Семнадцатая вселенная

Осеннее небо стало светло-серым от туч, принёсших достаточно слабый, но всё же дождик, который тихо выстукивал по металлическому отливу какую-то странную мелодию. Хотя ритма как такового у этой мелодии не было, почему-то хотелось думать именно так. Комната Юки располагалась на втором этаже детдома, а дверь была в самом конце коридора, поэтому единственное окно было совсем рядом с углом и выходило на крайние деревья небольшого леса, когда-то принадлежавшие парку, и немного на тротуар с дорогой, после которой начинался город. Из-за неполной серости дневного неба комната была освещена не очень сильно, казалось, это было что-то среднее между «светло» и «темно». Юки сидела на нижней койке двухэтажной кровати в темноте от того, что с верхней свисало специально закреплённое там одеяло и почти полностью закрывало своеобразное убежище от света. Так девочке было комфортнее. В темноте всё спокойно, и больше никого нет. Абсолютно никого, кроме самой Юки. Только в такой обстановке она позволяла себе отдохнуть от постоянной бдительности, постоянного поиска подвоха. А подвох был везде. Даже когда кто-то выкрикивал её имя… Чтобы другой подставил подножку, пока она отвлеклась. Или кто-то с добрым лицом предлагает допить за него кислый компот из столовой, а затем обливает девочку ещё не остывшей жидкостью. Когда кто-то кричит: «Эй, обернись!», после чего в неё один за другим летят камни. Она просто уже не могла не искать подвох и жутко корила себя, когда, поддавшись мысли, вроде: «А что, если он и правда хочет мне помочь?», снова оказывалась жертвой очередного жестокого розыгрыша. «А всё из-за чешуи». Юки кинула ненавистный взгляд на предплечье правой руки. Хоть она и не знала точно, но была уверена, что находится в детдоме из-за отказа от неё родителей. Никому не нужен ребёнок, приносящий столько проблем. Да ещё и мутант. Такому ребёнку заведомо не суждено назвать кого-то «мама» или «папа» и, тем более, «друг». «Тот мальчик сделал мне комплимент». Прежде девочке таких искренних комплиментов никогда не делали. Она хотела, очень хотела верить, что этот странный мальчик действительно хороший, что он действительно не желает ей зла, как загнанный в угол отчаянно надеется, что кто-то в последний момент вытащит его из западни, но в то же время она не могла просто так отбросить в сторону страх, будто это лишь очередной безжалостный розыгрыш, коих будет ещё много и много... Юки вспомнила, как он с интересом посмотрел в её глаза, как он сказал: «Рубины». Именно «рубины». Девочка знала, что это очень красивые драгоценные камни яркого розовато-красного цвета и была потрясена тем, что кто-то сопоставил что-то такое с ней. Такого прежде никогда не было. Для девочки это звучало более чем нелепо. Как абсурд. «Похожи на рубины…» Ладно ещё, что-то уродливое. Но рубины! Они слишком красивы, чтобы воспринимать подобное сравнение, как комплимент. Девочка вся буквально сжалась, ещё сильнее обхватив руками ноги и положив голову на колени. Хоть Юки и не хотела того признавать даже для себя самой, ей очень, очень сильно хотелось просто обрадоваться комплименту. Просто испытать чувство радости, счастья, не думая о каком-либо подвохе. Но это было крайне сложно, сложно довериться кому-то, даже просто не подозревать после всех этих будто приклеившихся к девочке вечных издёвок. «Тупые мысли! Абсолютно тупые! Мы встретились случайно, такое вряд ли повторится». Резким движением Юки отдёрнула занавес из одеяла и села по-другому, свесив ноги. «Надо что-то делать. Точно. Доделаю коробку. Пусть и заранее». Она, встав с кровати, медленно подошла к столу, на котором стояла небольшая картонная коробка. Её осталось только утеплить и скрепить для прочности, но Юки, сама того не осознавая, умышленно растянула это дело почти на весь остаток вечера. Ночью девочка долго не могла уснуть, но, скорее, не из-за мыслей. Она старалась ни о чём не думать перед сном. Её тревожило кое-что другое. Юки старалась каждый день приносить кошке, живущей в лесу, часть своей еды, но если раньше девочка ела мало, то в последнее время из-за скачка в росте ей хотелось есть всё больше. За полгода она выросла из многих своих вещей, стала более вытянутой и от того начала казаться худощавой, у неё появилась малозаметная талия, да и в целом организм Юки в последнее время изменился. А вчера вечером к девочке пришёл зуд в области груди, от которого она долго не спала. Сегодня – он же. Стоило Юки прилечь на живот, как вдруг она почувствовала сильное покалывание в сосках. Это было очень больно, и потому девочка попыталась заснуть, лёжа на спине, но и это не помогало – покалывания и зуд хоть и стали немного слабее, но, кажется, и не думали проходить. Однако, от утомления произошедшим, мыслями обо всём этом и сильной усталости Юки всё же заснула. Но сон был не менее странный, чем происходящее. Девочка сидела в бесконечно чёрной темноте, будто в космосе без звёзд, но чувствовала под собой что-то хоть и невидимое, но твёрдое. Посмотрев вниз она, как ни странно, увидела себя, причём очень хорошо, будто была на свету, и обнаружила, что сидит во тьме голая. Сама не зная, зачем, Юки робко протянула правую руку вперёд, и чешуйки, большие красно-розовые и маленькие чёрные вокруг них, зашевелившись, начали, будто сползаться к центру предплечья и скоро образовали некое подобие толстого браслета, который с одной стороны начал быстро удлиняться, затем разветвляться… Скоро перед девочкой стояла её копия, созданная из её же чешуи и держащая её за руку. Чешуйки левой кисти той «копии» и были минутой ранее тёмным браслетом. — Вставай, — услышала Юки свой голос, доносящийся из уст чешуйчатой девочки. — Без тебя я не смогу ничего сделать. Она поднялась на ноги. Девочка продолжила: — А теперь пойдём. — Куда? — решилась спросить Юки. — Туда, где нам будет комфортно, — ответила чешуйчатая и усмехнулась. Но Юки продолжала стоять на месте. — Но я тебя совсем не знаю, — тихо сказала она. — Почему мы должны идти куда-то вместе? — Потому что мы связаны. Я не могу отпустить твою руку. А если и отпущу...