Ее ставка - жизнь, ее судьба - игра.

Из полудремы Сакуру выдернули негромкие звуки за стеной. Она открыла глаза и зябко повела плечами: вода в бадье успела остыть, а она сама не заметила, как заснула. Сколько же прошло времени? Когда до нее донесся очередной шорох, Сакура встрепенулась и поспешила вылезти из бадьи. В спальне, очевидно, шумел Саске, и ей было необходимо поговорить с ним! Шипя ругательства и пережидая боль, которой отозвалось растревоженное тело на ее резкие движения, Сакура завернулась в купальную простыню и прошла в смежную комнату. Саске встретил ее появление коротким взглядом и бесстрастным вопросом: — Что с твоими волосами? Неосознанно Сакура провела ладошками по коротким прядям, что сейчас едва закрывали грудь, хотя раньше кончиками щекотали низ живота. — … это простой вопрос, Сакура, — недовольный голос Саске заставил ее торопливо поднять взгляд. Она слишком глубоко задумалась и слишком долго не отвечала ему. — Такой же простой, как и вопрос о моем похищении, — она огрызнулась. — О том, кто за ним стоит? Саске нахмурился и сильнее, чем обычно, потянул оби. Шелковая ткань затрещала почти жалобно, и Сакура заметила с неприкрытой колкостью: — Твой оби ни в чем не виноват. Незачем вымещать на нем гнев. Ответом ей послужил мрачный взгляд Саске и ледяное молчание. Что ж, за минувший с их возвращения в поместье день Учиха молчал почти все время наедине с ней, и Сакура успела свыкнуться, перестав испуганно сжиматься при каждом таком выражении недовольства. Он не ответил ни на один ее вопрос о похищении, предпочтя делать вид, будто не слышит их. Ничего не объяснил, будто ее это вообще не касалось. Эта скрытность и пренебрежение выводили Сакуру из себя. Она скрестила руки на груди, наблюдая за раздевавшимся Саске. На секунду она устыдилась своей нервозности и взвинченности: таким усталым показался ей Учиха. Они добрались до поместья к рассвету, и минувшую ночь он провел без сна, а сегодня весь день встречался с главами вассальных кланов и посланниками от Хьюга и Узумаки. Но ее стыд мгновенно улетучился, стоило Саске повернуться к ней с каменным выражением лица. — Ты считаешь, я не должна знать? Я не имею на это знание права? С мокрыми растрепанными волосами, одетая лишь в купальную простыню своей воинственностью Сакура могла вызвать лишь усмешку. Но Саске не хотелось смеяться. Ему хотелось стиснуть ее плечи и посильнее встряхнуть. Быть может тогда до Сакуры дойдет его простая и предельно точно выраженная мысль: похищение он с ней обсуждать не собирается. От применения силы Саске останавливали лишь следы чужих пальцев на плечах его жены. Похитители испытывали мало трепета при обращении с Сакурой, и у него сводило от ярости зубы, стоило подумать, что им удалось ускользнуть. — Саске! Он заставил себя взглянуть на жену, ни одну реплику которой он сегодня ответом не удостоил. — Я хочу знать, кто меня похитил. — Тебе это не нужно. Сакура шумно втянула носом воздух и мотнула головой. — Кто это решил? — спросила она с нехорошим прищуром. — Ты один? — Я твой муж, — оскалился Саске. Упрямство Сакуры начинало его раздражать. — Ты клялась быть мне послушной и признала своим господином. Женщин нашего клана не вмешивают ни в войну, ни в политику, и ты… — Но ты уже вмешал! — звенящим голосом прервала его Сакура. Она развела руки, и накидка скользнула к ее ногам. — Посмотри на меня! Меня похитили, чтобы повлиять на тебя. Ты взял меня в жены, потому что тебе нужен клан Харуно. Ты хотел скрыть это, и все кончилось нашим поединком. Меня травили — тоже из-за тебя. О каком невмешательстве ты говоришь?.. — ее голос срывался, а на ресницах дрожали слезы. Саске скользнул взглядом по ее обнаженному телу. Синяков и ссадин было немного, но каждый из них — как подтверждение ее слов. Она получила их из-за него. — Довольно. Его холодный голос отрезвил Сакуру и заставил вздрогнуть. — Пытаешься давить эмоциями, — с подчеркнутым недовольством отметил Саске. — Устраиваешь истерику. Сакура вскинула голову, и мокрые волосы хлестнули ее по спине. Она перешагнула простыню и прошла к встроенному в стену шкафу по-прежнему обнаженная, даже не попытавшись прикрыться. — Ты говорил о моей клятве, — негромко произнесла она, — а свою-то помнишь? Так вот ты меня бережешь? Выразительным взглядом Сакура обвела свое тело, накинула халат из плотной ткани и молча вышла из спальни. Когда за ней закрылись двери, Саске позволил себе усталый вздох. Девчонка решила показать зубки? Что ж, сейчас это мало его заботило. Были вещи куда важнее: прием Императора состоится через четыре дня, и ему нужно закончить все приготовления. Через четыре дня они развяжут войну. «Хочет знать, кто ее похитил, — сквозь зубы фыркнул Саске и шире распахнул окно. — Смеет меня обвинять. Позабыла свой страх». Он вспомнил, как она жалась к нему, испуганная и покорная, пока они скакали во весь опор к поместью. Тогда отчего-то ей не хотелось выяснять, кто спланировал ее похищение. Возможно в глубине души Саске мог признать, что ее требования справедливы. Что она имеет право знать. Признать — но никогда не произнести вслух. Не посчитать нужным обсуждать это с Сакурой. С кем бы то ни было, а не только с ней. Ее похищение — удар по его самолюбию. Потому ее упреки раздражали его, выводили из себя. Девчонка ведь была права. Это он ее не уберег. Он допустил похищение. Заметно продрогшая Сакура вернулась в спальню, когда Саске еще просматривал последние донесения при неровном свете лампы. Заметив ее покрасневшие руки, он хмыкнул, но промолчал. Ночи оставались по-прежнему прохладными, несмотря на то, что со дня на день страна готовилась встретить весенний праздник. Сакура же не была настроена молчать. Она решительно пересекла комнату и остановилась перед расположившимся за низким столиком Саске. Он лениво поднял взгляд и нахмурился: ее глаза метали молнии. — Ты наказал Яшамару-сана! И таким зверским образом! — прошипела Сакура, с трудом сдержавшись, чтобы не выставить вперед указательный палец. — Он спас меня! Вместе с Мамору. — И ослушался меня, — Саске равнодушно пожал плечами. — Он должен был оставаться в поместье. — Меня не нашли бы без него! И причем тут его сын? Мальчишка точно ни в чем не виноват, он лишь следовал за отцом! — Сакура уставилась на Учиха, не веря своим ушам и глазам. Неужели он действительно наказал человека, который ее спас? Ему настолько плевать на нее?! В душе Сакуры царил хаос и смятение. Она задыхалась от возмущения, распиравшего изнутри грудь. Как так вообще можно?! — Нашли бы, — сквозь зубы выдавил Саске, уставший от ее непрекращающихся упреков. — У тебя нет сердца, — на выдохе прошептала Сакура. — Чем он заслужил?.. Учиха нарочито медленно свернул свиток и отложил его в сторону, потер глаза и встал на ноги. Он не отводил тяжелого, пристального взгляда от пылавшей праведным гневом Сакуры. — Глупая девчонка, ты и понятия не имеешь, о чем говоришь, — и прежде, чем она успела ответить, больно сжал запястье. — Кто рассказал тебе о Яшамару? Она мотнула головой, не собираясь отвечать. — Хочешь еще кого-нибудь наказать? У Саске вскипела кровь, и желание усилить хватку на ее запястье захлестнуло с головой. — Мисаки, — произнес он медленно. — Больше некому. На щеках Сакуры вспыхнули красные пятна. — Не нужно ее трогать! Она не говорила ничего такого! — поспешно пробормотала она, схватив Саске за локоть. — Я просто увидела ее слезы и спросила, что случилось. Учиха прищурился — ядовито и презрительно — и вышел прочь. Сакура проводила его беспомощным взглядом, опустилась на футон и, спрятав лицо в ладонях, неожиданно для себя самой разрыдалась. Совсем глупо, по-девчоночьи размазывая по лицу слезы. Так, как она всю жизнь думала, что не умеет. Громкие всхлипы рвались изнутри, и Сакуре пришлось укусить кулак, чтобы приглушить их. У Саске действительно не было сердца. Он не щадил ее, словно забыл похищение. Вел себя так, будто ничего не случилось. Он не жалел ее. Последний раз он касался ее, когда нес в их спальню после возвращения. А до того он касался ее исключительно по ночам! В другие часы Сакура не знала его ласки. Не знала нежности. От жалости самой к себе она тоненько заскулила и скомкала простынь, прижав к груди. Учиха было наплевать, что ее похитили, что она нуждалась в заботе и утешении. Он не собирался отвечать на ее вопросы и наказал Яшамару — и это несмотря на все!.. Она так и заснула — свернувшись клубком и обняв простынь, когда на смену слезам пришла глухая тоска и опустошение. Сакура подпрыгнула от неожиданности, когда в комнату вошел Учиха. Взглядом он приказал двум одевавшим ее служанкам уйти, и те поспешно повиновались, оставив ее в тонком хададзюбане и с лишь наполовину убранными волосами. Сакура прикусила губу и повернулась к Саске спиной, чтобы скрыть свое волнение. Последние четыре дня они не разговаривали. А сегодня она впервые увидела его за все время, прошедшее с их прибытия в Эдо. Учиха появлялся в доме глубокой ночью, и потому они не встречались за трапезами. Не виделись они также поздними вечерами, поскольку он приказал приготовить для них раздельные спальни. Здесь, в гостевом доме и в полном одиночестве Сакура затосковала по поместью. Там у нее не было времени жалеть себя, ведь каждый день начинался с большого количества дел, которые следовало выполнить. Но теперь она была предоставлена сама себе, и гостевой дом Учиха обходился без нее, живя давно налаженной и обустроенной жизнью. С Саске после той ссоры они не обменялись ни единым словом: все приказания о поездке в Эдо он передавал ей через служанок. — Нам нужно поговорить, — ровным голосом сказал Саске, будто в последний раз они общались пару часов назад. Будто он не наказывал ее ледяным, невыносимым молчанием. Сакура слегка повернула голову. Глупо, но ей показалось, что он изменился. Что-то новое появилось во взгляде, в выражении лица. Саске смотрел на нее совершенно спокойно, отметив только почти сошедшие с плеч синяки. — О чем? — она вздернула подбородок, стараясь не думать, как, верно, смешно она смотрится в тонком хададзюбане подле Учиха в черном, глухом кимоно. Он помассировал переносицу. — О правде. Помнится, ты желала ее узнать. В его голосе не проскользнула ни единая эмоция, но Сакуру что-то неприятно царапнуло изнутри. Ей показалось, Саске говорил… с тоской? — Я нигде не могу найти отца. Слуги сказали, что здесь он был четыре дня назад. У Императора его также не видели. Сакура охнула, прижав ладошку ко рту. Она думала, что Фугаку-сама все время проводит во дворце, и потому не удивлялась его отсутствию во время трапез. Саске обжег ее пронзительным взглядом и скрестил руки на груди. Это была тоска, теперь Сакура могла утверждать с уверенностью. Тоска и горечь. — Это дурная весть, — он громко хрустнул кулаками. — Прием может закончиться не так, как мы ожидаем. — А как? — она подалась вперед, посмотрела на него — настойчиво и требовательно, разом забыв и свою обиду, и неприглядный вид. — Правды должно быть в меру, — Саске скривил губы. — Я сказал это, чтобы ты была готова ко всему. Он постоял еще немного, вглядываясь в Сакуру — жадно и будто бы нетерпеливо. А после развернулся, и его плечи были столь расправлены, а спина — выпрямлена, что у Сакуры внутри все оборвалось. — Саске! — не помня себя позвала она и подбежала к нему, остановив у дверей. Ее сердце стучало оглушительно громко, грозя вот-вот выпрыгнуть из груди. Она вцепилась ему в плечо, уверенная, что не сможет отпустить, даже если он одернет ее сейчас. Но Саске, измученный тягостными мыслями об отце и бессонными ночами, не одернул. Кривовато усмехнулся и накрыл ее руки ладонью, слегка сжав. — А мы можем не пойти? — сбивчивым шепотом спросила Сакура, осознавая, каким будет ответ. Учиха промолчал. Вспомнил высохшие на ее щеках слезы, потерянный, раненный взгляд, одинокий силуэт в стороне ото всех. Подумал, что теперь все это — вовсе неважно. Подумал, что к моменту, когда вновь взойдет солнце, его жизнь может оборваться. Подумал — и мягко поцеловал Сакуру, придержав за подбородок двумя пальцами. К его удивлению, она отстранилась первой. С невнятным всхлипом прикоснулась к губам, ощутив оставленную на них горечь, и с ужасом взглянула на Саске. Она знала, что он сделал. Попрощался. Сакура в одиночестве закончила свою прическу, пытаясь примириться с образовавшейся в груди пустотой. Ноющей. Зияющей. Нанесла на лицо светлую пудру, которая не могла скрыть поселившегося в ее глазах отчаяния. Подвела ресницы и веки тушью — руки от волнения дрожали и не слушались, и ровные линии все никак не желали получаться. Кисточкой с краской провела по бледным, мгновенно пересохшим губам. Закрепила прическу золотыми кандзаси, заколками и булавками, выполненными из черепашьего панциря, с ярко сверкавшими бусинками из драгоценных камней. Подвязала пучок шелковыми лентами с вытканным вручную узором. Коснулась длинной шпильки, которую надлежало вертикально воткнуть в прическу. И с криком смахнула всю кучу булавок, гребней, заколок и прочих украшений со стола, ничком упав на него и уткнувшись лбом в прохладное дерево. Ее спина и плечи сотрясались от рыданий, но глаза были сухими. Сакура не плакала — выла внутри себя. Позже, успокоившись, она позвала служанок, и в четыре руки те помогли ей надеть кимоно — черное, под стать кимоно Саске, с вышитым на спине веером Учиха. Лишь только по подолу стелился набитый вручную узор из переплетавшихся веток, бутонов и лепестков сливы. Дождавшись, пока служанки поправят на оби пышный бант, Сакура вышла в коридор. У дверей дома уже стоял Учиха, напряженно вглядываясь куда-то вдаль. Она не знала, но именно в той стороне находился императорский дворец. Она поморщилась, когда склонилась, чтобы завязать ремешки на гэта — израненные ступни все еще болели, и хождение в жесткой обуви было для нее мучением. У ворот подле рикши Сакура заметила солдат. Учиха жестом подозвал одного из них, и когда тот подошел ближе, она узнала в нем Кацуо-сана. Мрачного и хмурого, под стать своему господину. — Сакура, если что-то случится на приеме, Кацуо защитит тебя и поможет сбежать. Она вздрогнула и неуверенно кивнула. — Что может там случиться? — спросила она, когда они с Саске оказались в рикше. Он сжал рукоять катаны. Меньше всего ему хотелось что-то объяснять Сакуре — не сейчас, после наполненных мучительным ожиданием дней; после долгих встреч с Неджи и Наруто; после с трудом принятых решений. Вместо ответа он вытащил из рукава кимоно два длинных сен-бона. При виде них Сакура широко распахнула глаза и тихо ахнула, подняв на Саске не верящий взгляд. — Для твоей прически, — сказал он и сам закрепил смертоносное оружие подле милых взгляду шпилек. — На случай, если Кацуо не сможет тебе помочь. У Сакуры задрожали губы, и она отвернулась. У Саске не было для нее утешения. Я бы оставил тебя в поместье под надежной охраной, как Неджи оставил Тен-Тен — мог бы сказать он. Я сделаю так, что сен-боны тебе не понадобятся — мог бы пообещать он. Все закончится хорошо — мог бы соврать он. Но Саске предпочитал молчать. Плавно качнувшись, рикша остановилась, но Учиха мотнул головой в ответ на вопросительный взгляд Сакуры. — Мы подождем Хьюга и Узумаки. Она кивнула и принялась пристально всматриваться в дорогу, что стелилась по правую сторону от рикши. С самого утра на землю опустился густой туман, и потому сейчас, когда солнце едва прошло зенит, все вокруг заволокла прозрачно-серая дымка. Казалось, что давно наступили сумерки. Воздух был тяжелым и влажным, и таким густым, что его можно было резать. Они сидели в неуютном, тягостном молчании. Пальцы Саске скользили, любовно поглаживали рукоять катаны, а в мыслях он пребывал далеко-далеко от этого места. Он не показывал, но Сакура могла догадаться, какая тяжесть поселилась внутри него. Какой лежал груз. — Там будет и твоя семья, — сказал Саске неожиданно. Он будто произнес вслух прерванную мысль. — Я понимаю. — Едва ли кто-то из гостей знает, что происходит сейчас. Веди себя так, как вела бы, не расскажи я об отце. И ничего не опасайся. Сакура не успела ответить: услышав что-то, Саске мгновенно подобрался и беззвучно спрыгнул с рикши. На несколько долгих секунд ей стало страшно. Но потом и до нее донеслись знакомые голоса, и Сакура выдохнула. Оставшийся до императорского дворца путь она провела в рикше в одиночестве. Когда повозка остановилась во второй раз, слуги помогли ей сойти на выложенную булыжниками землю, и на мгновение у Сакуры перехватило дыхание. Все вокруг утопало в светло-розовых, нежных лепестках. Цветущий сад раскинулся от нее по левую и правую руки, и ее взора не хватало, чтобы окинуть его целиком. Пораженно замерев, она смотрела на распустившиеся вишни и вслушивалась в шелест их тонких ветвей. Ветер доносил до нее их опадающие лепестки, и Сакура поймала один из них на раскрытую ладонь. — Они так же прекрасны, как и вы, Сакура-сан, — голос подошедшего сзади Наруто-сана привел ее в чувства. Она улыбнулась, действительно смущенная столь редкой похвалой, и поклонилась ему и Неджи-сану. Длинные волосы обоих были убраны в церемониальную, праздничную прическу и скреплены на затылке. Сакура шла позади мужчин, размышляя, как удивительно родовые цвета кимоно подходят характеру каждого. Черный для Саске, светло-серый для Неджи-сана и песочный для Наруто-сана. Мощенная дорожка пролегала по саду, меж стройными линиями цветущих деревьев, и в нос ударял их сладковатый, очень легкий запах. Когда перед ними во всей красоте и великолепии раскинулся императорский дворец, мужчины остановились. Сакура с тревогой оглядела их, задержав дыхание. У них не будет обратного пути, как только распахнутся двери.