All At Once

…и пока эта муха будет гладить свои лапки я буду говорить, что у меня все в порядке в среднем человек в день может врать до двухсот тысяч раз вот и я солгу сейчас “Даже самое малое и незначительное действие имеет последствие…” Одна из многих истин, которую Майкл Монро вынес из всего случившегося. И не он один. Он не сразу понял, что оглушающий шум, заполнивший все пространство после взрыва, оказался реальным, а не сосредоточенным в пределах его черепной коробки. Он не сразу осознал, что источник света, так больно заслепивший его привыкшие к темноте и полумраку глаза, исходил откуда-то сверху. И ему понадобилась пара минут, чтобы поверить в увиденное. Поверить, что это действительно вертолеты, и что обещанная помощь наконец-таки подоспела. “Ни секундой раньше.. мать их…” – раздраженно думает Майк. И это последняя мысль, которую он помнит четко и ясно. Далее его работающий в авральном режиме мозг воспринимает все частями и отрывками. Посадка вертолета, пожар, восход солнца, офицеры, снег, шокированные выражения на их лицах… Ах, нет! Он бы соврал, что было “все как в тумане”. О, нет. Единственное, в чем он был уверен, в чем он не сомневался, что было спасательным кругом и держало его сознание наплаву… это было… Правильнее сказать “была”. Это была… Сэм. Точнее, рука Сэм, зажатая в его ладони. А еще точнее, ее предплечье, которое парень схватил мертвой хваткой и даже не думал отпускать. А, если быть честным до конца, то… Майкл Монро держался за Саманту так, если бы от этого зависела его жизнь. Их почти сразу же посадили… кхм, загрузили в вертолет. Всех пятерых. Каким-то образом они все поместились на одной трехместной скамейке. У окна оказалась Эмили. Циничная, упрямая, а чаще просто грубая… именно она позвала Майка занять место рядом с собой. А еще… она посмотрела на него. Так, как умела только она. Майкл узнал этот взгляд. Одновременно безобидный, просящий и неодолимый… Гипнотизирующий взгляд ее светло-карих глаз. Эмили частенько глядела на него именно так. Еще в школе, когда они только начали встречаться, когда он был готов есть из ее рук, когда все еще было хорошо… когда она не была такой сукой! А может и была, но просто он не видел этого. Ведь… чего греха таить? Он был от нее без ума. Вот и сейчас… Парень оказался возле нее. Скорее на автомате, нежели увлеченный чарами своей бывшей. Майкл не хотел думать о том, что мог значить ее взгляд, или что вероятность того, что Мэтт жив, довольна высока, и что Джесс… И если этот взгляд что-то да и значил, то он не должен и не имеет право… да и просто не хочет заглатывать этот крючок и начинать… что бы то ни было. Не хотел, а думал… Он готов был думать о чем угодно, только не о Джоше, только не о Джесс. А может он и вовсе ничего не значил… этот ее известный взгляд. Возможно, из-за пережитого стресса черствое и эгоистичное сердце Эмили оттаяло? И ее захлестнула волна нежности из-за того, что они все-таки выжили? Возможно, она просто… Рука девушки скользнула под левую руку Майкла со знакомой, выработанной месяцами их совместных свиданий, ловкостью. Знаете что? Вычеркните весь предыдущий абзац! Ничего с Эмили "просто так" не бывает. И эта сучка знает, что и зачем она делает. Хотя Майк ничего и не заметил. Ни ее руки, ни ее взглядов, ни ее флирта. Ему было все равно, ведь… - Майк, отпусти мою руку, – сказала Сэм, которую он, оказывается, затащил за собой в вертолет и усадил рядом. - Мне так неудобно. Действительно, парень и не заметил, как из-за своей мертвой хватки выворачивал ее предплечье. Майкл молчал. Молчал и смотрел. Смотрел и приказывал своим пальцам разжаться. Пальцы разжимались через силу, и его рука дрожала. - Прости, - выдавил из себя он, когда его руки оказались свободны. - Эх, а я думала, что отморозила себе пальцы к чертям! А это, оказывается, из-за твоей железной хватки у меня нарушилось кровообращение. Даже упрек с ее стороны не звучал как упрек, скорее как шутка. И она улыбнулась ему. - Прости… – глухо повторил Майк, глядя на свои израненные ладони и добавляя еще один пункт в список вещей, из-за которых он винит себя. Дверь вертолета захлопнулась, и пилот начал готовиться к взлету. Возле Сэм уселся Крис, а у окна Эшли. Крис что-то сказал. Хоть убей, но единственное, на что был способен Майк - это видеть, как шевелятся губы блондина и ни черта не слышать. Крис что-то сказал, и Сэм рассмеялась. Вот это Майк точно помнил. Звук ее смеха заставил его сфокусировать свой взгляд на Саманте. От улыбки ее лицо озарилось, и Майк даже прищурился. Логически это возможно объяснить тем, что его ослепило восходящее солнце. Но все же… Сэмми… всегда… всегда была… и остается солнечной девочкой. Русявая, с зелеными глазами и хитрым прищуром. Смеется так звонко, как звенят маленькие серебряные колокольчики. За эту ночь визжание вендиго стало для Майкла совсем привычным. Наверное, поэтому звук ее смеха режет слух своей непривычностью и чужеродностью. Разве можно пережить то, что они пережили… Разве можно увидеть то, что они видели… и не разучиться так смеяться? Майкл ловит на себе взгляд Криса. И оба парня понимают, что увидели то же самое… что подумали о том же самом. О той же самой. “Боже, как же я устал”- говорит один, а думает другой. И они летят. Все дальше и дальше от этого проклятого места. От этой чертовой горы и кишащего вендиго леса. Они молчат. Нет никакого смысла в разговорах. Винт разрезает воздух и заглушает любой шум. Они устали… Эмили, не отрываясь, смотрит в окно. Смотрит в окно и держится за рукав Майкла. Держится и делает вид, что не отдает себе в этом отчет. А Майкл, в свою очередь, позволяет ей за себя держаться и делает вид, что не замечает этого. Эшли прислоняет лицо к холодному стеклу, пытаясь унять пульсирующую боль от синяков, которые, она уверена, алеют всеми оттенками фиолетового на щеках и лбу. Крис держит ее за руку, и она сжимает в ответ его пальцы. Кристофер смотрит в окно, но его взгляд настолько расфокусирован, что он даже не замечает съехавших и перекосившихся очков. После этой ночи у всех них появилось какое-то шестое чувство, или же просто-напросто обострилась интуиция. Именно этим парень объясняет тот факт что он не видит, скорее чувствует… ее руку. Сначала она тянется к его лицу, на мгновение отстраняется, но все-таки касается его очков и поправляет их. -Спа-си-бо, – говорит Крис одними губами и улыбается одними глазами. Саманта вздыхает и вымученно улыбается ему в ответ. Её горячая ладонь прикасается к его холодной щеке и Крис жмурится от удовольствия. Это длится несколько секунд, возможно целую минуту, а может и одно мгновение. Майкл не помнит. Майкл не знает сколько… как долго они летят. Он не хочет смотреть в окно. Чего он там не видел? У него начинают болеть пальцы на левой руке. Раньше он не замечал этого. Холод и адреналин стали его обезболивающим. Потом пришла боль… ноющая, не дающая возможности отвлечься и подумать. Они устали. Нет сил говорить. Тем более… всё уже сказано. Все выборы сделаны. Майк ничего не помнит. Только ноющую, сводящую с ума боль в левой руке. И Сэм. Точнее её тепло. Еще точнее, её руку. Сначала её кулачок лег в его правую ладонь, раскрылся, и её пальчики вытянулись вдоль его собственных. Майк смутно помнит, что удивился тому, насколько же теплая у Саманты рука, прежде чем она соскользнула, и их пальцы переплелись. Вот так просто… Они очень, очень устали. На них страшно смотреть. Но протокол есть протокол. И их сначала везут в полицейский участок. Тем более что все они ходят… кхм, передвигаются самостоятельно. Да! Они прихрамывают, и их кидает из стороны в сторону от изнеможения. Все это неважно! Главное, что они в сознании, а значит, могут давать показания. Полицейских мало волнует, в каком состоянии их сознание. А если и волнует, то адекватность их показаний они проверят позже. Сейчас же важно узнать и запротоколировать как можно больше по горячим следам. - Значит их было восемь... – уточняет инспектор Клайн число выживших и пострадавших и рисует три креста в своих записях. Три криво поставленных крестика напротив трех имен. Три трупа – это много. Для их захолустья – очень много. А сбивчивые показания этих… подростков (если не сказать детей) указывают на какого-то маньяка, психа, сталкера. А то и на всех троих! “Боже, ну почему каждый год?! Почему каждый год происходит какая-то херня?!” Спустя час на вертолете привозят еще двоих. Парня и девушку. Живых. Побитых, но живых. Инспектор Энни Клайн облегченно вздыхает. Ведь один крестик, намного лучше, чем три. И этот показатель меньше чем в прошлом году. С этим можно работать. Во время допроса их заводят в затемненные комнаты и сажают перед камерами. Допрашивают по трое. Каждый говорит обо всем и о чем-то своем. Показания Криса самые связные и логически построенные. Очевидно, что он не тратил времени и постарался рассмотреть все события по отдельности и значение каждого в общей цепочке. Крис старается не говорить о Джоше и о том, что это он все подстроил. Он говорит о Незнакомце с горы. Не просто говорит, а оправдывает и выгораживает. Как оказывается намного легче говорить об отсеченной голове Огнеметчика, чем о тех двух выборах, которые он сделал в пользу Эшли. Эмили не перестает выказывать своего недовольства по поводу всего и всех. Она говорит о том, как Мэтт якобы бросил её и ровным счетом ничего не сделал для ее спасения, говорит о том, как этот подонок - Майк направил пистолет прямо ей в лицо, жалуется на то, как поздно пришла помощь. И даже рассказывает о стаде оленей, которое окружило ее и Мэтта. Инспектор цепляется за вскользь упомянутого человека в маске, который помог Эмили в шахте. Девушка морщит свой нос. - Он кинул мне свою сумку… там были… петарды… - Петарды? – переспрашивает полицейский. - Петарды, бенгальские огни, свечки на торт! Какая разница?! Этот человек помог мне. Нужно хотя бы в этом отдать Эмили должное… Она не отрицает заслуг Незнакомца и мало говорит о собственных. - Как же вам удалось выбраться из шахт, Эмили? Девушка лишь пожимает плечами, прежде чем начать очередную тираду о “пустоголовом” Мэтте. Эшли отвечает бессвязно и эмоционально, скача от одного к другому. Она говорит о психе в маске клоуна, говорит о спиритической доске, о Крисе, о пилах, о том как Эмили ударила ее, о фотографии из библиотеки, о Крисе, о том что слышала голос Джесс в подземном проходе, о дневнике Огнеметателя, снова о Крисе… Майкл владеет наибольшим количеством информации и фактов. Но отвечает он вяло и односложно. Его вводит в ступор вопрос о Джессике. Ему больно. Неприятно сжимаются легкие, а глаза щиплет. Он винит себя и это естественно. Ведь… ведь она лежала прямо перед ним. Майку нужно было просто схватить ее за руку. Этого бы хватило… Даже если бы лифт упал в шахту… он бы удержал Джесс и вытащил. Поэтому ли он так отчаянно держал Сэм за руку? Но он этого не сделал. Замешкал, не успел… и бесконечное чувство вины ложится ему на плечи неподъемной глыбой. Поэтому ли ему хотелось держать кого-нибудь за руку? Лицо Джессики стоит перед его глазами, и он судорожно выдыхает и сдерживает слезы. Врунишка! Майк продолжает говорить. Рассказывает о санатории, подземных ходах и медицинских отчетах 80-летней давности. Говорит о Джоше. - Он мертв, - сказал, как отрезал. - Мистер Монро, Вы уверены? - Что? Да! Конечно! Секундная пауза. - Вы видели, как его убили? Этот вопрос ставит Майкла в замешательство. -Нет, – честно отвечает парень. - Возможно, вы видели его труп? - Нет. - Тогда, вы не можете со 100% уверенностью утверждать… - Вы слышите себя? – перебивает офицера Майкл. – Джоша утащило вендиго! Это случилось на моих глазах! Я видел на что способны это монстры… И единственное, на что я надеюсь, так это то, что он не мучился. От Мэтта мало что можно узнать. Парень много говорит о начале вечера и о том, как он поссорился с Майклом. Он думает, что Эмили погибла и не устает повторять, что это он виноват и что именно он не уберег ее. Повторяет, как заклейменный неудачник, что он был недостаточно хорош для нее. От показаний Джессики мало толку. Каждое слово дается ей с огромным трудом, и присутствующие офицеры удивляются ее стойкости. В конце, единственное, что она хочет знать так это, жив ли Майк или нет. Инспектор Клайн не дает разрешения сказать Мэтту и Джесс, что их друзья и в особенности дорогие им люди – живы. Ей нужны показания без предубеждений. Она должна знать правду… любую и с разных сторон. Показания Саманты самые пугающие. Она единственная, кто так много говорит о Джоше. Она рассказывает о его больной "игре" в таких деталях… как только умеют это делать девушки. Она рассказывает о шахтах… мало, вскользь упоминая Ханну и Бет. Дело не в том, что она говорит… а как она это говорит. Тихо, спокойно… отрезвляюще. Говорит так, как будто уже никто и ничто не сможет изменить что-либо к лучшему. Сбор показаний… кхм, допрос, длится часа три. Девушки уже на грани истерики, а парни вот-вот сорвутся и начнут метаться в комнате для допросов, как загнанные звери. Инспектор Клайн видит это, но держит их до последнего. Они не местные, а значит до конца этого дня набежит толпа адвокатов и родителей, которые увезут всех и каждого. И потом их, ой, как сложно будет достать. Их отправляют в больницу. Двумя заходами, тем же составом, каким они приехали сюда. Дежурный полицейский ведет их к выходу по лабиринту коридоров, а они плетутся позади. Если это возможно, то они выглядят еще хуже, чем по прибытию. И дело не в том, что в дневном свете их раны, ушибы и синяки выделяются еще ярче. Складывается впечатление, что они заново пережили все события предыдущей ночи. Хотя, по сути, так оно и было. Ведь рассказывая и пересказывая и поясняя все снова и снова… У них почти не оставалось никаких моральных сил. Их привозят и оставляют в одном помещении, куда обычно привозят по скорой. - Снимите всю верхнюю одежду, - говорит дежурная медсестра. – Желательно до футболки, майки. Стащить с себя одежду оказывается для некоторых сложнее, чем могло показаться. Если Майку ничего не стоит сбросить с себя не застегнутую куртку, то Крису приходится возится с пуховиком и остальными слоями одежды. У блондина дрожат руки. Майк смотрит на свои ладони. Хм… у него они тоже дрожат. “Наверное… такое у всех…” – вымученно думает парень и садится на койку. Крис все еще возится с застежками на пуховике, и это заставляет Эшли заулыбаться. Ей самой-то помогает дежурная медсестра. Эшли выглядит самой побитой из всех. Очевидно, именно этим и руководствовалась миловидная женщина лет 35, когда поспешила именно к ней. - Это просто ни в какие ворота не лезет! – обращает на себя внимание Эмили. – В этой Тмутаракани, что, нет ни одного врача? - Сейчас сюда подойдут доктора и всех вас осмотрят, – предугадывая продолжение язвительной речи Эмили, говорит медсестра. - Вы хотите сказать, что ваша “больница” была не в курсе, что мы приедем? Разве взорванный особняк на горе не переплюнул все местные новости за последний год? Пока проходит эта словесная баталия (как оказалось медсестра тоже не из робкого десятка), Майкл находит взглядом Сэм и смотрит, как она пересекает просторное помещение и останавливается перед Крисом. - Давай помогу. Сэм еще не успевает досказать фразу, как ее руку накрывают пальцы парня. - Сэм… - он говорит ее имя на выдохе и невольно вздрагивает из-за неожиданного прикосновения. – Все нормально. Я и сам справлюсь. Его голос охрип, и поэтому его слова не звучат очень убедительно. - Да-да, конечно, – девушка говорит тихо, успокаивающе и аккуратно убирает его руки. – Ты же большой мальчик. Звук расстегивающейся молнии. Удивленные глаза Криса и ухмылка на губах Сэм. Немой вопрос с его стороны – “Что ты делаешь?” и такой же ответ с ее стороны - "Позволь позаботиться о тебе." Крис мешкает, опускает свою голову и хмурится, пока Сэм стягивает с него пуховик, пока возится с застежкой его вязаной кофты. Он хмурится и смотрит. Смотрит на то, как ее дрожащие руки умело и легко справляются со всеми петельками и змейками. Его собственные руки обессилено опущены. Девушка не торопится… делает все спокойно и аккуратно. Крис подымает голову лишь, когда Сэм начинает расстегивать пуговицы его клетчатой рубашки. Майк слушает препирательства медсестры и Эмили в пол-уха и не обращает внимание, как неловко Эшли стоять между ними. Он, не отрываясь, смотрит на Сэм и Криса. Они напоминают ему сцену из порнухи. Хотя, он бы скривил душой, если бы сказал, что только порно. Да, девушка раздевает парня. Но в этом нет никакой спешки, нетерпения. “Врачей все равно еще нет…” – просто объясняет Майк медлительность Саманты. “Сэм раздевает Криса…” – эта мысль, даже сейчас, когда все происходит на его глазах, кажется невозможной и до смешного абсурдной. Майк только и может, что смотреть. Сэм методично расстегивает пуговицы, а Крис смотрит на нее. Девушка не отрывает взгляда от пуговиц, а Крис не отрывает свой взгляд от нее. На что же похожа эта сцена? На то, как сестра помогает переодеться младшему брату? Не сильно… На то, как подруга проявляет заботу о друге? Возможно… Сэм расстегивает пуговицы так, чтобы не касаться Криса. Не смотря на то, что у него под низом надета футболка, и прямой контакт между ее пальцами и его кожей фактически невозможен, она делает это именно так. Майкл знает на что это похоже… Это похоже, как будто Сэм пытается добраться до самой сути. Похоже, как будто она пытается найти парня, которого она знала до прошедшей ночи. Последние пуговицы находятся на уровне пояса. - Сэм? – неуверенно начинает Крис. - Подожди, – бросает девушка, и первый раз за весь этот ритуал поднимает на него свои глаза. – Я почти закончила. Она говорит несколько смущенно под его пристальным взглядом. Крис останавливает ее руки, когда она уже на последней пуговице. - Спасибо. Чтобы я без тебя делал? Сэм улыбается. - Мучился, а потом бы сел и начал плакать? Лицо у Криса делается задумчивым-задумчивым , он явно подыгрывает ей. - Да… Думаю так оно и было бы. Девушка делает шаг назад, он не выпускает ее руки. - Сэм… Еще раз спасибо. - Не за что. Она проходит мимо него и Майклу кажется, что она нашла, что искала. Наконец появляются доктора в белых халатах, а за ними несколько медсестер. - Вы - Майкл Монро? - Ага… - Меня зовут Стивен Хорн. Можно доктор Хорн, - представляется улыбчивый мужчина лет 45-ти. – Я осмотрю вас. Вас что-то беспокоит? Если… Парень не слушает его. Он смотрит на Сэм. Как она следует за низенькой женщиной в белом халате. Они заходит за ширму, которая отделяет ее койку от остальных и… Всем, в общем-то, все равно. Смотровая палата наполняется гомоном. …ни черта не скрывает от него. - Мистер Монро, дышите… Майкл смотрит, как тяжелое твидовое одеяло, которое ей дали в участке, спадает с ее плеч. Следит, как Сэм доброжелательно переговаривается со своей докторшей. Как легко стягивает с себя свою спортивную красную кофту. Ее руки в синяках и ссадинах, а правый локоть сдерт до крови. - Не дышите… На ключицах и шее темнеют следы от чьих-то пальцев. “Должно быть Джош…” - Хм… дышите. Сэм берется за край майки, поворачивается спиной к нему и к доктору и тянет вверх... - Странно… - обеспокоено начинает доктор Хорн – У вас были проблемы с сердцем? Сэм, твою мать, без лифчика и его взгляду предстает ее абсолютно голая спина. - Мистер Монро? - Что?! – Майкл едва взглянул на доктора, - А, нет! У меня с сердцем все в порядке. - Любопытно… - говорит доктор и озадаченно смотрит на свой стетоскоп. Саманта поворачивается боком и что-то говорит своей врачихе, которая осматривает ушибы на спине. Левой рукой она прижимает черную майку к себе. Майк мельком видит полуобнаженную грудь Сэм. - Давайте тогда еще раз попробуем. Парень сглатывает. “Вы должно быть шутите?” – вымученно думает он, пока его взгляд бесстыдно блуждает по Саманте. Сначала ее губы, покусанные от того и розовые. Далее ее шея, плечо, изгиб ее лопатки, талия… Майкл едва замечает пятна синяков и ушибов, которыми так щедро разукрашено ее тело. - Дышите… Хочется… Хочется прикоснуться к ней. Провести рукой вниз по спине, касаясь одними кончиками пальцев. - Не дышите… Монро подымает свой взгляд и встречается взглядом с Сэм. Глаза у девушки распахнуты от удивления. - Майкл Джонатан Монро! – громко шепчет она и топает ногой. “Упс! Она использовала мое полное имя!” – думает он и понимает, что не заметил, как Саманта осталась одна за ширмой. Видимо ее врачиха за чем-то отлучилась. - Виноват! Каюсь! – говорит он, улыбаясь, и поднимает руки вверх в напрасном извинении. - Мистер Монро, не разговаривайте! - Простите, док. Майкл старается сидеть смирно. Саманта, в свою очередь, смеряет его укоризненным взглядом, как и положено девушке в такой ситуации. А Майклу хочется опустить глаза, как будто он провинившейся ребенок, которого застукали за пакостью. Хочется опустить глаза и постараться не покраснеть, как и положено парню в этой ситуации. Но что-то идет не так в этой маленькой сцене. Один из действующих лиц отказывается следовать сценарию приличий. Майк выдерживает нравоучительный взгляд Сэм. Девушка переминается с ноги на ногу. И что ей теперь делать? Она не может просто отвернуться и сделать вид, что ничего не было. И она сомневается, что ее строгое выражение лица выглядит хоть сколько-нибудь пугающе, когда она по пояс раздета. Саманта щурится и смотрит исподлобья, выбирает настаивать на своем. Майкл ухмыляется и тоже щурится… только не так как Сэм. Совсем не так. И также выбирает настаивать на своем. Разве он делает что-то плохое? Сэм краснеет, а Майкл ухмыляется еще шире. Ну что за детский сад? Сердце у Саманты делает лишний удар, и она первая опускает глаза в стеснении. На мгновение ей показалось, что в глазах парня, который до этого просто бесстыдно рассматривал ее, промелькнуло что-то… животное, дикое и первородное… Девушка смущена и не знает куда деться от его неспокойных темных глаз. “Разве эта ширмочка способна остановить его пронзительный взгляд… из-за которого мурашки по всему телу?” – думает Сэм и пытается найти выход. Майкл смеется, когда девушка строит ему рожицу и показывает язык. И вновь, все в порядке. Больше ничего не висит между ними в воздухе. Он снова Майк – гордость школы, спортсмен, будущий президент и просто сердцеед. А она, просто Сэмми – пацанка, активистка, спортсменка, “комсомолка” и просто красавица. Они знают друг друга с начальной школы. Они даже никогда не были близкими друзьями. Так было всегда. И ничего не изменится. По крайней мере, кардинально… Девушка качает головой, не в силах сердится на него. - Что-то никогда не изменится… Правда, Майк? – спрашивает… утверждает она, пододвигая другую часть ширмы, чтобы скрыться от знаменитых чертей в глазах Майкла Монро. Парень посмеивается, пока ему меряют давление. Он думает, что еще есть надежда для него. Если он еще засматривается на девушек, если он может чувствовать себя, как нашкодивший школьник и, самое главное, если он способен смутить уверенную и бесстрашную Саманту, то тогда точно еще не всё потеряно. В больнице их отмывают, перевязывают, зашивают, мажут – в общем, лечат. Спустя час, полтора, Эшли начинает ныть, потому что хочет есть. Все понимают, что хотят есть. Но еды им не приносят. На вопросительный и строгий взгляд Майка, медсестра пожимает плечами и говорит: - Вам еще нужно сдать кое-какие анализы. После мы обязательно вас накормим. Эшли вздыхает, а Эмили принимает эстафету и ноет, почти не стесняясь в выражениях. И, в конце концов, им приносят чай. -Даже сахара пожалели. – озвучивает Эмили то, о чем подумали все. И ее уводят первой сдавать эти самые анализы. А Крис удивляет всех, когда приносит бутерброды из столовой. - Я их стащил, – заговорчески сообщает он и дает каждому из них по два худеньких бутерброда с колбасой и сыром. Маловато будет, но друзья рады и этому. Они смакуют каждый кусочек и им кажется, что ничего вкуснее они и не ели. В благодарность Эшли целует Криса в щеку. Парень тупит взгляд и отмахивается от ее благодарности, мол, ничего особенного. Саманта находит его очень милым в этот момент и не может удержаться, чтобы не наклониться и не чмокнуть его в другую щеку. - Эй, Сэм! – удивленно вскрикивает Крис, и его пальцы накрывают то место, где ее губы коснулись его щеки. -Ммм… - блондинка не может не умилится ему. - Спасибо, Кристофер. Повисает неловкая пауза. Крис краснеет, Эшли берет свой пакет со льдом и прикладывает к лицу, а Саманта думает о чем-то своем. Майк громко вздыхает и привлекает их внимание. - Ну что… Крис! И правда, ты молодец! Так что… Парень раскидывает руки в доброжелательной манере, делает губы бантиком и даже встает с койки – всем своим намерением выказывая, что собирается обнять и поцеловать уже успевшего испугаться Криса. - Эй, чувак! Я понял! Понял! Конечно же, они балуются. Но… это… это так приятно. Майк понимает, что сейчас это совсем не к месту. Они едва избежали гибели, они потеряли друзей. Парень удивлен, что никто из них не поседел за эту ночь. Возможно, он все еще находится в состоянии аффекта и поэтому не соображает логически. Не подумайте превратно… Майклу плохо. Ему правда плохо. Он думает о Ханне и Бет, о том как это несправедливо и глупо. Его пробирает до озноба мысль, что пришлось пройти Ханне… А эти несчастные шахтеры? Майк не знает, осталась ли в них хоть что-то человеческое после всех этих лет проведенных в облике вендиго. Он думает о Джоше. Сам он не стал жертвой его “игры”, но он видел лицо Эшли и Криса и глаза Сэм. Но больше всего он думает о Джесс. И от этих мыслей ему больнее всего. Много… слишком много всего произошло. Слишком много чтобы осознать, понять и принять. Сэм вызывают к психологу. Она не спешит вставать со своего места и всячески отнекивается и придумывает причины, чтобы не идти. Друзья видят, как она закатывает глаза, но после убеждения медсестры в том, что это простая формальность, для галочки, так сказать, девушка вздыхает и нехотя следует за медсестрой. Каждый из них связывается с родителями после продолжительных просьб/угроз, направленных на персонал больницы дать им телефон. Снова отличается Крис. На этот раз он стащил мобильник у одного из санитаров. И им остается только ждать, когда же за ними приедут. Сэм выходит от психолога белая, как мел. “Зачем ей вообще нужно было туда идти!” – раздраженно думает Майк. Ее состояние замечают абсолютно все, но предпочитают не комментировать. Девушка выглядит, так как будто она сломается в любой момент. После 3-х вечера за ними начинают приезжать машины. Им сообщают об этом все та же дежурная медсестра. Они не спеша плетутся к выходу. Если приехал первый родитель значит скоро и остальные подтянуться. Это происходит тогда. Все сразу. Эшли обнимается с родителями. Крис стоит недалеко в сторонке и пытается выглядеть презентабельно. А Майкл замечает одну единственную слезинку, которая катится по щеке Саманты. Он уверен, что она сама еще не почувствовала эту теплую каплю. Она выглядит потерянной, её лицо ничего не выражает. Майкл знает… уверен на 100%, что тот, кто окажется сейчас рядом с Сэм, тот кому она выплачется, изольет душу… …тот и победил. Дело не в холодном, дальновидном и меркантильном расчете. Хотя с 14 лет его мозг запрограммирован просчитывать такого рода варианты и видеть возможности так, где другие не видят. Варианты и возможности, как заполучить девушку. Поверьте, желание залезть Сэм под юбку не имеет ничего общего с желанием утешить её. Да, Сэм нужна жилетка. Но кто сказал, что она не нужна остальными? Даже Крису, даже этой бессердечной суке Эмили, даже ему, Майклу. - Эмили! - О, Господи! Так… так ты… - Да! И ты! Боже я так рад! Слава Богу, что с тобой все в порядке! - В порядке?! Возможно… Но не благодаря тебе! - Что?! Что ты такое говоришь? Майклу кажется или это… - Мэтт, ты безмозглый… Монро оборачивается на крики, которые до этого звучали на фоне и видит Мэтта. Спортсмен жив и здоров. По пластырям на лице и привязанных руках можно догадаться, что ему уже оказали первую помощь. “Интересненько. Почему нам сразу не сообщили, что он жив?” – с любопытством думает Майк. Краем глаза он замечает, что теплое прощание Криса и Эшли прервано разбирательством между Эмили и Мэттом. Двое голубков застыли в полу-объятии и наблюдают за словесной баталией других “голубков”. Майк бросает взгляд на Сэм. На ее бледной щеке блестит мокрый след от слезы, и она улыбается. Она улыбается, глядя на Мэтта, но свет ее улыбки не касается ее глаз. Светло-зеленые, уставшие, безотрадные глаза, которые блестят, так как будто у нее температура и она больна, или, что более вероятно, она расплачется в любое мгновение. Легкие у Майка сжимаются и ему больно дышать. Всего лишь на мгновение. Ему хочется к Сэм. Ему тоже плохо. Как же ему плохо! Сейчас или никогда! Осталось решиться и сделать этот шаг. Если посмотреть со стороны то у Майка есть выбор. Выбор, от которого кое-что да и зависит. Но проблема в том, что он даже не задумывался над ним. Он его сделал когда-то раньше. Когда держал ее за руку? Когда судорожно отсчитывал секунды, и не отрываясь, смотрел на входную дверь? Когда Саманту выбросило ударной волной? Когда она пришла ему на помощь в шахтах? Когда…? Какая разница? Майк не думает об этом. Он слушает свою чуйку. А она сейчас нашептывает что-то страшное. Парень не понимает, что он чувствует или предчувствует. Он вообще редко когда копался в себе или анализировал чувства других. Он делает все по наитию. И сейчас он хочет к Сэм. - Майк… Перед глазами встает лицо Джессики, и он думает что у него уже начались слуховые галлюцинации. Монро делает шаг в сторону Сэм, запустив более или менее здоровую руку в волосы, одновременно расчесываясь и приглаживая их… и прогоняя голос Джесс. - Майк! – голос становится четче, громче… и парень замирает. Он все еще смотрит на Сэм, по ее правой щеке катиться еще одна слеза. Тогда Майк понимает… что это за чувство. Он боится ее потерять. Все настолько просто. Майкл Монро боится потерять Саманту. Боится, что он ускользнет от него также, как это сделала Джесс. И этот голос… все ему объяснил. - Майкл. – Его зовут в третий раз и… и он… И он оборачивается. Никто никогда не видел Джессику такой. И дело вовсе не в царапинах, ранах и синяках. Выражение ее лица… такое безмятежное, уставшее, на нем еще присутствует тень боли и испуга, но теперь в ее глазах искрится радость, ее лицо светиться от счастья при виде Майка и… Она такая красивая. Майкл застывает от неожиданности и не двигается. Он стоит как, изваяние с удивленным и немного испуганным выражением. Но это только внешне. Внутри же… Внутри же он сходит с ума. Он рад, он и не рассчитывал, что снова когда-нибудь увидит ее. Он счастлив, он хочет прыгать, он хочет кричать, улыбаться и смеяться. Вина, давившая на него с того самого момента, как Джесс…упала – испаряется, и он снова может дышать полной грудью. Чувство непередаваемой эйфории захлестывает его. Но… Сэм… Ведь… Он достаточно храбрый, чтобы самому себе признаться. Он все еще хочет к Сэм. А теперь, когда Джесс жива… Ему до одури хочется к Сэм. ...но оно граничит с горьким отчаяньем и всепоглощающем страхом. Майк стоит на месте и не двигается. Иногда лучшее решение – просто ничего не делать. Джессика бросается к нему в объятия. - Майк… Слава Богу… М-ма-йк! – девушка захлебывается в слезах и не может толком говорить. – Т-так стр-страшно… Было так стр-страшно! - Шшшш… Все в порядке… - шепчет парень и гладит ее по голове. – Сейчас уже все хорошо. Все хорошо. Как же ему, мать его, плохо! Джесс прижимается к нему всем телом, цепляется за него и зарывается ему в грудь. Майкл обнимает ее, не очень крепко, помня о ее падении и опасаясь сделать больно. - Сэмми, сейчас звонила моя мама и говорит, что мы можем взять тебя с нами и отвезти домой, – говорит Крис, все еще смотря на телефон. – Что скажешь? Девушка не реагирует на вопрос. Она стоит и растерянно касается своей щеки, чувствует след от слезы и удивленно смотрит на свои мокрые пальцы. - Если конечно, ты уже не договорилась ехать с кем-то другим? – спрашивает Крис и прячет телефон. – Эй, Сэм. Крис едва касается ее руки, и она вздрагивает. Потерянно пробегает глазами по окружающим и… встречается взглядом с Майком. И что теперь? Саманта улыбается ему так… беспомощно. В глазах уже стоят слезы, но она продолжает улыбаться ему. Ведь она рада, что с Джесс все в порядке. А эти слезы, которые катятся по ее щекам совсем ничего не значат. Это просто нервы. Саманта улыбается и не знает, что раздирает душу Майкла Монро на части этой своей искренней, благосклонной улыбкой. - Сэм, ты как? – спрашивает Крис и пытается заглянуть ей в лицо. Его руки касаются ее предплечий, и она поворачивает свое лицо к нему. - Крис…- на выдохе говорит она, и голос ее срывается. Теперь и Крис видит слезы на ее лице. - Сэм, ну что же ты… - бессильно изумляется парень и чувствует, как ее сильные пальцы сжимают его руки чуть выше локтя. - Ну, все же хорошо… Майкл видит все. Как Крис пытается вытереть слезы с лица подруги, как осыпает ее множеством заверений, что все будет хорошо. Майк видит, как Сэм кивает, закрывает глаза и делает недостающий шаг, чтобы уткнуться блондину в шею . “Крис! Этот засранец!” - раздраженно думает Майкл с досадой. “Оказался именно в нужном месте, в нужный момент!” Даже самое малое и незначительное действие имеет последствие… Майкл Монро вздыхает и думает, что в данной ситуации его бездействие точно так же имеет последствия. Возвратить упущенный шанс он уже не может. Но настоять на своем выборе вполне.