Ребёнок, который изменил мир.

POV Tris       Уже несколько месяцев мы находимся у изгоев. Я и Тобиас каждый день помогаем «общине». Я даже удивлена тем, как живут безфракционники. Очень интересно смотреть, как они работают. Находясь с ними, я поняла, что они намного сильнее нас. Они создали свою фракцию, поднялись с колен и не упали духом. Люди здесь вовсе не озлобленные дикари, готовые убить за кусок хлеба или за стакан воды. Да, они изолированы от общества, но не потеряли человечность, и всё благодаря Эвелин. Несмотря на неприязнь к Альтруизму, она встретила меня довольно тепло. Через некоторое время я нашла общий язык с ней и даже убедила Тобиаса поговорить с его матерью по душам. Я смотрела на них и не понимала, как Маркус мог быть такой сволочью и бездушным человеком, чтобы так поступить со своей женой и сыном. Теперь я знаю, чего так боялся Тобиас. Он не желал быть похожим на своего отца. Мне хотелось утешить его, но я осознавала, что моя жалость ему не нужна. Он нуждался лишь в поддержке.       Уже несколько дней Тобиас пропадает вместе с Эвелин, Эдгаром и Терезой. Последние хранили молчание, как каменные статуи, когда я пыталась расспросить их. Наверное, со стороны я выглядела как любопытный бегемотик, но мне было плевать. Мой жених постоянно уходил куда-то, подолгу не возвращаясь, а потом ничего не говорил мне. Я понимаю, что он хочет оградить меня и ребёнка от опасностей, но я не могу отсиживаться у него за спиной. На этой почве уже несколько раз у нас возникал спор, но он быстро затухал. Обычно мириться приходили мы оба. Не поверите, но один раз мы столкнулись друг с другом, когда шли извиняться. Я улыбаюсь и смотрю на кольцо-повязку из чёрных и серых лент, которое Тобиас подарил мне вместо обручального. Пусть это не золото, пусть внутри не бриллианты, но это кольцо в сто раз лучше других. Оно полностью пропитано любовью и надеждой, а это самое главное.       Пока я размышляла, не заметила, как вышла из «логова» безфракционников. Вдохнув свежий воздух, я делаю ещё пару шагов. Руки невольно тянутся к маленькому животику. Кстати, реакция Эвелин на беременность была просто незабываемой. Со всей строгостью, что присуща этой женщине, она провела с нами беседу с ключевыми словами: «О чём вы думали?», «Уму непостижимо, когда вы успели!», «Вам ведь рано!», «Вы ведь даже не расписаны?», «Что скажет Натали? А Эндрю?» И тогда у моего любимого кончилось терпение, и он грубо поднял мою ладонь, на которой было кольцо, и снова попросил моей руки. Я, конечно же, сразу согласилась, но сказать, что Эвелин была в шоке, — ничего не сказать. Но вот меня интересовал её последний вопрос. Что скажут мои родители? Меня это пугало и очень сильно.       Я не заметила, как дошла почти до «границы владений» безфракционников. Начинаю смотреть по сторонам. Перед глазами стоит уже привычная обстановка: изгои, которые что-то штопают, готовят, таскают. Но вот мой взгляд привлекает интересная картина. Из поезда выпрыгивает мужская фигура в горчичной рубашке. Приземлившись, он бежит к женщине, по фигуре напоминающей Эвелин. Рысцой пройдя к ближнему от пары дому, я прижимаюсь к стене и начинаю подслушивать разговор. POV Author       Седовласый мужчина приближается к жилищу изгоев. В его голове вертятся все за и против этого решения. Он корит себя за то, что позволил эрудитке расколоть его семью его же руками. В сознание он пришёл лишь месяц назад, а рядом была Она. Не смотря на его неосознанные побои — она пришла к нему. Сидела на краешке койки и наблюдала за ним. Перебирала волосы, шептала сквозь слёзы, но не уходила. В палату никто не входил и похоже выходить тоже не собирался. Она рассказывала ему всё, что случилось за двадцать лет симуляции. Его маленький сынишка уже вырос, перешёл в другую фракцию, обзавёлся девушкой — почти невестой. Да и Эвелин была уже не девушкой: время брало своё, скулы немного выпирали, подчёркивая красоту лица, а цвет кожи уже не был смертельно-белым, как в их первую встречу. Он многое пропустил, многое потерял, но ничего не обрёл. Он бы хотел нагнать время да только оно уже давно убежало, оставив за собой огромную брешь. В последний раз Она поцеловала его. Мягко и сладко. Он захотел притянуть её к себе, но она уже стояла у выхода. Всю эту неделю он мучил себя догадками. Зачем? Почему? А главное — с какой целью? Плевать, что он поступает не по правилам фракции. Плевать, что его могут заметить. Плевать, что ноги уже слегка подкашиваются. Он должен узнать, и он узнает. Вот уже она стоит совсем рядом. Он подходит и обнимает её со спины. Она знает, кто это. Поворачивается в объятиях бывшего мужа. Её руки ложатся на его плечи. Она не отдаёт себе отчёт, когда целует его и когда её пальцы зарываются в его волосы…       — Тебя могли засечь! — её голос тихий и сладкий.       — Но не засекли же! — интонация мужчины больше похожа на слова юнца. Да разве важен возраст, когда ты любишь? Нет, важны лишь чувства в ответ. И два человека, стоящих здесь, ярко доказывают, что любовь найдёт дорогу, куда угодно и когда угодно. Несмотря на возраст, ошибки и расстояние они позволили себе привилегию чувствовать и жить. И паре всё равно, что на это скажет общество, что скажут их друзья; им всё равно, что скажет их собственный сын. Они есть друг у друга и большего им не надо.