Записки лейтенанта Кусаджиси

Учиться вообще-то полезно, хотя и скучно. Я это осознавала это каждый раз, когда мне удавалось блеснуть умениями на практике. Вообще, если посмотреть, в моем возрасте много плюсов, но я заметила одну странную традицию среди старшего поколения: чем младше шинигами, тем больше его хотят обучить чему-нибудь. Первыми моими занятиями были уроки чтения с Юми-Юми. Он находил невероятно смешные сказки про принцесс, которые даже от дракона отбиться не могли! Кенчика у них своего, конечно, не было, но это не значит, что какому-то дракону можно их похищать! Ещё смешнее было, когда принцессы попадались крикливые: это ж насколько глухим нужно быть драконом, чтобы вытерпеть всяких неженок! Но сейчас речь не об этом: то, что Красавчик научил меня читать - невероятно полезно. Но полезно это только потому, что я люблю читать мемуары Бьяки. Пишет он немного, но как он описывает! Косяки Бабуина, смешные случаи в отряде, однако больше всего меня веселят его описания собраний капитанов. А ещё он стихи пишет, и, хоть это не так интересно, но очень красиво. Если бы не длинные списки дел, пронизывающие все записи, то я б давно попросила это чудо издать. А ещё я подозреваю, что капитанчик знает, что его ежедневник читается, но молчит и пишет ещё чаще. Другой попыткой учить меня стала икебана. Ре-чан пригласила меня на занятия, начавшееся рассказами о языке цветов. Вот тут я уже было начала засыпать, потому что это было невероятно скучно, но потом я поняла, что ещё ко всему прочему я проголодалась. Как раз тогда рассказывали, что икебана пригодится везде. – Значит и скушать её тоже можно?- поинтересовалась тогда я, и все вдруг замолчали. Пока они это переваривали, я запихала в рот маргаритки. Ну, на вкус они были не очень, однако, в сравнении со стряпнёй отряда, это было неплохо. Третью попытку произвела я сама: попыталась почитать про ядовитые растения. Случилось это спонтанно: во время миссии в лесах первых районов Руконгая я перекусила грибочками, а потом закусила ягодками с полянки. Вкус у ягод был странный, поэтому я их заела полевыми цветами с клумбы четвёртого отряда, ну а потом у меня заболел живот. Всё-таки цветы ядовитые попались. Иса-сан констатировала отравление и заставила меня кушать "особую" еду. Она была такой ужасной, что после первой ложки я поняла, что отравления ещё раз я не вытерплю. Попытка почитать учебник о лечебных травах не удалась: сначала в меня запихали тот самый "геркулес", а потом мне надоело читать эту скучищу. И я отправилась к Ре-чан, а она уж смогла меня кое-чему научить. Однако, за все эти попытки я одно поняла точно: учиться невероятно скучно! Только учиться драться весело: кто не любит махать занпакто или хоть даже бокеном? Но учить язык цветов или лечебные травы - долго и скучно! Тут главное вовремя сбежать: как-то раз Нана пыталась научить меня считать. Мне сильно повезло, что в середине занятия, когда она пыталась мне объяснить, почему мой торт для её задачки нужно разделить, зашёл Укки и заговорил с ней. В это время из окна показалась моська Шун-Шуна, который указал мне на дверь и заговорщицки подмигнул. Собственно, а к чему я клоню-то? Сегодня меня пригласили (вы не поверите!) в поместье Кучики. Пригласили - слишком мягко. Дедуля сказал, что это моё задание, и я должна его выполнить безупречно. Бья-кун ему пообещал, что научит меня писать красиво, а не как Бабуин отчёты, и Дедуля одобрил это. Зачем мне красиво писать - я не знаю, но приказы от сотайчо не исполнять нельзя, а потому я стояла возле ворот поместья и злилась на него. Запихав в отвороты косоде мешочки с мармеладом, выуженные в моём подвальчике, я важно прошествовала в комнату, где Бабуин уже вырисовывал что-то на бумаге. – Лейтенант,- вежливо обратился ко мне Бьяки,- Присаживайтесь. Я кивнула, состроив самую серьёзную рожицу, и села за столик у окна. Передо мной стояла аккуратная чернильница с резьбой и лежали кисти. Но больше всего меня удивила стопка бумаги толщиной в моё запястье. Подозреваю, что выйду я нескоро. Рядом - слева от меня - стоял пустой стол с такими же принадлежностями, а справа сидел Бьякуя, выводящий иероглиф "человек". Он указал мне на лист и задал повторить. Ну, чего ж тут сложного? Палка и ещё одна - готово! Я поднимаю лист и показываю моему учителю. Бьяки смотрит на меня, потом на лист, а потом снова на меня и хмурится. Но ведь всё верно! Я запихнула мармеладку за щёку и нахмурилась. – Начни с левого штриха, - начал объяснение он,- Теперь от его середины пиши второй. Я повторила эти действия. Капитанчик пождал губы. – Не торопись, выводи медленней,- вдруг подсказал он,- окончание пиши толще. Иероглиф вышел чуть лучше, но все равно не походил на то, что получалось у Бьяки. Бабуин поднял свой лист с иероглифами "будущее", и чернила с него закапали вниз. – Абарай, используй меньше туши,- кинул короткое и очевидное указание он,- А ты, лейтенант, попробуй ещё раз. Начало первого штриха тоже стоит писать толще, а второй начинать нужно легко, едва касаясь. Бьяки обернулся и тяжко вздохнул. – Куросаки Ичиго, ты совершенно не обучен скрывать реацу,- звонко проговорил он,- Заходи. Между сёдзями показалось лицо Ичи. Он осмотрел комнату и кивнул красноволосику. – Рукия просила передать, что не сможет прийти, - выдал рыжик, прикусывая губу, и тут же вспоминая, что ещё хотел сказать,- Капитан Укитаке дал ей задание руководить группой, они отправятся в Руконгай на ближайшие пару дней. Бьяки слушал это с невозмутимым лицом, но когда проскользнула фраза "руководить группой", всего на секунду улыбнулся, но тут же возвратил себе прежний вид. – Вот как,- проговорил капитанчик, задумываясь. Ичи покорно ждал, когда его отпустят. Судя по всему, он врал и боялся, что его раскроют,- В таком случае, ты можешь занять на сегодня место Рукии. Глаза Ичиго забегали, и он отшатнулся назад. Я была права - врал! Я запихала ещё одну мармеладку в рот. – Бьякуя, я лучше...- попытался отмазаться рыжик, отмахиваясь руками и нелепо улыбаясь. – Садись,- произнёс Бья-кун, указывая на столик рядом со мной. Ичи попытался как-то возразить, но Бьяки всё пресёк,- мне же не нужно повторять? Ичиго покорно уселся на место. Я помахала ему рукой и улыбнулась, доставая ещё одну конфетку-мармеладку. Капитанчик сел рядом со мной и посмотрел на моё творение. Вскинув брови и поджав губы он кивнул мне и вывел на листочке "вода". Ичиго повторил за ним, но его бумага тут же была прорвана. И листок снизу тоже. Ичи ж старался, а когда он так делает, то прикладывает к делу всё упорство и силу. Бьяки тихо вздохнул, прикрыл глаза, надеясь, что это ему просто привиделось, и снова посмотрел на Ичиго. Тот уже выписывал "мизу" опять. – Начни со средней черты,- нетерпеливо проговорил Бья-кун,- Я думал, что на грунте учат правильно писать иероглифы. А у рыжика было нечитаемые лицо: глаза слегка выпучены, шея втянута в плечи, а уши горели. Руки его дрожали: держать кисть он был не в силах. На его счастье в поместье влетела адская бабочка. Окинув всех строгим взглядом, капитанчик подошёл к сёдзям. Я состроила самое серьёзное лицо, надеясь слинять сразу после того, как Бьяки уйдёт. – На моём столе лежит список иероглифов, что вы должны вывести до моего прихода. И помните,- тут лицо Бабуина приобрело несчастный вид,- Искусный каллиграф легко очищает разум и быстро концентрируется. Поэтому, пока вашими лучшими трудами нельзя будет украсить стены, я не имею права прекращать занятия. Последние слова Ренджик беззвучно проговаривал вместе с Бьяки. – Мы постараемся, Бья-кун! - весело сказала я, улыбнувшись, и посмотрела на собратьев по несчастью,- Так ведь? Они несмело кивнули, и капитанчик вышел. Лицо у него было недовольно-несчастное, и мне вдруг стало обидно: он в нас не верит! Я призадумалась: ведь не могу же я так всё оставить? Тогда мне точно надо удивить нашего Кучики! И я, подбадривая сама себя, принялась за дело. Бонус! НЕДООЦЕНЁННОЕ ИСКУССТВО Маленькая лейтенант увлечённо выводила на стене поместья Кучики иероглиф "сакура". Вырисовывала его она настолько увлечённо, что аж высунула язык и нахмурила лоб. – Ну вот!- расстроилась девочка,- этот штрих слишком кривой! - Ячиру насупилась и поводила кистью в баночке с тушью,- Ичи!- позвала она,- Ну-ка кинь мне тряпку!- приказала она, указывая пальцем на почерневшую от чернил ткань под ногами Куросаки. Рыжеволосый послушно подал ветошь малышке. Абарай, мнущийся рядом, вроде как и мешать боялся, но и помогать не хотел. Кусаджиси его предупредила: если он ей помешает, то разговаривать они будут с Кенпачи. Ячиру напряжённо вытирала неудавшуюся черту, тут же подправляя её. А Ренджи никак не мог решить, кто страшнее: Кенпачи, если узнает, что он расстроил его малышку, или же капитан Кучики, когда узнает, что сделали с его поместьем. Вдруг глаза Абарая расширились, а на лбу выступил пот. – Чёрт!- почти взвизгнул Ренджи, тут же пропадая в шунпо. – Куда это он?- удивилась Кусаджиси, а Ичиго лишь пожал плечами и подошёл к лейтенантше,- Может в туалет захотел?- шинигами неопределённо хмыкнул. Буквально секунду ничего не происходило, и Куросаки протянул руку к творению Ячиру, указывая на третий штрих. – Я думаю, что начало нужно потоньше,- задумчиво выдал парень. Он уже ничего не боялся: всё равно уже влетит. От Рукии - за то, что отмазал, но так и не сводил её на шоу Дона Канондзи; или от Бьякуи - за то, что он помогал разрисовывать его поместье; или же от Кенпачи, но тут дело было интереснее: биться с ним он хотел меньше всего, это было опаснее и проблемнее - мышцы ж ныть от перенапряга будут. – Да, мне тоже так кажется,- согласилась малышка и кивнула. Перед лицами художников показался владелец расписываемого имущества. – Что здесь происходит?- спокойно произнёс он, оглядывая написанные на сёдзях иероглифы "лёд", "любовь" и ещё недорисованный "сакура". – Ну вот,- расстроена пропела Ячиру,- Мы не успели, Ичи! Капитан глядел на эту парочку с невероятным удивлением, смешанным с остро ощущаемой злобой. – Бьяки,- обратилась к нему лейтенант, - Вот, гляди: мы тут с Бабуинчиком постарались: все из твоего списочка нарисовали... – Написали,- поправил Кучики. – Написали, да,- согласилась малышка. Ичиго стоял рядом, изображая столб. Судя по тому, что его все ещё не убили, ему повезёт сегодня,- Тут только "золота" нет и "зонта". Зонтик ни у кого хорошо не вышел, поэтому мы его писать и не стали. У Бьякуи явственно задёргался глаз. – Ичи сказал, что у меня лучше всех выходит, поэтому я решила написать их сама,- пояснила малышка,- Кстати, тут дедуля один приходил... – Смойте всё это! - нетерпеливо воскликнул нахмурившийся Кучики, прерывая Кусаджиси, - Смойте немедленно! Отвернувшись, Бьякуя направился в сад. Он тяжело дышал, в висках пульсировало, а глаз дергался. Ко всему прочему у него тряслись руки: дедушка Гинрей видел это безобразие! Он же сам был против занятий каллиграфией в поместье, а теперь... – Бьякуя,- оторвал его от мыслей знакомый голос,- Сегодня я видел, что делали твои подопечные. Где-то внутри главы клана всё перевернулось, но показывать это было нельзя. Глаз задёргался с новой силой. – Дедушка, я...- начал было Бьякуя, как вдруг Гинрей усмехнулся и продолжил. – Ты знатно постарался,- произнёс бывший капитан и повернулся ко внуку, который от шока не мог произнести ни слова,- Девочка, которая всё это рисовала,- уточнил он,- занималась каллиграфией первый день, так? - Бьякуя медленно кивнул,- у неё хорошо получается. Особенно красиво вышел "лёд", кстати. Глава клана не мог поверить своим ушам: это же было чистой воды надругательство над имуществом Кучики, но дедушка это похвалил! Гинрей-сама усмехнулся и продолжил. – Я, конечно, удивлён, что ты позволил им писать на сёдзях, но поместью действительно не хватало какой-нибудь красивой детали. Бьякуя не мог произнести ни слова: он просто сидел с приоткрытым ртом и сжимал в руках кружку чая. Дедушка вновь усмехнулся и поднялся. – Я признаю, что из тебя вышел хороший учитель,- заметил он, положив руку на плечо внука,- Но сёдзи нужно будет когда-нибудь заменить.