасила губы блеском и одевшись в шорты и рубашку Роуга, длина которой была мне гд-то по середину бедра. Я закатала рукава, ибо они тоже были мне широковаты и длинноваты. Спустилась на кухню, приготовила два кофе, один покрепче с коньяком, другой со сливками. Потом взяла сковородку, кровожадно улыбнулась и пошла… нет, не мутузить Роуга, хотя соблазн был. Я пошла готовить оладушки. Кто не любит оладушки? Спустя час, когда вся кухня пропиталась запахом оладушек, Роуг соизволил спуститься. Одарив меня хмурым взглядом, тихим хмыком и усмешечкой. Роуг взял в руки кружку кофе и начала медленно пить, смотря на вид из окна. Когда оладушек собралась приличненькая горка и они были политы медом, оладушки начали стремительно таять на глазах… Роуг встал и начал мыть посуду, я же начала украдкой любоваться на него. Он вышел без рубашки, только в брюках и тапках, немного лохматая коса и челка. Сонно щурящиеся глаза. Роуг мыл посуду, а я смотрела как под его спине ходуном ходил мышцы, облизнулась. Каюсь. Мысли в тот момент были не самые пристойные. Скосив глаза на плитку, в которой отражалось его лицо, чуть не подавилась глотком кофе. Он смотрел в эту же плитку на меня и так лениво-соблазнительно улыбался. А в глазах плескался победоносный огонь. Гад! Я мельком увидела слегка приподнятую бровь, но тут же отвернулась. Он закончил мыть посуду. Потом моего плеча неожиданно коснулись его руки, а тихий голос прошептал на ухо: — Не знаешь, кто нагло спер мою рубашку? — Нет, — помотала головой я, — не знаю. — Прр-авда? — мурлыкнул Роуг, просовывая руки под эту самую рубашку, и погладив мои плечи спустился к пуговичкам. Не знаю как, но он мастерски принялся их расстегивать, как бы я не пыталась его остановить, на все мои протесты он отвечал лишь одно: — Ты то меня в полуголом виде не смущаешься? Вот и не волнуйся, тебя я тоже смущаться не буду. Рубашку умыкнули из моих рук и надели на себя я же, поняв в каком положении оказалась, не стала противиться и просто расслабилась. В купальнике все еще более откровенно… — Я ухожу на задание, получил его от местного дедули. Несложное, дня за три справлюсь. Ты остаёшься тут, ясно? Я кивнула, с Роугом лучше не спорить, да и помочь ему я не смогу. Силушки не хватит. Неожиданно он обнял меня. Я почувствовала как его руки, словно змеи обвили мою талию. Его нос оказался где-то у моего затылка. — Не вляпайся в неприятности, меня рядом не будет, криворучка. Я даже не могла ничего ответить, а он кажется, ответа и не ждал. Поцеловав меня в макушку направилась наверх. Он уехал в ночь, собрал вещи попрощался и уехал. А я по-началу с улыбкой принялась за уборку дома, призвав в помощь Деву. Но утром. Когда я проснулась и поняла, что замерзла, да к тому же и его нет рядом… Мне стало одиноко. Я поняла что соскучилась по нему. На кухне как всегда чуть не приготовила два кофе. На третий день я просто изнывала от тоски и беспокойства. Всю ночь и весь вчерашний день шел сильный ливень. Он должен был явиться в шесть вечера. Ни часом позже. Я знаю, что Роуг очень пунктуален. Но он так и не пришел… Ни в шесть, ни в семь, ни в полночь, ни на следующее утро.