Холодные звезды

Хочешь, я покажу тебе любовь? Любовь, что коверкает судьбы людей, что отвратительна в своей красоте и кровава в своих стремлениях? Любовь, что заставляет ненавидеть всех, включая себя? Особенно, себя? Хочешь я покажу тебе равнодушие? Мерзкое, причиняющее боль, что холодным инеем опушило ресницы родных глаз? Хочешь, я поведаю тебе тайну? Тайну, которую ты сам от себя скрываешь? А хочешь… Хочешь быть счастлив? Хочешь засыпать, обнимая любимого человека? Хочешь смотреть в глаза и видеть в них ответную нежность? Хочешь ссориться и мириться? Хочешь… этого? Хочешь жить ради кого-то? Хочешь улыбаться в ответ на улыбку и чувствовать, как теплеет где-то в районе солнечного сплетения? Ха! Ты не из этой сказки, друг… Эта сучка зашла на борт Буревестника последней. Короткие русые волосы, слегка прикрывают скулы, лицо вытянулось, но не потеряло той миловидности, которая когда-то пленила мое сердце. И карие глаза. Которые теперь она прятала за стеклами узких очков-анализаторов, позволявших ей куда быстрее ориентироваться в ситуации. К тому же, это удобно — прямая связь с корабельным компьютером. Флотская форма плотно обтягивала ее напряженное, словно спусковой крючок, крепкое тело. Я лишь на пару секунд дольше положенного задержался на ней взглядом и, дежурно кивнув, поприветствовалл троих корабельных медиков и еще одного пассажира — кажется, важная шишка. Его нужно было доставить до окололунной базы и уже потом лететь на фронт. Это была некая часть платы за задержку, во время которой мы привели в относительный порядок проводку корабля, перенастроили приборы, установив на них вменяемое программное обеспечение и провели предварительный старт, чтобы быть уже точно уверенными в том, что корыто взлетит без помех и эксцессов. И, едва трап убрали, а гермодверь наглухо запечатала нас внутри корабля, я отдал голосовую команду борткому, чтобы начиналась подготовка к старту. Чем меньше времени мы потеряем, тем лучше. К тому же, направляемся туда, где каждая микросекунда может стоить жизней. Всех. И моей, и еще тридцати четырех человек. Как бы мне ни было плевать на них всех, я не имею права так рисковать. Хотя бы потому, что моя месть так и не свершилась. Хотя бы потому, что я ответственен за этот гребаный космический Ноев ковчег. Корабль слегка завибрировал, когда включились двигатели, электронный безликий голос начал обратный отсчет. По предписанию, все, кроме техников, должны отправиться в свои каюты, чтобы переждать перегрузки. Ну, а я неспешным шагом двинулся к пульту управления. Пилот я, или кто? Нельзя надеяться на автоматику. Пусть, и настроенную под себя. Пусть и новейшего поколения. Мало ли, что… Мало ли. Хотя бы потому, что вопреки все той же пресловутой технике безопасности, на капитанском мостике, меня уже ждали. Кира. Обольстительно улыбающаяся. В полурасстегнутом комбинезоне. Сука. Наверняка поняла, что не просто так оказалась именно на этом корабле. И именно под моим командованием. Хотя, только по тому, как я на нее смотрю, понять не трудно. А умственно отсталой я ее никогда не считал. Да и не была она таковой. Умная сука. Чтоб ей пусто было. — Какими судьбами, Айз? — она улыбнулась совсем так, как раньше. И голос — словно чистейший синтезат сахарозы. — Вы сейчас должны быть в своей каюте и готовиться к стартовым перегрузкам, — я лишь мельком взглянул на нее и прошел к панели управления. — Я много чего должна. К примеру, сейчас получать вторую докторскую степень в своем институте, а не лететь исследователем на военном корабле, — она подошла ко мне и прижалась весьма округлившимся бюстом к моей спине. Я мимоходом отметил его приятную упругость. — И что? Я тоже должен был учиться еще как минимум год. Мало ли что… — И все же, я уверена, что ты решил этот вопрос… за меня. Ведь так, Айз? Маленький мальчик вырос и решил отомстить? — она провела рукой по моему плечу и прижалась грудью еще теснее, а потом отошла на шаг, усмехаясь и смотря мне в глаза. А я только и отметил, что она не носит нижнего белья: сквозь обтягивающий спандекс отчетливо видно напряженные соски. — А ты решила выйти из воды сухой? — усмехаюсь ей в ответ и скрещиваю на груди руки. — А ты похорошел… — А ты стала шлюхой? — на этот раз уже я подхожу к ней вплотную. Так, что теперь можно рассмотреть каждую ее ресничку и каждый волосок ее идеально выщипанных бровей. И крапинки золота в карих радужках глаз. Завораживающе… — О, Айз, ты смешон! — она закидывает мне на бедро ногу и обнимает. Молния на комбинезоне ползет вниз с тихим «вжик», обнажая аппетитную складочку между ее белыми, вожделенными грудями. — Чем же? — хватаю ее за ногу и начинаю грубо мять ее ягодицы, наслаждаясь их упругостью. Бортком оповестил, что до старта осталось ровно десять минут. — Я стала шлюхой, еще когда ты меня боготворил и смотрел на меня, как на прекраснейшее из созданий. Думаешь легко было там продержаться? Не имея за плечами ни богатых родителей, ни особенных способностей… — она говорила это все таким безразличным голосом… А у меня на затылке волосы шевелились. — Ты так и будешь стоять столбом? — она подняла бровь и лизнула мою шею. Пожалуй, это стало последней каплей. Я медленно провел рукой по ее спине, плечу, шее… Чтобы резко дернуть ее за волосы, все же не настолько короткие, чтобы за них нельзя было бы ухватиться. Она даже не сопротивляется, когда я нагибаю ее раком, заставляя облокотиться о приборную панель. Резкий взвизг молнии. И полное отсутствие нижнего белья. А еще понимание того, что она возбуждена. И что плевать на то, что я у нее не первый. И даже не десятый. Тело просит взять свое. Я возбуждении не скрываю этого. Она — тоже. Ведь именно за этим она и приперлась сюда. Едва меня увидела. Кира. Красивая умная девочка. Рвано стонущая, выгибающаяся, сжимающая тонкие руки в кулаки и скребя длинными ногтями о приборную панель. Семь минут. Бесстрастный машинный голос. Я трахаю ее жестко, чувствуя как она становится все более влажной внутри. Мну ее ягодицы, периодически отвешивая звонкий шлепок то по правой, то по левой половинке. Когда я делаю так, она внутри сжимается и мне так кайфово, словно я нажрался галлюциногена, смешенного с алкосодержащим. А еще, эта сучка крутит задницей, стараясь насадиться на меня, постанывая и тиская себя за грудь. Минута. Стартовая готовность. Никогда не думал, что буду в такой ситуации. Надо вести корабль… И… Что делать, я не представлял. Нет. Я представлял, как прижму эту тварь к стенке, как вынуждаю ее лечь под меня. Как унижаю… Куда можно пасть еще ниже? И можно ли? .. Она останавливается и изворачивается так, что я выхожу из нее. Она смеется, смотря на меня. Я наверняка раскраснелся, над верхней губой выступил пот, капитанский комбинезон расстегнут на груди, тоже взмокшей… — Взлетай, капитан! — она презрительно фыркает и опускается передо мной на колени. — Сука, — выходит даже как-то нежно. Попробуй погрубить женщине, во рту которой твой член. Хотя меня это несколько перестало заботить. Я стараюсь не думать о происходящем. Я нажимаю знакомые еще со времен тренажеров кнопки, щелкаю рычажками и отдаю голосовые команды. И сам удивляюсь от того, как охрип мой голос… А она знает свое дело. Мне хорошо и жарко, она то заглатывает член так, что я чувствую, как головка скользит в горло, то обводит его языком, вытаскивая изо рта с пошлым чмоком, дует на него и вновь облизывает, дроча одной рукой и перекатывая мои яйца другой… У меня от этого бегут по спине мурашки и хочется поджать пальцы ног… Корабль начал вибрировать сильнее, двигатели разогрелись достаточно, теперь мы стартуем. Прощаемся с Родиной, пославшей нас на гибель. В куполе уже открыт специальный люк, выпускающий нас из замкнутого пространства, в котором прячутся люди от того, что сами же и сотворили. Я медленно поднимаю отполированный до блеска хромированный нанопластиковый рычаг. Кира ускоряет движения, больше не тратя время на какие-то хитрые выверты, она просто хочет выдоить меня досуха. Из сопел вырываются струи огня, Буревестник тряхонуло и мы начали плавно подниматься, все больше и больше набирая скорость… Перед глазами — полупрозрачная мутная пелена. И эта сука, облизывающая красные блестящие губы… И перегрузки, которые только начинают расти, давя на плечи и заставляя кровь отхлынуть от головы. Сердце заходится как бешенное. И не только от нагрузки. Я просто понимаю, что не хочу больше видеть эту дрянь. Никогда. И, я кажется начинаю понимать, что же я натворил по отношению к Шону… Автоматика противно запищала, оповещая о том, что мы успешно преодолели озоновый слой и вышли в стратосферу. Почти свобода. Почти бесконечность… — Убирайся, — я процедил это сквозь зубы, кажется, даже заплевав датчик давления. Но на это было так все равно… Лишь бы больше не видеть ее. Улыбающейся блядоватой суки, которая испоганила всю мою жизнь. Выходит, я только что сам себя наказал? Опять? ..