***
Попетлять всё же пришлось. Морл помнил направление не так уж хорошо, то и дело заставляя фей опуститься к самой земле, чтобы осмотреться и вспомнить дорогу по зрительным образам. Несколько раз пришлось бросаться в укрытие – ало-жёлтые шлемы мелькали над улицами, планомерно прочёсывая город. К счастью, обшарить каждый уголок, каждый почтовый ящик, козырёк светофора, машину или мусорный бак феи были не в силах. Руки затекали от веса Морла, и когда они чуть не уронили его – пальцы просто разжались сами по себе, – разозлённый паук не позволил снова подняться в воздух, заставив целую улицу идти пешком, передвигаясь лишь нелепыми подпрыгиваниями с трепетанием крыльев. Завидев родной дом, розоватый в свете начинающегося рассвета, словно пряничный, Нуар радостно гикнул. Но тут же вспомнил, что нет времени заходить внутрь, и ненадолго погрустнел. К счастью, идти оставалось немного, родители жили в паре кварталов отсюда. Опуская тяжёлую ношу на знакомый с детства поцарапанный когтями местного кота подоконник, Нуар не сдержал стон облегчения. Шушо повалился рядом с ним, тряся руками, чтобы разогнать в них кровь. Смерив их взглядом, Морл постучал в окно. Не прошло и минуты, как по ту сторону что-то шевельнулось. Завидев за стеклом узкое лицо, Нуар вяло улыбнулся и помахал ладонью. Лицо скрылось из виду, и вскоре рама заскрипела, немного открываясь. – Нуар, милый, – прищурив зелёные глаза, уже немолодой фей с подозрением осмотрел сына. Он всё ещё был хорош собой, невысокий, как Нуар, с роскошными серыми волосами по плечи и длинным острым носом. – Давно не заглядывал. Решил познакомить нас, мм-м… – смерив взглядом сначала Шушо, он перевёл взгляд на Морла и резко изменился в лице. – Что здесь нужно этому мерзкому отродью?! Живым не дамся! – Папа! – возмутился Нуар, потерев такой же острый, но чуть менее выдающийся вперёд нос. – Это друзья. Паука зовут Морл, а зелёный – Шушо. И никого Морл жрать не будет, клянусь. Он нормальный. А это Гольм, мой отец. Мама тут? Нам бы подлечиться. Фей, успевший отшатнуться, явно засомневался. Однако паук спокойно стоял, педипальпы на его голове были мирно опущены, полусогнуты вперёд, нависая перед лицом. Да и феи рядом с ним стояли совершенно свободно, разве что выглядели потрёпанными. Порванные штаны Нуара, многочисленные царапины и ссадины на теле Морла, и все грязные, словно в луже танцевали… – Заходите, – неохотно посторонился Гольм, решив, что если паук и начнёт каннибалоядничать, то начнёт с самого слабого звена. Один за другим феи протиснулись в просторную кухню – не такому тощему Морлу пришлось отодвинуть створку чуть сильнее, упёршись в неё обеими руками. Оглядевшись, Нуар вспорхнул к потолку и опустился на плафон в форме белого цветка, свесив голову, чтобы заглянуть внутрь. Мама была на привычном месте. Такая же невысокая, как Гольм, она свернулась клубком, закутавшись в воздушное белое платье, словно в туман. Она легко помещалась там в компании вытянутой лампочки, никогда не перегоравшей, чтобы люди не тревожили её логово. – Сын, – строго поприветствовала она его. – Мама, – не остался в долгу Нуар. – Тараканы опять напугали тебя в новом доме? – Мама!.. Всего раз было. Нет. Мне нужно чтобы ты помогла моему другу. У него проблемы с крылом. – Ветер бед держит твои крылья, – заявила мать, оттесняя его, чтобы выпорхнуть из плафона. – И я по тебе скучал, – вздохнул Нуар, спускаясь следом. За время их тёплой встречи Гольм успел усадить лесных фей на кипу мягких салфеток, вытянутых из держателя на столе, и угостить напёрстком сладкой воды. Едва позволив Морлу отпить, Шушо вцепился в напёрсток обеими руками и теперь блаженно прижимал к себе железную чашу, разве что не шепча ей нежности. На мать Нуара он уставился с подозрением, обожжённый ледяным взглядом её золотых глаз с рыжевато-красным ободком, так разительно непохожих на вызывающий, яркий взгляд её отпрыска. Она же отпрянула, едва коснувшись ногами стола, и яростно оглянулась на сына. – Мариш, это… – начал было отец, но его резко перебили: – Я знаю кто это! Убийца! – Он хороший! – поспешил снова заверить Нуар, замахав руками. – Он спас мне жизнь, когда меня чуть не сожрала крыса. – Крыса?! Сколько ещё проблем ты принёс? – Ну, крыса вообще-то не проблема, она нас не преследует, в отличие от стражи… – Стражи?! – теперь возмутился уже Гольм. – Нуар, во что ты ввязался? Стал каннибалом? – Конечно, нет! – возмутившись, фей перелетел ближе к Шушо и Морлу. – Я просто помогаю им. Они в беде, я не мог их бросить. Мы случайно встретились. – И как же ты случайно встретил лесных фей? – Ну, Шушо прятался у меня от Морла, он его нашёл, мы слегка повздорили, потом полетели в лес, и эта крыса… – Сначала мы попали под дождь, а потом крыса, – поправил его Шушо. – Ну, не сначала, а в процессе… – Мы можем заняться моим крылом? – пронзительно посмотрел на них Морл. – Мам, помоги ему, – взмолился Нуар, сложив руки. – Это я ему крыло повредил, и я ему обязан. – Ты, а не я, – отрезала Мариш, резко отвернувшись. Длинные русые косы взметнулись крутым полукругом. – Мариш, – мягко позвал Гольм, подлетая к жене и обнимая её за плечи. – Давай это обсудим. Фея неохотно поддалась движению его рук и вместе с Гольмом отлетела к раковине. Нуар плюхнулся на салфетки рядом с Шушо, с бормотанием отнимая у него напёрсток. – А у тебя не особенно дружная семья, – со мстительной бестактностью отметил Шушо, наблюдая за тем, как он пьёт. – У мамы просто тяжёлый характер. И рука тоже тяжёлая… – Неудивительно. У лекарей всегда скверный нрав, – хмыкнул Морл. – У ваших тоже? – обрадовался Нуар. – Я думал, у вас каждый второй златокрылый. – Нет, магия такая же редкость. Просто мы живём общиной, и кажется, что их больше… Твою же маму никто не держит на виду, чтобы она помогала всем и вся. – Только тем, кто приносит ей что-то хорошее. Или помирает совсем уж. – Отдай ей свои бусины, – Шушо рванул напёрсток обратно, прижимая к себе с жадным видом. – Ей это неинтересно… Раздался тихий стрёкот, и Мариш снова опустилась на стол перед ним, хмуро надув полные губы. Довольно улыбающийся Гольм поспешил за ней и протянул было руку, чтобы приобнять жену, но, поразмыслив, отдёрнул её. – Я помогу. Что у вас? Морл приподнял примятые с левой стороны крылья, похожие на загнутый уголок книжной страницы. Паутинный узор осыпался в месте сгиба, оставив несколько белёсых капель поверх тонких нитей жил. – Это нестрашно, – Мариш прицокнула языком, касаясь его крыла смуглыми когтистыми пальцами. – Немного пыльцы, пара часов… – Но у нас нет пары часов! – воскликнул Нуар. Крылья Мариш тут же гневно затрепетали, рассыпая золотистые отсветы. – Я не собираюсь тратить слишком много пыльцы на неизвестно кого. – Но это важно! Их хотят убить! – Лесных фей? – заинтересовался Гольм. – Кто и за что? – Городские. Якобы он сам себя похитил. – Что за глупость? – возмутилась Мариш. – Это правда. Нас преследовали и обвиняли невесть в чем. Некогда объяснять, мы и так слишком долго тут сидим. Ты можешь просто помочь хоть раз в жизни, мам? Это важно! Несколько секунд Мариш сверлила Нуара тяжёлым взглядом. И в конце концов, к удивлению её семьи, сдалась. Раздражённо вздохнув, Мариш движением крыла спихнула с салфетки Шушо и сняла с пояса маленький мешочек. – Вытяните ему крылья ровно… Шушо сжал верхнее крыло, Нуар накрыл руками нижнее. Как смогли, они распрямили сильные крылья фея, и стало видно, как переломаны жилы, а мембрана во многих местах раскрошилась. Взлетев, Мариш опустила в развязанный мешочек узкую ладонь и ссыпала с неё на крыло золотистый звенящий поток. Нуар следил, затаив дыхание. Чуть заметное мерцающие, мелкие, как пыль для двуногих, крупицы немного светились. Ни одна не упала на салфетку, словно крылья Морла притянули их, как магнит – железные опилки. Накрывая руками сгибы, Мариш растирала их, и её руки тоже светились от пыли, а крылья напряжённо трепетали. Сияние на крыльях Морла густело, и к тому моменту, как Мариш отняла руки, оно стало похоже на золотые кольца под ярким светом. Осторожно шевельнув крыльями, паук тут же получил маленькой ногой в живот. Не сильно, но предупреждающе. – Не смей шевелиться. Ты помешаешь. – Как скажете, – с тихой, благоговейной благодарностью произнёс Морл, замерев, словно засушенный жук. – Минут двадцать хватит, – хмуро заключила Мариш, стукнув когтём по золотистому покрытию. То отозвалось нежным звоном. – Спасибо, мам. Ничего не ответив, фея взлетела, возвращаясь в облюбованный плафон. Проводив её взглядом, Гольм тяжело вздохнул. – Ещё сладкой воды?.. …Через двадцать минут золотые кольца почернели и осыпались на салфетку густым пеплом. Пошевелив ровными, целыми крыльями, Морл расцвёл такой улыбкой, что у Нуара сжалось сердце. Обычно неприветливое, строгое и холодное лицо вдруг стало озорным и привлекательным. Глядя на то, как Шушо ощупывает крылья для пущей убедительности и повисает на шее Морла с радостным писком, он ощутил смутное неудовольствие. Разве что никак не мог понять, кем именно оно было вызвано. – Ну хватит уже, пошли. У нас большое дело. – Чем я могу выразить благодарность твоей матери? – Тем, что побыстрее уберёшься отсюда! – Ну раз так, я должен сделать всё возможное. Полный решимости, Морл обхватил руками Шушо за талию и потащил к всё ещё приоткрытому окну. Тяжело вздохнув и проведя рукой по лицу, Нуар последовал за ними.***
– Итак, напомни мне, милый Шушо… – Да-да? – Почему мы пытаемся пробраться в королевскую обитель? – Чтобы прижать там кого-нибудь к ногтю и вытрясти из него всю информацию, – фыркнул зеленоволосый. – Это же очевидно. – Хорошо… но почему это надо делать через рот горгульи?! – Потому что они у них приглашающе приоткрыты не просто так? – невинно ответил Шушо. – Вот только это уже третья, у которой во рту просто камень. – Ну а что ты хочешь? Идти через окно?! Его точно охраняют. О! О-о-о! В этой я чувствую движение воздуха! – Ты везде его чувствуешь, – пробормотал Нуар. Морл просто молча последовал за Шушо в следующую горгулью на крыше собора. Человеческий собор был очень красив. Он располагался в центре города, и чтобы добраться до него, феям потребовалось куда больше двух часов. Солнце уже взошло, воздух наполнил гул машин, громогласных голосов двуногих и их утренняя суета. Время для нападения на обитель было выбрано как нельзя удачно – любая законопослушная и уважающая себя городская фея спит днём, чтобы случайно не попасться на глаза. Стражи обители совсем не являлись исключением – большая их часть сейчас почивала в мягких постелях, оставив на посту едва ли треть. При большом желании, безмерной наглости и толике удачи можно было даже через парадный вход пройти, расположенный за одним из витражей. Увы, несносный принц лесных предпочитал ломиться через жуткие оскаленные пасти горгулий, уныло взирающих со своей высоты вниз и наверняка имеющих что-то против лезущих во все дыры фей. Как жаль, что они не могли выразить своё несогласие мурчащим рычанием или сжиманием каменных клыков – конечно, если в пасти в этот момент находился бы один Шушо. Представлять себя Нуару было слишком жалко. – Ну и где твой воздух? – мрачно спросил он, когда феи в очередной раз уткнулись в глухую стену. Когда-то эти каменные махины – если, конечно, верить рассказам старых фей – исторгали из себя воду, но со временем двуногие решили, что негоже так обращаться с памятниками культуры. Трубы убрали, дырки по возможности аккуратно заделали практически везде. Шушо совершенно точно помнил, что в пасти одной из горгулий проковырян лаз, ведь именно через него он сбежал с ненавистной свадьбы. Где-то при обследовании шестой горгульи, когда две остальные феи уже готовы были его убить самолично и сдать любому заговорщику, который встретится на пути, Шушо ликующе взвизгнул и рванул в найденный тоннель. Вернее, почти рванул. Морл едва успел ухватить принца за жалобно тренькнувшую на бёдрах ткань, притягивая обратно. – Шушо. – Эй?!.. – Стоять. У меня есть идея. – Выкладывай, пока я тебя не загрыз, – разрешил Шушо. – Мы должны найти твою невесту. Если что, она будет ценной заложницей. – А у тебя отличные замашки преступника, – восхитился Нуар. – Но он логичен, – Шушо задумался. – Если она что-то знает, то скажет, а если нет, то приставим ей что-нибудь к горлу и заявимся к самому королю. Потребуем объяснений, компенсации, всё такое... А кто знает, где её покои?.. Тяжело вздохнув, Морл пошёл первым. Внутри было тихо. Спустившись последним, Нуар огляделся. Они оказались под высоким сводчатым потолком. На первый взгляд никого нигде не было видно, но мнимому чувству безопасности Нуар не доверился. Здесь было слишком много мест, где можно спрятаться… В полной тишине, пронизанной чистым светом, феи медленно полетели вперёд без особого направления, высматривая любую другую фею. Наконец Шушо остановился и замахал руками, указывая вниз. На капители очередной колонны сладко дремал фей в красной тунике, подвязанной золотой лентой. Нуар сразу опознал в нём одного из работников Двора – называть их слугами уже считалось неэтичным дикарством. Хищно усмехнувшись, Морл устремился вниз. Серые от грязи босые ступни паука коснулись камня мягко, словно лепестки цветка, опавшие на землю. Он вытащил из мешка за спиной очередной комок паутины, хищно перебрал его педипальпами на лбу, немного расправляя, и снова взял кончиками когтей, растягивая белую массу. Наблюдая, как Морл склоняется над спящим, вкрадчивый в каждом движении, и залепляет ему рот, заставив фею лишь испуганно шмыгнуть носом, Нуар быстро покосился на Шушо. Тот наблюдал за пауком молча, отстраненно наматывая на палец одну из своих длинных прядей. Приподнятые усики однозначно указывали на интерес, но взгляд… такого взгляда у Шушо Нуар не видел ещё ни разу. Словно кто-то на пару мгновений выключил всё озорство, оставив только что-то обволакивающе-тёмное, напитавшее обычную желтизну глаз истинным золотом. Это было так странно, что Нуар предпочёл не задумываться. Но заметку в памяти сделал. Мягкими нажатиями когтей прижав паутину плотнее к чужому рту, Морл резко сгрёб фея за запястья, поднимая вверх. Тот распахнул глаза, шумно замычав, забил ногами и крыльями. У него не было и шанса, паук быстро скрутил ему руки за спиной, скрепив ещё одним комком запястья. – Покажешь, где покои принцессы Луины, – почти прошептал Морл в короткое острое ухо. – И я тебя отпущу живым, с целыми крыльями и губами. Понял? Замычав, слуга тут же закивал. Вместе с Шушо приземлившись рядом с ними, Нуар с любопытством заглянул в испуганные серые глаза в обрамлении густых черных ресниц. Ему показалось, что слуга был очень молодым. Заставляя слугу указывать подбородком, куда лететь, Морл не позволял ему передвигаться самому. Практически держал на руках, упираясь острыми кончиками когтей в горло, чтобы тот не вздумал привести их к страже. Неожиданно Нуар понял, что это не игра и не приключение. Морл выглядел действительно так, как будто готов был убить. Вот так просто. Одним движением когтей.