Ее ставка - жизнь, ее судьба - игра.

Она проснулась от пения птиц, и в первые минуты после пробуждения в ее голове царила безмятежная пустота. Она не сразу осознала свое тело, не сразу вспомнила, где находится. А вспомнив, удивилась. Она заснула в комнате мужа – их комнате – и спала долго и спокойно, не подрываясь среди ночи от малейшего шороха, не вздрагивая от кошмаров. Саске рядом не было, и, коснувшись его футона, Сакура почувствовала под ладонью прохладу шелковой ткани. Через прозрачные седзи комнату наполнял солнечный свет, и значит, она проснулась сегодня гораздо позже, чем обычно, и, кажется, даже проспала завтрак. Впрочем, она не появлялась на нем в последнее время, так что едва ли ее сегодняшнее отсутствие кого-то удивит. Уже привычно Сакура сперва перевернулась на бок, осторожно подтянула колени к груди и лишь затем начала медленно вставать. У нее часто кружилась голова, и резкий подъем мог привести к потере сознания. Раньше она осторожничала из-за того, что носила ребенка, сейчас же – в силу глубоко укоренившейся привычки. И Сакура вновь проснулась одна. И вновь удивилась. Оказалось, она почти и не помнила, каково это – просыпаться одной и не чувствовать рядом привычную тень Ханами или Мисаки. Но она недолго пробыла в одиночестве. Сакура успела лишь умыться прохладной водой из кувшина, когда в спальню бесшумно скользнула Хоши. И Сакура даже не услышала, как ее дочь раздвинула дверные створки. Девочка замерла на пороге. Сквозь ширму, разделявшую комнату на две части, она видела силуэт женщины. Неужели это ее матушка? Но ведь все говорили ей, что она ужасно больна, и разве могла бы она стоять?.. - Мама? – неуверенно позвала Хоши, отчего-то робея и не решаясь зайти за ширму. Она переступила с ноги на ногу и прикусила изнутри губу. - Доброе утро, милая, - Сакура показалась на глаза дочери, слегка опираясь рукой на ширму. - Мама! – Хоши кинулась к ней, но вовремя осеклась, увидев, как та отшатнулась и даже выставила вперед руку. Сакура скривила губы и вымученно улыбнулась. - Будь осторожнее, милая. Я еще не до конца оправилась, и тебе лучше не подходить слишком близко, а то заболеешь сама. Хоши почти надулась, выпятив вперед нижнюю губу, но радость от удавшейся шалости перевесила ее обиду, и потому уже вскоре девочка вновь заулыбалась. Ведь она все-таки пробралась к матушке, хотя отец и запретил. Но он занят все утро чем-то совершенно непонятным – она даже завтракала в одиночестве, потому что отец вместе с пожилым мужчиной, которого все называют лекарем матушки, не выходит из своих комнат. - ... и служанки бегают по поместью все утро, и тетушка Ханами постоянно сердится. Матушка, отчего такой переполох, к нам же просто ненадолго приедут гости?.. – Хоши щебетала, не думая, выплеснув на Сакуру шквал новостей. – Хотя отец сказал вчера, что это очень важные гости, а еще я увижу своего жениха. Правда, вчера я плохо отвечала отцу и не смогла назвать всех Минамото, но я учила имена полночи, теперь точно готова. Хоши лежала на животе на футоне, подперев подбородок согнутыми в локтях руками, и болтала в воздухе ногами, наблюдая за расчёсывавшей волосы матерью. Сакура слушала ее несколько оторопело, совершенно не успевая за скачками мыслей дочери. «Так вот, значит, о каких гостях говорила вчера Ханами. Мы ждем Дайго-сана», - она провела расческой по волосам в последний раз и нахмурилась. Голову давно следовало вымыть. «И где Мисаки, в конце концов? Вчера Саске дал ей отдохнуть, но сегодня утро уже давно началось!» - Тебе лучше, матушка? Меня вчера не пустили к тебе, - Хоши внезапно прекратила болтать и посмотрела матери в глаза. В ее взгляде Сакура увидела недетскую тревогу. – Сказали, ты очень сильно больна. - Лучше, - дрогнувшим голосом отозвалась Сакура. И она не соврала. Сегодня ей уже не хотелось умереть. По сравнению с тем, что она чувствовала вчера. - Я рада, - Хоши переползла к ней по татами и осторожно потерлась щекой о бок. Сакура беззвучно всхлипнула, резко втянула носом воздух и обняла дочь за плечо. - Значит, сегодня ты увидишь Ёритомо-куна? – нарочито весело проговорила она, чтобы отвлечь и себя, и дочь. - Да, - девочка с воодушевлением закивала. – А когда ты увидела отца в первый раз? Сакура прикусила изнури щеку. Едва ли история их с Саске встречи являлась подходящим рассказом для маленькой девочки. - На приеме у Императора, на котором я присутствовала со своей семьей. Я тогда была гораздо старше, чем ты сейчас. - И вы сразу понравились друг другу и поняли, что однажды проведёте свадебную церемонию? – лицо Хоши горело любопытством. Прежде чем ответить, Сакура прикрыла ненадолго глаза и подавила вздох. Она совсем еще малышка, ее дочь. Хоть и уже уверенно держится верхом, и знает, с какой стороны браться за катану, и выучила имена всех глав клана Минамото. Совсем еще дитя. - Хоши, - когда Сакура заговорила, то сама удивилась своему голосу – совсем чужому, принадлежащему взрослой, если не пожилой женщине. Она накрыла ладонь девочки своей рукой и слегка сжала. – Браки не всегда заключают потому, что мужчина и женщина нравятся друг другу. Иногда это прежде всего долг. Или вынужденное стечение обстоятельств. Сакура замялась, пытаясь подобрать слова. Она хотела объяснить все как можно мягче, но в то же время не внушить дочери несбыточных надежд. И от кого только она это услышала?.. - У вас был долг? То есть вы не хотели?.. – но Хоши не позволила Сакуре размышлять долго, ошеломив еще одним вопросом. - Я хотел провести свадебную церемонию с твоей матерью, Хоши, - Саске умел подкрадываться бесшумно. Когда его голос прозвучал из-за ширмы, Сакура вздрогнула, а девочка испуганно взвилась на ноги. Он подошел к ним, и Сакура, окинув его беглым взглядом, задалась вопросом, спал ли он минувшей ночью? Темный цвет его одежды лишь сильнее подчеркивал серость лица и глубокие тени, залегшие под глазами. Она давно не видела мужа столь усталым и поневоле заволновалась. Что такого могло произойти за одну короткую ночь из того, что еще не успело с ними случиться? Неужели незапланированный визит Минамото тому причина?.. Хоши упорно рассматривала татами у себя под ногами и избегала смотреть на отца, который, напрочь, не сводил с нее внимательного взгляда. - Ты меня ослушалась, - выдержав паузу, показавшуюся девочке вечностью, заключил Саске. – Подожди за дверью. В его голосе звенел такой металл, что не отличавшаяся особой робостью Хоши не решилась возражать. Она быстро поцеловала в щеку сидевшую на татами Сакуру и поспешно вышла, почти выбежала из спальни, по-прежнему не глядя на отца. Саске выждал некоторое время и, убедившись по звуку шагов, что дочь отошла от двери и не может их слышать, повернулся к Сакуре. Он опустился напротив нее на татами и скрестил перед собой ноги. Он не показывал, но был удивлен, увидев, что Сакура встала. В последние дни он привык видеть ее лежащей на футоне, привык разглядывать ее спину, потому что Сакура старательно отворачивала лицо. - Что-то случилось, - она не спрашивала, а утверждала, и, помедлив, Саске кивнул. Хорошо, что она заговорила об этом сама. - Дайго-сан собрался навестить нас по пути на встречу бакуфу. Его слова не стали для Сакуры новостью, и Саске задумался, что еще успела рассказать ей Хоши?.. - Хоши сказала, что он везет с собой внука, - сказала Сакура, и в ее голосе прозвучала усмешка. - Его отряд уже пересек границу земель клана, и я получил донесение, что в нем слишком много самураев. Это меня тревожит, - Саске говорил, смотря поверх Сакуры вдаль – через приоткрытые седзи на сад вокруг дома и кусочки ясного неба. - Зачем он едет? Он делает крюк на пути в Камакуру, чтобы добраться до нас, и это явно не самый удобный путь, - Сакура отложила в сторону расческу и в задумчивости принялась постукивать указательным пальцем по губам. Она всегда так делала, если была чем-то глубоко озабочена. - Чтобы познакомить нашу дочь с ее женихом, - Саске перевел взгляд на Сакуру и смотрел на нее так долго и внимательно, что она, занервничав, начала неосознанно одергивать широкие рукава халата. Он крепко стиснул зубы. И еще раз напомнил себе, что иного выхода нет. Но когда он смотрел на нее – на пепельно-серое лицо, на вечную тоску во взгляде, на нервно сплетенные пальцы – то терял решимость. А это не случалось с ним ни перед одной битвой. - Я не хочу, чтобы ты и Хоши находились в поместье, когда явится Минамото, - сказал он наконец. – Мне будет спокойнее, если ты увезешь отсюда нашу дочь на какое-то время. Сакура вздернула брови в немом удивлении. Она не успела ответить, не успела даже обдумать его слова, когда Саске вновь заговорил: - Я знаю, что тебе тяжело. Она обожгла его резким взглядом и отвернула лицо. - Не знаешь, - тихо и просто сказала Сакура, и у Саске не нашлось слов. - Рю-сама отправится с тобой. И Мамору, или Такуми. - А как же обязанности хозяйки поместья? – еще тише спросила Сакура, по-прежнему не смотря на мужа и очерчивая тонкими пальцами узор на ночной накидке, натянутой на колени. Саске кривовато усмехнулся. Его жена знала, куда бить. - Сегодня можно ими пренебречь. - Саске, ты что-то утаиваешь от меня? – она резко вскинула голову и вцепилась в него взглядом – требовательным, обжигающим. - Нет, - ответил он, слегка помедлив – ровно столько, чтобы выглядеть правдоподобно, и не дать Сакуре усомниться в его словах. Но она его удивила. Не своей проницательностью, нет, ведь она всегда обладала хорошей интуицией. А тем, как она смотрела. Глаза запали от усталости, истощения и бессонных ночей. Лицо заострилось, утратив женственную мягкость. Перенесенное горе отражалось в каждой морщинке, в каждой его черточке. Но ее взгляд был взглядом уверенной, сильной женщины, не сомневающейся в своем праве так смотреть, потому что ничто не могло сломить стальной стержень внутри нее. - Глупый вопрос, да? – сухо хмыкнула Сакура. – Будто ты признался бы, что что-то утаиваешь. Она медленно встала, морщась и держась рукой за низ живота, и подошла к седзи. Отодвинув створку слегка в сторону, она выглянула наружу – оживление, обычно царившее в поместье перед приемом гостей, не доходило до этой части дома и сада. Здесь не сновали по дорожкам слуги, не раздавались громкие голоса – лишь тихо шуршали на ветру деревья. Сакура не вздрогнула, когда Саске подошел к ней со спины и, помедлив, обнял, накрыл единственной ладонью ее скрещенные на груди руки. Она не захотела отстраниться. И она уловила его секундную задержку – он ждал, оттолкнет или нет? - Поезжай, - сказал он, смотря на сад поверх макушки Сакуры. - Ты отсылаешь меня? – спросила она, и ее голос не дрогнул, не изменился ни на чуть. - Я тебя прошу, - Саске, не сдерживаясь, глубоко вздохнул. – Мне так будет спокойнее, - повторил он. - А где будет спокойнее мне?.. – прошептала Сакура. Она говорила без вызова и без злости, но ее слова оседали в воздухе терпкой горечью, и в голосе звучала звериная тоска. Они простояли у седзи какое-то время, и Сакура словно впала в оцепенение. Она не могла сказать, сколько времени прошло, и она совершенно не помнила своих мыслей, пока в какой-то момент не произнесла: - Мисаки куда-то пропала... а мне нужна помощь, чтобы сложить вещи в дорогу. - Твоя сестра попросила ее проследить за подготовкой комнат для Минамото. Я пришлю тебе других служанок, - Саске шагнул назад, и по-прежнему стоявшая к нему спиной Сакура не увидела усмешки, искривившей его губы. Он соврал ей за последние минуты столько, сколько не врал за все предыдущие годы. - Отправляйтесь не медля. Если донесения самураев верны, Минамото будет в поместье после полудня. Я сам поговорю с Хоши, - Саске был уже у дверей, когда Сакура все же повернулась к нему. - Это хороший повод, чтобы пересмотреть брачные договоренности, - у нее на губах застыла вымученная, печальная улыбка. – Ведь клану нужен наследник. - Нет, - Саске резко мотнул головой. – Не в этот раз. Говорить с Минамото надо с позиции силы, а сейчас мы не на ней. Не думай об этом пока, - он выделил голосом последнее слово. – Прежде тебе нужно поправиться. Он задвинул за собой двери и встретился взглядом с дочерью, дожидавшейся его в коридоре. Хоши, оправившаяся от потрясения, вызванного столкновением с отцом, смотрела на него уже без прежней робости и испуга. Она смотрела на него исподлобья, почти вызывающе – но все же не переступала ту невидимую грань. - Матушка не больна, - заявила она первой, не став дожидаться, пока заговорит отец. – И она не может меня заразить. Тогда почему... Саске взмахнул рукой, останавливая поток слов дочери, и она, наконец, заметила повязку у него на ладони, которой еще не было во время вчерашнего ужина. - Чему я тебя учил? – спросил отец, нахмурившись. – Если я говорю, значит, так надо. Мои слова не обсуждаются. Это один из основных постулатов, на которых основаны взаимоотношения самурая и даймё, и я считал, ты его запомнила. Ты можешь выучиться обращению с нагинатой и копьем яри, но ты никогда не сможешь назвать себя онна-бугэйся, если не будешь подчиняться приказам. Пока отец говорил, лицо Хоши утратило всю краску, сделавшись мертвенно-бледным. А под конец на ее щеках двумя яркими пятнами вспыхнул румянец, и она закусила изнутри щеку. О, как же она хотела возразить отцу! Но внутреннее чутье подсказывало ей, что стоит промолчать. В этот раз отец не был настроен что-либо с ней обсуждать. Хоши резко отвернула в сторону лицо, и волосы упали ей на глаза, закрыв от взгляда Саске. Тот косился на притихшую дочь, явно недовольную и несогласную с ним, и кипевшую возмущением, но все же молчавшую. Косился и сдерживал ухмылку. Иного он и не ожидал. Он вошел следом за Хоши в ее комнату, залитую солнечным светом, и плотно закрыл за собой дверные створки. Дочь повернулась к нему лицом и неосознанно шагнула назад, подальше от него и поближе к распахнутым седзи. Но, вскинув подбородок, она смотрела на отца прямо и не отводила взгляда, хотя и заметно нервничала. Саске завел здоровую руку за спину и огляделся, и ему сразу же стала ясна причина взволнованности Хоши. В ее спальне царил беспорядок: не был убран футон, прямо на нем валялись несколько ее юката, на столике для каллиграфии бесформенной стопкой лежали полураскрытые свитки, одна кисть выпала из подставки и пачкала капельками туши деревянное покрытие. Он молча приподнял бровь, одарил дочь вопросительным взглядом, и та смутилась впервые за все утро. - Если бы ты умерла прямо сейчас, умерла бы ты без стыда за все это? – он обвел культей разбросанные и неубранные вещи. – Ты каждую минуту должна жить так, чтобы могла умереть без стыда. Если, конечно, хочешь однажды взять в руки нагинату по праву. Хоши опустила взгляд в пол и сглотнула неприятный, тревожный комок, образовавшийся в животе. Сейчас она по-настоящему устыдилась. - Я хочу рассказать тебе кое-что. Сядь, - Саске опустился на татами, скрестив перед собой ноги, и хлопнул по полу ладонью. Он дождался, пока дочь усядется напротив, прежде чем продолжил. – Прямо сейчас ты должна будешь уехать из поместья вместе с Сакурой. Я хочу, чтобы ты защитила ее, если возникнет опасность. Пока Хоши ошеломленно моргала, пытаясь осознать услышанное, Саске внимательно следил за выражением ее лица. Его дочери лишь шесть, и он уже взваливает на нее слишком многое. И его дочери придется очень рано повзрослеть, потому что он не может поступить иначе. - Твоя мама действительно больна сейчас. И ты должна проследить, чтобы во время вашей поездки с ней все было хорошо. Глаза Хоши округлились. Она забыла о том, что должна контролировать свои эмоции – столь сильно удивилась. Она заерзала на месте и, опустив взгляд, принялась раз за разом натягивать на коленки ткань от широких штанов хакама. Отец смотрел на нее, не отрываясь, и Хоши это чувствовала, и ей делалось неуютно и даже чуть-чуть страшно. - Это ненадолго, - вновь заговорил Саске. – Вас будет сопровождать Рю-сама – это лекарь Сакуры, и кто-то из моих самураев – я еще не решил, Такуми или Мамору. - А можно Мамору-сан? – вдруг встрепенулась Хоши. – Он мне больше нравится. А тетушка?.. Она с нами не поедет? - Нет, - лицо Саске на мгновение ожесточилось, и он свел губы в узкую полоску. – Ни она, ни Мисаки. Они останутся в поместье, чтобы достойно встретить наших гостей. Хоши тряхнула головой и смахнула упавшие на лоб волосы. Она подняла на отца обеспокоенный, тревожный взгляд, но не заговорила, лишь прикусила губу. - Вы отправитесь в один из дружественных нам монастырей, и ты сможешь продолжать там свои тренировки и обучение. - Если мы едем ненадолго, отец, то это не так важно, ведь правда? – девочка окинула его быстрым взглядом исподлобья и вновь уставилась на свои ладони. Она приподняла плечи и даже слегка сгорбилась в попытке оградить себя от этого разговора. - Ненадолго, - подтвердил Саске. – Но, если потребуется, вы задержитесь. Я не хочу, чтобы твое обучение прерывалось. Он хлопнул ладонью по бедру, как делал почти всегда, оканчивая разговор, и плавно поднялся. Хоши встала следом – задумчивая и напряженная. В груди Саске неприятно кольнуло, и он резко тряхнул головой. Быть наследницей великого клана нелегко. Но такова судьба его дочери. - Позаботься о своей матери, - сказал он, прежде чем закрыл за собой дверь, оставив дочь в смятении и одиночестве. Он шел по дому широко и стремительно – как и всегда, и редкие слуги, оказавшиеся в господской части, поспешно уступали ему путь, и кланялись вслед. Саске неосознанно сжимал и разжимал правую ладонь, бередя незатянувшиеся порезы, и хмурился, думая о предстоящих делах. Он нашел Мамору во дворе перед главным домом – тот отдавал последние указания самурайским патрулям, которым предстояло встретить Минамото и проводить их к поместью. Вместе с отцом Мамору должен был их возглавить, и по случаю торжественной встречи облачился в строгое кимоно с камонами Учиха. Но у Саске были на него другие планы. - Ты не поедешь. Твой отец отправится один, - сказал он без предварительных объяснений, едва они отошли в сторону, чтобы разговор не достиг чужих ушей. На лице Мамору отразилось смятение, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы совладать с собой. - Сакура и Хоши вместе с Рю-самой уедут на какое-то время из поместья, - без паузы продолжил Саске. – Их будет сопровождать Такуми. Пока все заняты подготовкой к встрече Минамото, я хочу, чтобы ты обыскал все минка – и слуг, и самураев. И все поместье, все комнаты, включая мою. Ищи засушенные травы и ягоды, мешки с ними, горшки, готовые отвары – любые, кроме тех, что относятся к лекарственным. И начни с комнат своей жены и сестры, - Саске пристально и жестко посмотрел на него, и Мамору показалось, что под ногами зашаталась земля. Он покачнулся и даже шагнул назад, чтобы сохранить равновесие. - Саске-сама... – он заговорил и замолчал, услышав, как дрогнул голос. Прикрыл на секунду глаза, сделал глубокий вдох и склонил голову. – Да, Саске-сама. Учиха отпустил его резким кивком и проводил взглядом. Со спины Мамору стал разом похож на старика, хотя шел с расправленными плечами, не горбясь. Саске знал: если то, чем травили Сакуру, найдется в комнате Ханами или Мисаки, он лишится своего вернейшего самурая. Мамору не будет с этим жить. Холодный, колючий ветер, налетевший из неоткуда, заставил Саске поморщиться и повести плечами, чтобы прикрыть обнаженную шею. Самураи, которых собрал Мамору, бросали на Саске редкие, быстрые взгляды и косились вслед ушедшему мужчине. - Вас возглавит Яшамару-сан, - сказал им Учиха, когда уловил в повисшей тишине первые отзвуки напряженности. – Мамору-сан нужен мне в поместье. - Господин, а правда, что Дайго-сама везет к нам жениха Хоши-чан? – спросил кто-то из самураев. Прозвучавшее в вопросе веселье нисколько не вязалось с эмоциями Саске насчет приезда Минамото, и он усмехнулся. - Правда, - ответил он, умолчав о том, что свою невесту жених так и не увидит. И о том, что намерения Минамото едва ли ограничиваются знакомством детей. Его ответ вызвал у мужчин улыбки. Хоши любили в поместье и слуги, и самураи, за тренировками которых она частенько подглядывала, а еще чаще – путалась под ногами и мешалась, когда они чистили катаны, высекали острые наконечники для стрел и копий, плели для луков тугую тетиву. Ее любили и позволяли наравне с другими самурайскими детьми лезть мужчинам под руки под предлогом помощи. И очень хотели посмотреть на мальчишку, которому однажды предстоит столкнуться с ее характером и отцовским упрямством. Самураи еще улыбались, когда Саске ушел. В его присутствии они не смели обсуждать ни его дочь, ни ее жениха, но он еще не успел скрыться за углом дома, как до его ушей донесся их смех. Что ж, по меньшей мере он убедился в том, что о рассказанном ему Рю-самой пока не знает ни одна живая душа в поместье. Лекарь Сакуры ждал его в комнате для трапезы, как они условились, и Такуми также сидел за столом, пытаясь побороть усилившееся с каждой минутой изумление. Еще ни разу за все годы службы он не делил трапезу в поместье ни со своим господином, ни с кем-то из клана. В коротких вылазках, военных походах – да; даймё и самураи сидели за одним костром и ели рис из одного котла. Но в мирное время в поместье – никогда. Он встал и поклонился, когда увидел вошедшего Саске, и тот махнул ему рукой, велев садиться. Времени на церемонии у них не было. На столе в небольших тарелках лежали сладости к чаю, медленно остывавшему в чашках, но никто из мужчин к ним так и не притронулся. Саске опустился на татами и сразу же заговорил: - Такуми, Рю-сама, Сакура и моя дочь отправятся сейчас в Ганго-дзи, и ты будешь их сопровождать. Поедете одной рикшей, не привлекая к себе лишнего внимания. Никто не должен вас узнать. От голоса Саске веяло угрозой, и это заставило Такуми напрячься и потянуться по привычке рукой к поясу, где обычно крепилась катана. Но он снял ее и оставил у дверей, прежде чем войти в комнату для трапезы, и потому его ладонь схватила лишь воздух. Он был и старше, и мудрее Мамору, и потому охватившее его удивление почти не отразилось на лице. - Как надолго мы едем, Саске-сама? И знают ли об этом в монастыре? – Такуми коротко посмотрел на старого лекаря: казалось, тот был полностью увлечен своими мыслями и смотрел сквозь седзи на улицу, не вслушиваясь в разговор. «Почему старик едет с нами?» – подумал Такуми. Он не знал Рю-саму и потому не доверял ему, и даже безграничное доверие, которое выказывал ему Саске-сама, не мешало ему относиться к старику с настороженной подозрительностью. - Я не знаю. Может, на неделю, может – на месяц. В монастыре не знают. Но они примут вас, это ведь наш монастырь, - Саске помассировал переносицу, и Такуми заметил на его руке потрепанную повязку, которой не было вчера. – Вы не должны возвращаться, пока я не напишу. Даже если Сакура или моя дочь будут просить. Или умолять. Или приказывать тебе. Никого из них не должно быть в поместье, пока я не скажу, что они могут вернуться. В голову Такуми закралась недостойная, неподобающая мысль. Он не имел права даже думать так о своем господине, не то что высказываться вслух. «Саске-сама отсылает Сакуру-сан? Он хочет взять новую жену?» - все в поместье знали, что Сакура-сан не смогла выносить двоих детей. О том, что она потеряла третьего – многие уже догадывались, и среди слуг шли тихие разговоры. Самураям такое обсуждать не предстало, но запретить об этом думать не могли себе даже они сами, и потому, конечно, мысли Такуми были не удивительны. - Никто не должен знать, кто едет в рикше. Никто, - произнес Саске, и Такуми осознал, насколько это важно, потому что обычно господин не повторял дважды. А еще он осознал, что господин взволнован – волнение сквозило в его резких, рваных жестах, во взгляде и даже голосе. – И в монастыре... присмотри, чтобы моя дочь ни с кем особо не болтала. Хоши росла общительной, на взгляд Саске – даже слишком. Но она росла единственным и любимым ребенком в мирное, спокойное время, и глупо было ждать, что она вырастет похожей на него. И половина ее крови была от Сакуры. *** В поместье было пусто. Необъяснимая, неразумная мысль посетила Саске, когда за рикшей, увозившей его семью, закрылись ворота. Ведь сейчас в поместье находилось самураев вдвое больше обычного – в преддверии визита Минамото Саске приказал стянуть воинов из ближайших расположений. И слуги вносили свою лепту в суету, заполняя дорожки в саду и комнаты в доме своими шагами, приготовлениями, негромкими голосами. Но его жена и дочь уехали, и Саске понял, что остался один. Его рука еще хранила тепло дочери, буквально впечатавшейся ему в живот при прощании. И, конечно же, он обнял ее в ответ, и ни слова не сказал о ее неподобающем поведении. Как же непросто давалось ему воспитание девочки!.. Порой он думал, что никак не воспитывает Хоши и позволяет ей делать все, что она захочет. Саске ушел к месту, где упражнялись обычно самураи, и сперва долго, медленно и вдумчиво подтачивал свою катану – это занятие всегда успокаивало его и помогало сосредоточиться, облечь мысли в плавную, тягучую форму, и позволить им скользить единым потоком на задворках сознания. А после вел бой с невидимым противником, раз за разом рассекая катаной воздух. Там его и нашел Мамору спустя пару часов, когда солнце перешло полуденную черту. Скинув куртку, Саске жадно пил холодную воду из бамбукового ковша, и кожа на его груди и плечах покраснела в местах, куда попадали капли. Услышав знакомые шаги, он не подал вида и стоял к Мамору спиной, пока он не остановился и тихо кашлянул, привлекая его внимание. Саске знал ответ до того, как Мамору его произнес. Если бы удалось что-то найти, он вел бы себя иначе. - Я все осмотрел, господин. Не нашел ничего необычного, или подозрительного, или странного, - произнес Мамору убитым голосом. Он ощущал необъяснимую вину и чувствовал, что был обязан что-то найти, а теперь подвел своего господина. И еще он ощущал беспомощность. Он не знал, чем был вызван приказ господина, и мог лишь догадываться, почему он велел начать с комнат его жены и сестры. Мамору не считал, что вправе задавать вопросы. Не теперь, когда господин, очевидно, перестал ему доверять. - Я тебе верю, - сказал Саске, словно прочитав его мысли. Ему было совсем не сложно угадать, о чем думает Мамору: отчаяние и беспокойство предельно четко виднелись на его лице. - Иначе не стал бы просить осмотреть комнаты Ханами и Мисаки, - добавил Саске будто само собой разумеющееся. Накинув на плечи куртку, он повернулся к Мамору и провел ладонью по длинным волосам, выбившимся из традиционной прически во время его упражнений с катаной. Прошло столько лет, но Саске все еще помнил, как кололи ладонь его коротко, нарочито рвано обрезанные волосы. Он поклялся стричь их, пока не отомстит за свой клан. Но отмстил ли он по-настоящему, уничтожил ли всех врагов? Его жену травят, и значит, свою клятву он не исполнил. Он кивнул Мамору и пошел в сторону поместья, не став его дожидаться. Он думал о Сакуре и о не принёсшем плодов осмотре минка все время, пока быстро ополаскивался в бочке с водой, и пока слуги помогали ему надеть официальное кимоно к приезду Минамото. Предположений, кто мог стоять за отравлением, было множество. Хеби и Ханами – самое очевидное. Уязвленный в своей гордости клан Харуно, утративший после войны последнее достоинство. Остатки союзников и последователей Тайра, которых они так и не смогли истребить до конца. Минамото. Кто-то из многочисленных советников, дядюшек, родственников Наруто, посчитавший, что он оказывает на Сёгуна слишком большое влияние. Да мало ли у него врагов! Назвать союзников будет легче и короче. А сколько тех, кого он не воспринимает всерьез, не считает настоящей угрозой?.. Но даже полумертвая змея кусает до смерти. Минамото он встречал у ворот в предзакатный час, когда удлинились тени, и небо на горизонте окрасилось в насыщенно алый цвет. Говорили, такой закат всегда сулит грозу. Саске чувствовал затылком множество быстрых, косых взглядов – слуги и самураи недоумевали, куда же подевалась их госпожа. Каждый из них разумно предполагал, что Сакура хотя бы встретит гостей. Ей полагалось также превозмочь боль и слабость и присутствовать на ужине в их честь. Саске чужие ожидания не интересовали. Пока Минамото, сопровождаемые отрядом его людей, преодолевали последние оставшиеся им до поместья тё, он, прищурившись, любовался закатом и выглядел абсолютно безмятежным для любого стороннего взгляда. Но Мамору, стоявший подле, все чаще и чаще косился в его сторону, и думал, уж не задумал ли господин встретить гостей обнаженной катаной? Слишком хорошо он знал и его повадки, и мимику – Саске-сама был каким-угодно в тот момент, но только не безмятежным и расслабленным. Мамору выдохнул, лишь когда господин с разведенными в стороны руками шагнул навстречу спешившимся Минамото и произнес приветственные слова. Саске обменялся с Дайго-саном коротким объятием и перевел пристальный взгляд на мальчика, топтавшегося позади деда. Внук Дайго-сана оказался высоким и тощим мальчишкой с невероятно серьезным, сосредоточенным лицом. И у него дрожал голос, пока он сбивчиво проговаривал слова традиционного самурайского приветствия, не глядя на Саске. Он боялся, только не было ясно, кого – Учиха или своего деда. - Я надеялся увидеть рядом с тобой очаровательную Сакуру-сан. Долгие годы прошли с нашей последней встречи, - одарив ребенка снисходительным кивком, Минамото встретился взглядом с Саске. – И где же наша юная невеста? Ёритомо не терпится ее увидеть. Саске подавил смешок. Он сказал бы, что мальчику не терпится скрыться с глаз взрослых – если судить по тому, как он втягивал голову в плечи всякий раз, когда заговаривал его дед. - Вы разминулись с ними на день, - сказал Саске. – Твое письмо запоздало, и к моменту, как я его получил, Сакура и Хоши уже отправились к Хьюга. Томоэ гостит сейчас у Хиаши-сана, и ей пора уже вернуться домой. Разговаривая, они медленно шли по мощенной камнями дорожке к главному дому поместья. Самураи обоих кланов сопровождали их, держась на почтительном расстоянии. Дайго-сан, как и Саске, не терпел подле себя советников и родственников, которым разрешал бы вмешиваться в свои дела, и потому почти всегда приезжал один. Саске, который с трудом привык к тому, что Наруто окружали посторонние, чужие люди, это в Дайго-сане нравилось. Пожалуй, только это. - Я слышал, ей не здоровилось в последнее время, - старик цепко, внимательно поглядывал на него сбоку. - О моем клане ходит множество слухов, - Саске равнодушно повел плечами, и Минамото хмыкнул. Друг другу они не поверили ни на малость. - Влиятельный клан всегда притягивает внимание, - в тон ему отозвался Дайго-сан. – А клан Учиха столь влиятелен, что его глава может позволить себе не посещать встречи бакуфу и не являться по зову Сёгуна, - с задумчивой, многозначительной полуулыбкой договорил он. Саске слегка приподнял брови. Осведомленность Минамото и то, как нарочито, беззаботно старик ее демонстрировал, насторожила его, но он не позволит это увидеть. - Ну, пожалуй, не столь влиятелен, чем клан Минамото, который позволяет приезжать на встречи бакуфу с опозданием. Но я ценю, что ты решил пренебречь Сёгуном ради знакомства наших детей. Жаль, оно не состоится, - процедил Саске сквозь зубы. Он сохранял каменное выражение лица все время, пока они говорили – иначе со стариком было нельзя. Дайго-сан хмыкнул, явно оценив услышанное, и замолчал на какое-то время. Он с невероятным любопытством и вниманием смотрел по сторонам, словно никогда не видел ни деревьев, ни сада, утопающего в последних лучах солнца, ни минка – всех тех вещей, что являлись неотъемлемой частью традиционного поместья самурайского клана. - Отдохните немного. Дорога была долгой, и вам пришлось сделать большой крюк, чтобы добраться до поместья, - сказал Саске, когда они вошли в дом. – А после устроим трапезу в честь вашего прибытия. Он стоял в коридоре, пока вся процессия Минамото не скрылась в глубине дома, и слуги не проводили гостей в отведенные им комнаты. Только тогда он отвел взгляд и отвернулся. Мамору стоял на два шага позади него с бесстрастным лицом, хотя и слышал всю ту ложь, что произнес Саске. Он собрался заговорить, но его господин раздраженно мотнул головой, и Мамору счел за лучшее промолчать. То, что у Минамото были шпионы в поместье, не стало для Учиха неожиданностью. И у него были свои люди в окружении Дайго-сана. И в окружении Наруто. И подле Хьюга. У всех были такие люди. Саске насторожился от показной легкости, с которой Минамото в этом фактически признался. От его нарочитого, демонстративного пренебрежения к неписанным правилам этой игры. Удивительно, что после такой встречи вечерняя трапеза прошла в благодушных и ничего не значащих обсуждениях искусства, погоды, урожая и скорой зимы. И только когда Саске и Дайго-сан остались наедине, и слуги принесли им чай и сладости, Минамото, наконец, заговорил о том, что действительно хотел обсудить. - Не пора ли нам изменить договоренности о браке наших детей? – спросил он прямо. Пока не прозвучал его вопрос, Саске вслушивался в звуки ночного поместья и сквозь седзи, прикрытые полупрозрачными створками из рисовой бумаги, наблюдал за пламенем от факела, что трепал на улице ветер. Иногда ему казалось, что он слышал раскаты грома где-то очень вдалеке – они доходили до поместья гулким эхом. Наверное, правы были те, кто говорил, что алый закат – к грозе. Потому что воздух вокруг был тяжелым и влажным, словно туман. - Ты передумал его заключать? – спросил Саске, искоса взглянув на Минамото. Он сидел к нему полубоком, повернувшись лицом к седзи, и единственной рукой водил по низкому столу чашку с порядком остывшим напитком. - Очень забавное предположение, - Дайго-сан хмыкнул. – Но похоже это ты передумал заводить себе наследника. Саске знал, к чему клонит Минамото, знал с самого начала, и старик не сказал ничего такого, о чем не думал бы он сам, но как же остро резали его слова! Он скривился и повернулся к Дайго-сану всем телом, накрыл раскрытой ладонью бедро, скрупулёзно контролируя каждый свой жест. Минамото смотрел на него все время, пока они говорили – смотрел, как всегда, цепко, подмечая малейшие колебания его настроения. - Что ты хочешь? – Саске также решил отбросить в сторону все церемонии. Он устал от них за время, что прошло со дня избрания Наруто Сёгуном, и был даже рад в какой-то степени поговорить с Минамото откровенно. Настолько, насколько мог себе позволить. - Клан Харуно. Прямо сейчас, не дожидаясь, пока состоится церемония. Саске хмыкнул, не таясь. Требование Минамото было столь предсказуемым, что он удивился. Подспудно он ждал от старика чего-то более изящного. Более неочевидного. Поместье и земли Харуно находились сейчас под совместным протекторатом Учиха и Минамото. Каждый клан назначил своего управляющего, и все значимые решения принимались и воплощались лишь с их обоюдного согласия. За прошедшие годы спорные ситуации возникали нечасто и быстро сглаживались уступками с чьей-либо стороны. Ни Саске, ни Дайго-сан не намеревались ухудшать отношения между двумя кланами, которым предстояло вскоре породниться, из-за подобных мелочей. Клан Харуно приносил им почти половину от всех доходов ежегодно. Благодаря своему расположению на пересечении многих торговых путей он обеспечивал два клана золотом за счет пошлин и налогов. Если – когда – они его лишатся, это станет серьезным ударом по казне клана. Но Учиха никогда не были торговцами, и единственное, что по-настоящему заботило Саске – хватит ли им золота для самураев? Обеспечивать войско такого размера, как войско Учиха, стоило недешево. Но Саске не сомневался, что золота хватит. Он найдет, какие расходы сократить. - Да, к старости я стал предсказуем, - Дайго-сан воспринял его молчание по-своему. Он тонко улыбнулся, пригубив чай. – Но, видишь ли, Саске, мне больше ничего от тебя и не нужно. Если старик намеревался его задеть, он не смог. Учиха вздернул бровь и пожал плечами. «Ты больше ничего и не сможешь взять», - подумал он. Он промолчал, потому что в этих переговорах ему была отведена роль слабой стороны. Он просил, и Минамото мог ему отказать, несмотря на то, что первым заговорил об этом. И они оба это знали, и Дайго-сан знал, что Саске промолчит. - Я несказанно счастлив это слышать, - он постарался вложить в голос всю иронию, что у него была. – Ведь мне больше нечего вам дать. Минамото хмыкнул, отдавая Саске должное. - Второй ребенок. Независимо от пола, - добавил он после недолгого молчания. Между ними воцарилась тишина, и до их ушей донеслись шорохи и шепоты поместья: тихая ходьба самураев, шелест ветвей, треск бревен в костре, стрекот цикад. - Сдается мне, что поместья Харуно может быть мало, - медленно произнес Минамото, намеренно растягивая слова. Против воли Саске усмехнулся. Ох, он и не сомневался, что запросы старика вырастут в процессе. Он не стал предлагать Дайго-сану золото – клан Минамото в нем не нуждался. Старика всегда волновала власть, власть и способность влиять на других, власть и единоличный контроль. Потому его сын, уже взрослый мужчина, у которого самого подрастали дети, все еще не имел никакого голоса в клане. Ни голоса, ни влияния, ни самостоятельности. - Я сейчас много переписываюсь с Хиаши, все пытаюсь согласовать с ним торговые условия. И есть у него советник, который все сильно осложняет. Я думаю иногда, как же было бы мне проще, если бы он навсегда замолчал. - Вот как, - Саске прикрыл на пару мгновений глаза. И кивнул, не задумавшись ни на одно лишнее мгновение. - Тогда мы договорились, - голосом, полным глубокого удовлетворения, произнес Дайго-сан. – Второй ребенок твоей дочери от моего внука унаследует твой клан. Если, конечно, у тебя не родится сын. Время-то еще есть. - Да, договорились, - отозвался Саске задумчиво. Он никак не отреагировал на слова о сыне и вновь повернулся к Минамото полубоком, устремив взгляд на седзи. В тот момент уже явственно прозвучал гром, перестав быть лишь далеким эхом. Воздух зазвенел от напряжения, и разом поднялся ветер. Саске посетила глупая мысль, больше присущая безусому юнцу, нежели главе клана, мужчине, воину. Мысль была глупой, но повеселила его изрядно, и Дайго-сан заметил его улыбку, которую Саске и не намеревался скрывать. - Что тебя рассмешило? – не сдержался Минамото, который не видел поводов для веселья в положении Учиха. - Я вдруг подумал, что мало было выиграть войну, - во взгляде Саске плескалось шальное веселье. Услышав, Дайго-сан расхохотался. Он смеялся долго и с огромным наслаждением, смакуя шутку, которая ею вовсе не являлась. - Именно поэтому я не выигрываю войны, сынок, - сказал он, и на землю упали первые капли дождя.