Ее ставка - жизнь, ее судьба - игра.

Напряженно замерев, Сакура стояла у окна. Она была полностью растеряна, не зная, что ей следует делать. Предыдущие ночи Саске лишь ночевал с ней, не требуя чего-то большего, но сегодня… сегодня был день их свадьбы. И он имел полное право… впрочем, такое право было у него и в предыдущие дни, но сегодня… — Ох, — тихонько шепнула Сакура и повела плечами под тяжестью второго кимоно, которое она надела перед праздничной трапезой. Она так устала за этот долгий-долгий день и мечтала лишь о том, чтобы он закончился как можно скорее. Но вместе с тем ее страшила неизвестность, и Сакуре оставалось лишь терпеливо ждать, вслушиваясь в тишину и вздрагивая от каждого шороха. Ее ожидание длилось недолго. Совсем скоро раздвинулись двери, и в спальню вошел Учиха. Сакура спиной ощутила его присутствие и поежилась от пробежавшего по позвоночнику холода. Саске молча изогнул брови. Он не ожидал увидеть девчонку; думал, та уже давно спит, ведь он допоздна задержался на ужине с Наруто и Неджи. Сакура повернулась к нему, опустив прижатые к груди руки. Она уже успела смыть с лица толстый слой белой пудры и румян и черную, густую подводку с ресниц, но еще не разбирала сложную церемониальную прическу. Саске хватило одного взгляда, чтобы понять все ее терзания. Мысли девчонки, как всегда, были написаны у нее на лбу. Он чувствовал ее волнение и страх, слышал сбившееся дыхание. Он не касался ее с той ночи в чайном домике, и сейчас она ждала, что он воспользуется своим правом. Потому и не стала ложиться без него, потому дожидалась, невидяще смотря в темноту за окном. Потому и дрожала сейчас, неловко пытаясь это скрыть. Она дергалась после каждого его шага и, когда Учиха остановился подле нее, уже едва могла подавить громкий, испуганный стук зубов. — Чего ты боишься? — спросил он, разглядывая ее лицо в свете луны. Вопрос ошеломил Сакуру. Его она никак не ожидала услышать. — Неизвестности, — выдохнула она, с удивлением понимая, что была предельно честной. И удивилась еще сильнее, когда услышала его негромкий смех. — Можешь больше не бояться, — сказал Саске и потянулся к завязкам ее кимоно. Неторопливо разматывая метры шелковой ткани, он размышлял. Девчонка по-прежнему оставалась высокой и угловатой, и тот бой, и недавнее отравление не добавили ее телу округлости, не сгладили острые плечи и коленки. И он по-прежнему не хотел обладать ею, но… … но порой своей наивностью и неопытностью она напоминала ему молодого дикого жеребенка. Он приручал таких лаской и терпением до тех пор, пока животное не переставало показывать свой норов. И Саске думал об этом, смотря на Сакуру. На ее запойное чтение, на желание узнавать что-то новое, на ее невообразимую снисходительность к слугам, на нелепые попытки справиться с поместьем в одиночку, на гордый отказ жаловаться. Подчас это все казалось ему глупым, но то упрямство, с которым Сакура продолжала делать это, вызывало некоторое уважение. Вместе со злостью. Она была наивной и неопытной, и казалась ему схожей с чистым листом. Он мог бы написать на нем все, что угодно. Он мог бы сотворить из нее то, что хотел. Сакура не шевелилась, пока Саске снимал с нее кимоно, уверенно и ловко. Несмотря на страх, Сакура почувствовала невероятное облегчение, когда последний отрез шелка упал к ее ногам. Вес праздничной одежды наконец-то перестал придавливать ее к земле. Ладонь Саске — горячая и тяжелая — накрыла поверх тонкого хададзюбана бинты у нее на боку. — Как твоя рана? — Не откроется. Ее ответ, похоже, позабавил Учиха. Он хмыкнул, скидывая с себя традиционную накидку, и, как всегда бережно, снял с пояса ножны. Отложив их в сторону, он принялся разбирать сложную прическу Сакуры, вытаскивая бесчисленные заколки, шпильки, гребешки, пока длинные волосы не упали ей на плечи и спину. Сакура не отводила взгляда от его лица. Он снял короткую куртку, и вновь на его обнаженной груди первым, что она увидела, было старое уродливое клеймо. — Я хотел вырезать его, — вдруг сказал Саске. — Но решил оставить. Чтобы никогда не забывать. Он взял ее за руку и увлек на футон, заставил лечь на спину, а сам навис сверху, придавив своим телом. Шершавой ладонью провел по бедру и выше, сбирая в кулак ткань тонкой рубашки, оголяя низ живота и грудь с затвердевшими от прохлады сосками. Он заставил Сакуру изогнуться и теснее прижаться к себе, пока снимал ей через голову хададзюбан, и почувствовал, как откликается на близость женского тела его естество. Саске вовлек ее в поцелуй, и она не сопротивлялась, но и почти не отвечала. Вместо ярости это вызвало у него усмешку. Он заглянул ей в глаза и, склонившись к уху, доверительно шепнул: — Знаешь… ты еще будешь умолять меня. Сакура дернулась, а Саске грубо раздвинул ей ноги коленом и впился в шею. Он знал, как сделать женщину податливой и мягкой, словно воск. Он сжал ее грудь, пощипывая, теребя соски, пока не уловил изменения в ритме ее дыхания. Оно сбилось, стало прерывистым. Потом ладошки Сакуры легли ему на плечи, слегка впиваясь в кожу ноготками, и она заерзала под ним, будоража кровь. Саске поцеловал ее грудь, покатал меж зубов сосок, провел по нему языком, и Сакура попыталась свести бедра. Из ее горла вырвался стон, когда она почувствовала там его колено, и она едва не заплакала от разочарования. Ей нужно, нужно было свести бедра! Этого требовал появившийся внизу живота тяжелый узел. Саске чувствовал ее смятение и продолжал ласкать грудь, доводя Сакуру едва ли не до исступления. Она всхлипнула, не выдержав, и потерлась о его колено, пытаясь насадиться. Ей было так мучительно стыдно и так хорошо! Кровь прилила к щекам, и она зажмурилась, вскинула бедра, пошире разведя их, чтобы было удобнее тереться. Она чувствовала себя униженной, но это было так сладко, так приятно, что она тихонько застонала. А когда Учиха надавил коленом сильнее, благодарно всхлипнула и плотнее обхватила бедрами его ногу. У Саске зашумело в ушах. Девочка оказалась такой податливой… такой отзывчивой. Он убрал колено и провел ладонью между ее ног, почувствовав влагу на пальцах. Сакура вскрикнула, протестуя, и он шлепнул ее по бедру. — Тихо. Она приподнялась на локтях, затуманенными глазами посмотрев на Учиха, и сказала низким, грудным голосом: — Я все еще не умоляю, — а после призывно качнула бедрами. — Вот как? — справившись с ошеломлением, прорычал Саске и поцеловал ее лобковые косточки, сдавливая зубами нежную кожу. Он опустился ниже и языком коснулся ее внутри. По телу Сакуры прошла дрожь, и она инстинктивно попыталась сжать ноги, когда грубая хватка Учиха ее остановила. Медленно, безумно медленно он провел языком по бугорку ее клитора, слегка сжал его губами, и погладил кожу внутренней стороны бедра, успокаивая. Саске продолжил свою опьяняющую, неторопливую ласку, и вскоре Сакура заметалась на темных простынях, сбирая ладошками ткань. Она давила стоны, кусая себя за запястье, и выгибалась, вскидывала бедра, словно просила Учиха о большем. Но он знал, что делал. Он ввел один палец, и тугие мышцы плотно обхватили его, сокращаясь. «Такая горячая. Такая влажная». Сакура протяжно застонала, когда Саске принялся им двигать, не прекращая языком ласкать ее клитор. Она уже едва владела собой. Наслаждение зарождалось рядом с тем местом, куда Учиха ее целовал, и растекалось горячими волнами по всему телу. Низ живота непрестанно пульсировал, и в некоторые моменты она думала, что больше не выдержит и распадется на тысячу частиц. И Саске тогда отрывался от нее, делая крохотную паузу. И сладкая пытка возобновлялась. — П-пожалуйста, — выдохнула она, когда почувствовала внутри второй палец. Сакура подалась вперед, пытаясь насадиться, но Учиха играючи заставил ее замереть. И остановился сам. От этой несправедливости она захныкала, словно маленькая. — Пожалуйста… — Пожалуйста что? — спросил он и вновь поцеловал ее клитор, все сильнее и сильнее пульсировавший. — Пожалуйста… — она едва могла говорить, всем своим естеством сосредоточившись на движениях его пальцев и языка. — Позволь мне… Не останавливайся… — Что позволить тебе? — свободной рукой он с силой сдавил ее соски. — К-к-кончить… — выдохнула Сакура, пунцовея от стыда. — Хорошая девочка, — Учиха похлопал ее по бедру. — А теперь попроси меня по имени. — Саске, пожалуйста, — она отчаянно извивалась, пытаясь насадиться на его пальцы. — Ах… — Саске?.. Она чувствовала себя униженной, но то было сладкое чувство. Она распалялась все больше, пока Учиха заставлял ее умолять, и ей нравилось быть сейчас столь покорной. Нравилось просить, пока его пальцы и язык сводили ее с ума, лишая воли и рассудка. — Саске-сан! — выкрикнула Сакура. — Позвольте, Саске-сан… И он ей позволил. Сакура взорвалась и вновь стала единой. Ее клитор пульсировал, сокращаясь, и она задыхалась, не способная вместить в себя столько… не способная это выдержать. Она свела бедра, скрестив коленки, и натянулась, словно тетива тугого лука. Оргазм заполнил ее с головой, сильный и острый, болезненно приятный. Она потерялась в своих ощущениях, забыв, кто она и где. Затуманенными глазами Саске смотрел на нее, бесстыдно распластанную на темных простынях, кусавшую алые губы, и слушал длинные полустоны-полувсхлипы. И он не выдержал. Едва спустив с бедер штаны, обхватил Сакуру за талию и привлек к себе, широко развел ее ноги и вошел одним движением, полностью заполнив собой. Ее мышцы все еще пульсировали в оргазме и плотно обхватили его член, а внутри она была такой восхитительно узкой и влажной, что у него снесло голову. Саске двигался быстро и резко, насаживая ее на свой член, толкаясь как можно дальше, и его наполненные семенем яички звонко шлепались о ее ягодицы. Он перевернул ее, поставив на колени, и взял сзади, крепко стиснув бедра, заставив прогнуться в спине и грудью коснуться футона. Сакура едва не падала, полностью растворившись в своем оргазме, и он практически держал ее на весу, ритмично вбиваясь. Он намотал на кулак ее длинные волосы, и она покорно выгнулась и бесстыдно вскинула выше ягодицы. Саске излился в нее с хриплым стоном и рухнул поверх, не сумев удержаться на дрожащих руках. Почти тотчас он перекатился на спину и невидящими глазами уставился в потолок. Его грудь часто вздымалась в такт сбившемуся дыханию, а чресла все еще пульсировали. Спустя время — может, прошла минута, а может, целый час — Саске почувствовал, как слева от него шевельнулась Сакура. Она осторожно повернулась к нему, приподнявшись на локте, и легла поближе. А после оставила легкий поцелуй у него на плече. Осмелев, она провела прохладными пальцами по его груди и животу, чувствуя ладошкой тугие мышцы. Саске лениво покосился на нее и ничего не сказал. — Так… так бывает всегда? — шепотом спросила Сакура, не отрывая взгляда от его груди. Она была такой мягкой сейчас. Такой утомленной. Такой доверчивой. — Да, — просто ответил он. Он почти задремал, когда Сакура вновь спросила: — А можно в следующий раз я сделаю тебе так… так, как ты сделал мне? Только я не знаю, как правильно… От этого вопроса сон слетел с Саске в одно мгновение. Он почувствовал, как вновь встает член, и резко повернулся к Сакуре, которая старательно отводила от него взгляд и прятала пунцовые щеки. Он указал на две капельки крови, выступившие на ее бинтах. — Идем. Я сменю тебе повязки, и нам нужно ополоснуться. А потом… потом я научу тебя, как это сделать. Гибко поднявшись, он подхватил Сакуру на руки и отнес в смежную комнату, где стояла бадья с водой. И Сакура там все сделала верно.