Июньские мальчики

Чернушка болеет: явно перекупался накануне, мелкий засранец. Из приюта смотал еще вполне себе бодрячком, а уже по дороге за товаром чуть не свалился с мопеда. Глаза мутные, а лоб раскаленный, словно валун на берегу в жаркий полдень – тут никакого медицинского образования не надо, чтоб понять, чем дело пахнет. - Набалакался, срань? – по которому-то разу сердито бормотал Катце, понимая, что не будет сегодня очередного хорошего дня: гаденыша надо будет еще отволочь обратно в приют. В идеале – предварительно напичкав лекарствами, потому что суббота и, Катце помнил, в медблоке никого не будет до понедельника, кроме вечно поддатого Тано – а по случаю субботы он будет поддатым сильнее обычного, прямо скажем – вообще в дерьмо и помощи от него ждать бесполезно. Траться теперь еще и на антибиотики для мелкого засранца!.. Ага, и именно тогда, когда надо платить за хату, за сеть, за товар внести на ту неделю (а привезут, кроме прочего, абсолютно охрененные сигариллы, коробку даже хотелось бы оставить, не столько для себя, сколько побаловать особо почетных гостей) – и при этом что-то надо было жрать. К счастью, в больном виде Чернушку тянуло на подвиги в разы меньше и потому он смирно караулил байк в тенечке, по ходу, даже слегка отрубившись. Даже Минк, появлявшийся вечно как из-под земли, заметил: - А где?.. Ему, элитному, звание Принца уж очень льстило – у всех элитников были свои маленькие слабости, на которых можно было сыграть. Так вот, у Ясона, смешно сказать, таким слабым местом, кроме любви к баблу и порче жизни неугодным, стал Чернушка – со всеми его выкрутасами, будь то беспощадная, но искренняя лесть или попытки подраться. С блонди подраться, это ж байка натуральная, вот поди ж ты! Не так давно Ясон пару дней щеголял прокушенным пальцем, а поскольку медблок в блондятнике работал в разы лучше, чем в приюте, то в придачу к тому – следами вкаченной сыворотки от бешенства и зарийской псевдочумы. И еще неделю Ботаник при каждом удобном случае обещал Минку, что совсем скоро он, Ясон, уменьшится в росте раза в три, потемнеет раз в десять, научится говорить матом и тогда придется сдать его в приют… - …обратно в приют. Так что, на сегодня море отменяется. И в аптеку еще допилить бы, пока он совсем не свернулся. Дай Рагон только, чтоб в лишний раз документы не трясли. - У него что-то совсем не то с терморегуляцией. Катце, и давно так? - С утра. Совсем хреново? - Хреново. Принц, не уходи, ты такой холодненький! Настырный гаденыш, даром что раскисший, успел переползти к Минку на руки и устроиться там, как дома. - А знаешь что, Рыжий? Есть одна мысля… В сьютах у Минка скрывалось на самом деле множество карманов и по карманам этим чего только было не накопать. Вот и теперь Очкастый провернул финт ушами, достав откуда-то фурнитурский браслет – явно с перебитыми номерами, но вполне действующий: - С этим не заметут, хоть в элитную припрись, только совсем наркоту без рецепта все равно не дадут. Затаривайся и подваливай сюда – этому все равно, где отлеживаться? - ну и не таскай его… - Буду должен. - Заметано. А еще Ясон Минк виртуозно мог уговорить камеры наблюдения не видеть его, так что афера с тем, чтоб протащить Чернушку в блондятник, была провернута ничуть не хуже, чем потом – протащить туда же вернувшегося Рыжего. - Не замели, - констатировал Принц. Чернушка, вольготно, будто самый настоящий принц, валялся на элитной кровати и слабым голосом командовал: - Мне попить! Чтоб сладко! Мне душно! Мне неудобно смотреть экран, надо поднять подушку! – и только пульт от экрана, подобно скипетру, указывал направо-налево. - Будешь ржать – убью, - сумрачно прокомментировал Ясон. Рауль, конечно, принялся нудеть, что все – кромешный ужас, потому что: приютский ребенок наверняка заразный (и уже на этом этапе огреб мести, потому что Ясон так и не мог до сих пор простить полученных уколов от бешенства и чумы), что скандал выйдет ужасный и дойдет наверняка даже до Юпитер (ага, совсем как когда у старшего сапфиров обнаружили загостившихся на неделю девок из соседнего бардака), и что поведение Ясона вовсе не напоминает поведение элиты (а когда оно хоть как-то напоминало, обозначить забыл). Из всего словесного потока Ясон вычленил главное: - И нефиг его туда-сюда таскать, раз там до понедельника нормального медика не будет. Гаденыш, ползи сюда, будем чай пить – медовый, сладкий… ну и что, что горячий, зато сопли пройдут… а я за это, ну… Шоколадка устроит? Не торгуйся уже, а то вместо шоколадки ремня дам! Катце, ты пока браслет не снимай – вали на кухню, пусть дежурный шоколада притащит. - Коррекции на тебя нет! – плюнул Рауль и ушел ни с чем и ни с кем. На повороте его догнал Рыжий: - Бесполезно же… - а потом предложил: - А поехали купаться на наше старое место! И поехали! Рауль и Катце долго плавали в теплом море - так, что в конечном итоге оба едва не заснули, валяясь рядом на валуне, и только потом Рыжий спохватился: - Эй, элитник, тебе обратно-то не пора? - Не пора. Вообще не хочу возвращаться, достало все. - Ты чего вдруг? Эээй… На Минка обиделся, что ли? Рыжий подполз совсем близко, так, чтоб совсем плечом к плечу и ногой к ноге – и от такого недозволенного контакта Рауля пробрало короткой дрожью, а во рту стал сухо: - Элита не обижается – это слишком эмоционально и слишком иррационально. Катце, можно я переночую сегодня у тебя? От такого поворота событий даже много повидавший Рыжий откровенно прифигел, свалившись с камня: - Ну бля… то есть, неожиданно… и вообще, конечно… то есть, здорово, правда, у меня совсем нечего жрать дома и малость срач… Но я сейчас это исправлю, поехали! На причале Катце купил у мальчишек связку выловленных днем клешнелапов, суетливо обещая Раулю, что суп или второе с этими тварями – самое что ни на есть безопасное и вкусное, что только можно придумать и вообще как в ресторане. Потом, уже на подходах к апартаментам – целой мансарде, где, конечно, было мало места и иногда довольно холодно, зато не было никаких соседей, кроме как снизу, и отлично работала сеть, Катце предупредил: - Только срач у меня… ну, не слегка… Рука Рауля в руке Рыжего, как показалось, слегка подрагивала. Или не показалось, потому что Рауль весь был какой-то уж слишком… трепетный. И даже наспех сооруженная и во мгновение ока слопанная паэлья из чего Юпитер послала тут мало что исправила. Хотя Катце постарался по мере сил, раскопав на кухне и специи, и полпачки несинтетического риса, и бутылку с чем-то голубоватым и слабоалкогольным, и даже наведя в комнате подобие порядка. Когда полгода назад Рыжий только начинал здесь жить, то, конечно, иногда думал, что однажды придет к себе не один – не просто чтоб перетереть про компы или потусоваться, но совсем не предполагал, что таким гостем окажется элитник. Чудовищно, не меньше, чем сам Катце, краснеющий элитник, дрожащий руками и путающий слова. Потом пролилось вино, испачкав и условно чистый стол, и аккуратный сьют, Катце притащил из кухни губку и опрокинул и свой бокал – вот об этом Рыжий никогда не думал, что все окажется настолько неловко! И что целоваться им будет внезапно совсем неудобно, а потом Рауль вовсе начнет гнать, что, кажется, ему все-таки стоит вернуться к себе. И все это таким дрожащим голосом и с таким тоскливым зелено-виноградным взглядом, что ничего другого не останется, кроме как поцеловать напоследок куда подвернется – подвернулся нос – и засмеяться: - Да никто тебя не тронет, элита, не дергайся! - Я не дергаюсь! – огрызнулся Рауль. – И не боюсь, просто, мы же никогда… запрещено же, ко мне даже близко никто никогда не подходил так, не говоря уже о каком-то контакте… Я, наверно, просто еще не дорос до каких-то осознанных действий, это не более, чем защитная реакция… - Да ладно тебе. Нефиг защищаться, сказал же, что пошел нафиг, не трону… Молчание вышло еще более неловким, чем разговор. А потом Катце потянул за руку: - Пошли на крышу! - Зачем? Рыжий пожал веснушчатыми плечами: - Просто. Сидеть. Вниз смотреть. Допить бухло. Сьют твой развесить, чтоб просох до утра. Путь из мансарды на крышу был простой: достаточно выйти через кухонное окно, чтоб попасть на огороженную площадку. Тут не было ничего интересного: антенны, мусор, натянутая меж антеннами веревка в качестве сушилки для белья и пара раздолбанных кресел. - Погоди, я счас из стиралки заодно барахло вытряхну… "Барахла" оказалось как раз, чтоб сьюту не было тесно на веревке – Рауль попытался помочь все развешивать, но вывалял все по крыше, вдобавок, снова потянуло целоваться – играя в догонялки меж антенн и веревок, это оказалось гораздо увлекательнее, чем в полутемной комнате. - Нда… ситуация получилась. -Не парься ты. Со всеми бывает. Лучше оставшееся разливать не будем, прямо из горлышка, а то прольем и так и останемся трезвые – это ж херня, а не суббота получится! Они дотемна просидели на креслах: смотрели на светящуюся огнями Танагуру и покрытое звездами небо, передавали из рук в руки бутылку (на вкус оказалась не такая уж и дрянь) и снова едва не заснули – только ночной холод заставил уйти в комнату – и там-то вырубиться окончательно, до утра. Утро отличалось от всех даже слишком: никогда еще Раулю Эм не приходилось просыпаться слегка придушенным в объятиях, зато вольно закинув ногу на тело рядом. Волосы за ночь спутались, Рыжий сопел и морщился, матрас под спиной был сплошь комками, одеяло спиналось на пол… - Офигенно. - Что? - Я говорю, что спать с тобой – офигенно. Теплый. Рауль уже не тем местом чуял, какой теплый прием ждет его в академии, но отчего-то тактично промолчал. - Спать с Ясном охрененно! – авторитетно заявил вполне себе бодрый Чернушка, вкушая второй завтрак и до понедельника элитные апартаменты покидать явно не собираясь. – Он такой прохладный, но теплый, и тут такие печеньки готовят! - Благодарю, - пробубнил Ясон, косясь на Рауля своим фирменным "Будешь ржать – убью!" и отчаянно сморкаясь в одноразовую салфетку: из носа сегодня отчего-то постоянно текло зеленым и противным…