Иррационально

Карина почти ненавидела себя. Господи, как же, как же можно быть такой идиоткой? У неё через девятнадцать минут зачёт, это ночью она спала едва ли два часа, уровнем кофеина в крови можно убить лошадь и вот в последний момент выясняется, что она забыла дома листки с записями про кровеносную систему. Как можно было забыть тетрадь на ту лекцию? Это просто восьмидесятый левел идиотизма. Схема кровообращения упорно не желала вспоминаться и Карина в очередной раз пролистывала истрёпанную тетрадь, надеясь найти хоть какие-нибудь записи. Она почти видела эти листки - три двойных в клеточку, сложенные на углу стола и на полях нарисован цветочек. Цветочек, видите ли, она помнит, а куда движется венозная кровь - никак. Карина была готова молиться кому угодно: Богу, Дьяволу или Ктулху. Как известно, перед зачётом и в падающем самолёте атеистов не бывает. Оконное стекло нагрелось от её спины, ноги болтались в воздухе и уже начинали затекать, а конспекты были пролистаны вдоль, попёрек и по диагонали трижды. Пятнадцать минут до смерти. Карина была почти уверена, что её спросят именно про кровеноску. Глаза слипались, а руки пренеприятно подрагивали и она позволила себе минутку слабости. Её всё равно уже ничто не спасёт. Morituri te salutant. Идущие на смерть приветствуют тебя. - Чего ты хочешь больше всего? - голос прозвучал слишком близко и слишком громко, чтобы можно было поверить, что обращались не к ней. Раздражение захлестнуло. Неужели нельзя человеку прикрыть глаза хоть на секунду? Она и так ощущает себя, как будто под веки щедро сыпанули образцового песка - сухого, горячего и неимоверно раздражающего. Возле её подоконника, спокойно облокотившись на стену, стоял какой-то очень смутно знакомый парень. И удивительно неуместно смотрелся в этом месте - в выглажённой одежде, без кругов под глазами и отвратительно довольным жизнью лицом. Его выспавшийся вид - уже достаточная причина для ненависти. А серые глаза с маленькими светлыми искорками ближе к центру были отвратительно ясными. - Конспектов по кровеносной! - Карина почти рявкнула, мечтая только, чтобы от неё отстали. Парень задумался и принялся машинально постукивать пальцами по краю подоконника. Неприязнь усилилась в три раза - это мерный стук напоминал Карине о метрономе, ненавистной музыкалке и ненавистной физике, в частности, механике. Господи, ну зачем ей, будущему хирургу, были нужны эти чёртовы два часа в неделю? - Сейчас! - довольно заявил парень, как только Карина попыталась снова закрыть глаза, и полез в чёрный, самого что ни на есть официального вида, портфель. Достал оттуда невзрачную тетрадь, пролистнул до середины и широким движение выдернул оттуда три сдвоенных листка. После чего с улыбкой протянул их Карине, отлепился от стены и довольно направился по коридору, переступая через ноги сидящих даже на полу студентов. Карина ошалело смотрела на листки, заполненные округлым понятным почерком, почти без сокращений и не могла отвести взгляда от крупного заголовка. Система кровообращения человека. С подоконника она соскочила, забыв тетрадь и рюкзак, и бросилась вслед ненормальному парню. - Подожди! - она нагнала его у самой лестницы и бесцеремонно схватила за рукав пиджака. - Ты волшебник? Чёрт. Чёрт. Чёрт. Это уже помешательство. Два часа сна и кофе дурно влияют на её разум. - Самую малость, - после чего спокойно отцепил её пальцы от рукава и чуть-чуть подпрыгивая направился вниз по лестнице, едва не сбив какого-то несчастного в очках и с тетрадью. Карина ещё раз посмотрела на зажатые в руке листы, убедилась в их реальности и махнула рукой. Да хоть сам Святой Дух. У неё ещё десять минут до смерти. И шанс, что она сможет выжить. Кровеносная система действительно ей попалась. А перед сном, лёжа в кровати с чувством полного, абсолютного морального удовлетворения, Карина вспомнила, что пятикурсник с точно такими же серо-светлыми глазами помог ей два года назад, когда она опаздывала на первую лекцию и не могла найти аудиторию. - Кто бы знал, как же я хочу есть! - Лера ныла, положив завитую головку на сложенные руки. - Вот чтобы такой бутербродик, с ветчиной, а потом слой сыра, майонез и ещё веточка петрушечки сверху! Карина было почти уверена, что больше всего в этой жизни (в данный, во всяком случае, момент,) Лера мечтает потереть лицо обеими руками, хоть как то прогоняя сонливость, но не может - она сама жаловалась, что утром накладывала макияж двадцать минут, потому что, потом у неё свидание с тем красавчиком Владом, ну, тем, брюнетиком с параллельного, неужели не знаешь? А у них сдвоенная латынь, перерыв всего пятнадцать минут, а препод редкий зануда, достойный книги Гиннеса. И пожалуй, кунсткамеры. Карина бы с удовольствием его туда отправила. А в небольшой аудитории пахло пылью и, почему-то, солнцем, на задней парте дремал однокурсник, староста недовольно кривился, уткнувшись в телефон. Карина пару секунд разглядывала "наскальное творчество" на поверхности старенького стола, трижды перечитывая надпись "Петя - лох", невольно поражалась, что же такие недоразвитые индивидуумы делают в меде, и подтянула рюкзак. Бутерброд в пищевой плёнке нашёлся почти сразу. Карина придирчиво осмотрела веточку петрушки, помявшуюся из-за упаковки и протянула его однокурснице. - Ты волшебница!