Отцы и дети.

Огонь, Жар. Легкие жжет от дыма, долгого бега и нервного напряжения. Он убегает. Он удирает. Он уйдет... Коннор еле плетется по проселочной дороге, зажимая ладонью огромную рану в боку, оставленную воткнувшейся в его тело палкой. Неудачное падение, что повлекло за собой неудачный исход. Ли ушел, а Коннор получил серьезное ранение. И сейчас, еле-еле толкая трясущейся ладонью дверь трактира, парень заходит туда, оглядывая помещение. Далеко он уйти не успел... В глазах плывет абсолютно все, люди, столы, барная стойка. Однако будто одно яркое пятно среди размытого пространства он видит его. Чарльза Ли. Он сидит за столом в маленькой комнатке по правую руку от Коннора, еле живой, залитый кровью и с бутылкой спиртного рядом. Ассасин, держась за стенку, сжимает в руке нож и доходит до стола, присаживаясь рядом с Ли и поворачиваясь к нему. Тамплиер ухмыляется, прикладываясь к бутылке, а после протягивая ее парню. Коннор только молча берет бутылку, делая глоток и отставляя ее. Это вызывает жгучую вспышку боли в боку и вообще во всем теле. Ли же только усмехается. В светло-зеленых глазах этого человека уже видно, что он знает, что сейчас умрет. Это безразличие просто уставшего мужчины, который потерял все, ни с чем не спутаешь. Коннор лишь крепче сжимает нож, притягивая к себе Тамплиера, и, изо всех своих оставшихся сил вонзает лезвие в живот Чарльза. У него вырывается последний вдох, и он просто обмякает в руках у парня. Ассасин просто отпускает его, вставая и с трудом выходя из трактира, все так же держась за стенку. Неужели это победа? Тогда почему нет этого чувства?..