Чанель орет с кухни:
— Ты есть будешь?
— Не буду! — в ответ кричит ему Лухан из гостиной, внимательно пытаясь уловить сюжет драмы в телевизоре.
Лу уверен: во-первых, уже поздно, во-вторых — он и так набрал за время беременности, и потом ему придется хорошенько заняться собой, а еда в десятом часу вечера не самым лучшим образом способствует фигуре… однако, когда Чанель приносит тарелку блинов, банку джема, шоколадку с кокосовой стружкой, банку ананасов и пачку потрясающих кексов с шоколадом — Лухан только довольно мычит и тянет свои ручки к сладенькому.
Чанель по-доброму хмыкает, пододвигает все поближе, накрывает омегу и пригревшегося под его боком Минсока теплым цветастым пледом с оленями, а сам устраивается в соседнем кресле, наблюдая за этой идиллией. Забота о Лухане как нечто само собой разумеющееся — помочь, подать, поднять, подержать и поддержать, да и просто быть рядом в те моменты, когда не может Чонин. Дело не только в беременности Лухана, но и во всем его существе, в сути того, что он омега, потому что суть любого нормального альфы — забота и защита омеги, твоего или нет — не столь важно. Если не защищаешь и не помогаешь, то хотя бы уважай и не трогай по возможности, так как обязательно найдется альфа, который захочет позаботиться.
Альфа в принципе сильнее, мощнее, и выносливее, и он
обязан беречь омегу — такова его суть. Именно такие правила и порядки привили Чанелю родители еще с самого детства, особенно отец, который воспитал из сына настоящего мужчину. Пак воспитывался в тепле и уюте, рос в любви родителей и всю жизнь за этой любовью наблюдал — для его отца на первом месте всегда была семья, муж и сын, любимый омега и маленький альфа, и Чанель искренне надеялся, что сможет воспитать Мина таким же образом.
— А Кенсу где? — умяв шоколадку и сдобрив это все блинчиком, Лу довольно зарылся в плед и погладил Сюмина по голове, умиляясь.
— Прогнал меня с кухни, сказал, что хочет убраться, а я только мешаю, — вздохнул альфа, — так что пришлось подчиниться.
— Он уже тобой вертит, — лукаво заулыбался Лухан, услышав, как Чанель фыркает, — малыш далеко пойдет. Чанель, послушай, ты же не собираешься его просто отпускать? Этот мальчишка замечательный, и ты мог бы...
— Не мог бы, — обрывает Чанель, немного грубо, но омега не обращает на это внимания, — Лухан, я не хочу повторять тебе то, что говорил уже неоднократно.
— Этот твой комплекс неполноценности раздражает, ясно? — Хань недовольно поджимает губы и отворачивается. — Весь мир не закончился на Бэкхене, он — не единственный омега на земле, и то, что у вас не срослось с ним, еще не значит, что больше не срастется ни с кем.
Чанель это прекрасно знает — они неоднократно говорили об этом. По началу, когда он только познакомился с Лу, тот из уважения не лез к альфе с предложениями найти нового омегу, потому что понимал, что сейчас немного не до этого, и Чанель на некоторое время потерял веру в людей и в омег в частности. Он все так же их уважал, но, следуя каким-то своим правилам, не трогал. Дальше секса ничего не заходило, но так не может продолжаться всегда.
— Я не говорю тащить его под венец, — снова начал Хань, — но попробовать никто не мешает, согласись. Я понимаю, что капаю на мозги, но я просто переживаю. Минсок иногда тебя сутками не видит, иногда вы плохо питаетесь, потому что у тебя нет сил на готовку, но ведь это не твоя обязанность. Готовить должен омега.
— Лу, мне никто ничего не должен, — альфа устало прикрыл глаза, — это я должен. Я должен своему сыну. Должен заботиться о нем, кормить и одевать его, я должен любить его и защищать, это мои обязанности как родителя. Неужели я так плохо с ними справляюсь, что ты все пытаешься мне кого-то найти?
— Чанель, — Лухан подполз к краю дивана, доверительно взял друга за руку, посмотрел в глаза, — ты — самый прекрасный родитель из всех, кого я знаю. Будь у меня такой отец, я бы вообще от счастья умер. Минсоку повезло, потому что ты, не смотря на свой юный возраст, взял ответственность на себя.
— Лухан, это не благодать и не подарок, — Пак вымучено улыбнулся, — я не сделал одолжение своему ребенку, я выполнил свою
обязанность, взяв на себя ответственность. Мой сын мне ничего не должен, он не выбирал, когда, где, а главное у кого родиться — его появление на свет должно было быть нашим с Бэком решением, но оказалось проступком, и я за него ответил. Как альфа и как отец, потому что у ребенка должны быть родители. Дети заслуживают любви. Я должен был позаботиться о том, чтобы Бэк не забеременел, но я этим не озаботился в свое время.
— Чанель, ты его не насиловал, это было обоюдно.
— Это была течка, — альфа рыкнул, чувствуя, что начинает раздражаться, — он не мог себя контролировать.
— И ты тоже, — Хань закусил губу, — пойми ты, дурень, что если омега не захочет — ничего у вас не будет. Если бы Бэкхен не захотел тогда — ничего бы не было. Но он хотел и он полез, он раздвинул ноги, хотя должен был подумать своей пустой головой о последствиях. Например, если бы я не хотел ребенка от Чонина — я бы пил таблетки. В купе с контрацепцией это дает отличный эффект даже в течку, вероятность забеременеть снижается до нескольких сотых и все. Никаких детей, если омега не хочет. Неужели ты не понимаешь, что сейчас омеги рожают только в двух случаях: когда действительно хотят ребенка, или когда не заботятся о том, чтобы его не было.
— Это ты, Лухан, — Пак потрепал карамельную макушку друга улыбнулся, — это ты об этом думал, ты это хотел и планировал. Вы с Бэкхеном разные.
— И Бэкхен с Кенсу тоже разные, — напомнил омега, улыбаясь, снова обнимая ребенка, — не забывай об этом, хренов ты консерватор.
Чанелю не хотелось говорить о Кенсу — омега вызывал противоречивые, но безумно интересные и красочные чувства. Неповторимые. На него хотелось просто смотреть, любоваться, запоминать эти очаровательные глаза, пухлые губы, выразительный нос и маленький лоб. Аккуратная, нежная внешность. Запоминающаяся.
Пак знает, понимает — у них внезапно что-то щелкнуло, щелкнуло между ними. По закону жанра тут должна начаться романтика, сближение и притяжение, может даже сумасшедшая страсть, но Боже упаси — Чанель боится лишний раз притронуться. Кенсу жутко юн и жутко красив, и эти качества в определенном и правильном сочетании могут сыграть злую шутку.
Он, как и любой взрослый альфа, любил омег, уважал омег, обожал их, но Су был выше всего этого, а Чанель, слегка зарывшийся в себе и в своем прошлом, не умеет действовать осторожно и может перегнуть палку.
И, Господи, будь в этих отношениях хоть что-то простое, не требующее взрыва мозга и усиленной трудовой деятельности в попытке догадаться о чувствах другого человека.
В этом они были жутко похожи — Чонин, Чанель, и отец Лу, — этакие принцы прошлого века, готовые ценой своей жизни защитить честь омеги. Хань честно не знает, как они так выросли в этом мире, не зная, что многие омеги чести не имеют в принципе и не знают что это такое.
Как человек, у которого папа-омега всегда имел любовников и не одного, Лу знал об этом буквально на примере. Родители в принципе никогда не пытались играть в любовь и в семью, жили вместе, пока Лу был еще совсем крохой, а потом разъехались, причем так и не развелись — так было проще. Маленький омега долго осуждал родителя, потому что думал, что отец страдает, но тот сам был охоч до измен. А когда папа поведал, как его в юном возрасте выдали замуж за незнакомого альфу по причинам укрепления семейного бизнеса, хотя у него был истинный и они любили друг друга... пытаясь смириться со своей участью, папа Лухана долго искал утешения в руках истинного, сбегая от мужа, пока не забеременел, после чего истинный альфа отвернулся от него, сказав, что чужого ребенка не примет. Омега так и не рассказал любимому, что ребенок его, а с мужем они и не спали вовсе, потому что оба не видели в друг друге сексуальных партнеров. В итоге, настоящего отца Хань никогда не видел — только человека, который вырастил его и числился его родителем по всем документам, чего самому Ханю было достаточно. Господин Лу, очень красивый и статный альфа, не утративший с годами и толики своего очарования и стати, заботился о чужом ребенке как о своем. Лухан за неимением дела часто спрашивал: почему? Отец отвечал, что Лухан в этих разборках виноват в последнюю очередь, и вне зависимости от всего — он его сын.
Лу любил обоих родителей, пусть те были такими разными, странными, со стороны — и не родителями вовсе. Отец долго проверял Чонина, потом благословлял их брак, а теперь с нетерпением ждал внука. Папа тоже не мог нарадоваться за сына, много общался с зятем и вечно проверял, присылал сыну пеленки и прочие полезные вещи для внука, и очень хотел первым подержать его на руках.
— Хорошо, а когда приедет твой благоверный и заберет тебя домой? — Чанель смачно зевнул в кулак, потягиваясь — усталость давала о себе знать.
— Уже прогоняешь? — Лухан зевнул следом, прищурившись.
— Хочу честно пойти спать и не просыпаться еще сутки, — поделился альфа, — но одного тебя оставлять нельзя, вот и спрашиваю. Тебя надо лично в руки твоему альфе передавать, иначе может что-то случиться.
— Да ну вас, — омега надулся, — лучше принеси мне еще чаю.
Чанель на удивление бодро поднялся на ноги и захватил со стола пустые упаковки и фантики, взял кружку Лу и направился прямиком на кухню. Кенсу уже не было около получаса, и альфа хотел посмотреть, чем тот занимается. Ничего нового он, в прочем, не обнаружил, — омега домывал последние тарелки и вытирал их полотенцем, убирая в шкафчик.
— Там посудомойка, вообще-то, есть, — альфа подкрался сзади, тихо и бесшумно, как хищник, и Су, ясное дело, вздрогнул от неожиданности, выронив последнюю тарелку.
Омега повернулся, медленно, как в дешевой драме, и недовольно поджал губы, сверля Чанеля своими большими глазами.
— Я, вообще-то, знаю, — процедил Кенсу сквозь зубы, делая шаг назад, — но там была всего пара тарелок, мне не сложно помыть.
— Ох, Господи, стой на месте, — Пак схватил его чуть выше локтя, заставляя замереть на месте, потому что под ногами была целая куча осколков, — я все уберу, только не двигайся больше.
Продолжая любимую тему мыльной оперы: Кенсу упрямо кидается подбирать осколки, режет палец, Чанель воинственно кидается его спасать и в последствии они уже жарко целуются…
Но омега, кажется, не смотрел дорам и прочих шедевров местных телекомпаний — Чанель сказал стоять и не двигаться, и он стоял и не двигался. Когда альфа опустился на корточки, дабы собрать наиболее большие осколки, Кенсу так же остался без движения. Пак поднял взгляд, заинтересовавшись, и омега в ответ уставился на него.
— Что? Ты меня напугал, вот ты и убирай.
Чанель рассмеялся и продолжил собирать осколки.
***
В итоге, Лухан был передан в руки Чонина только после 10 часов вечера, когда тот, освободившись от работы, наконец заехал за мужем. Хотел откупиться мешком вкусностей, но Лухан все равно надулся и ушел в машину с гордо задранным носом, но прежде Кенсу еще раз напоил новоиспеченного знакомого чаем, пообещав скинуть рецепт блинов.
Альфы недолго перекурили на балконе, Чонин потискал Минсока (того снова разбудили), и тоже перекусил. Су скользнул по этому альфе исключительно взглядом — Чонин выглядел слегка грозным, недовольным, и жутко уставшим, и омегу это смущало, по сему он не спешил знакомиться. Зато Лу скрашивал всю атмосферу болтовней, и уехала парочка только ближе к полуночи, когда Сюмина наконец нормально уложили спать и больше не тревожили.
Кенсу с Чанелем больше не разводили споров на тему того, кто и где будет спать — омега отвоевал место в гостиной, аргументируя это огромной плазмой и кухней в двух шагах от дивана, а Пак не стал спорить, потому что очень хотел спать. Альфе хватило сил только на то, чтобы доползти до кровати и рухнуть в ворох одеял, блаженно прикрывая глаза — этот день его вымотал.
У Кенсу же сна не было ни в одном глазу — мальчишка некоторое время смотрел телевизор, потом стащил с полки книгу и заснул только поздней ночью, когда глаза совсем слипались. Снилось ему нечто странное и непонятное: он долго бежал по огромным коридорам, не то прячась от кого-то, не то убегая, но судя по тому, как сбивалось дыхание и дрожали руки — этот кто-то был безумно страшным, так что омега боялся остановиться даже на секунду. В конце мрачных сплетений коридоров его ждало потрясение — он уткнулся взглядом в огромное зеркало, из которого на него смотрел он сам. Перепуганный, дерганный и бледный — голубоватые венки сильно выделялись на белом лице, и Су только непонимающе нахмурился — сзади никого не было.
***
Субботним утром никто и никуда, конечно же, не проснулся — альфы отсыпались, валяясь в кроватях до самого обеда, и только Кенсу, на удивление выспавшийся, поднялся еще в 10 часов утра. Омега не стал занимать себя готовкой и уборкой, только не в ленивое субботнее утро, когда все сладко сопят в кроватях — хотелось поваляться, позевать, и, наконец, никуда не торопиться. Сквозь шторы пробивались последние лучи теплого солнца — еще совсем немного и наступят заморозки, холода, выпадет первый снег. Наступит волшебная пора в преддверии праздника, чуда, а пока можно было насладиться отголосками уходящего лета.
Пока есть время, Кенсу им уверенно пользуется — решает, наконец, позвонить брату, потому что если он еще хоть день будет молчать, то потом Сехун вытрясет из него всю душу. Набирая знакомый номер, мальчишка подпирает спину огромной подушкой и думает о том, что неплохо будет заварить чай.
— Да?
Это Тао. Кенсу сразу узнает его по голосу, интонации, по этой твердости и самоуверенности, даже, с некоторой стороны, самовлюбленности, потому что больше, чем себя, Тао любит только Сехуна, и в этом они с братом стоят друг друга — Сехун та еще самовлюбленная омежка.
— Привет, Тао, — Кенсу улыбается в трубку и подбирает под себя ноги, — как ваши дела?
— Все хорошо, — альфа зевает, видно, что сам проснулся лишь недавно, — отдыхаем, гуляем, наслаждаемся видами.
— Скоро вернетесь?
— Вот этого я сказать не могу, — Тао вздыхает, — обещали неделю, но что-то я в этом сомневаюсь. Начальство нашло новых партнеров, и я не удивлюсь, если именно меня отправят налаживать с ними контакт. А что, что-то случилось?
— Тут такое дело...
Кенсу старается сократить всю эту непонятную историю до самого минимума, опускает все подробности, но замолкает, когда Тао прерывает его:
— Два вопроса: все ли с тобой в порядке и где ты сейчас.
— Я живой и здоровый, Тао, — Кенсу улыбается, — и это первое, что ты должен сказать Сехуну, когда будешь ему все объяснять. Живу сейчас у Чанеля.
— Чанель?
— Господин Пак. Я с его сыном работаю, и так вышло, что по доброте душевной он мне очень сильно помог.
— А, Сехун говорил, да. — слышно, что Тао почесал макушку, а потом, судя по долгому молчанию в трубке, задумался.
— Тао?
— Погоди, я думаю. Тебе бы пожить у нас, но ключи…
— Не надо! — Кенсу едва ли с дивана не вскакивает, чем пугает и себя, и альфу на том конце трубки, — то есть... не торопитесь, хорошо? Я в полном порядке, жив и здоров, со мной все хорошо.
— Кенсу, это не обсуждается, — Тао явно был недоволен, — мы с Сехуном будем волноваться, я хочу знать, что ты в безопасности у нас дома, а не непонятно где и непонятно с кем.
— Тао, это не «непонятно с кем», это...
— Дай трубку.
Способность Чанеля бесшумно подкрадываться — самая ужасная вещь на свете, Кенсу побил бы его, если бы мог. Но он не мог, поэтому пришлось недовольно выдохнуть и отдать трубку — Чанель мог бы стоять там вечность со своей протянутой рукой, ожидая телефона.
Забрав трубку, альфа ушел на балкон и закрыл за собой дверь — Кенсу хотел подслушать, но не подслушал, потому что проснулся ребенок. Сонный, голодный, Минсок очаровательно зевал и просил покушать, так что омега, забыв о всех своих мыслях, унесся кормить ребенка. Уплетая еду за обе щеки, Мин рассказывал что-то об интересном мультике, который идет в кино в прокате, умолял Кенсу сходить. У того не было причин отказывать.
Сварив кофе и разогрев еду для Чанеля, Су сам перекусил, дожидаясь альфы. Разговор у того явно был недолгим — он вернулся вот уже через 15 минут, и, отправив Минсока в гостиную, принялся за еду и за кофе.
— Почему не сказал, что будешь звонить брату? — задал интересующий его вопрос Чанель, делая большой глоток горячего ароматного кофе.
— А должен был? — Кенсу искренне удивился.
— Пока я за тебя отвечаю — да.
— А ты за меня отвечаешь? — хмыкнул омега. Почему-то это его забавляло.
— Кенсу, — Чанель поставил кружку на стол, подняв на мальчишку глаза, — ты живешь в моем доме, и да, я за тебя отвечаю.
У них два состояния, определенно, — то они вообще не замечают друг друга и смущаются, то ругаются, как женатая уже не меньше десяти лет пара. Ни то, ни другое Кенсу не нравилось — он хотел нечто более среднее в их отношениях.
— Ладно, — Кенсу поспешил перевести тему, — о чем вы договорились?
— Поживешь у меня, пока они не вернутся. А когда они вернутся — никто не знает. — добавил Чанель, предугадав последующий вопрос омеги.
Кенсу затих. Он был рад. Ему совсем не хотелось ехать в огромную квартиру старших, потому что сейчас там было бы одиноко и пусто. Перебираться в новое общежитие (если его вообще дадут) не хотелось тем более, а старое, после пожара, не вселяло доверия от слова совсем.
— Я рад. — повторил свои мысли мальчишка.
Чанель выдохнул. А он как рад.
***
В два часа дня Кенсу ушел на курсы японского, предварительно оставив Минсоку пару заданий, чтобы тот их выполнил. Чанель, несмотря на выходной, тоже взялся за работу — вместе с сыном они устроились в гостиной, на диване, вот только старший Пак с ноутбуком и кучей папок с отчетами, а ребенок с книжками и тетрадками. Что первый, что второй — делать ничего не хотели. Сюмин вообще канючил, отпихивая все книги, и умоляюще смотря на отца:
— Не хочу ничего делать, па-ап. Ну па-ап.
— Я тоже не хочу, малыш, — Чанель рассмеялся, — но надо. Ты не должен расстраивать Кенсу, он надеется, что ты все сделаешь.
— А ты тогда зачем работаешь? Тоже не хочешь его расстраивать?
Чанель мог снова повторить, что это работа, как он уже неоднократно говорил, но вместо этого альфа улыбнулся и потрепал ребенка по голове.
— Да, не хочу его расстраивать.
За такими тихими разговорами и работой прошел не один час — Кенсу вернулся ближе к вечеру с пакетом продуктов. От него пахло прохладой и свежестью улицы, пахло ранней осенью, сладкой выпечкой — Минсок полез к омеге обниматься, и Чанель не отказался бы тоже. Приготовив вкусный и сытный ужин, мальчишка объяснил, чем сегодня занимался на занятиях, заварил всем вкусный чай и только после этого распластался на диване в гостиной. Рядом с Чанелем, который с интересом смотрел фильм, но стоило только омеге появиться в комнате, как все внимание мужчины было переключено далеко не на фильм.
Кенсу просто взял и сел рядом. Близко, даже слишком, достаточно для того, чтобы его можно было свободно обнять одной рукой. Он поднял на Чанеля свои большие глаза и рассмеялся, потому что выражение лица у старшего было забавное.
— Фильм смотри. — Кенсу улыбнулся и развернул голову Чанеля обратно к телевизору, на что тот громко фыркнул, но подчинился.
Очень быстро между ними влез Минсок — он притащил Кенсу свои книжки и тетради, чтобы показать, как сделал задание, и омега похвалил ребенка за работу.
— Папа сегодня тоже работал, — поделился маленький альфа, — вместе со мной. Так что его тоже похвали.
Маленькое очарование — Сюмина хотелось затискать до хруста в костях, но Су с трудом сдержался. Уставился на главу этого странного семейства и, растянув губы в мягкой улыбке, тоже похвалил. А Чанель снова фыркнул.
— Итак, — ребенок вновь привлек внимание присутствующих, — раз я сегодня так хорошо постарался, то можно завтра в кино? А, пап? Ну па-ап. Кенсу, скажи ему, ну скажи.
— Точно, Чанель, давай в кино. У тебя же завтра все равно выходной, ну. Давай, а?
Чанель, на самом деле, и завтра хотел все утро валяться в постели, он на это очень рассчитывал, но две пары внимательных глаз, уставившихся на него, действовали очень эффективно — альфа согласился, но добавил, что сеанс будет обязательно вечерним, потому что хороший воскресный сон никто не отменял.
