R A V E N

Иногда люди отказываются меняться и даже верить в перемены, но это противоестественно. Цепляются за то, каким все было раньше, вместо того, чтобы взглянуть на жизнь по-новому. Цепляются за воспоминания вместо того, чтобы думать о настоящем. Несмотря на обстоятельства, такие как Гокудера например, продолжают верить, что все вокруг постоянно. И очень жестоко на такой философии обламываются. За столом было шумно и весело. Нана расстаралась, блюда выглядели превосходно и исчезали с огромной скоростью, похвала сыпалась со всех сторон на хозяйку. Тсуна уплетал мамину стряпню и старательно не давал рефлексировать друзьям. Рассказал им о том, что сел в самолет, чтобы отдохнуть пару дней вдали от Намимори, что тот рухнул, и его спасло чудо в лице глав Вонголы. Что Джотто Вонгола Примо посоветовал ему пройти новой дорогой, пожить как хочется прежде, чем тот застрянет, связанный обязательствами. Валить все на предка неожиданно показалось очень хорошим решением. Тсуна не мог рассказать о дедушке, острове и прочем. А потому придумал причину, по которой не поскакал домой при первой же возможности. А почему бы и нет? В конце концов, он не был тогда никому ничего обязан, а старших надо слушать, уважать... Ямамото рассказал, что он стал действительно знаменитым бейсболистом, что учится в институте в Токио вместе с Гокудерой. Хаято решил остаться в Азии на какое-то время, но постоянно летал через весь мир, интерактивно занимался документацией семьи и брал бесчисленное количество миссий, попутно заочно учился в бизнес школе. Тсунаеши понял по взволнованным комментариям Такеши, что Гокудера себя загонял, погружался в работу целиком и полностью, не давая себе на мысли и шанса. Не давая себе почувствовать потерю любимого босса в полной мере, прячась за делами от мира. Тсуне было его жаль, ему было стыдно за то, через что пришлось пройти его другу, всем его друзьям. Он отчетливо понимал, что не стыдится побега, не винит себя за то, что не вернулся в семью по той простой причине, что ни на что бы не променял время, проведенное с его командой, с Ривер и ее друзьями. Но еще он понимал и то, что любит свою семью и ему жаль, ведь он заставил своих близких пройти через все это. Рехей и Кеко тоже жили в столице, старший брат закончил колледж в Намимори и уехал на поступление вместе с сестрой и Ханной, мегаполис стал стартом для его боксерской карьеры, у него появился хороший агент. Кеко немного растерянно, но счастливо улыбалась, много говорила, что раньше было ей не свойственно. Большой город пошел девушке на пользу, не испортил в полной мере, сделал увереннее в себе. Теперь ее уже сложно было сравнить с Наной, она была яркой, привлекательной и даже флиртовала по мере общения, есть такие девушки, для которых флирт - неотъемлемая часть. Со слов Кеко Ханна с возрастом стала спокойнее, она училась на журналиста, уже подрабатывала в издательстве, этакая юная бизнес-леди. Курокава знала о Вонголе, ее посвятили и благодаря намекам Реборна стало ясно, что девушку готовили стать представителем семьи в легальном бизнесе. Так же, как и Хару, которая училась на адвоката и делала большие успехи, ее упорство и трудолюбие, пытливый ум и хватка помогали ей в этом деле. Тсуна только смеялся, что мало чего осталось от милой девушки, которая устраивала ему проверки на честность, подписывая адрес на монетке. Все смеялись вместе с ним. Хибари остался в Намимори, но заочно уже перешел на последний курс университета в Киото, для него заочка, не смотря на свою стоимость, стала настоящим чудом. Он мог тренироваться, спать до полудня и заниматься в своем режиме, без надзирателей и попечителей. Он и его верный помощник, как и раньше поддерживали порядок в городе, патрулировали улицы и снижали процент преступности. За маму, зная это, Тсунаеши был спокоен. Хаято, что странно, довольно тихо посмеивался, что Кее просто лень было бы ходить на занятия, да и вообще, такого оболтуса пойди поищи еще, не смотря на любовь к дисциплине. По правде выходило, что Кея любит порядок и всевозможные правила, поддерживает их, при этом сам совершенно не способен их соблюдать. Рокудо Мукуро и вовсе не сдалось официальное образование. Наги, как прилежная девочка, училась в академии искусств, а сам Мукуро, Кен и Чикуса занимались игорным бизнесом под патронажем Вонголы, неплохо в жизни преуспев. Они развернули целую сеть, дав туманнику возможность пафосно восседать на креслах, поддерживать свой эпатажный стиль. Из всей семьи он единственный по-прежнему оставался самым зависимым и, в то же время, самым независимым человеком. Парадокс. Докуро не смогла приехать, у нее была сессия, завал, вообще, девушка, не раз терявшая в жизни все, не желала сближаться с членами семьи, в которую и входила-то уже давно условно. Она любила Тсуну, была очень благодарна всем ребятам, но, по словам Мукуро, не особо-то хотела связывать с ними всю свою жизнь. На мнимые дни рождения Хроме не ездила, только на самый первый. Никто не осуждал, это, в конце концов, ее выбор, и решая между прошлым и настоящим, хрупкая и скромная Наги неожиданно для всех выбрала будущее. Даже с обожаемым и любимым Мукуро она почти не виделась. Ламбо поступил в школу мафии в Италии, учился посредственно, но реальные таланты эта учеба не отражала. Шоичи учился в США, дружил, как и было предсказано будущим, с Бьякураном Джессо, который в свою очередь уже начал создавать сеть своей семьи. Там, в будущем, он сидел в Вендикаре, но в настоящем был просто гениальным студентом с не менее гениальным другом. Все еще бледный Спаннер намекнул, как бы в шутку, что между этими двумя явно что-то большее, чем просто дружба. Ирия красноречиво краснел, синел и зеленел, никак не определившись с цветом лица. Тсуна тогда подумал, что зря Реборн, Гокудера и Спаннер корчат недовольные лица. Шоичи ведь никто не отпустит из семьи, по крайней мере живым, Бьякуран не сможет его выкупить или же завербовать. Ирия преданный, умный. А значит, чтобы быть вместе, да еще и относительно легально, Джессо придется дружить с Вонголой. Савада отмечал про себя, что эти их отношения неплохой залог крепкого дружеского союза между когда-то в будущем враждовавшими семьями. Выходило, что все хранители Тсуны учились или работали за счет или под контролем Вонголы. Девятый оплачивал необходимое, взамен выдавал задания, не давал разбежаться и контролировал деятельность. На ребят был наложен целый ряд ограничений, висели маячки, они писали отчеты и были обязаны отчитываться о личной жизни. Все это никому не нравилось, и все же было не такой уж и великой ценой за возможность жить и иметь надежду на будущее. Их, после смерти Савады, могли и ликвидировать, как ненужных свидетелей, могли заслать в горячие точки или припахать к полевой работе. Возможно, ребята не догадывались, что их как бы сохраняли для нового наследника, которому подойдут проверенные люди. И даже за это Савада был очень благодарен Реборну, он был уверен, что тот постарался защитить его друзей. Бывший аркобалено, похоже, не надеялся на понимание в этом вопросе. Полный признания и благодарности взгляд от Тсуны стал для него неожиданностью. В конце концов, никчемный Тсуна не то, чтобы часто замечал, как много для него в принципе делал Реборн в свое время. И даже продолжил сейчас. Атмосфера за столом держалась приятная, все был рады, или просто сдерживали характер в пользу праздника. Открыли пару бутылок хорошего вина, весело переругивались, скорее отдавая дань прошлому, некой традиции. Тсунаеши показывал характер, совсем немного, чтобы друзья привыкали к нему вредному, местами цинику. Среди голосов разлились нежные аккорды фантасмогории, все удивленно переглянулись, прислушиваясь. Играла та самая песня, которая нравилась Тсуне. Взгляды почти синхронно сошлись на Мукуро, как на любителе нагнетать атмосферу и дурацких шуток. - Я здесь ни при чем, – сразу отговорился он. Тсунаеши хмыкнул и помотал головой, словно уже знал, что это такое случилось. - Ну еще бы! - ответили Рокудо красивым голосом. - Откуда тебе знать любимую песню Еши!? Гокудера и Ямамото вскочили из-за стола, готовые отражать нападение. Мукуро нехорошо прищурился, тряхнул длинным хвостом и пафосно щелкнул пальцами. На коленях у Савады прямо из воздуха проявилась легкая, немного неуместная там рыжая девушка в веселеньком легком зеленом платье. Глаза незнакомки были закрыты, а все лицо оказалось засыпано веснушками, словно йодом через сетку кто-то догадался покрасить. На нее уставились, как на призрака: в действительности, она и была на него похожа. В Тупик всех поставил сам Тсунаеши, его руки удобно расположились на талии незнакомки. И стиснули со всей силы, вырывая задушенный скулеж. - Пустиии, - пискнула рыжая. - Ну ладно тебе, больно же! Тонкие длинные пальцы Савады только сильнее впились в бока, показывая тем самым отношение к происходящему. - Так значит, да? Что ты тут делаешь, Рин? - строго спросил он. - Поздравить тебя хотела! – обиженно просипела незнакомка. - С днем рождения. Шатен неодобрительно покачал головой в который раз. - А пугать зачем? А если бы на тебя напали? О чем ты, блин, думаешь, суясь в комнату к куче воинственных мафиози? Только попробуй мне сказать, что ты не знала, и я протащу тебя по ближайшему полю на лопатках в воспитательных целях! Девушка скривилась на злобное шипение, выражая тем самым свое отношение, но уже через секунду еле сдерживала улыбку. За нее беспокоятся, волнуется ее любимый Еши. - Ой-ой-ой, да кто бы говорил вообще!? Вспомни, как ты с нашими знакомился? – рыжая скорчила странную гримасу, изображая голосом Саваду. - "Привет, господа вооруженные наемники, кофе будете? Вы не обращайте на меня внимание, но я теперь тоже тут живу!" Тсуна улыбнулся, к удивлению окружающих явно покраснев. - Нашла, что вспомнить, - пробурчал он, точно-точно смутившись, уже не стискивая, а бережно обнимая подругу. - Я очень соскучился по тебе, Рин. - Я тоже, ты же знаешь, без тебя так пусто стало дома. Ушел, даже записки не оставил. Ривер, она плакала, психовала, ураганы, они вообще привязчивые, знаешь ли, – взгляд Савады невольно переместился на Гокудеру и наполнился виной. - Ее пламя сожгло весь первый этаж, когда она поняла, что ты не вернешься, грозилась тебя убить. Запретила тебя искать, но Джиро все равно пыталась. - Я… заблокировал свой маячок, – признался Тсунаеши. Никто не вмешивался в разговор, прекрасно понимая, что девушка знакомая Савады и много болтает. Их разговор был шансом немного больше узнать о Тсу, и все решили им воспользоваться. - Да, она так и сказала, ты отключился от нашей сети и, знаешь же, Соджиральд честная. Когда говорила, что при желании даже она не найдет, так и было. У нее не вышло. Нана невозмутимо поставила фарфоровую чашечку перед носом девушки и даже никак не прокомментировала ее странное место посадки – колени своего сына, хотя было бы что. Тсуна налил ей зеленый чай. - Сильно она злится? - Да. Я удивлена была, если честно. Джиро очень хорошо к тебе относится, но это же… Джиро. Ко всему философски. А действительно злилась, по настоящему. Самое странное, что успокоил ее Фиджи. Я ждала от него даже каких-нибудь гадостей, а он такой: "Это его выбор". Он говорил, что так будет, куда уж понятливей. Он поддержал тебя и твое решение не потому, что хотел, чтобы ты свалил, а по правде. Тсунаеши счастливо и тепло улыбнулся. Слепая Ариана не могла этого видеть, ведь восприятие Тсуны не отражает его самого. Зато остальные от столь концентрированной радости подвисли, пялясь на растянутые губы своего Неба. Мипало отмечала, что в воздухе, помимо счастья, концентрировалась и ненависть, ревность к ней и, наверное, к Фиджи, о котором они говорили. - Не ожидал от него, но это... здорово. Ничего хорошего девушка в этом не видела. Ариана поводила головой из стороны в сторону и замерла, как будто бы уставившись на Мукуро. Глаза были закрыты, а голова наклонена сильно вбок. - Хм, силен. Но найти тебя не смог, не так ли, Еши? Тема очень резко перешла на странное, Тсуна не дал Рокудо ответить подруге. - Они все думали, что я мертв, Рин. Почувствовать меня было нельзя, мой временный дом, скажем так, не пропускал наружу пламя. А потом, наверно, в голову никому не пришло. Да и зачем Мукуро обвешивать меня маячками? Ты ведь именно так меня нашла. Ариана в ответ передала Саваде коробочку, обитую черным бархатом с оранжевой лентой. Внутри хранился жесткий диск с тем, что по мнению Джиро и Рин могло очень Тсуне пригодиться. Девушки хотели действительно поздравить друга. Послышалось странное покашливание от Реборна, и Тсунаеши только умиляться и успевал, как мило у молодого киллера это выглядело. Про себя он отметил, что бывшего репетитора хочется затискать. - Знаешь, дорогая, мы забыли о хороших манерах. Итак, Рин, знакомься, это Реборн, мой бывший репетитор; Хаято, Такеши, Мукуро, Рехей, Ламбо, Кея - мои хранители и семья; Хару, Кеко, Спаннер и Шоичи - друзья и поддержка моей семьи; моя мама - Савада Нана, - Тсунаеши указывал рукой на называемого, и тот вздрагивал, слыша свое имя из его уст. - Меня зовут на самом деле Савада Тсунаеши, но, думаю, ты и так это уже знаешь. Ребята, это Ариана Мипало, она туман команды, с которой я пожил последние пару лет и мой очень близкий друг. За нее я запросто убью, так что без глупостей, но вообще-то... - Но вообще-то, - ехидно перебила Саваду девушка, - убийства - это как раз мой конек. Повисло молчание, в которое пытались переварить факт о том, что Тсунаеши способен ради кого-то убить и не стесняется об этом говорить. Нана принесла еще один тортик, раскладывая его не спрашивая по тарелкам и приговаривала о том, чтобы ребята не забывали кушать. - Я тебя знаю, - высказался Реборн, спустя пару минут. - В определенных кругах с десяти лет ты известна, как Мерволет. Особа опасна, чрезвычайно жестока и методична, туман, часть очень обособленной, но сильной группы наемников, промышляющих по всему миру, но базирующимися в США. Глава этой организации - Ривер Пауле, известная по всей Европе наемница, которую мечтают заполучить к себе большинство семей и группировок. - Мило. Этот парень и правда тебя учил, Еши? - спросила Ариана. Голос Реборна был на уровне. Лет на пятнадцать. - Вот, кстати, мне интересно. В твоем диапазоне, каким видится Реборн? Рин задумалась, закусывая губу. - В твоих мыслях ему на вид пятнадцать, но проскальзывает и совсем смешной образ, младенческий. Тсуна больно ущипнул девушку за бок, привлекая внимание к своему вопросу, - Хорошо, хорошо! Он как наш Бердж, я думаю, такой же старик. Сто, сто тридцать, выглядит малолеткой, но это фальшивка. Он ощущается немного потрепанным, словно его жизнь сопровождала чреда смертей, страхов и насилия. Словно он не раз и не два смотрел на то, как умирают дорогие ему люди и сменяются поколения. Это опасный человек, который... , - тон девушки вдруг сменился, - который смотрит на тебя, как на чудо, словно наглядеться не может, и безумно счастлив, что ты оказался жив. На эту реплику никто не ответил, все знали, что это правда. Даже Реборн не стал ее отрицать. Праздник, несмотря ни на что удался, много разговоров, неловкостей, но и приятных впечатлений было не мало. Ариана растворилась в воздухе, как только закончился ее чай, она обняла Тсуну на прощание и сказала совсем уж странно, что хочет через него чувствовать мир и сожалеет, что сейчас не время. Было видно, что отпускает ее восвояси Савада с трудом и очень хочет, чтобы она осталась. Его островок привычной жизни. Поздно ночью, Реборн, одолеваемый мыслями об ученике, вылез на крышу, по старой привычке. Он так делал, когда еще жил в этом старом доме. Когда Тсунаеши, вымотанный тяжелыми тренировками, дрых без задних ног в комнате, видя десятые сны. Когда можно было смотреть на него по ночам, совсем немного. Любимое место уже было занято развалившимся на краю Тсуной. Заметив приближение Реборна, он кивнул, словно приглашая развалиться рядом. Звездное небо пригорода поражало, однако не имело никакого сравнения с Кассиопеей, на которой жил долгое время Савада. Ностальгии сегодня ему хватило с лихвой, казалось, ближайшие пару лет еще ничего не захочется вспоминать. Но если бы... - Что связывает тебя и слепую психопатку? - словно в никуда обращается Реборн. И все портит. Тсуна хотел возмутиться, но призадумался, и правда, что его связывает с Арианой? Что позволило ему с его совестью и прочими недостатками смотреть на нее спокойно, воспринимать как друга жестокую убийцу, ненавидящую мир? Ведь он действительно не дрожал в ее присутствии, его не тошнило от вида ее работы, крови и ореола ненависти за спиной. С тех самых пор, как он сам начал убивать. Так давно это было. Сейчас - это не более, чем обыденность. - Знаешь, я и забыл, что она наемница высшего класса, смертью от рук которой пугают взрослых прошедших войну мужиков. При первой же встрече она пыталась меня убить, так как ненавидела. Не только меня - весь мир. А потом мы подружились, нашли что-то общее, наверное, она очень сильно меня изменила. Для меня Рин навсегда останется девочкой, которая играет на фортепьяно. Даже после десятков миссий, через которые мы прошли вместе. Она всегда оставляет трупы, много трупов, но... я все равно ее люблю. - Тебе не кажется это странным, твое поведение? - хмыкнул в своей манере Реборн. - Ты же был не просто мальчишкой, Тсуна, ты был наследником Вонголы, человеком, буквально спасшим мир, с хранителями себе под стать. И променял все это на кучку наемников, мародеров, не представляющих, кто ты на самом деле. Ты ссылался на волю первого поколения, Джотто доверил тебе выбирать собственный путь. Но тебе не кажется, что связавшись со всякой швалью ты их просто позоришь? Савада задохнулся от возмущения, в ту минуту ему очень захотелось врезать Реборну со всей силы по наглой молоденькой мордашке, этому чертовом лицемеру. Он представлял, как на скорости усиленного пламенем Неба удара он отправит Реборна прямо в преисподнюю, где тот смог бы познакомиться с друзьями Арианы. Тсунаеши знал, что бывший аркобалено не плохой человек, но иногда его лицемерие переходило все границы. Чем он лучше Рин или Фиджи? Какие чувства он пытался вызвать этими выпадами в их сторону? Ощущение собственной важности или, может, значимости? И уже будучи готовым взорваться, Тсуна неожиданно понял, что именно этого как раз и не надо. Его бывший учитель почти не изменился, да и куда ему меняться, старику. На душе вдруг стало спокойно. - Знаешь, если бы наше с ребятами путешествие в будущее вдруг собрались экранизировать, то это был бы фильм о всяких там героях, нас бы показывали крупными планами с серьезными лицами, и общими с развевающимися на ветру волосами на фоне руин. Такими, какими мы и были и в черных костюмах, на летающих мотоциклах мы бы смотрелись настоящими мужчинами, героями и защитниками, которые не боялись умирать. Именно такими когда-нибудь нас всех представят нашим последователям, новым поколениям, которые придут за нами. В штабе повесят наши портреты, со строгими взглядами и кольцами на руках. И нас будут знать по этим портретам, точно так же, как знаем мы сейчас первых Вонгола. В будущем ни к чему знать, что мы были не более, чем сопливыми детьми, которых запугали смертью близких, детьми, которые и сами-то не ведали толком, что творили. Не так ли, Реборн? А иначе ведь те дети, которым будут втирать всю эту идеологическую чушь никуда не пойдут и не будут никого убивать, преисполненные чувством собственной важности. Мы сейчас почти не помним, что Джотто и Шимон были друзьями, мальчишками, решившими защищать свой город в тринадцать лет. К чему нам такие подробности? Так что не говори мне о предке, Реборн, потому что я все еще чертовски зол на тебя за все это, за то, что при чертовой мировой угрозе не нашлось никого более опытного и сильного, чем горстка детей, чтобы отправлять их на верную смерть. Подумай только, Ламбо было всего пять! Кого вы так активно пытались из нас состряпать, на кого выучивали, на сторожевых псов? Реборн смотрел в темное японское небо, подкручивал свои бочки и не находился с ответом. Конечно же, ему было что сказать, на такой случай была припасена целая прорва идеологического бреда, уловок и прочего, но больше Тсунаеши не был тем, на ком аркобалено мог использовать все это и спокойно с этим жить. - Ты очень сильно повзрослел, Тсуна. Я почти тебя не узнаю. - А чего ты ожидал? - хмыкнул он в ответ. - Когда только увидел тебя? Ну, вернулся с дебильной ухмылкой, самоуверенный, словно сынишка миллионеров, считающий, что можно все. - Я что, правда создаю такое впечатление? – почти возмущенно пропел Савада. - Ты перебиваешь! - недовольно поморщился Реборн. - Наглый, самоуверенный двадцатилетний оболтус. Вот какое впечатление ты производишь. Ты рассказываешь о гулянках по барам, пассиях и смешных случаях в разных странах, но и не думаешь всерьез говорить, через сколько операций ты прошел живым, сколько раз в тебя стреляли и сколько жизней ты забрал. Потому что это уже не так весело, и жизнь наемника совсем не игрушки для мечтательного подростка. Она выжгла тебя почти полностью, вот что я думаю. - Ты не прав, - отрезал Савада. - Такая жизнь выжгла тебя, но я - совсем не ты, Реборн. Я не только отбираю жизни, я не киллер. Я их спасаю. Я тот, к кому идут за помощью, и как бы пафосно это не звучало, я этим горжусь. Я сделал куда больше, чем если бы остался в Японии, и эта мысль помогает мне, напоминает каждый раз, что по сути я поступил правильно. А люди с которыми я жил, они совсем не невинные ангелы, ну а кто в нашем кругу безвинен? Доморощенный бомбист Гокудера или, может быть, серийный маньяк идеолог Мукуро? Или может быть ты, знаменитый киллер, всегда попадающий точно в цель? - Все высказал? - Нет, и не начал даже. Но тебе говорить все это действительно не имеет никакого смыла, угу. - Ты не спросил меня, - странно перевел тему Реборн, - почему я все еще называю тебя наследником, хотя скоро коронуют другого человека. - Глупый вопрос, - весело рассмеялся Савада. - Ты называешь меня наследником потому, что знаешь. Я не позволю этому случиться. Мой отец может не воспринимать это всерьез, но тебе ли, бывшему аркобалено, не знать. Семья на моей стороне. Реборн молчал. Долго, настолько, что начало светать. - А ты уверен, Тсуна, что она есть у тебя, семья? После пяти лет разлуки? После того, как ты их бросил? Про себя Савада очень громко и истерично хохотал. - Знаешь, мне вдруг вспомнились слова моего друга. "Не обманывайся, ребенок", – Тсунаеши смог претерпеть прожигающий гневный взгляд Реборна. - У них нет выбора, они – моя семья. И они это понимают. А если нет, то я им напомню. *** - Даспер! Даспер! Громко кричала девушка, силясь отыскать верткого мальчишку в саду. Сад был по истине огромный, с любимым размахом семьи Вонгола. Золотистые пряди волос развивались от резких движений, бирюзовые глаза смотрели как бы сквозь мир, совершенно было непонятно, о чем она думает в этот момент. Легкое белое платье мешало при беге, но блондинка нисколько не обращала на это внимание. Волнение, немного фальшивое, захлестывало ее. Иногда она так делала, заставляла себя чувствовать то, что нужно было в тот или иной момент, сама того не осознавая. Это делала не совсем она. Со спины на нее набросился мальчик десяти лет с веселым визгом. - Тетя Энн, - заливисто смеялся он, не обращая внимания на ее странности, - ты меня звала? - Даспер, я же волнуюсь! Но Даспер знал, что она не волнуется. Он чувствовал, когда это было по-настоящему. - Не ври мне, тетя Энн... Девушка растрепала светлые волосы мальчика и потащила его в особняк, если они опоздают к обеду, то вызовут гнев Даниэля. А этого она допустить никак не могла. - Идем, твой отец ждет тебя к обеду. Мальчишка улыбнулся, в который раз поправляя странноватую девушку. - Даниэль мне не отец, только опекун. Но это не важно, тетя Энн. Представляешь, я снова видел его во сне, только не говори Даниэлю. Энн нахмурилась, сильнее сжав руку у ребенка на запястье. Скрывать что-то от любимого Даниэля… невозможно же. Но ради того, чтобы услышать так не нравившиеся любимому фантазии преемника, она промолчала. - Мы скоро встретимся с ним. Он такой красивый, весь искрится золотым пламенем, представляешь? Я так не умею. - Ты научишься, Даспер, – пообещала она ребенку. - Я знаю, - отмахнулся от нее тот. - Но он... он особенный! Я так хочу с ним познакомиться. Сильно-сильно! Энн тяжело вздохнула и подумала: как же хорошо, что тот, о ком все время говорит маленький будущий Вонгола, давно мертв.