Холодные звезды

Дождь. Бесконечный поток воды, льющийся с искусственного купола. Только так можно было поддерживать атмосферу, пригодную для дыхания. Только смешивая воду и различные биологически-активные блокаторы, можно было очистить город от инфекций. Только вода давала возможность людям выжить. Вода фильтровалась тысячи раз для того, чтобы в ней вновь оказались сотни примесей, так что она уже практически водой называться не могла. Она теряла свою суть и чистоту. Можно даже сказать, что умирала, не выдерживая солей тяжелых металлов, хлора, фтора, что были в избытке в атмосфере под куполом. Я смотрел в окно, покрытое мелкими капельками дождя, мутное от белесых разводов, что они же и оставляют. Стоял, засунув руки в карманы, и смотрел. Под дождь я попал только однажды. Тогда я был еще мальчишкой, сдуру открыл окно и… И с тех пор на лице и руках, там, куда попала вода, кожа периодически начинает шелушиться и кровоточить. А кто-то под дождем жил. Нищие. Голодные. Беженцы. Преступники. Мрази. Отходы. Мутанты. Выродки. Одним словом, мусор, не люди. Бездомных много. Так же, как и чистильщиков. Это самые низы нашего общества. Если нас еще можно назвать обществом. Чистильщики заняты только тем, что в гидрокостюмах ходят по земле и собирают трупы. Все что найдут, то их. Им платило правительство. Немного, так, чтобы хватало на дешевые сублиматы и какие-то лекарства. Чтоб не дохли раньше срока и чистили дно. Хотя туда редко кто спускался. Вообще, редко спускались ниже пятнадцатого уровня. Потому что чем ниже, тем хуже. Тем больше сброда, тем больше вероятности отравиться испарениями промзон или нарваться на шальную пулю. Выше пятнадцатого — рабочие. Их много, они напоминают мне муравьев. Такие же суетные, работящие, быстрые и молчаливые. И худые, что твоя смерть. Изможденные. Муравьев я тоже видел, кстати. В саду Училища было целых два муравейника. Нас всех заставляли за ними наблюдать и подкармливать сахаром. Премерзкие и кусачие существа, скажу вам. Примерно на тридцатом — тридцать пятом уровнях — полицаи и правительственные мелкие чинуши. Они вроде как важнее, чем рабочие, но пользы от них меньше. Ни рыба, ни мясо. Всегда упитанные и лоснящиеся, но с синяками под глазами и вечными проблемами с одышкой. Выше — космовики. Элита среди рабочих и полицаев. Тем более, что на планете массовая истерия уже лет эдак десять: мы не одни в Космосе. И не самые дружелюбные у нас соседи. Земля в ускоренном темпе строит космический флот, обучает пилотов, солдат, медиков… Да много кого! Научники в этот раз буду бок о бок с вояками и инженерами. И мне бы хотелось узнать, что из этого выйдет. Космос привлекал меня всегда. И я не смог отказать себе, когда шел подавать документы. Что я терял, кроме своих оков? Ничего. Я хотел стать пилотом. Управлять этой громадой, которая должна бороздить черные просторы вакуума и абсолютного нуля. И командовать людьми. А еще я точно знал, что там я встречу Киру. Не сразу, но встречу. И тогда она будет смотреть на меня по-другому. Но и я… Я тоже буду смотреть на нее иначе! В комиссии сидело человек тридцать. И каждый считал своим долгом задать мне как минимум вопросов пять. Про мое прошлое, про детство, по здоровье, даже спросили, сколько раз в неделю я онанирую. А еще про то, люблю ли я кого-то. Я не очень понимал, какое отношение эти вопросы имеют к моей кандидатуре. Вопросы, мягко говоря, вывели меня из равновесия, и я держался на чистом упрямстве. Они песочили меня часа четыре. Попросили раздеться до трусов и напрягать то бицепсы, то пресс, то икроножные мышцы. А потом я буквально слышал, как они скрипели зубами, когда смотрели мои характеристики из училища и табель, где меньше девяноста восьми балов из ста не стояло. Еще громче они скрипели зубами, когда выписывали мне талоны на усиленное питание, содержащее больше белков и протеинов, искали форму такого маленького размера. Того, что меня зачислят, я не ожидал, поэтому до последнего не верил своим ушам и глазам. И тем не менее… Круче только попасть в штаб. Да и то, туда просто так не принимают, нужно быть поистине талантливым стратегом, чтобы там оказаться. Или предателем. Только тогда участь твоя незавидна, а жизнь ты сам захочешь свою прервать, лишь бы отделаться от всего этого кошмара, что с тобой будут там творить. Сейчас я стою на сорок третьем этаже. И смотрю в окно. На дождь. На нижних уровнях он редко бывает прозрачным. Чаще — да хоть бы черный. Или зеленоватый. Или флюоресцирующий в темноте. Капли дождя оседают на замызганное стекло и создают свой неповторимый рисунок, словно диковинную мозаику. — Кто бы мог подумать! — я хлопнул себя по лбу и засмеялся. Неужели я смог? Неужели я теперь всего через три года стану пилотом? Смогу водить корабли? .. Отдавать команды? А еще я смогу приказывать одной отдельно взятой сучке. Я клянусь, что буду искать с ней встречи. Только ради того, чтобы взглянуть в ее глаза и засмеяться. Как она вчера. И я буду смеяться, предлагая ей переехать на четырнадцатый уровень, в трущобы, в грязь и нищету, обрекающую ее на верную и мучительную смерть. Задорнее мой смех станет, когда я предложу ей выход — переспать со мной. За то, что я ничего не буду делать. И не скажу кому надо. О, я уже представляю себе ее перекошенное личико! И представляю, как она, пряча свое омерзение за дежурной улыбкой, приходит ко мне в каюту. Ночью. И скидывает старомодный махровый халат… А потом я, без прелюдий и нежности, ставлю ее раком, заставив опереться о холодную металлическую стену и вставляю ей. Грубо и без презерватива. Как шлюшке. Хотя почему «как»? Она сжимает челюсти, чтобы не вскрикнуть. А я бью ее по аппетитной жопе и то и дело мацаю ее упругие груди, так удобно умещающиеся в моей ладони… Да. Я должен стать пилотом. Хотя бы ради того, чтобы встретить Киру. Я отошел от окна и потянулся. А потом, взяв матовую прямоугольную пластиковую карточку, пошел получать форму и диски с учебным материалом. Хотелось посмотреть хотя бы общее направление дисциплин, которые предстоит изучать. И… Вновь хотелось учиться. Хотя бы из-за того, что теперь у меня вновь была цель. И я еще поставлю их всех на место. Так, что они даже не вспомнят того, над кем издевались в училище, того, кого избегали и над кем смеялись. Или я не я.