Димкина месть

Как ни печально сознавать, но гений из меня явно не получился: ни одной мало-мальски сносной идеи, как отвертеться от ненавистного ужина с маньяком, я так и не придумал. А ведь потратил на невеселые размышления почти всю ночь, да и днем тягостные мысли меня не оставляли. По всему выходило, что придется идти… Но возникала масса неприятных вопросов. Зачем ему это надо? Мечтает о реванше за Филиппа? Не хотелось бы показаться занудой, но разве он его в прошлый раз не получил — отметелив меня по полной программе и попутно отымев? Чего он хочет от меня сейчас? Может, ему кажется, что я не доедаю, и он милостиво решил меня подкормить? Кстати, о кормежках: кажется, я опять похудел. И действительно, узкие джинсы, еще недавно сидевшие на мне, как влитые, теперь стали значительно свободнее. Глупо надеяться, что они просто растянулись, футболка вон тоже болтается, как сохнущее белье на ветру. Я тяжело вздыхаю. Когда я отъемся до нормальных размеров, а? Никогда, видимо. И чего надевать, мать твою?! Недовольно обозреваю полки со шмотками, но попадается все не то. Надо нечто такое, чтобы и Андрея позлить, но и не выглядеть при этом провинциальной шлюхой… Или, наоборот, лучше выглядеть? — Привалов, сука! — вырывается у меня непроизвольно, и я с досадой захлопываю дверцу шкафа. Вместо того, чтобы пойти развлечься, я вынужден судорожно метаться в поисках приемлемой одежды, да еще и терять вечер зря! Я отлепляюсь от стены, к которой прислонился, пытаясь унять глухое раздражение, и в этот момент ко мне вдруг приходит понимание того, что я сделаю. Мне становится жарко, потом резко — холодно, поскольку план рисковый и отдает сумасшедшинкой. А еще спустя миг я прихожу в хорошее расположение духа. Абсолютно неважно, для чего бывший (нынешний?) любовник возжелал меня страстно увидеть и даже покормить, но настроение ему я здорово испорчу! И репутацию — тоже. Слегка. Конечно, ничто не ново под луной, да и моя будущая выходка отдает истеричностью неуравновешенной девки, но… И, да, я немного мазохист. Улыбаясь, я хватаю сотовый и набираю сообщение: «Доберусь своим ходом». Нагло, не спорю, но хотя бы одно очко в этом противостоянии я выиграю. Не желаю, чтобы меня под конвоем транспортировали поужинать. Лучше самому диктовать условия, чем плясать под чужую дудку и барабаны. Дождавшись лаконичного согласия в ответ (смс-ка содержала всего две буквы «ок»), я быстро одеваюсь и ухожу — меня ждут магазины одежды. Нет, я не стремлюсь выглядеть красавчиком перед сегодняшним кавалером, просто, когда я в приличном виде, то чувствую себя увереннее. А уверенность мне в ближайшее время очень понадобится, как и хладнокровие. В ресторане с забавным названием «Арривидерчи» я появляюсь точно в восемь часов. Не от великой пунктуальности, поверьте, но предоставлять какие-либо преимущества нынешнему противнику — верх глупости. А опаздывающие люди вынуждены оправдываться, что никак мне не подходит. Я и так побаиваюсь этой встречи. Бегло осматриваю себя перед тем, как войти в зал: узкие брюки, шелковая рубашка навыпуск, туфли… Все черного цвета и весьма дорогое, но ведь и я не дешевка. По крайней мере, я надеюсь на это. — Ты сегодня бесподобен, — опуская приветствие, как нечто необязательное, безмятежно выдает Привалов, когда я небрежной походкой приближаюсь к его столику, — темное тебе идет. От его улыбки, искрящейся опасностью, мое самообладание разлетается на кусочки, горло пересыхает, и я невольно спотыкаюсь перед стулом, который он мне любезно отодвинул.  Уй, бляяяяя… Какого хрена он так улыбается? Урод, заикой меня оставит… — И тебе привет, — еле-еле заставляю себя расслабиться и не реагировать на столь явное присутствие Андрея, что дается с большим трудом: его аура «обтекает» меня, как воздух, и я даже ощущаю покалывание на коже. Или это нервы? Будущий сотрапезник насмешливо хмыкает, усаживаясь на свое место: — Забудь про формальности, вежливый ты мой, - и, подтолкнув меню в бордовом переплете, интересуется: — Что будешь? Здесь рыбу прекрасно готовят. Да и мясо неплохо. Я рассеянно хватаю предложенную папку, старательно изображая спокойствие. Ассортимент блюд и в самом деле удивляет. В основном, ценами. Мне здорово повезло, что плачу не я: разорился бы. Поколебавшись пару секунд для приличия, я выбираю салат «Цезарь», жареный сыр и — в перспективе — тушеного кролика с овощами. Жаль, попробовать не удастся, наверное… — Зачем все это? — не выдержав молчания, мрачно спрашиваю я, когда деловитый официант сноровисто расставив тарелки с закуской, удаляется. Да, мой вопрос нарушает выбранную линию поведения, но я не в состоянии просто наблюдать за происходящим, да и жутко довольная физиономия Привалова ужасно бесит. — Что именно? — лениво уточняет он. — Ужин, — коротко поясняю я. — Может, мне романтики не хватает, — с откровенной насмешкой отзывается мой визави, с любопытством рассматривая меня. Под его внимательным и оценивающим взглядом я непроизвольно ежусь: у него вид обожающего свою работу патологоанатома, готового к вскрытию очередного покойника. Догадайтесь, с кем в данном случае я сам у себя ассоциируюсь? — Настолько, что ты готов был меня насильно сюда доставить? — иронизирую я, с силой стискивая в руке тоненькую «ножку» бокала, наполненного шикарным красным вином. И заранее морщусь, подсознательно ожидая хруста… — Именно. Ты ведь знаешь, я всегда стараюсь следовать своим желаниям, — соглашается он с широкой ухмылкой. Но она почти сразу исчезает с его красивой и наглой морды, словно ее ластиком стерли, и, посерьезнев, он сообщает: — Хватит пустых разговоров. Я принял решение. Ты вернешься ко мне. В первое мгновение я даже не понял, о чем речь. Потом догнал, но легче мне как-то не стало. — Вернусь? — я напряженно выпрямляюсь. — А я никуда и не уходил. — Не цепляйся к словам, ты, маленький зануда. Но ты прав, хорошо. Мы вернемся к прерванным мною — и я полагаю сейчас, крайне необдуманно — отношениям. — А если я не хочу? — глядя на него в упор, и усилием воли сдерживая вопль, говорю я. Только не паниковать! И не терять сознания, это совсем глупо. — Или у меня уже есть парень? — Во-первых, никто твоим мнением не интересуется, милый мой, — нехорошо прищурившись, усмехается, Андрей и откидывается на спинку стула. — А во-вторых, постоянного у тебя никого нет, я наводил справки. Я холодею, превращаясь в небольшой айсберг. Наводил справки? Мать твою, да ведь я влип! И серьезно, судя по тому, что эта барракуда в костюме за пару тысяч баксов собирала сведения обо мне! — Ты ведь умный мальчик, Димчик, — продолжает тем временем Привалов, аккуратно намазывая на кусочек поджаренного тоста мягкое масло, — ты сам привлек к себе мое внимание, а я так просто не отпускаю того, кем интересуюсь. Мне чертовски нравится твое преображение, ты дерзкий, темпераментный, страстный, наконец, живой. Да и секс у нас отличный, ведь, правда? – И, не дождавшись от меня адекватной реакции, жестко заканчивает мысль: — Тебе лучше согласиться, если не хочешь проблем, детка. А они непременно будут, продолжи ты ломаться…Бутерброд? — очаровательно улыбаясь, он протягивает мне свой хлеб. — Мне…- хрипло бормочу я, откашливаюсь, и беспомощно начинаю снова: — Мне надо… отойти. С грохотом отодвинув стул, я практически бегом направляюсь к выходу, лихорадочно разыскивая глазами нужное помещение. Клозет, скрытый специально, не иначе, от посетителей кадками с вечнозелеными (потому что искусственными) растениями, находится неожиданно. И я немедленно бросаюсь туда. Общество посторонних людей я сейчас вряд ли вынесу, но мне везет: в туалете пусто. Я умываюсь ледяной водой, и, уставившись на свое бледное отражение в зеркале, с чувством выпаливаю: — Блядь!!! Но тут силы меня покидают, и я в изнеможении прислоняюсь спиной к прохладной стене, едва удерживаясь от того, чтобы не застонать вслух. Или заорать. Громко. Как это вышло? Я ведь не хотел этого…кошмара! Я хотел всего лишь расшевелить Привалова, достать его, зацепить побольнее! Но жить с ним снова я не планировал ни при каких обстоятельствах! Да мне и в голову не могло прийти, что он поведется на брошенного любовника. Это в принципе невозможно… Оказывается, возможно. Моими стараниями. Не пора ли мне открывать курсы по возврату бывших? Успех у населения обеспечен… — Климов, ты тупой мудак, — тихо шепчу я своему изображению, смахивая подрагивающей ладонью прядь намокших волос со лба. Я своими руками вырыл себе могилку. А теперь вот занимаюсь ее обустройством. Секс с Приваловым восхитителен, но все остальное… Все остальное меня просто убьет. Ведь то, что сейчас Андрей во мне заинтересован, отнюдь не означает, что он будет снисходительнее или, скажем, ласковее, заботливее. Как раз, наоборот. Мне будет доставаться при любом раскладе. А он, к тому же, ревнивая сволочь, а я не так, чтобы урод. А переиграть ситуацию я не в состоянии. Гордость не позволить стать той тряпкой, какой я когда-то был. И Миронова нет в городе, как назло! Вот кто помог бы… Ладно, что толку ныть. Я нехотя отлепляюсь от стены, и, кинув последний взгляд на зеркальную поверхность, двигаю к двери. Как говорится, мавр сделал свое дело. А теперь моя очередь. Будем надеяться, что после моего финта меня все же не похоронят где-нибудь в ближайшем лесочке. Ну, кто не рискует — тот живет дольше. Черт, в смысле, шампанское пьет. Я выбираюсь в коридор, стремительно иду мимо зала, в котором меня ожидает скучающий Привалов, и, обогнув холл по окружности, выхожу из ресторана на улицу. Полной грудью вдыхаю теплый, летний воздух, благоухающий сиренью и еще чем-то неуловимым, но приятным, и довольно быстро ловлю машину. Едва успеваю устроиться на переднем сиденье, как мой мобильник начинает трезвонить, настойчиво и слегка угрожающе. Я не реагирую, блаженно улыбаясь в темнеющий пейзаж за окном: «Иди-ка ты на хуй, Андрейка! Представляю твою рожу, когда ты понял, что я свалил…О, блядь, самое крутое зрелище на свете!» В квартире я долго не задерживаюсь — ведь первым делом разъяренный Андрей поедет сюда. Как попало запихав вещи в спортивную сумку, и благоразумно сменив симку в сотовом телефоне, я сваливаю. Нынешнюю ночь я перекантуюсь у старого друга, они с женой всегда рады меня видеть. Еще пару дней проведу у Тимки, хотя, с ним, вероятно, придется переспать, он давно клинья подбивает ко мне, но это фигня. Потом вернется Гошка, и я к нему переберусь. А там уже Привалов перебесится и забудет про меня. В конце концов, у него жизнь кипит, бизнес, дался я ему. Главное, не попасться ему на глаза, и будет порядок. Как оказалось, позднее, скрываться я умею весьма успешно, вероятно, гены сказались: оба моих деда партизанили в войну. Но если серьезно, то за полторы недели, что я провел в подполье у Тимки (Гошке продлили командировку), я ни разу не наткнулся на Андрея, хотя и не сидел под домашним арестом безвылазно. Это весьма обнадеживало, хотя от такого существования я, кажется, заполучил паранойю в вечные спутницы жизни. В субботу я устроил акцию протеста и вместе с Тимкиной старшей сестрой свалил в ночной клуб. Не в «Зевс», конечно, я еще не спятил, в обычный. Заведение оказалось непритязательным, музыка звучала тоже немного другая, чем та, к которой я привык, но зато зажигательная, а еще мне понравилась веселая атмосфера, царящая на танцполе, да и посетители не напрягали. А с парой парней я бы и вовсе переспал, не задумываясь, жаль, что здесь все натуралы… В какой-то момент мне ужасно хочется курить, и, распаренный, я выскакиваю на крыльцо. Не торопясь, прикуриваю, с удовольствием делаю пару глубоких затяжек, любуясь непроглядным мраком вокруг и вдруг… с ужасом ощущаю стальной захват горячих пальцев на шее сзади. — Здравствуй, сокровище мое, — выдыхает мне прямо в ухо Привалов, легонько дергая к себе. Я пытаюсь что-то сказать, но он не позволяет: с силой скручивает руки за моей спиной, отчего у меня вырывается стон боли, больше похожий на всхлип. — Анд…- выдыхаю я бессильно, но замолкаю, как только слышу его страстный шепот: — Двигай вперед, Димуля, пока лапки не потерял. И он начинает конвоировать меня с крылечка куда-то в сторону ближайших домов. Идти неудобно, плечи почти вывихнуты, я едва не рыдаю от обиды на весь мир и от злости конкретно на себя (за тупость), но несмотря на мои мучения, садист непреклонно подталкивает меня вперед. Мы заходим в подворотню, и тут он меня неожиданно отпускает, пнув напоследок коленом под зад, видимо, для ускорения. Я отлетаю к стене, но в последний момент умудряюсь развернуться, чтобы избежать соприкосновения лица и грязной, шероховатой поверхности. Не успеваю отдышаться, как получаю кулаком в живот, и с коротким вскриком сгибаюсь, но почти сразу на меня обрушивается серия точных ударов по всему, до чего мстительная скотина в состоянии дотянуться. Вскоре я перестаю ориентироваться в пространстве, дышу тяжело, через раз, а ноги беспомощно подламываются, как у тряпичной куклы. Но от позорного падения на пыльный асфальт меня спасает, как ни странно, сам Привалов. Он ловит меня прежде, чем я готовлюсь потерять сознание, и, небрежно стерев кровь из разбитой губы, говорит: — Ты ведь понимаешь, что совершил глупость тогда, в ресторане? Его голос звучит почти нежно, пугая меня до полусмерти. Однако я молчу, мне почему-то кажется, что сейчас это самая разумная линия поведения. Да и желания возражать особо нет… — Понимаешь, — с удовлетворением хмыкает он, видя по выражению моего лица, что я полностью согласен с его мнением, и вообще считаю, что совершил глупость, появившись на свет. — И ты знаешь, что я не могу это так оставить, правда? Блядь, да о чем он?! Убивать собрался меня, что ли? Да я и так едва живой! — Ч-что ты…- еле выдавливаю я из себя, но обрываю предложение, когда и меня начинает колотить в ознобе. — Я ведь предупреждал о неприятностях, Димка. Именно они тебя и ждут, сокровище мое, — он собственническим жестом погладил меня по подбородку, но я рефлекторно отдернул голову, поморщившись от острой боли в висках. — Пойдем, радость, буду тебя воспитывать. После этих слов я честно попытался сбежать, но меня ловко перехватили и буквально отволокли к стоявшему невдалеке неприметному автомобилю, который я замечаю только сейчас. В салон темно-зеленого «форда» Привалов швыряет меня, словно мешок картошки, и, оказавшись на уютном заднем сиденье, я немедленно отрубаюсь…