Ее ставка - жизнь, ее судьба - игра.

Саске было шесть лет, когда он узнал значение слова «катакиути». Кровная месть. Отец тогда надолго уехал из поместья, и матушка рассказала ему, что в северных землях одного из кланов схватили отступников-Учиха, которые убили его, Саске, деда несколько лет назад. И Фугаку отправился в столь дальний путь, чтобы казнить их своей рукой. В следующий раз Саске вспомнил про катакиути, когда сам убил брата. Теперь же он смотрел на Нанаши и думал, что смог отомстить за отца гораздо раньше, чем тот смог отомстить за своего. Придется ли его сыну однажды мстить за него? Саске хотелось думать, что нет. Он не испытывал ничего, когда убивал Нанаши. Ни злости, ни ненависти. В его груди при упоминании Тайра больше не полыхал огонь; лишь медленно тлели угли. Его глаза больше не застилала пелена ярости; он смотрел на Нанаши и не видел перед собой крови, как бывало раньше. Он давно был полон – и кровью, и злостью. Полон и пресыщен, словно земля после дождя. Когда воды бывало слишком много, земля превращалась в трясину. Саске еще никогда не чувствовал такой усталости, как сейчас. Хотя он скорее откусил бы себе язык, чем признался бы в этом вслух. Быть может, Наруто догадывался о чем-то. Тот время от времени одаривал Учиха странным и долгим взглядом, но ни о чем не спрашивал. И он не удивился, когда Саске рассказал ему, как намерен поступить с Тайра. Лишь посмотрел – понимающе – и кивнул. Даже если Узумаки и представлял себе казнь Нанаши иным образом, он об этом не заговорил бы никогда. Ведь Тайра был не просто пленником Саске; он был его кровником, был его старой клятвой и давней, очень давней местью. Только Учиха имел право решать, как поступить с Нанаши, и никто не мог оспорить это право. Сперва Саске выжег на груди Нанаши клеймо – в память о своем, уже успевшем зарубцеваться. Затем – отрубил руку, а после – голову. Тысячи казней можно было придумать для Тайра; на десятки недель растянуть его страдания, но Саске предпочел покончить с ним быстро и вернуть ему лишь то, что Нанаши когда-то сотворил с ним. Саске отказал Тайра в последней милости и велел бросить обезглавленное тело на землю, оставив на растерзанье воронью. Ему не было нужды посылать его отрубленную голову Нобу в поместье или подвешивать тело недалеко от какой-нибудь деревни, принадлежащей Тайра. Нобу и так знал, что Саске идет. Не стоило и напоминать. *** Через несколько дней после сэппуку Неджи запоздало наступила весна. Теплая и солнечная, будто улыбка любимой женщины, она растопила снег, без которого, казалось, было уже невозможно представить окружавшую их природу. И впору было радоваться теплу, но растаявший снег превратился в серьезное препятствие на пути войска, существенно замедлив его продвижение. Самураи и лошади увязали в грязи; по дороге им пришлось бросить несколько повозок, застрявших столь глубоко, что было невозможно их вытащить. За день они преодолевали значительно меньшее расстояние, чем хотел бы Саске, и гораздо быстрее уставали, поскольку каждый шаг требовал тройных усилий. Саске этого не предвидел и был глубоко уязвлен собственной непредусмотрительностью. Сильнее всего за ошибки он всегда спрашивал с себя, и потому в пути нередко вел с собой мысленные диалоги, где пенял и пенял на допущенный просчет. От запланированного им продвижения они отставали уже на пару дней, и их опоздание все увеличивалось. Резкое потепление превратило землю в одно сплошное болото, которое нельзя было обойти. Единственным – слабым и недостойным – утешением для Саске служило осознание того, что Тайра находится сейчас в ровно таком же положении. Саске предполагал, что Нобу должен был увести с земель Минамото своих людей и направиться в родовое поместье в тот день, когда Нанаши ранил Сакуру. Если все было так, как он думал, то Нобу должен был увязнуть в грязи и мокрой земле примерно на расстоянии двух дневных переходов от поместья Тайра. Изначально Саске рассчитывал перехватить его в дороге – чрезвычайно самонадеянно с его стороны. Этого не случилось бы, даже не наступи весна, и не растопи солнце весь снег. Впоследствии он собирался застать Нобу в поместье в ближайшее время, сразу после его возвращения от Минамото. Теперь же... теперь же Саске просто хотел выбраться из болота, в котором они увязли, и добраться до земель Тайра раньше, чем придет лето. Он потянул на себя поводья, заставляя Молниеносного остановиться, и нахмурился. Поднявшись на холм, теперь он ясно видел, в сколь длинную цепочку растянулось его войско. На открытых полях, не защищенные ничем, даже редкими деревьями, они были что на ладони – легчайшая цель при нападении. Саске это не нравилось, но что-либо исправить он не мог – лишь постоянно направлял во все стороны света дозорных, чтобы никто не приблизился незамеченным к его людям. В самом конце цепочки плелись юноши и солдаты, что были набраны из крестьян. Именно потому Саске всегда возражал против мальчишек в войске – тринадцатилетние, по сути еще дети, они всегда оказывались в самом хвосте. Ему пришлось отправить десяток самураев, чтобы те замкнули войско – не оставлять же его незащищенным со спины. Чем маневреннее и подвижнее был отряд, тем лучше – так считал Саске и отдавал предпочтение стремительным, но коротким атакам. Прищурившись, Саске направил Молниеносного к той части войска, что составляли солдаты клана Хьюга. После сэппуку своего господина они разом осиротели. И хотя Неджи перестал быть им господином, когда взял на себя ответственность за поступок Тен-Тен, и передал командование Сатоки, самураи все равно подчинялись и слушались его приказов. Никто из них от него не отвернулся, и теперь они чувствовали себя почти брошенными. Преданность своему господину, своему даймё среди самураев была абсолютной. Остановившись в паре шагов от Сатоки, Саске соскочил с Молниеносного и взял того под узды. Мужчина, постаревший за прошедшие дни на десяток лет, искоса посмотрел на него и плотнее сжал губы. У Учиха что-то неприятно царапалось в подсознании, когда он смотрел на Сатоки. Он знал, что перед церемонией сэппуку Неджи запретил своим людям следовать за ним, но опасался, что не все исполнят этот приказ. В последние годы Саске все чаще сталкивался со случаями, когда вслед за господином сэппуку совершали его самураи. Он такое поведение не одобрял и считал глупым. Особенно глупыми выглядели в его глазах массовые сэппуку, когда даймё изначально хотел смыть со своего имени позор или заменял тем самым казнь, назначенную по приговору Императора за совершение преступления. Одно – когда самураи уходили вслед за убитым во время поединка господином, которого они не смогли уберечь и защитить; и совсем другое – когда убивали себя без особых причин. Саске это презирал. Самурай живет, чтобы умереть; он не должен бояться смерти, должен помнить о ней каждую секунду. Но это не означает, что бусидо считает жизнь самурая ничего не стоящей. Напротив. Готовность умереть в любую секунду означала необходимость в любую секунду вести себя достойно, потому как ушедшее мгновение могло стать последним – и самурай останется в памяти людей таким, каким он был в последний миг. Их не учили, что жизнь не следует ценить. И потому Саске не терпел, когда самураи группами убивали себя вслед за господином. Он лишь надеялся, что люди Неджи окажутся умнее и проявят уважение к последней воле их даймё. - Я думаю разделить войско, чтобы мы могли продвигаться быстрее. Отстающие присоединятся к нам уже в поместье Тайра, - сказал он Сатоки, поскольку без Неджи тот возглавлял силы Хьюга, что также создавало сложности. Сатоки едва ли решился бы спорить с Саске или как-то ему возражать; Учиха был даймё, а он – самураем, хоть и наделенным правом отдавать приказы другим. - Не уступим ли мы тогда им численностью? – после некоторых раздумий осторожно спросил Сатоки. «Ты будешь в меньшинстве против Тайра», - услышал Саске голос Неджи у себя в голове. - Уступим. Но иначе у Нобу появится время на подготовку к сражению. Или на организацию своего побега – смотря что он предпочтет. - А что говорит Наруто-сама? - Ничего, - Саске хмыкнул. – Сперва я решил обсудить это с тобой. Ему не показалось, что Сатоки был польщен. Кажется, услышанное в какой-то мере его напугало. - Я хочу направить вперед всех воинов, что дали нам монастыри, и лучших самураев трех кланов, - с равным успехом Саске мог бы говорить сам с собой. Сатоки явно не собирался участвовать в беседе советами или предложениями – он лишь кивнул в ответ на его слова. Учиха сжал губы в тонкую линию и зашагал вперед, вскоре оставив Сатоки позади. Он успел переговорить не меньше чем с дюжиной самураев, пока догнал Наруто, идущего в самом начале. Солдаты окликали его и приветствовали, и Саске никогда не отмахивался от них, не проводил черту меж ними и собой в походах. До своего плена он помнил имена почти всех самураев из ближнего круга. Саске, как и Фугаку-сама, считал это правильным. - Земля как будто после Санрику*. Словно не снег сошел, а море разлилось, - до ушей Саске донеслось бормотание одного из самураев, и он хмыкнул. Сравнение было достаточно красочным. Они спустились с возвышенности в низину и теперь утопали в грязи едва ли не по колено. «Тут и застрянут очередные повозки», - Учиха нахмурился и смахнул со щеки кусок земли, прилетевший откуда-то спереди. Меньше всего сейчас его войско было похоже на смертоносный, опасный отряд. Скорее уж они напоминали бегущих от опасности крестьян, что вынуждены плестись по болоту. - Зато тебе не грозит замерзнуть – по такой-то ходьбе, - отозвался кто-то, с хлюпающим звуком вытаскивая ногу из грязи. Каждый шаг давался с тройным усилием, и у многих по шее катился пот. - Только утонуть в этом болоте, - раздалось в ответ недовольное ворчание. Саске не мог винить самураев в излишнем и недостойном брюзжании. После всех этих дней, проведенных в окружении размякшей земли, он и сам был готов выражать недовольство вслух. Он замечал на лицах мужчин следы въевшейся под кожу усталости. Они все провели в походе слишком много времени, и это время выдалось тяжелым. Из-за неурожайного года их рацион был скуден и беден: лишь рис да пресные лепешки, которые едва ли поддерживали силы. Нехватка пищи выливалась в болезни. На себе и других Саске видел синяки, которым неоткуда было взяться, красно-фиолетовые пятна под кожей, чувствовал, как ломит суставы, слышал, как они хрустят. Отец рассказывал ему, что в иные времена от болезней и голода в военных походах умирало больше людей, чем в сражениях. Именно потому Саске торопился завершить эту войну. Он наблюдал за самураями и видел, что вскоре они начнут терять силы, а затем – умирать. Он наблюдал за собой и видел то же самое. «Война – это не оружие, сын. Война – это люди. Если ты потеряешь людей, ты проиграешь. Без оружия воевать можно, без людей – нельзя», - Фугаку-сама повторял это и повторял до тех пор, пока Саске по-настоящему не понял. А один раз поняв, запомнил на всю жизнь. В тот день им пришлось совершить непредусмотренную остановку, когда сразу три повозки увязли в грязи колесами столь глубоко, что не представлялось никакой возможности их вытащить. Повозки были нагружены палатками и сухим рисом, и потому Саске, скрипя зубами от раздражения, приказал остановиться и попробовать их вытянуть. Он не хотел бросать припасы, которых в этот голодный год и без того было немного. Они пытались откопать колеса от грязи, вытащить увязшие повозки силой десяти самураев, перекинув им через грудь веревки, чтобы хоть как-то сдвинуть их с места. Когда до всех дошло осознание тщетности их попыток, над низиной, в которой они застряли, сгустились сумерки, и было уже слишком поздно совершать еще один переход. - Мы не сможем разбить здесь лагерь, - Наруто озабоченно потер шею и подавил зевок. За этот короткий день все устали особенно сильно. Это потому, полагал Саске, что день был заполнен бессмысленными действиями, которые ни к чему их не привели. Он злился, но старался сдерживаться. Он ненавидел дни, подобные этому, а в последнее время таким был каждый новый. - Пусть с повозок снимут столько риса, чтобы хватило на сегодняшний ужин. Мы должны уйти с низины, если хотим разбить лагерь, - отозвался Саске. Большей частью войска они направились вперед, пока оставшиеся разгружали повозки. С каждым шагом Учиха все больше укреплялся в необходимости разделить людей. С таким темпом продвижения они представляют собой посмешище, а не боеспособное войско. - Нам необходимо разделиться, - произнес он вслух, повернувшись к Наруто. – Оставить повозки и людей и направиться к Тайра не обременённым поклажей отрядом. - Я и сам об этом думаю, - смахнув со лба пот, признался Наруто. – Мы уже идем очень долго... - А будем еще дольше, - Саске скривился и мотнул головой назад. – Потеряли столько времени из-за пары повозок... - Оставшееся войско станет легкой мишенью. - Сомневаюсь, что кто-нибудь сможет добраться до них через всю эту грязь, - помолчав, Саске договорил: - Да и некому будет добираться. У Нобу не осталось союзников, а он не покинет поместье. - Ты так уверен? - Оно сейчас самое надежное для него укрытие. Там лес с двух сторон, его не пройти войску... если только... – Саске заговорил тише, почти забормотал, словно пытался уловить мысль на краю сознания. – Не пройдет войско, но не пара дюжин! – в его взгляде полыхнул огонь предвкушения. Саске улыбнулся, что случалось крайне редко, и кивнул, придя к согласию с самим собой. Наруто оторопело смотрел на него, не совсем улавливая ход мыслей. - Я знаю их лес, - пояснил Учиха, запал которого все еще не погас. – Я долго бродил по нему после побега, пока меня не нашел старик. У поместья нет стен со стороны леса. Видимо, Тайра считают, что он непроходим. Я и сам так считал, - он хмыкнул. – Но нет ничего непроходимого. - Ты войдешь в поместье с тыла, а я ударю в лоб, - завершил его мысль Наруто. – Только нужно предельно точно подгадать время. - Не помешало бы, - развеселившись, Саске фыркнул. – Не хотел бы оказаться в окружении Тайра в сердце их клана лишь с дюжиной самураев. У меня осталось не так много целых конечностей, - и, посмеиваясь, он взмахнул культей. Узумаки одарил его странным взглядом, не вполне разделяя причины веселья. Он не думал, что когда-нибудь увидит, как Саске Учиха станет шутить о своей отрубленной руке. Когда они, наконец, достигли вершины холма, уже наступил поздний вечер. В свете луны, который больше не был столь ярким, они поспешно разбили лагерь, не став тратить время и усилия на разведение огня. Поужинали холодным рисом прямо из котелков и на ночлег устроились по несколько человек в палатке. Их стало не хватать, после того как они оставили увязшие повозки вместе со всей поклажей в грязи. Саске и Наруто долго разглядывали карты и высчитывали время, которое потребуется, чтобы добраться до поместья Тайра через лес. По всему выходило, что Учиха следует выдвигаться с отрядом уже утром. Так у него будет несколько дней в запасе, которые наверняка пригодятся, пока они станут блуждать по лесу. Но Саске знал, что он не заблудится. Он навсегда запомнил и лес, и свой путь сквозь него. Такое не забывается. Потерев уставшие глаза, усилием воли он сдержал вздох. Будь рядом Яшамару или Такуми, перед Саске не встал бы вопрос о самураях, которых он возьмет с собой. Он переложил бы эту заботу на их плечи и только бы одобрил сделанный ими выбор. Теперь же ему предстоит сформировать отряд самому. - Объявим об этом утром и выдвинемся уже после полудня, - заключил он. – Кого мы оставим догонять? - Всех крестьян, - немедленно отреагировал Наруто. – Мальчишек. - Первые разбегутся, а вторые... Зачем тогда их было набирать? – Саске дернул плечом, уже с трудом подавляя накопившееся за долгий день недовольство. – Нужно взять с собой половину тех и тех. - Крестьян оставим, пусть разбегаются, - упрямо произнес Наруто. – Разберемся с этим, когда все будет кончено. Они будут нас задерживать, и какой смысл тогда разделяться? Саске фыркнул и промолчал. Если судить непредвзято, то Узумаки был прав. - За завтрашний день нужно посмотреть, кто болен, ранен или ослаб. Их также оставим. - Нужно, чтобы с ними остался кто-то, кто может отдавать приказы. Они должны добраться до Тайра, и добраться вовремя, чтобы подкрепить наши силы на случай долгой осады - Сатоки? – предположил Наруто и, заметив пробежавшую по лицу Саске тень, удивился. – Что не так? Раньше ты выделял его среди прочих. - Раньше... – повторил Учиха. – В нем что-то изменилось после сэппуку Неджи - После сэппуку Неджи что-то изменилось в каждом из нас, - возразил Наруто и стиснул зубы. – Я доверяю ему больше, чем кому бы то ни было кроме себя и тебя. - Я тоже, - после некоторых размышлений согласился Саске. – Хорошо, пусть будет Сатоки. Поговорим с ним завтра. Он откинулся на футон, укрылся плащом и в ту же секунду провалился в сон. Когда Саске проснулся от присутствия чужого человека в палатке, ему показалось, что он спал меньше минуты. Он замер на секунду, а после вскинул руку с кинжалом в тот момент, когда силуэт склонился над ним, так, что лезвие как раз коснулось незащищенной кожи на шее чужака. Через мгновение Саске узнал в человеке Мамору и, тихо выругавшись, слегка отвел лезвие, но все еще оставив его в опасной близости от мальчишки. Тот смотрел на него широко распахнутыми глазами, задержав дыхание; только быстро-быстро пульсировала жилка на шее. - Щенок, - Учиха пожалел, что не может второй рукой отвесить мальчишке затрещину. – Кто учил тебя подкрадываться? Ты мог быть уже мертв. Мамору тяжело сглотнул, и на его лице явно отразилось облегчение, когда Саске, наконец, опустил руку с кинжалом. - Что случилось? – спросил мужчина с нехорошим предчувствием. Едва ли мальчишка просто так осмелился вломиться к нему в палатку посреди ночи. Он посмотрел направо: футон Наруто был пуст. - Сатоки-сан мертв, - на одном дыхании выпалил Мамору и поежился. – Я нашел его, когда патрулировал северную сторону лагеря. Саске готов был взвыть от бешенства. Он не сомневался в следующих словах Мамору. - Он совершил сэппуку. Учиха поднялся и, накинув на плечи плащ, вышел вслед за юношей из палатки. По небу разливалась предрассветная серость, а по земле стелился густой туман, из-за которого не было видно ног. - Кому еще ты сказал? - Наруто-саме. Он уже там. И больше никому. - Хорошо. Хотя на самом деле ничего хорошего не было. Они быстро вышли за пределы лагеря, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, и в обход добрались до места совершения сэппуку. Наруто встретил их потухшим взглядом и ничего не сказал. Синяки под его глазами говорили о бессонной ночи и усталости, и Саске подумал, что сам выглядит не лучше – такое же осунувшееся лицо, такие же утомленные черты. Саске мазнул беглым взглядом по фигуре Сатоки: его белые одежды выделялись ярким пятном на фоне серости этого утра. Наруто протянул ему клочок пергамента, на котором он прочитал посмертный дзисэй:

- Тысячи гор не заменят жизнь господина Волос тончайший Значительней жизни моей*.

- Если после смерти есть жизнь, я надеюсь, он встретится с Неджи, и Неджи разъяснит ему, как следовало исполнять приказ не совершать вслед за ним сэппуку, - сквозь зубы выговорил Саске, с трудом сдерживая отвращение. Как же он был зол и взбешен. Поступок Сатоки он расценивал хуже удара в спину, хуже любого предательства. Он не просто ослушался воли Неджи, он подвел их всех. Он перехватил взгляд Мамору и скривился. Он надеялся, мальчишка придержит свои восхищения мужеством и преданностью Сатоки-сана, если они у него есть, до момента, пока Саске не сможет их услышать. Иначе он не сдержится, и будет, конечно, не прав, но, видят Боги, в которых он не верит, сохранять самообладание уже было выше его сил. - Об этом никому нельзя знать, - Наруто посмотрел на друга. – Нам придется это скрыть. - Да, - кивнул Саске и повернулся к Мамору. – Принеси заступ или что-нибудь, чем можно копать. Мальчишка исчез из поля зрения в ту же секунду. - Скажем, что отправили его в какой-нибудь монастырь? Попросить еще помощи, - Узумаки потер ладонью шею. - И кого мы теперь оставим с войском?.. – вопрос Саске повис в воздухе между ними. Он не спрашивал, но был уверен, что Наруто в ту минуту чувствовал то же, что чувствовал он сам: как все вокруг них медленно катится в пропасть. Смерть Неджи не стала неожиданностью ни для кого из них: все трое знали, что наступит день, и он совершит сэппуку. Но Сатоки... его смерть была словно удар под дых – нежданной и ошеломляющей. Она несла с собой множество забот и проблем, которые преумножали те, что уже лежали на плечах Саске и Наруто. Им нужно было скрыть его поступок от всего войска, чтобы за ним не последовала волна сэппуку, и определиться с самураем, которому они смогут доверить часть разделенных людей. Медленно светало. Еще полчаса, и их силуэты станут легко заметны из лагеря даже при тумане – на открытом пространстве они как на ладони. - Ты топаешь как табун лошадей, - не поворачивая головы, недовольно бросил Саске, заслышав издалека приближение Мамору. И сразу же наткнулся на укоряющий взгляд Наруто, который без слов говорил ему, что следовало быть терпимее к мальчишке. «Чтобы однажды ночью он напоролся на мой кинжал или привлек внимание врага шумом своих шагов», - Учиха выразительно приподнял бровь. Мамору принес пару заступов, и они, испачкавшись в грязи так, что ее кусочки застряли даже в волосах, смогли вырыть для Сатоки неглубокую яму. Саске все происходящее претило. Они действовали разумно и единственно верно – о сэппуку никто не должен знать, и потому им следовало тайно и как можно скорее предать тело земле. Но в то же время то, что они делали, не было достойным Сатоки прощанием. Он был хорошим самураем и хорошо служил клану Хьюга всю свою жизнь, а они собирались забросать его тело землей и покончить на этом. Они едва ли смогут указать место его могилы. Мамору обкусал все губы, пока копал яму и помогал перенести в нее тело Сатоки. В какой-то момент часть внутренностей соскользнула с тела на землю с отвратительным чавкающим звуком, и юноша подпрыгнул от ужаса на месте. Саске пришлось поднять их и положить в яму. К тому моменту, как они ее засыпали, все трое с головы до ног и испачкались в земле и изрядно вспотели. Но неудобства телесные были ничем по сравнению с неудобствами душевными, потому что никто из них не был столь циничен и холоден, чтобы остаться равнодушным к содеянному. На Мамору не было лица, он хлюпал носом, и Саске не мог поставить это ему в вину. - Ни одно сражение... ни одна бойня... никогда такого не чувствовал, - вполголоса произнес Наруто, когда они направились к лагерю. Саске разделял его чувства. Он убивал и пытал врагов, хоронил самураев, видел сожжённые дома и сгоревших людей и множество других страшных вещей, но до этого утра не испытывал подобных эмоций. Если бы он верил в богов, то сказал бы, что будет проклят ими за содеянное. - Принеси нам воды, - остановившись в нескольких тё от лагеря, Саске обратился к Мамору. – Нам нельзя возвращаться в таком виде. Юноша медленно кивнул и послушно поплелся вперед. Учиха проводил его внимательным взглядом и нахмурился. Ему очень не понравилось состояние Мамору. - Нужно было его отослать, - Наруто, казалось, прочитал его мысли. Он также задумчиво смотрел вслед мальчишке. - Без него мы бы провозились дольше и не успели вернуться. Умывшись принесенной Мамору водой, они вернулись в лагерь, что уже начал просыпаться и готовиться к новому дню. Самураи разводили огонь, чтобы согреть рис и питье – после промозглой ночи хотелось чего-нибудь горячего. К тому моменту Мамору перестал дрожать и клацать зубами, успокоился и почти взял себя в руки. Почти – и потому Саске отвел его в свою палатку, всучил в руки чашку саке и заставил выпить все до капли. - Чуть позже мы огласим о разделении войска. Часть направится к поместью Тайра в обход через леса, часть, конная и не обремененная поклажей, направится напрямую, а часть вместе с повозками, ранеными и больными продолжит продираться через грязь, - скрестив руки на груди, произнес Саске. – Первую возглавлю я, вторую – Наруто, третью должен был возглавить Сатоки, но... Ты пойдешь вместе со мной. - Да, Саске-сама, - от выпитого саке щеки Мамору слегка порозовели, вернув себе естественный цвет. Его лицо больше не напоминало белое полотно. - Мы пойдем налегке с предельно малым количеством вещей. Собери, что сочтешь нужным, для меня и себя. - Хорошо. Учиха внимательнее вгляделся в его лицо и, помедлив, произнес: - Ты не должен тревожиться из-за сделанного. Ты выполнял мой приказ. Боги за такое не наказывают. - Вы ведь не верите в них, да? – Мамору бросил на него быстрый взгляд исподлобья. - Не верю, - подтвердил Саске. – Я не верю ни во что, кроме своего меча. Он принял решение вести людей через перевал Курикара, на одной из вершин которого стоял маленький минка, где жил старик, когда-то его спасший. Саске хорошо запомнил единожды пройдённый путь через земли Тайра и сейчас следовал по нему. До равнины перед перевалом они скакали верхом, а после, отпустив всех лошадей с одним из самураев в обратную дорогу, направились пешком. Неприятные воспоминания преследовали Саске на каждом участке пути. Воспоминания о собственной слабости, о собственном страхе. Он до сих пор его не изжил вопреки уверениями старика-ямабуси. Он не чувствовал себя спокойно на открытом пространстве, и потому отрезок пути по полям через размякшую землю дался ему вдвойне тяжело. Теперь же, когда над ними нависали снежные вершины Курикара, Саске не ощущал былого беспокойства. С Наруто они рассчитали, что его отряду потребуется девять дней на то, чтобы достичь поместья Тайра с северной стороны. Один день они добавили на случай непредвиденных сложностей, и условились, что Наруто начнет атаку на восходе солнца одиннадцатого дня, предупредив об этом Саске зажженным костром, дым от которого будет виден издалека. С каждым утром они продвигались вглубь перевала, и Саске видел, что его люди беспокоились. Даже Мамору шел, насупившись, подняв до щек воротник куртки из грубой ткани. Дурная слава перевала Курикара была хорошо известна каждому жителю страны – от великих даймё до простых крестьян. Говорили, что в давние времена перевал служил местом казни, и в пропасть сбрасывали неугодных людей, или же тех, кто совершил преступление. Говорили, что когда дует ветер, то он доносит из пропасти стоны погибших. Говорили, что на закате отвесные стены перевала кажутся алыми не из-за особого оттенка глины и камня, а из-за пролитой здесь крови. Самураю не полагалось быть суеверным, и потому Саске мало трогали досужие рассказы старух, которыми только и можно было, что стращать не в меру расшалившихся детей. Но похоже среди его отряда были войны, воспринявшие истории о перевале Курикара слишком близко к сердцу. В тот раз, когда Саске проделал этот путь в одиночку, ему некогда было вслушиваться в свист ветра и различать в нем людские голоса; некогда было любоваться багряной каменной породой. Теперь же времени у них было с излишком, и в долгом пути самураи принялись вспоминать рассказы старух. Их путь был действительно долог. Как давно он начался? В тот день, когда он с Сакурой отправился на торжественный прием к Императору? Или еще раньше, когда он решил взять себе жену из клана Харуно? Или когда его брат, имя которого Саске вымарал из своей памяти, заключил с Тайра тайный союз? Или гораздо, гораздо раньше, когда появились первые кланы и люди стали делить влияние и земли? Сколько с тех дней было пройдено дорог? Сколько пролилось крови, сколько воинов пало? И вот ныне они, казалось, близки к завершению пути. Лес в окрестностях поместья Тайра неприветливо встретил их голыми стволами и темными ветвями. Воздух был сырым и тяжелым; пахло мокрой, прелой листвой и талым снегом. Саске вдохнул полной грудью и медленно выдохнул, задержав дыхание на десяток секунд. Поднял руку, и самураи, повинуясь приказу, остановились за его спиной. Он прислушался к повисшей тишине: ни скрипа ветвей, ни шелеста листвы, ни пения птиц. Казалось, на многие тё вокруг них не было ни одного живого существа. Саске помнил тишину этого леса – мертвого леса, как он называл его, когда продирался сквозь заросли. Он тряхнул головой – неровно обрезанные волосы мазнули по лицу – и зашагал вперед, слыша, как последовали за ним самураи. Они не жгли костров уже который день и не грели воду перед вечерней трапезой. Посреди голых деревьев дым даже от самого слабого огня будет заметен издалека, и Тайра узнают об их приближении. Потому они, как и многие дни до, ели холодный рис и лепешки, и стучали зубами от холодной воды. Солнце почти не заходило за облака все время, пока они шли, и Саске знал, что многие самураи – об этом ему сказал Мамору – сочли это хорошим знаком. Ведь по солнцу было проще всего определять стороны света и свое положение, и значит, Боги были на их стороне; Боги хотели, чтобы они не затерялись посреди неотличимых друг от друга деревьев. Свои мысли о Богах и их милости Саске держал при себе. Он не заблудился бы, пусть даже солнце не показалось бы ни на миг. Он никогда не забывал единожды пройденного пути. - Вы по этому лесу тогда прошли, господин? – как-то спросил у него Мамору, и Саске удивился, услышав. Мальчишка ведь прекрасно знал ответ, и не было нужды лишний раз открывать рта. Мальчишка... хотя какой из сына Яшамару уже мальчишка?.. Война и лишения обточили его лицо, стерли с его щек и малейшие отголоски юношеской припухлости. Очень давно – казалось, прошли годы – Саске выпорол Мамору за его непослушание и непослушание его отца. Теперь он смотрел в лицо юноши и не узнавал его. - Господин?.. Кажется, он слишком глубоко задумался. - Да, - Саске кивнул. – По этому. В их десятую ночь в маленьком лагере не спал почти никто. На рассвете Наруто должен оповестить их о нападении дымом от костра. Но что если они не увидят дыма? Об этом не решались говорить вслух, но Саске чувствовал, что вопрос висел в воздухе между ним и самураями. И он не знал на него ответа. Что ему делать, если Наруто не разведет костер? Что это будет значить? Его друг и союзник задержался в пути? Большую часть его войска разбили? Их предал кто-то еще? Они проиграли?.. Саске смотрел на свою единственную руку и не думал ни о чем. Завтра он отомстит Тайра за отца и клан. Завтра он уничтожит клан Тайра, а их имя предадут забвению, и через годы никто уже его не вспомнит. Вот только Хоши... Он увидел дым, когда на небе вот-вот занялся рассвет. В ту же минуту подле него подскочил Мамору, а следом за ним – весь небольшой отряд. - Переплетайте прически, - сказал он, поднявшись. Закрепленная на поясе катана, качнувшись, слегка ударила его по бедру. Как и его люди, Саске заплел бы волосы в косу и закрепил ее в пучок на голове, если бы не поклялся тогда. Он заплел бы волосы в косу, как делали все его предки, и предки всех самураев, когда им предстояло совершить нечто важное. «Что ж, - он усмехнулся. – Быть может, к тому моменту, как сядет солнце, я исполню свою клятву. И через несколько месяцев заплету волосы, как полагается?..» От места их последнего ночлега до поместья Тайра их отделяла дюжина тё, но, не проделав и половины пути, они услышали звуки битвы. Кричали люди – до них долетали отголоски отдаваемых приказов; звенела оружейная сталь – легко было представить, как солдаты Тайра вздевают броню и устанавливают на стенах щиты, готовясь отбивать атаку. Она не могла стать для них неожиданностью, и, верно, о приближении вражеского войска Тайра узнали еще много дней назад, и им хватило времени, чтобы заготовить сухой соломы и смолы, обмотать тряпками, пропитанными сакэ, колеса от повозок – сбрасывать на врагов со стен; собрать побольше стрел с наконечниками, разрывающими плоть изнутри, заточить катаны и копья. Войско Наруто также было готово. И самураи, которых взял с собой Саске. « - Мы подожжем ближайшие к лесу минка – в них они хранят запасы на зиму. Мы посеем среди них панику, и огонь, перекинувшись на все вокруг, заставит их жаться к своим же стенам. Мы будем убивать их изнутри и откроем ворота, чтобы впустить войско, возглавляемое Наруто-саном», - вот что сказал Саске минувшим вечером, когда разделил со своими людьми лепешки и рис. Короткими перебежками они преодолели последние тё, и с каждым шагом битва слышалась все громче, а восприятие и чувства делались все острее. Саске жадно втянул носом воздух, уже пропитанный тревогой и страхом, потом, кровью и пеплом. Скоро встречный ветер донесет до них и запах смерти – когда два войска схлестнутся сталью о сталь. Запели боевые рога, засвистели в воздухе десятки стрел, и Саске сам не осознал, что побежал быстрее. А вскоре впереди показался просвет, и в отдалении он увидел стены минка. По его приказу Мамору, остановившись, высек огонь и догнал их с уже горящим факелом. Саске принял из его рук древко и первым из них поджег минка на землях Тайра.