Ее ставка - жизнь, ее судьба - игра.

Сакура перевернулась на бок и подтянула коленки к животу, поудобнее перехватив свиток и найдя взглядом столбцы, на которых она прервала чтение. За окном стояла глубокая ночь; пройдет еще час, и на небе начнет заниматься рассвет, а Сакура все еще не спала. При неровном свете лампы, огонек которой трепетал от всякого порыва ветра из открытого окна, она жадно читала свиток за свитком, позабыв о времени и накопившейся усталости. Ей оставалось спать совсем немного, но она и не думала ложиться, торопливо проглатывала столбцы и тянулась к новому свитку. Письма Саске. Она нашла их тря дня назад, когда, споткнувшись, упала на татами, разбив колени. Ладонями Сакура пробила бамбуковую циновку, которая скрывала под собой нишу, доверху наполненную свитками. Любопытство пересилило угрызения совести, и вот уже вторую ночь она изучала прошлое своего мужа по письмам. Саске хранил послания лишь от отца и двух ближайших друзей — Неджи-сана и Наруто-сана. Судя по датам, он оставлял отнюдь не каждое письмо — перерыв между некоторыми из них составлял несколько месяцев. Видимо, он оставлял лишь те, которые считал по-настоящему важными, и тем ценнее они были для Сакуры. Предыдущей ночью она изучала жизнь Саске от убийства Итачи и до того приема, на котором они впервые встретились в сознательном возрасте. Некоторые вещи были ей едва понятны, из брошенных вскользь обрывков фраз у нее не получалось составить целостную картину, но тем не менее Сакура узнавала о Саске все больше и больше. »… странно, что ты спрашиваешь меня. Я помню Сакуру-чан совсем маленькой девочкой: при жизни ее матери мы часто гостили в поместье Харуно, равно как и они у нас. Но все закончилось в тот год, когда Хироши взял новую жену…» Сердце Сакуры учащенно забилось, и она нервно сглотнула, почувствовав во рту ужасную сухость. Она порывисто перевернула свиток, едва не надорвав хрупкую бумагу, и взглянула на дату: письмо пришло спустя две недели после весеннего приема во дворце Императора. Того приема, когда они обменялись с Саске несколькими фразами. «Он написал обо мне Наруто-сану?!» «Говорят, старик тронулся умом в последние годы: ни его самого, ни жену с дочерями не видели в столице уже пару лет. И я удивился, прочитав, что ты встретил Сакуру-сан на приеме. Сколько же лет прошло? И как быстро они пролетели! Зачем ты спрашиваешь о ней, Саске? Разве ты не должен в конце месяца отправиться к Минамото, чтобы взглянуть на найденную Фугаку-самой невесту?..» Письмо выскользнула из рук Сакуры, и она поспешно села на футоне, выравнивая вмиг сбившееся дыхание. Она смотрела на свиток, не веря своим глазам. У Саске была невеста… он должен был привести в клан девушку из Минамото, а вместо этого спустя год появился в поместье Харуно. Сакура тряхнула головой и схватила свиток, но спустя секунду разочарованно застонала, когда поняла, что Наруто-сан перешел на другую тему. Она кинулась к кучке еще не читанных свитков и принялась лихорадочно искать среди них письмо, максимально близкое по дате к тому, которое она все еще держала в руках. Внутри нее все сжималось от необъяснимого, трепетного ожидания. «Саске, друг мой! — писал Наруто-сан в новом письме спустя всего неделю. — Мне трудно поверить в прочитанное! Сакура-чан показалась тебе интересной? Что же такого она сделала за те несколько минут, когда вы говорили? Я все же надеюсь, что ты не утратил остатки благоразумия и поехал к Минамото. Я не думаю, что смогу рассказать тебе что-то о Хироши: никогда не был собирателем слухов. Он никогда не нравился отцу — это я помню точно. Зачем тебе это, Саске? Клан Харуно — бедный, слабый. Они не союзники нам в грядущей войне, ты знаешь это не хуже меня». Саске расспрашивал о ней Наруто-сана. Сакура нервно сглотнула и пригладила растрепанные волосы. Сна у неё не было ни в одном глазу. Она никогда не спрашивала — знала, что не получит ответа — об обстоятельствах, что предшествовали выбору Саске. Его появлению в их поместье. Она никогда особенно над этим и не задумывалась: с лихвой хватало насущных проблем, чтобы волноваться о давно минувших делах. Но сейчас… Сакуре было интересно так, как никогда! И ей выдался по-настоящему уникальный шанс разобраться в мотивах поведения своего мужа. Она могла попытаться его понять. — Ну что, малыш, — она склонила голову и накрыла ладонью живот, который увеличился за прошедшие со дня отъезда Фугаку-самы недели. — Ты же когда-нибудь спросишь, почему твой отец выбрал именно меня, — и она потянулась за следующим письмом. «Что?! Фугаку-сама намеревался выпороть тебя за отказ ехать к Минамото?! Саске, клянусь богами, я жалею, что не присутствовал при вашем разговоре! Возможно, я жалею также о том, что Фугаку-сама не выполнит своей угрозы. Я бы хотел на это взглянуть!» Сакура фыркнула, дочитав очередной абзац. Эта ситуация казалась ей донельзя нелепой. Представить, что Фугаку-сама решит наказать палками своего взрослого сына, было очень трудно! Равно как и представить Саске, который это снесет. Но Фугаку-сама был главой клана. Его власть простиралась над всем и каждым и была абсолютной. Прикажи он, Саске не ослушался бы. «Саске, клянусь, твоя тайна умрет вместе со мной. Я не упомяну о ней больше ни в одном письме, но, должен тебе сказать, ты возложил на меня слишком тяжелый груз ответственности. Не представляю, как я выдержу все это и не обмолвлюсь однажды о том, что Фугаку-сама все же сдержал свое слово…» Сакура ахнула, выронив новое письмо. На щеках вспыхнул румянец, и она тряхнула головой, позволив распущенным волосам разметаться по плечам. Нет, она определенно не могла себе этого представить… Саске отказался ехать к Минамото потому, что встретил на том приеме ее? Или были еще причины, которые он предпочел скрыть? Что повлияло на него? Он всегда вел себя сдержанно и отстраненно, и в его действиях не было и намека на то, что он мог бы испытывать к Сакуре какие-то чувства. Чувства, природа которых появилась задолго до их встречи в чайном домике. «Я понимаю, о чем ты говоришь; это все мне знакомо, и я уверен, поймет и Неджи, если ты решишь объяснить ему. Хинате-чан достаточно просто быть в одной со мной комнате, чтобы война переставала для меня существовать. Даже присутствие и недовольство Хиаши-самы не может поколебать это удивительное спокойствие. Я забываю о крови, когда смотрю на нее. Я забываю, что я самурай. Откровенность за откровенность, Саске. Ты рассказал мне о наказании Фугаку-самы, я тебе — о Хинате-чан, которая одерживает победу над моей воинской природой. Я скажу тебе то, за что Фугаку-сама, если об этом узнает, захочет сотворить со мной нечто ужасное. Но если ты почувствовал спокойствие тогда на террасе с Сакурой-чан, то принял верное решение, когда не поехал к Минамото». Лишь дочитав, Сакура поняла, что плачет. По щекам одна за одной катились неконтролируемые слезы, и она поспешно вытерла их тыльной стороной ладони. Саске было с ней спокойно? Она не могла понять, отчего эти простые слова столь сильно ее растрогали. Он не называл ее красивой — даже хорошенькой; не сказал, что ему приятна ее внешность, что она вообще ему нравится. Ему просто было спокойно. Сакура отложила в сторону свитки, легла на футон, забравшись под тонкие простыни, и закрыла глаза. Отчего признание Саске казалось ей столь ценным? Отчего она расплакалась, отчего сейчас щемило сердце? «Той весной как раз исполнилось четыре года, как он убил Итачи. Как был вырезан весь его клан». Сакура не могла представить, как непросто далось все это Саске, но знала, что даже сейчас, спустя пять лет, ее муж ненавидит своего брата столь же исто, как и в день убийства. Может быть, даже сильнее. Что же, выходит, он успокаивался рядом с ней? Забывал? И он понял это за те короткие минуты, пока они обменивалась колкими репликами? Или пока они стояли на террасе в молчании?.. Внезапно Сакура осознала, что понять мужа ей было не так уж сложно. В родовом поместье она никогда не чувствовала себя спокойно. Всегда было что-то, отравляющее ей жизнь, заставляющее пребывать в постоянном напряжении. А напряжение Саске, верно, в десятки раз превышало ее собственное. На ум пришли воспоминания о коротких ночных минутах, когда Саске был нежен и ласков, а она сама — почти счастлива. Утомленная, разомлевшая, Сакура прижималась к нему, устраивая лицо на плече, и бездумно скользила пальчиками по мерно вздымавшейся груди и напряженному, сокращавшемуся животу. И Саске поглаживал ее по округлым бедрам, по изгибу в талии и ребрам, которые можно было пересчитать сквозь кожу. Наверное, то чувство, которое она испытывала подле него в такие моменты, можно было назвать спокойствием. Сакура сцепила зубы, удерживаясь от всхлипа. Теперь она осталась одна. Резкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть и инстинктивно потянуться к подаренному Саске танто, который она хранила на его половине футона. — Госпожа, простите, но это срочно. Просыпайтесь, госпожа. Она с облегчением выдохнула, услышав знакомый голос Такуми-сана, и подошла к двери, надев ночной халат и плотно запахнув его полы. Мужчина казался по-настоящему смущенным, стоя на пороге ее спальни в четыре утра. — Что случилось? — спросила Сакура, посторонившись. — Что-то с.? — Фугаку-сама прислал письмо, — Такуми-сан перебил ее, не дав высказать самое страшное предположение. — Он хочет, чтобы мы отправились в путь сегодня до заката. Тяжело сглотнув, Сакура попятилась, пока не уперлась спиной в стену. Она скользила испуганным взглядом по комнате, безуспешно пытаясь взять себя в руки. Как она не заметила прошедших недель? Каждый день которых приближал ее неминуемую встречу с отцом. Приближал то, в чем она поклялась Фугаку-саме. — Никто не должен знать, что вы уехали, госпожа, — Такуми-сан старательно отводил взгляд от ее ночного наряда и распущенных, не прибранных волос. — Можно сказать только Мисаки и Хинате-сан, остальные будут думать, что вы заболели и не выходите из спальни. — Хорошо, — она облизала сухие губы. — Как мы отправимся? — Вдвоем, конными. Вам придется притвориться солдатом, госпожа. Я скажу, что вы отправили нас с важным письмом к Фугаку-саме. Сакура кивнула, но уже спустя мгновение, все осознав, инстинктивно положила ладонь на живот. Она не знала точно, сколько недель носила в себе дитя, лишь могла предполагать, что около пятнадцати-семнадцати. И была уверена, что долгая дорога верхом на таком сроке навредит ее ребенку. Такуми-сан проследил за ее движением и вскинул на нее не верящий, изумленный взгляд. — Я… я не смогу поехать верхом, — смутившись, прошептала Сакура. Мужчина смотрел на нее так, словно перед ним стояла не земная женщина, а Аматэрасу* во плоти. На секунду ей даже показалось, что Такуми-сан, подобно Фугаку-саме, попросит разрешения коснуться ее живота. — Об этом никто не должен знать! — Я понимаю, госпожа, — мужчина взял себя в руки и кивнул. — Я придумаю другой способ вывезти вас из поместья незамеченной. Он поклонился и вышел из спальни, обернувшись лишь у самых дверей. И Сакура могла понять его удивление и замешательство. Уж если ей самой ее дитя казалось чудом! Когда был пленен Саске, когда от некогда-то многочисленного рода осталось лишь два последних представителя, когда они вступили в затяжную войну и проигрывали по каждому направлению… Внутри нее растет новая жизнь. Надежда на продолжение клана. «Жаль, об этом не может узнать Саске». — Ты будешь таким же сильным, как твой отец, малыш, — шепнула она, положив ладонь на живот. Отчего-то она была уверена — чувствовала! — что у нее непременно родится сын. Наследник клана, еще один Учиха, который продолжит свой род. Сакура ощущала это всем своим естеством и потому уже начала обращаться к ребенку, как к сыну, и задумываться над именем для него. — Я сделаю все, что нужно, — Сакура решительно стиснула зубы, продолжая поглаживать живот. — Все, чтобы ты был в безопасности. И если… если мой отец может тебе навредить, я поступлю так, как прикажет Фугаку-сама. И пусть боги проклянут меня потом. — Терпи, — произнес Неджи в ответ на рассерженное шипение Наруто и затянул очередной узел на ране под лопаткой, которую он сшивал. Узумаки крепче сжал во рту уже порядком измочаленную палку и зажмурился. По его лицу стекал обильный пот, а из глаз, против воли, лились слезы, которые он не в силах был контролировать. — Не стоило подставляться, — назидательно заметил Неджи, удобнее перехватывая иголку, все норовившую выскользнуть из испачканных кровью рук. — Простите, сенсей, — огрызнувшись, с трудом прокряхтел Наруто. Хьюга усмехнулся и перекусил нитку. Он внимательно осмотрел проделанную работу, убедился, что его узлы достаточно крепки, и края раны не разойдутся от резких движений, и потянулся за бутылочкой саке, стоявшей в стороне. — Готов? — спросил он у Наруто, искоса наблюдавшего за его движениями. Тот судорожно кивнул, и Неджи вылил все содержимое бутылочки на рану. Узумаки дернулся, отскочив в сторону, и взвыл, но прикушенная зубами палка заглушила его крик. Хьюга деловито вымыл руки в миске с холодной водой, собрал иголки и нитки, пока его друг отходил от болезненного процесса очищения раны. — Мне бы отлежаться завтра, — хрипло пробормотал Наруто, беря протянутую Неджи мазь. Они оба знали, что это невозможно. Сегодня вечером Фугаку-сама тайно должен будет уехать из лагеря, чтобы встретиться с Сакурой-сан и совершить в поместье Харуно то, что они задумали. А утром Наруто должен будет снять войско с места и пойти в наступление, чтобы перетянуть внимание на себя и дать Фугаку-саме время и возможность действовать. Днем они с Неджи разведывали местность, ища пространство для маневра, когда наткнулись на небольшой отряд Тайра. В той ожесточенной и короткой битве Наруто и получил свою рану, которая существенно затруднит ему командование будущей атакой. — Я тебя прикрою, — равнодушно сказал Неджи и, взяв миску и грязные тряпки, вышел из палатки сквозь откинутый полог. Наруто, прищурившись, проводил его внимательным взглядом и выбрался следом, не потрудившись надеть кендоги*. Свежий воздух приятно охладил кожу на спине, которую будто бы жгло огнем, но Наруто морщился после каждого движения: рана была в крайне неудачном месте, и теперь даже простое поднятие руки давалось ему с огромным трудом. — Господин! — кто-то из солдат окликнул его, увидев. — Как вы? Наруто улыбнулся, показав жестом, что он в порядке, и двинулся сквозь лагерь, мимо разбитых палаток и разведенных костров, над которыми кипел в котлах не лезший больше в горло рис. Он шел вниз по небольшому склону, зная, что найдет Неджи возле ручья. Хьюга действительно был там, но Наруто замедлил шаг, увидев, что рядом с ним стоял также Фугаку-сама. Он смотрел на Неджи со спины и уже не в первый раз чувствовал внутри себя клокотание бессильной злобы — от вида его неровно, коротко обрезанных волос. Символ позора. Знак бесчестия. Его уже пять лет носил Саске, теперь та же участь постигла Неджи. Свои волосы перед отъездом из поместья он обрубил сам. Казалось, Фугаку-сама убеждает его в чем-то, крепко сжимая плечо. Он говорил — горячо и убежденно; и Наруто нечасто видел от него столь яркое проявление эмоций. Неджи монотонно кивал в такт его словам, но убежденным не выглядел. Устыдившись подглядыванию, Наруто поспешно вышел из тени деревьев и направился к ним. Фугаку-сама встретил его осуждающим взглядом, безмолвно укоряя за неподобающий внешний вид. Узумаки рядом с ним всякий раз чувствовал себя безусым, провинившимся мальчишкой. — От Хиаши-сана пришло письмо, — Фугаку-сама показал свиток, который держал в руках. — Ему удалось окончательно подавить сопротивление Ода. Землям Хьюга больше ничто не угрожает. Наруто заметил, как болезненно скривился Неджи, до хруста сжав кулаки. Ему, как никому другому, была известна цена, которую пришлось заплатить, чтобы победить Ода. — Зря только переправляли Хинату-чан к вам в поместье, — вполголоса пробормотал Наруто, которому эта затея пришлась не по нраву. Фугаку пожал плечами, не удостоив его взглядом. Влюбленный юнец, что с него взять. Им руководили чувства, а не разум. — Еще Хиаши-сан пишет о слухах насчет помолвки Тайра и Ханами Харуно. Возможно, в поместье в честь этого события пригласили представителей клана Минамото. Я не знаю, правда ли это, а если да, то не знаю, кто может там быть. — Это… это осложняет нам жизнь, — помедлив, сказал Неджи, скользя взглядом по пасмурному, сизому небу. — До крайности. Никто не может сказать, как они поведут себя, — хмуро отозвался Фугаку. — Вы можете отказаться от задуманного. Возмездие подождет, — Наруто скрестил руки на обнаженной груди. — Хироши ответит за все, что сделал, когда мы одержим верх в этой войне. — Слишком поздно и опасно все отменять. Откладывать уже нельзя: или сейчас — или никогда. Он суховато хмыкнул, поймав недоверчивый, вопросительный взгляд Неджи. Мальчик был прав, сомневаясь в его словах. — Фугаку-сама, — напряженным голосом заговорил Наруто. — Может быть, действительно стоит повременить? Ведь любое ваше действие отразится на Саске… Учиха заскрипел зубами. Не в первый раз они касались этой темы, не в первый раз, принимая ключевые решения, Фугаку действовал с оглядкой на сына. — Мы уже говорили об этом, — ровно произнес он и, нахмурившись, потер переносицу. — Не следовало вообще развязывать эту войну, если боязнь навредить Саске сильнее желания победить. Мой сын знал на что шел. И он не стал бы щадить врага, пытаясь сберечь вас от смерти. Он развернулся и тяжело зашагал прочь, едва договорив. Все, что чувствовал сейчас Фугаку — давящий на плечи груз усталости, от которого хотелось сгорбить спину и склонить голову. Он устал. Он не переставал думать о сыне, ни на секунду не переставал. Случалось, он просыпался посреди ночи будто бы от резкого толчка, садился на футоне и слушал, как часто стучит его собственное сердце. Вспоминал сына. А теперь к тревоге о Саске, ставшей столь привычной за долгое время, добавилась новая, куда более острая — тревога о Сакуре и ее дитя. Тревога о его внуке. О будущем клана Учиха. Фугаку осознавал, через что заставляет пройти Сакуру. Меньше всего он хотел вмешивать ее в войну и политику, да еще столь жестоким и суровым способом. Сколько он помнил, мужчины старались не втягивать женщин из его клана в междоусобные распри. А теперь он в нарушение всех заветов предков делает Сакуру центральной фигурой на доске. Пусть на короткое время, но все же. Она должна казнить отца и переманить на их сторону младшую ветвь Харуно — тогда у них появится шанс одержать победу в противостоянии с Тайра. Фугаку понимал, что возлагает на Сакуру чрезмерно тяжелое бремя ответственности. Он понимал, что поступает так, как никогда не должен был поступить. На закате он выехал из лагеря с небольшим отрядом солдат, оставив позади себя так и не смирившихся с его решением Наруто и Неджи. Учиха не мог их винить. Мальчишки — что они понимали? Он лишь надеялся, что они не станут слишком терзаться — ведь завтра им предстояла битва, без успеха в которой вся задумка Фугаку обречена на провал. Под покровом темноты они достигли места встречи, о котором было условлено с Такуми-саном, к моменту, как на небе зажглась третья звезда. Фугаку спешился в дорожную пыль, ласково потрепал за холку коня. Вдалеке, в низине холма горели огни поместья Харуно, разрезая сгущавшийся вокруг него мрак. Ночь выдалась на редкость лунная и звездная; Фугаку без факела мог различить лицо каждого из своих солдат, стоящих в отдалении от него, на почтительном расстоянии. Он прикрыл глаза, представив суматоху, царившую сейчас в поместье. Предсвадебные хлопоты, последние сборы перед дорогой… Скоро все это будет кончено. — Фугаку-сама. Услышав голос одного Яшамару-сана, он очнулся от задумчивого оцепенения и обернулся, проследив за его жестом, указывающим на небо. — Они задерживаются. Фугаку досадливо нахмурился. Верно, он становится старым, раз позволяет мыслям увлекать себя так, что он забывает о происходящем вокруг. — Верно, — помедлив, кивнул он. Звезд на небе заметно прибавилось с момента, как он вглядывался в него последний раз. Такуми-сан и Сакура должны были встретиться с ними еще час назад. Нехорошее предчувствие шевельнулось в груди у Фугаку, но он тотчас приказал тому исчезнуть. — Может быть, я отправлюсь им навстречу? — рискнул предложить Яшамару-сан, когда молчание Фугаку-самы затянулось. — Не нужно, — сдержанно ответил тот. — Подождем еще. «Что могло задержать их?» — думал он, неосознанно поглаживая рукоять катаны. Он велел Такуми-сану держать все в тайне, чтобы никто в поместье ничего не узнал. Они должны скакать тайными тропами, которые может найти не всякий Учиха — что уж говорить про остальных. Такуми был одним из тех, кого приблизил к себе Саске. И у Фугаку не было причины сомневаться в выборе сына; Такуми не мог оказаться предателем. Когда горизонт начал светлеть, и небо над ним уже не казалось чернильно-темным, где-то вдалеке раздалось поскрипывание колес — негромкий звук, отчетливо слышимый в окружавшей их тишине. Взгляды всех воинов устремились к Фугаку почти одновременно: если сейчас они дадут обнаружить себя чужаку, то все задуманное пойдет прахом. — Проверь, — Фугаку посмотрел на Яшамару-сана и жестом велел своим людям отступать дальше, в тень высокой травы. Некоторое время они молчали в напряжении, пока не раздался тихий свист Яшамару — условный знак, что опасности нет. Фугаку удивился, когда понял, что последнюю минуту задерживал дыхание, и потому сейчас из его груди рвался выдох облегчения. Вскоре на пыльной дороге показался силуэт Яшамару, за которым, поскрипывая, ехала рикша. Когда они приблизились, то в рассветных сумерках Фугаку смог разглядеть, что за поручни рикшу тащил Такуми. Больше не прячась, он стремительно пошел им навстречу. На Такуми было страшно смотреть даже в тусклом, предутреннем свете: ввалившийся щеки, запавшие глаза, серое, изнеможенное лицо с пыльными дорожками пота. Он двигался будто деревянный и, одни Боги знали, как он все еще был способен переставлять ноги. Его руки повисли как плети, когда он отпустил рикшу. Запнувшись, он попытался склониться, не в силах говорить, но Фугаку остановил его коротким жестом и велел Яшамару: — Позаботься о нем. Из рикши вышла женщина, в которой он с трудом узнал Сакуру: обильно напудренное лицо, густо подведенные глаза, алые губы и щеки, роскошное кимоно. Она улыбнулась ему сконфуженной улыбкой, подойдя ближе, и поклонилась, чувствуя себя донельзя неловко под взглядами солдат. — Что все это значит? — хмуро спросил Фугаку. — Я не могла ехать верхом, — ответила Сакура и неосознанно накрыла ладонями живот. — И Такуми-сан предложил это… — ее голос дрогнул. — Он бежал всю дорогу почти без остановок… — Так, — только и сказал Фугаку и замолчал. Давно он не чувствовал себя таким. Давно он не чувствовал себя таким глупцом! И еще обзывал мальчишками Наруто и Неджи. Сам ведь повел себя ничуть не лучше них. Как он мог не посчитать недели и не понять, что Сакуре к сегодняшнему дню уже нельзя будет ездить верхом? Хорошо, что у нее оказалось побольше разума! Фугаку заскрипел зубами, злясь на самого себя. Соверши такую оплошность кто другой, он бы открутил ему голову! А теперь настал день, когда непростительно ошибается он! — Нам пора выдвигаться, — хмуро произнес он, оборачиваясь в сторону Сакуры. Та уже сидела на коленях в пыли возле Такуми и бережно, понемногу поила его водой, забрав у Яшамару-сана ковш. — Вот так… вот так, — приговаривала она, — осторожнее. Не торопитесь, Такуми-сан, вам больше никуда не нужно спешить. Воины перенесли Такуми подальше от дороги, устроив в траве, надежно скрывшей его от постороннего, чужого взгляда, и Сакура успела тем временем смыть толстый слой косметики. — Я покажу, куда нужно идти, — сказала она, спокойно глядя на Фугаку. Но это спокойствие было обманчивым. Теперь, когда на ее лице не было пудры, можно было увидеть его мертвенно-синюю бледность. Слой яркой краски больше не скрывал бескровные, сухие губы, а широкое кимоно, не скрепленное оби, — выступающего живота. — Они узнают о ребенке, — словно прочитав его мысли, сказала Сакура, когда он поравнялся с ней. — Я не смогла подобрать кимоно, в котором было бы не видно. — Они узнали бы и без того, — ответил Фугаку. — Тебе придется сказать о нем, если мы хотим переманить на нашу сторону младшую ветвь клана Харуно. Они следовали за Сакурой чуть ли не по шею в высокой траве, и она по большой дуге уводила их от главного входа в поместье. Над ними медленно вставало солнце, окрашивая небо в нежно-розовые цвета. Когда Сакура неожиданно остановилась и принялась мерить землю шагами, Фугаку сухо усмехнулся. Подземный ход. Ему следовало раньше догадаться об этой тайной тропе. — Здесь, — Сакура указала рукой на землю, — должно быть кольцо. Они нашли его спустя недолгое время и, потянув, открыли дверь, которая скрывала спуск в потайной ход. — Мне его показала мать, — с грустью шепнула Сакура Фугаку-саме, который крепко держал ее, пока она спускалась по невысокой лестнице. — А где-то здесь должны были остаться старые факелы. Им удалось зажечь один из них, предварительно обернув старое дерево в хорошо промасленную ткань. — Он ведет к одному из складов с оружием. Его уже давно никто не использует, — говорила Сакура, пока медленно шла, с тщательностью смотря себе под ноги. — Что находится рядом с ним? — спросил Фугаку, искоса следя за ней, чтобы успеть подхватить, если она вдруг споткнется. — Хранилище для риса и минка для слуг. Обычно к рассвету в них уже никого нет. — Как далеко до главного дома? — Несколько минут, — нахмурившись, ответила Сакура. Когда, миновав несколько извилистых поворотов, они уперлись в еще одну лестницу, Фугаку негромко велел: — Яшамару, поднимись один. Сакура проследила за тем, как он бесшумно выбрался на поверхность, и поежилась. Она гнала от себя прочь мрачные мысли, но успокоиться никак не получилось. В конце концов, она привела врагов отца в его поместье. В место, которое когда-то было домом и для нее. — Ты останешься здесь, — негромко обронил Фугаку, искоса посматривая на взволнованную Сакуру. — Так будет безопаснее. Горькая усмешка коснулась губ Сакуры, но она промолчала. Она уже давно не чувствовала себя в безопасности. Нигде. Даже в поместье Учиха. Очень давно — сейчас ей казалось, что прошел не один десяток лет — рядом с Саске ей было спокойно. Но с тех пор утекло много воды. Задумавшись, она не заметила, как вернулся Яшамару-сан, и очнулась, лишь когда кто-то тронул ее за локоть. — Сакура, — Фугаку смотрел на нее как никогда серьезно. — Ты должна будешь уйти, если мы встретим сопротивление. Яшамару увезет тебя в поместье, — он поцеловал ее в лоб, и она, ошеломленная, не успела даже возразить: только и услышала, как глухо закрылась за ними потайная дверь. — Все будет хорошо, госпожа, — уверенно произнес Яшамару-сан, заметив, очевидно ее растерянность. Сакура механически кивнула ему, но не поверила. Такие обещания ее уже давно не утешали. Она должна будет убить своего отца. Что может быть здесь хорошо? — Вы видели наверху кого-нибудь из Минамото? — спросила она, чтобы занять себя хоть чем-то. — Нет, — Яшамару покачал головой. — И никого из Харуно, кто охранял бы поместье. В его голосе слышался упрек, и Сакура почувствовала необъяснимую вину и стыд за отца. Фугаку-сама и его воины не возвращались, верно, целую вечность. Сакура напряженно прислушивалась, пытаясь уловить происходящее на поверхности, но слой земли над ними был слишком толст, а старый деревянный люк — слишком плотен, и до них не долетал ни единый звук. Яшамару искоса поглядывал на нее и хмурился. Он не осмеливался даже думать об этом, но в глубине души осуждал Фугаку-саму и считал, что не следовало сегодня молодой госпоже быть здесь. Убить Хироши они смогли бы и без нее: он был клятвопреступником по любым законам, и не было особой нужды в том, чтобы именно дочь отдала приказ. Сакура резко вскинула голову и напряглась, когда услышала шорох деревянного люка, а Яшамару загородил ее, отодвинув вглубь потайного хода, и на два пальца вытащил из ножен катану. Она судорожно втянула носом воздух, когда увидела на поверхности знакомое лицо, почти не испытав облегчения. За ними вернулся один из воинов клана, и значит, у Фугаку-самы получилось задуманное. Значит, совсем скоро она встретится со своим отцом. Мужчины помогли ей подняться, и в первую минуту свет едва не ослепил ее. Она послушно шагала следом за Яшамару-саном, и ноги ее не слушались. Сакура не смотрела по сторонам, сосредоточив свой взгляд на спине идущего перед ней воина, и старалась, очень старалась ни о чем не думать. Но не думать не получалось. Ее поразила стоящая вокруг тишина. Оглушительная. Пугающая. Неправильная. Не слышалось даже щебетания птиц. Сакура задрожала, когда увидела главный дом поместья. И солдат Учиха, стоявших перед крыльцом. — Я не могу, — она остановилась, будучи не в силах идти дальше. — Я не могу, Яшамару-сан, -прошептала она с отчаянной мольбой, когда мужчина повернулся к ней. Едва осознавая, что она делает, Сакура принялась пятиться, смотря по сторонам расширенными от ужаса глазами. Ей хотелось оказаться сейчас в любом месте. Где угодно. Лишь бы подальше отсюда. — Вы должны, госпожа, — сказал Яшамару, подойдя к ней. — Должны, — повторил он, и его голос не дрогнул. Он позволил себе великую дерзость — взял несопротивляющуюся, разом обмякшую Сакуру за запястье и повел за собой. Она пошла — покорно и слепо. «Это мой отец. Мой отец», — билась в голове единственная мысль. У дверей ее ждал Фугаку-сама. Он видел минуту ее слабости, равно как видели это и солдаты клана. Яшамару-сан подвел ее к нему и передал едва ли не с рук на руки. Вдвоем они вошли в дом, прошли по знакомому коридору и оказались в комнате, где обычно принимали гостей. Сейчас же их там встретили воины клана, ее отец, мачеха и сводная сестра. Сакура пошатнулась от ненависти, которой горели глаза Хеби и Ханами, и с трудом сглотнула. Она должна это сделать. Должна. — Признаться, я не удивлена, — выплюнула мачеха, не сумев смолчать. — Ты всегда была мерзавкой. Сакура же не отводила взгляда от отца. Хироши не выглядел человеком, который хотя бы попытался оказать сопротивление. И от этого ей становилось горько вдвойне. — Здравствуй, отец.