Димкина месть

В машине жарко и тихо настолько, что, если бы не едва слышный шум мотора, я бы решил, что уже помер и меня поместили в комфортабельный гроб. Я безумно нервничаю, царящая внутри шикарного черного лексуса гнетущая атмосфера давит на мозги, а сидящий рядом бывший телохранитель Андрея, видимо, пытается задавить массой тела: иначе зачем устраиваться подозрительно близко от меня? Места на заднем сиденье до фига, но нет, ему нужно чуть ли не носом воткнуться в меня, отчего я отодвигаюсь все дальше и в итоге почти вжимаюсь спиной в окно, усердно игнорируя злобную физиономию соседа. Пролетающие мимо пейзажи выглядят абсолютно незнакомыми, а судя по длительности расстояния, которое мы преодолели махом, я никогда их и не видел раньше. За городом я бываю раз в пятилетку и потому совершенно не запоминаю маршруты, ни к чему. Надеюсь, меня все же не в уютный лесок везут с целью определить на вечный постой в сырую землицу. Я ничего не успел натворить в этой жизни столь чудовищного, чтобы так жестоко со мной расправляться, если, правда, не принимать во внимание величайшую глупость в виде извращенных отношений с Приваловым-младшим. Но о его сексуальных предпочтениях весь город в курсе, а в наше время за поруганную честь давно уже не мстят! Да и кто кого испортил — большой вопрос, уж точно не я просвещал Андрея в области нетрадиционного секса, он мне достался вполне образованным в таких вещах! Черт побери, зачем я им сдался?! Вернее, ему — Марку? Я даже не знаком с ним! А вот те, кто знаком, утверждают, что лет десять назад старший из братьев Приваловых имел тесные связи с верхушкой одной из крупных местных группировок…Да и нынешний его бизнес легализован совсем недавно. Дальше молчать становится невозможно и, смахнув чуть подрагивающей ладонью капельку пота, стекающую по виску, я, наконец, хрипло вопрошаю: — Куда мы едем? Галчонок косится на меня, подняв бровь, словно удивляясь тому факту, что я еще не в обмороке и в состоянии вести светские беседы. Однако он явно не собирается отвечать, о чем недвусмысленно свидетельствует его снисходительно-мерзкая ухмылка. Не понимаю, они меня решили измором взять? Какого дьявола таинственность развели? Если это похищение, то организация идиотская — день на дворе! Свидетелей будет полно! Или… Бля, да куда мы направляемся, что там и людей нет?! Кажется, я сейчас начну орать. И значительно громче, чем пожарная сирена… — Меня будут искать, — предупреждаю я, нечеловеческим усилием подавляя панику, — очень недальновидно заталкивать человека в … — Диман, ты бы почитывал иногда что-то полезное, — вдруг перебивает меня Марк. — Ты вообще знаешь, сколько у нас людей пропадает в России-матушке? Ежедневно? А сколько находят? Статистика ужасная… Кажется, в этот момент я и седею, и бледнею как полотно, одновременно. Однако сохранение собственного благополучия меня волнует больше, чем соблюдение осторожности, и я пробую снова: — Сейчас не девяностые и даже не нулевые… –Что ты можешь знать о том времени, Димка? Ты тогда был шмякодявкой, — снова обрывает мою фразу Привалов-старший и ласково добавляет, пугая еще сильнее: — Давай ты просто заткнешься и не будешь никого из нас троих выводить из себя, а то нашего любезного водителя расстраивают чужие глупости, он чуть нужный поворот не пропустил. Я благоразумно умолкаю, поскольку лысый мужик за рулем, с широченными плечами и характерной каменной физиономией, как будто сам вышел из тех лет, лучше не рисковать на самом деле. А то даст по башке и отправится моя душа в иные миры… Но моя попытка хоть немного успокоиться (от напряжения у меня сводит скулы), мгновенно разбивается о внезапно раздающийся в салоне телефонный звонок со знакомой мелодией. Моя ручная барракуда, Андрей! Я подпрыгиваю на месте, но суровый взгляд сидящего рядом Романа пришпиливает меня обратно, и я тут же вспоминаю, что мобильник конфискован моими конвоирами. Трель не прекращается ни на секунду, и я ощущаю почти физическую боль от невозможности ответить. Привалов меня похоронит! Если, правда, его братишка не опередит… — Четыре пропущенных за несколько минут, — торжественно объявляет Марк и с непонятной усмешкой роняет: — А он не на шутку увлекся нашим мальчиком, а, Ромка? От злого хмыканья бывшего Андреева охранника и по совместительству — любовника, меня почти корежит, но испугаться больше, чем есть, я не успеваю, так как автомобиль, въехав в какой-то неопознанный коттеджный поселок, вдруг резко тормозит перед воротами кирпичного цвета высотой в два человеческих роста. Некоторое время мы ждем, причем я — с тайной надеждой, что нам не откроют, но вот гремят отпираемые с противоположной стороны замки, и лексус медленно проезжает по двору к шикарному дому, напоминающему средних размеров дворец. — Конечная остановка, автобус дальше не идет, — насмешливо оборачивается ко мне Марк, — выходи, сокровище мое. На подгибающихся ногах я выползаю наружу, не обращая внимания на мгновенно «выросшего» рядом, как мухомор после дождя, Галкина и осторожно осматриваюсь вокруг, внимательно оценивая каждую деталь. Вдруг пригодится… Роскошный фруктовый сад (благодаря деревенскому детству я сумел опознать яблони, груши и вишню), цветущие клумбы, оформленные крайне необычным образом, выложенные камнями тропинки и бордюры, изящный фонтанчик — работа дорогого дизайнера, несомненно. А вся территория по периметру обнесена высоченным, добротным забором, так что соседи при всем желании не в состоянии увидеть, что происходит во дворе отдельно взятого дома. А на земле, не занятой постройками и зелеными насаждениями, вполне можно обустроить небольшое кладбище! И никто не хватится внезапно исчезнувших гостей… Я облизываю пересохшие губы, но мое вынужденное любование местными красотами заканчивается после ощутимого толчка в спину — это Роман Федорович открыто демонстрирует свое специфическое (читай: отрицательное) отношение ко мне. Однако окружающее великолепие внезапно вселяет в меня иррациональную уверенность, что в итоге со мной все будет хорошо — не идиот же Привалов-старший на самом деле! А потому я решаюсь на слабую акцию протеста. — Не трогай меня, — шиплю я на Галчонка как гюрза, но только делаю неторопливый первый шаг, как бывший Андрея, скривив губы в привычной, злой улыбке, грубо хватает меня за шею (какой знакомый захват!) и буквально отшвыривает к крыльцу. Я лечу вперед ровно и мощно, как шар в кегельбане, и не падаю на ступеньки только благодаря почти танцевальному пируэту: занятия по сальсе развили у меня неплохую гибкость. Резко торможу, выбивая мокасинами клубы пыли, после чего, удачно избежав столкновения с перилами, аккуратно выпрямляюсь. На автомате поправляю взъерошенные волосы и бросаю осторожный взгляд на владельца сей богатой резиденции, деловито направляющегося ко мне сотоварищи. Дорогие костюмы, сосредоточенно-суровые лица… Олицетворение угрозы в человеческом исполнении. И как-то сразу становится понятно, что саботаж — дело, конечно, хорошее, но нарываться на неприятности с этими людьми точно не стоит — разберут, нет, не на запчасти — на атомы. — Шевелись, Климов, ты не на экскурсии, — вдруг обращается ко мне брат Андрея, и я вздрагиваю, невольно выныривая из неуместной задумчивости. На второй этаж меня доставляет все та же колоритная пара бизнесмен-телохранитель (водитель с мордой родственника кирпича остался внизу), хотя не понятно, с чего такая честь, могли бы для сопровождения позвать и кого-то другого, попроще. — Располагайся, — насмешливо предлагает Галкин, буквально вталкивая в меня в комнату. — Не «Риц», конечно, но вполне неплохо, — сообщает мне почти одновременно с ним Марк. — Кстати, в доме установлена система видеонаблюдения, и круглосуточная охрана не дремлет. Давай без глупостей, Дмитрий. — Послушайте, чего Вы хотите? — не выдерживаю я. У меня кружится голова от непонимания ситуации и туманного будущего и как будто подташнивает. — Не денег ведь? Зачем тогда… — Это совершенно лишняя информация, — мгновенно серьезнеет родственник моего бойфренда. — Просто имей в виду, что тебе придется некоторое время провести в нашей теплой компании, вот и все. Включи воображение и представь, что у тебя незапланированный отпуск. И наслаждайся. Я открываю рот для новой порции возражений, но дверь передо мной весьма неожиданно и очень технично захлопывается. Примерно пару секунд я с недоумением таращусь на светло-коричневую деревянную поверхность, а потом стремительно разворачиваюсь. В конце концов, не колотиться же башкой, все равно не выпустят. Да и черепушку надо поберечь, мне ей еще думать. Так, раз уж выхода пока нет, надо осмотреться и решить, что делать. Комната оказывается просторной, светлой и нежно-голубой по расцветке обоев и весьма условных шторок на огромном окне. Полутораспальная кровать с плоской подушкой и пестрым покрывалом, небольшой шкаф у противоположной стены, рабочий стол со стулом, почти кукольное креслице и маленький телевизор на кронштейне. Ну, хоть от скуки не помру… Осмотр истощает мои и без того подорванные силы, я безвольным мешком падаю на постель и, глубокомысленно рассматривая потолок, начинаю размышлять о сложившейся — откровенно безумной — ситуации. Происходит нечто по-настоящему ненормальное. Поразительно, как ловко меня изъяли из квартиры, открыв ее, между прочим, ключами, которых не должно быть ни у кого, кроме нас с Андреем! Столь безукоризненно четкая операция говорит о том, что действия не спонтанные. Нет, Марк Витальевич обдумал все до мелочей! Но зачем?! Бабки за меня не получишь, да и с кого — с родного братца? Чушь, бред! Но вот что интересно: Галчонок выглядит подозрительно злорадным, и вовсе не по поводу моего присутствия здесь, нет, похоже, готовится какая-то подлянка. А, учитывая биографию Привалова-старшего и его репутацию, Андрею следует ожидать серьезных неприятностей. А что я в принципе знаю про этого типа? Ну, гугл утверждает, что у него весьма успешный строительный бизнес, есть ресторан и ночной клуб, но наверняка в реальности список недвижимости куда длиннее. По слухам, в прошлом проворачивал не совсем законные делишки, но тюрьма его обошла стороной… А еще они не ладят с младшим братом, лет пять точно не общаются, старые обиды мешают и все такое. То есть, никакого резона интересоваться судьбой друг друга нет…И, тем не менее, Марк осведомлен о моем присутствии в жизни Андрея! Более того, он знал, что мы не только живем вместе, но и где, а также, что в тот момент я нахожусь один… Я вздыхаю, черт побери, ничего не понимаю! Они же родня, что этот блядский Марк творит? Впрочем, ответа от вселенной я не получаю, потому что внезапно вырубаюсь. А вот пробуждение оказывается весьма нетривиальным: я просыпаюсь не от привычного ора разъяренного будильника, нет, меня выдергивает из царства Морфея в печальную действительность нежное звяканье чашек. Я резко сажусь в кровати и с удивлением наблюдаю около входа пасторальную картинку, сразу наводящую на мысли о постигшем меня безумии: дружелюбная тетенька средних лет с пучком на макушке и в классическом фартучке, ловко пристраивает на стол поднос с неопознанной посудой. — Ваш завтрак, — объявляет дружелюбная тетенька. Значит, голодом морить не будут, делаю я вполне разумный вывод, однако не факт, что не отравят… Но к светским беседам я не расположен, особенно в 8 утра, кроме того, едва прикрытая дверь куда больше будоражит мое воображение, чем бутерброды и кофе. А вдруг мне удастся…? Однако мой тюремщик умеет превосходно выбирать персонал, в нем героической смертью помер кадровик, мне кажется. Уловив что-то на моем лице, женщина не менее вежливо, но достаточно холодно информирует: — Не советую, Дмитрий Александрович, там наш охранник. — Да пошли вы все, — бормочу я, снова откидываясь на подушку. Аппетит таким образом точно не появится! Скорее, пропадет. Уроды! Я не реагирую, когда горничная (или кто она там), повесив несколько полотенец на спинку стула, смахивает невидимую пыль с подоконника и торжественно удаляется. После ее отбытия (осанка у дамочки королевская!) я еще пару секунд держусь, но потом вскакиваю и несусь к еде. Запах свежесваренного эспрессо сводит с ума, но с едой я не поладил: терпеть не могу сливочное масло! Пришлось ограничиться хлебом с клубничным джемом и черносливом в вазочке. Когда развлечение с перекусом закончилось, потекли часы бессмысленного ничегонеделания. Сначала я поплескался в душе (наличие собственного санузла здорово радовало), после — смотрел телевизор, но быстро утомился, так как выбор каналов удручал: РБК, ТНТ, пара новостных и совершенно жуткий детский Nickelodeon, чуть не взорвавший мне мозг. Потом я любовался пейзажем за окном, считал птичек на ближайшем дереве, декламировал стихи из школьной программы, валялся на кровати, вспоминая телефонные номера друзей и знакомых, искал скрепку или иголку, решив потренироваться в навыках домушника… В общем, сие времяпрепровождение выматывало невероятно, в том числе из-за неопределенности собственного будущего. И потому, когда в замке раздается характерный скрежет, я бегу в мини-прихожую со скоростью света. Вдруг Привалов-старший пришел в себя, и мое заключение подошло к концу? Или меня отыскал Андрей? Или кто-то видел, как меня схватили и сообщил в полицию? И сейчас меня освобождает группа брутальных мужчин в отлично сидящей на подтянутых телах форме? Ни одна из версий не подтверждается. Ибо по ту сторону коридора стоит Галчонок. И по его довольной роже я моментально понимаю — это собственной персоной пожаловали неприятности. — Что ты тут делаешь? — спрашиваю я настороженно. Я не люблю его, и это взаимно. Нет, не так, я очень его не люблю. А он меня люто ненавидит. Вместо ответа, незваный гость небрежно захлопывает за собой дверь и поворачивается ко мне. Я остаюсь на месте огромным усилием воли: здоровый черт, он один занимает полкомнаты. Я вляпался? Или мы ограничимся светским разговором вместо мордобития? В том, что он пожаловал сюда не кружева плести в моей компании, я не сомневаюсь. — Привет, Димчик! Любимое прозвище Андрея режет слух, и я морщусь. — Давно хотелось поболтать с тобой, и вот представилась, наконец, прекрасная возможность, — Галкин адресует мне широкую, акулью улыбку, заставляющую меня похолодеть. — Боюсь, не могу разделить твою радость, — хмуро откликаюсь я. Твою мать! Чего он приперся, ворона? — Никогда не понимал, что Андрей нашел в тебе, — словно не слыша моей предыдущей фразы, продолжает телохранитель и делает шаг ко мне. Я инстинктивно отступаю, нервно откликаясь: — Ты не одинок, мне то же самое любопытно и насчет тебя! Галчонок мрачнеет, и я запоздало осознаю, что дразнить крупных хищников смертельно опасно… — Если бы ты тогда не влез, у нас все сложилось, — сквозь зубы цедит он, тесня меня к стене. — Как трогательно! — ехидно хмыкаю я, но внутри все дрожит от ощущения опасности. — Вот только, никуда я не влезал, Привалов сам ко мне подошел! Уж не потому ли, что ты его не устраивал? Или не удовлетворял? Блядь, да заткните меня кто-нибудь, я ведь практически самоубийство совершаю! Ритуальное! — Мелкий гаденыш, — шипит Роман, и в его блестящих зрачках я вижу свою скорую смерть.  — Не удовлетворял, говоришь? Ничего, зато ты сейчас будешь удовлетворен по полной! — Не подходи ко мне, ты, мудак! — выкрикиваю я, но остальные слова застревают на полпути, потому что Галчонок бьет меня наотмашь по лицу. Сила удара такова, что я отшатываюсь назад, от резкой, обжигающей боли, темнеет в глазах, и пока я пытаюсь хоть как-то сориентироваться, его кулак прилетает мне в солнечное сплетение. Я сгибаюсь пополам, хватая ртом воздух, но дышать получается с трудом, легкие словно сплющились. В этот момент я получаю добавку прямо по заднице и, теряя равновесие и путаясь в собственных ногах, падаю в постель, утыкаясь носом в подушку. Мой мучитель наваливается сзади, и я непроизвольно издаю стон, от тяжести его туши у меня трещат кости. Мои вялые попытки выбраться из-под него успеха не имеют: слишком неравные силы! Я едва не рыдаю от злости и беспомощности, какая ирония — быть трахнутым этим тупым мастодонтом! Почувствовав на себе его руки, успешно расстегивающие ремень и следом — «молнию» моих джинсов, я начинаю дергаться активнее, и чтобы утихомирить меня окончательно, Галчонок сдавливает мощной пятерней мою шею. А я некстати вспоминаю, что Марк брал его на разборки… Мне не хватает кислорода, начинает кружиться голова, и с тоской я осознаю, что скоро отключусь. И тогда делай со мной все, что душеньке угодно! Наверное, тем бы все и закончилось, но внезапно сквозь вату в ушах я слышу знакомый, и очень холодный, как арктическая вьюга (замерзнуть можно!) голос: — Какого хрена здесь происходит! Галчонок, отлепился от него немедленно! Ну! Кому я сказал! Непонятная возня, шорохи, судя по звукам, кому-то от души врезали по морде, безучастно определяю я, и мысли текут неповоротливые, вязкие … Спустя мгновение давление исчезает. Я пару секунд лежу без движения, приходя в себя, затем неловко переворачиваюсь на спину, но координация никакая, и я сползаю вниз, плюхаясь пятой точкой на прохладный пол. В ушах шумит и звенит, а кожа на горле странно саднит… И изображение расплывается. Бля…я реву, что ли? — Эй, ты в порядке? — надо мной склоняется весьма встревоженный на вид Марк. Я не реагирую, и тогда он, осторожно взяв меня за подбородок, повторяет:  — Ты цел? Какие у него необычные глаза, думаю я неожиданно, коричневые с вкраплениями золотисто-зеленого, словно болото, подсвеченное изнутри лучами осеннего солнца… –Ты цел? — он начинает терять терпение. Ну извините, не я цербера выпустил на травку погулять! — Кажется, да, — с некоторым трудом переставая пялиться на него, наконец, отвечаю я вяло, и дергаю головой, высвобождаясь из его пальцев, —, но кошмары мне теперь точно будут сниться… Держали бы своего психа на привязи… –Точно? — Привалов-старший смотрит на меня с недоверием. Я понимаю его сомнения: наверняка у меня видок страшноватый. Во всяком случае, чувствую я себя так, словно по мне камаз проехался, со слонами в качестве груза. — Отпустили бы Вы меня домой, — я в упор смотрю на своего похитителя, ни с того, ни с сего отмечая, что фамильного сходства у них с Андреем на наблюдается никакого. Кроме потрясающей уверенности в собственной безнаказанности. — Меня с работы уволят… — Извини за Галчонка, мой недосмотр, — сообщает мне без всякой связи с моей просьбой Марк и добавляет: — Я пришлю Эмму Ивановну, она обработает твои боевые ранения. И уже около выхода: — Домой ты пока не попадешь. Я ведь уже говорил. Легкая усмешка на его лице выводит меня из себя и, дотянувшись до пульта от телевизора, валяющегося рядом со мной в пыли, я бросаю его в нагло-красивую физиономию. Увы. Попадаю в косяк, при этом хрупкий предмет распадается на фрагменты. Черт, каналы теперь придется переключать вручную, наверное. И это обстоятельство является последней каплей, переполнившей чашу терпения. Хватит с меня. Я безумно устал от младшего Привалова, а теперь мне портит кровь старший? Они играют друг с другом в непонятные игры, а страдать должен я? Ну уж нет! Довольно. С этого дня я объявляю войну наглому типу. И для начала я перестану есть. Объявлю голодовку, да. В знак протеста против незаконного заточения. К еде у меня отношение вполне утилитарное, так что потерпеть некоторый промежуток времени без нее я вполне состоянии. Посмотрим, насколько братец Андрея непробиваемый! Учитывая его нежную заботу обо мне после неудавшегося изнасилования Ромкой Галкиным, который вовсе не Галчонок, а долбоящер, причинять мне физические повреждения, Марк вроде не планирует…А, значит, я спутаю ему карты!