Возлюбленный короля мафии

      Отличная тактика: назначить встречу и не прийти.       Окна в гостиничном номере, расположенном на пятом этаже, встретили Юргена темнотой. А на звонки Штефан не отвечал. Позвонив в очередной раз, Юрген всё-таки решил выбраться из машины и подняться наверх. Если Штефан не откроет ему, то никакого разговора уже однозначно не будет. Можно спокойно разворачиваться и ехать домой, попутно отправив Штефана в список неблагонадёжных элементов, имеющих слабое представление об ответственности.       Если его попытки создать сенсацию на пустом месте и приглашение на встречу были шуткой, то без сомнения: особым умом этот человек не отличается.       Чем больше Юрген думал о сложившейся ситуации, тем менее радужными становились размышления. Особых иллюзий он не питал, отдавая себе отчёт в том, что информация, которой желает поделиться с ним Штефан, относится к категории взрывоопасных. Вот только не мог понять: с чего такое доверие? Неужели Штефан проникся мотивами будущего тестя, вспомнил о неофициальном названии должности Юргена и тоже решил воспользоваться услугами специалиста, выполняющего конфиденциальные поручения?       Заявления и поступки Штефана его неслабо заинтриговали – глупо отрицать. Если в течение всей недели он так и не сумел избавиться от мыслей о мимолётном пересечении, значит, Штефан правильно подобрал слова, способные посеять семена сомнений в душе. Сегодняшний его звонок ничего толком не прояснил, лишь запутал сильнее, и Юргену не терпелось добраться до информации, которой с ним жаждали поделиться. Логично ведь было предположить, что он не удержится и сунет нос в предоставленные документы. Он не побежит рассказывать об их содержании всем и каждому, но просто взять, привезти домой и ждать до понедельника – такого не будет. Он должен знать, на что подписывается. В какую авантюру его стремительно втягивают.       – Свободных номеров нет.       – Мне не нужен номер, – произнёс Юрген, обратившись к портье. – Меня ждут.       – Имя?       – Юрген Нильсен.       – Ах да, действительно, – портье кивнул, соглашаясь и мимоходом глядя на водительское удостоверение, продемонстрированное Юргеном. – Вас сказали пропустить в любой момент дня и ночи, как только вы появитесь.       – Значит, можно пройти?       – Да, конечно, герр Нильсен.       – Спасибо, – хмыкнул Юрген, пряча удостоверение в нагрудный карман.       Когда створки лифта сомкнулись, Юрген выдохнул устало. Повернул голову, встретился взглядом со своим отражением и нахмурился.       Очередная попытка дозвониться до Штефана обернулась провалом. С каждой секундой сложившаяся ситуация нравилась Юргену всё меньше. Хотелось поскорее пересечься с женихом Хайди, получить всё необходимое и вернуться домой.       На пятом этаже стояла поразительная тишина, словно все постояльцы разом вымерли. Эта мысль Юргену по вкусу не пришлась. Всё чаще он вспоминал нервный тон Штефана, голос, то и дело срывавшийся на высокие, истерические ноты. Штефан боялся той ситуации, в которую оказался втянут. Но идти на дно в одиночестве не хотел; он решил утянуть вместе с собой других людей. Первым кандидатом на роль пособника оказался Юрген.       Подойдя к нужной двери, он постучал. Ответа, разумеется, не последовало. Юрген вновь вытащил из кармана телефон, набирая номер Штефана. Из глубины комнаты полилась мелодия, оповещавшая о звонке. Играла она до тех пор, пока механический голос не предложил Юргену оставить сообщение после звукового сигнала. Никаких сообщений Юрген оставлять не планировал, и хотя внутренний голос настоятельно советовал не делать резких движений и спуститься вниз, чтобы затем подняться сюда вместе с портье, незамедлительно толкнул дверь. Поддалась она без труда, что уже говорило о многом. Человек, решивший переночевать в номере гостиницы, вряд ли оставит дверь на ночь незапертой.       Номер был погружён в темноту, единственным источником света оставался телефон, на дисплее которого отражалась информация о пропущенных звонках. Воздух насквозь пропитался специфическим запахом, происхождение которого Юрген без труда определил в первые несколько секунд пребывания здесь. К горлу метнулся комок горькой слюны, Юрген с трудом сглотнул и всё-таки ударил ладонью по выключателю. Яркий холодный свет залил пространство комнаты. Юрген перевёл взгляд в сторону кровати.       На некогда белом ковре разлилась бордовая лужа, неестественно тёмная, похожая на густой вишнёвый сироп. Однако сомнений в том, что это вовсе не сироп, у Юргена не возникало. Он понял, что его здесь ожидает в тот момент, когда только переступил порог номера. Теперь сомнений не осталось, были лишь голые факты.       Переборов тошноту, Юрген преодолел расстояние от входной двери до кровати. Тело Штефана лежало на полу. В отдалении валялись очки с разбитыми стёклами, а голова... Вот головы практически не было, на её месте оказалось кровавое месиво, кусочки костей и мозга, словно тщательно взбитая в блендере масса. Рядом с телом лежал пистолет, из которого предположительно и был сделан выстрел.       Разумеется, никаких документов поблизости не наблюдалось. Почему-то основные мысли Юргена сосредоточились на этом. Он осматривал все поверхности в поисках карт памяти, но нигде не было ничего, хотя бы отдалённо похожего на них.       Всё, что происходило в дальнейшем, проходило для Юргена, как в тумане. Он не помнил, когда покинул номер, спустился вниз и обратился к портье. Пропустил момент, когда приехала полиция, и отель заполонили люди в форме. Теперь это здание сложно было назвать сонным царством, здесь воцарилась неразбериха и переполох.       Кажется, среди сотрудников полиции оказался стажёр, впервые увидевший нечто серьёзнее кражи из книжного магазина. Иного объяснения тому, что молодого парня, облачённого в полицейскую форму, стошнило, Юрген не находил. Про себя он отметил, что идти работать в полицию, обладая столь слабыми нервами, достаточно неразумно, но вслух ничего не сказал. Тем более его мнением никто из присутствующих не интересовался.       Отправиться домой не представлялось возможным. Юрген равнодушно наблюдал за действиями полицейских, время от времени отвлекаясь на причитания портье, устало потирал переносицу. Он думал о том, насколько всё в жизни циклично.       Наверное, его можно было назвать бесчувственным человеком, но увиденное не произвело на него особого впечатления.       Он так часто сталкивался со смертью, что перестал считать это явление чем-то особенным, приняв её в качестве закадычной подруги. Она появлялась на его жизненном пути с завидным постоянством, не позволяя позабыть о себе. Впервые им довелось встретиться десять лет назад, при похожих обстоятельствах. Лужа крови, раздробленные кости и комочки мозга на стене, пистолет рядом с остывающим телом. Отец Юргена пустил себе пулю в лоб, оставив сына на попечение старого друга. Из времён детства и юности это было, пожалуй, одним из наиболее ярких событий, столь же красным, как кровь на стене и на полу.       Квартира была продана, деньги переведены на счёт Юргена, а сам он переехал в дом Браунов, подальше от воспоминаний о пустом взгляде, смотревшем на него в упор, и о кровавых разводах, ползущих вниз по стене. Эта картина не преследовала Юргена в страшных снах, но наяву время от времени представала перед глазами, и он неизменно задавался вопросом: почему отец решил наложить на себя руки? Тот, кто всегда в негативном ключе высказывался о самоубийцах, считая их жалкими людьми, потом сам пополнил эти ряды.       Смерть Фридриха стала для всех неожиданностью, а причины, толкнувшие его на этот путь, так и остались тайной, покрытой мраком. Не было ничего, что хотя бы на шаг приблизило всех к разгадке. Предсмертных записок или видео он не оставлял, просто однажды вернулся домой, налил себе бокал коньяка, выпил. Выбрал из коллекции пистолет и нажал на курок. Вот тогда Юргену было откровенно не по себе. Тогда его нещадно трясло, колотило в истерике, и слёзы сами собой стекали по щекам. Тогда он кричал безвестным голосом, вырывался из рук Вернера, приехавшего по первому зову. Вернер ничего не говорил, он прижимал Юргена к себе, гладил его по голове и что-то шептал о докторах, которые дадут успокоительное...       Юрген его практически не слышал. Он хотел, чтобы отец поднялся, а сиропная кровь оказалась бутафорией. Но смерть с ним не шутила, она действительно прошлась по этому дому, вальсируя от входной двери до спальни главы семьи и обратно.       Успокоительное Юргену действительно вкололи, и он провёл в состоянии сна несколько дней, просыпаясь только на несколько минут, которых хватало, чтобы съесть что-нибудь, принять душ и сходить в туалет. Потом вновь забирался под одеяло, закрывал глаза и думал о родителях, бросивших его. Мать уехала в Россию и строила там светлое будущее, а отец ушёл туда, откуда не возвращаются.       Через неделю на пороге спальни появился Вернер. Поняв, что подопечный не спит, а просто лежит, глядя в потолок, подошёл ближе, сел на край кровати. Сжал крепко руку.       – Юрген, – позвал тихо.       Чтобы повернуть голову, пришлось приложить немалое количество усилий.       – Да?       – Нам нужно обсудить один важный вопрос. Сможешь сейчас уделить разговору время, или мне зайти попозже?       – Сейчас, – решительно ответил Юрген. – Если вопрос важный, не стоит откладывать в долгий ящик.       – Ты хочешь поехать к матери?       Юрген думал о чём-то подобном, но предложение всё равно поставило его в тупик. На мгновение в спальне повисла тишина. Он не знал, что ответить.       – Она прилетит за мной? – спросил через некоторое время.       – Если я напишу ей, то, скорее всего, она ответит согласием.       – Хорошо, – послушно кивнул Юрген.       – Есть второй вариант.       – Например?       – Ты можешь остаться вместе со мной.       «Со мной» прозвучало настолько уверенно, что Юрген поёжился невольно. Вернер мог сказать «с нами», подразумевая свою семью, но он решил применить иной вариант. Он знал, какие слова имеют силу.       – Сегодня утром я разговаривал с адвокатом твоего отца. В ближайшее время он зачитает завещание. Согласно последней воле Фридриха я должен стать твоим опекуном. Конечно, я это сделаю. Но если ты придёшь к выводу, что хочешь улететь вместе с Ириной, я не стану препятствовать, и даже, напротив, посодействую этому.       – Почему?       – Что именно?       – Почему не станешь препятствовать?       – Потому что любое твоё желание – закон, солнышко, – произнёс Вернер.       Наверняка он знал, что подобными высказывания отбирает последние крохи симпатии у матери Юргена. В этом противостоянии она проиграла с огромным отрывом. Ноль у неё и все сто баллов у Вернера.       Разумеется, исход сражения был предрешён.       Юрген остался с Вернером, а Ирина в доме Браунов так и не появилась.       Теперь воспоминания об отце пробудились с новой силой, породив прилив головной боли. Юрген прислонился затылком к стене. Он видел, как из номера вынесли тело Штефана, упакованное в чёрный пластиковый мешок, в отдельный пакет поместили пистолет. Орудие убийства и самое главное вещественное доказательство.       Юрген, наученный горьким опытом прошлого, ничего на месте преступления не трогал, кроме выключателя. За благоразумие стоило себя похвалить, но даже на это сил не хватало. Хотелось поскорее вернуться домой, но отпускать его полицейские не торопились. Всё же он был главным свидетелем. Хорошо, хоть не подозреваемым.       Вопросов у представителей закона набралось немало, некоторые из них повторялись несколько раз. Юрген не сомневался, что виной тому вовсе не забывчивость полицейских.       Они стремились вытянуть из него как можно большее количество информации, но он не мог сказать того, о чём имел смутные представления. Он покорно отвечал на вопросы, хотя вполне мог отгородиться от полицейских своим статусом, позвонить Вернеру и потребовать немедленно прислать адвоката, но ему не хотелось затягивать процесс допроса.       Да, он хорошо знал жертву. Не мог не знать, раз уж этот человек был женихом дочери его работодателя. Да, сегодня вечером они собирались встретиться, потому последние входящие и исходящие звонки на телефоне Штефана приходятся на его номер. Да, Штефан говорил, что хочет передать ему нечто на хранение. Нет, он не знает, что именно, поскольку, явившись на встречу, увидел уже мёртвое тело. И да, сразу после этого он спустился вниз и вызвал полицию. Разве что один раз подошёл к трупу. Больше он не знает ничего.       Когда повторение вопросов по третьему кругу завершилось, Юрген не выдержал и спросил довольно грубо:       – Теперь я могу быть свободен?       – Да, герр Нильсен. Мы позвоним, если понадобится ваша помощь.       – Спасибо, – бросил Юрген и направился к лестнице, раз уж лифт полностью оккупировали сотрудники полиции.       Мысли, кружившие в голове, напоминали рой озверевших пчёл. Они не желали оставлять его в покое. Как и знание, что ценная вещь, предназначавшаяся ему, попала в руки убийцы, оказавшегося куда более расторопным. Конечно, глядя на тело и пистолет, лежащий рядом, следовало выдвинуть теорию о самоубийстве, её же и придерживаться. Но если в ситуации с отцом всё выглядело органично, и поводов усомниться в правдивости слов полицейских не возникало, то здесь одно с другим не клеилось. Юрген мог со стопроцентной уверенностью заявить: Штефан, решив покончить с жизнью, не стал бы звонить ему и настаивать на встрече. Если только план его не был заключён в ином. Позвать того, кто сможет обнаружить труп и сообщить в полицию, дабы тело долго не искали. Но с таким же успехом он мог привлечь к своей операции и работников гостиницы. Не обязательно звонить Юргену.       Нет. Однозначное и непоколебимое нет. Слишком много показного и игры на камеру, несвойственной Штефану.       Юргена определённо что-то смущало. Он чувствовал, что теория провисает, но никак не мог понять, где именно. Будто бродил в тумане, натыкаясь на стены. Наверное, виной всему были воспоминания, наслаивающиеся на этот день, затемняющие его ужасами прошлого. Стоило только подменить в сознании образ Штефана образом отца, как Юргеном завладевала противная мелкая дрожь. Он ощущал холод в жару. Он хотел согреться изнутри, но не знал, что может поспособствовать этому, потому продолжал дрожать.       Машина летела вперёд, разрезая темноту, как пуля разрезает воздух.       В какой-то момент леденящий холод, сковавший душу, усилился. Юрген осознал, что всё это время находился под одной крышей с убийцей. Портье ведь заявил, что все номера заняты. В одном из них, скорее всего, и обитал человек, пришедший к Штефану. Тот, конечно, подумал, что это Юрген, и открыл дверь. Вот и поплатился за свою беспечность жизнью.       Возвращаться теперь смысла не было. Появление полиции вызвало смятение в рядах постояльцев. Многие из них, несмотря на позднее время, начали паковать чемоданы, желая поскорее переселиться в более безопасное место, где их жизням ничто не угрожало. Убийца мог быть среди них, покинув отель после отъезда полиции, а мог воспользоваться переполохом и скрыться с места преступления в тот момент, когда представители закона только приехали.       «Тебя тоже могли убить, явись ты на несколько минут раньше», – резюмировал Юрген мысленно.       Уверенности в себе это не добавило.       Порог родного дома он переступал с осторожностью, будто опасался, что и здесь может поджидать неприятный сюрприз. Вроде того, что был десять лет назад, и семь, и пять. Отец, любовник, ещё один любовник.       Кровавые росчерки на стене, дымный запах горящих ветвей олеандра в камине. Отравленный воздух, плотно задёрнутые шторы, наглухо закрытые окна и дверь, которую пришлось выбивать. Очередное самоубийство, полное отсутствие предсмертных записок. Никто не мог сказать, что заставило вполне успешного человека закончить свой жизненный путь столь странным способом.       Юрген не придал бы этому происшествию значения, не будь руководитель научной экспедиции, в которую он подрядился, желая избавиться от монотонности и серости дней, его очередным любовником. Но они занимались сексом, а через несколько дней здоровый и крепкий мужчина отправился на тот свет.       Ещё одного парня, на этот раз ровесника, избили до полусмерти. Тот каким-то странным способом связал это происшествие со смертью преподавателя и решил, что груз ответственности должен лежать на плечах Юргена. Синдром чёрной вдовы с некоторыми поправками. Юрген не поедал своих партнёров после совершения полового акта, но то, что их начинало преследовать катастрофическое невезение – этого было не отнять. Анализируя ситуацию, он и сам приходил к подобным выводам.       Один упал с лестницы и чудом не свернул шею. Ещё один погорел на торговле наркотиками, попал в тюрьму и там напоролся на нож в вооружённом столкновении.       Неприятности сыпались на потенциальных бой-френдов, как из рога изобилия. Это изматывало нервы и им, и Юргену. При таком раскладе одиночество стало не просто прихотью, а потребностью.       Включив свет, Юрген прошёлся по дому. Ничего подозрительного не обнаружил, но облегчения так и не испытал. Закрытые пространства давили на него, сжимая между стен и растирая в кашу.       Юрген переоделся в домашнюю одежду – рубашку-поло с длинным рукавом вкупе с потрёпанными джинсами – и вновь спустился вниз. Рекс, ходивший за ним хвостом, понял, что намечается очередная прогулка, и метнулся в гостиную за поводком.       Желание отправиться в лес тёмной ночью никак не вписывалось в категорию разумных поступков, но ничего лучше Юрген не придумал.       Свет так и остался гореть во всех комнатах, выключать его Юрген не стал. После той темноты, что встретила его в отеле, он хотел вернуться в дом, наполненный светом.       Фонарь освещал дорогу, Рекс бежал, натягивая поводок до предела. Юрген следовал за ним, не прикрикивая на собаку и не пытаясь остановить. В этот момент он почему-то совершенно не боялся споткнуться и полететь вниз. Вероятно, происшествие в отеле несколько сдвинуло рамки страхов. Если он сумел посмотреть на труп с развороченной головой и не выблевал на ковёр ужин, то пара царапин на собственных коленях точно не заставит его рухнуть в обморок.       Их путь снова лежал к мосту. Отпустив Рекса, Юрген спустился к реке, присел на корточки и опустил ладонь в воду. Земля под ногами была влажной и скользкой. Зачерпнув немного грязи и ила, Юрген некоторое время так и просидел. После подобрал несколько камней, выпрямился в полный рост, размахнулся и швырнул один из своих непрофессиональных снарядов.       Бам!       Резкий звук от удара камня о металл разлетелся над лесом, задрожал и завибрировал в воздухе.       В этот момент Юрген чётко осознал, что именно его смутило в отеле.       Пистолет, лежавший рядом с телом Штефана, был без глушителя.       Неужели звук выстрела совсем никого не привлёк? Нереально. Он не мог быть незамеченным вовсе. Только при условии, что все постояльцы оглохли одновременно. Но это предположение точно было из области фантастики.       Звонок, нарушивший тишину, восстановившуюся после недавнего грохота, заставил Юргена усмехнуться. Он предрекал нечто подобное, потому нисколько не удивился. Он знал, кто именно жаждет общения в столь поздний час.       Это было для него в порядке вещей. Он понимал, чего хочет Вернер, и никогда не отказывался от выполнения работы, даже если она была отвратительно грязной и тошнотворной. Мелкие, да и не очень расследования тоже входили в обязанности Юргена. Неофициально, разумеется.       И если его прежде привлекали к работе с расследованием махинаций, заказных убийств или похищений, то теперь-то уж точно не могли оставить в стороне. Пресс-секретарь на полной ставке, а ещё личный психолог, частный детектив, просто секретарь... У Юргена было множество обязанностей, и любой другой человек, оказавшись на его месте, давно запротестовал бы и объявил забастовку.       Он послушно исполнял приказы Вернера.       Он не сомневался, что его приставят в качестве наблюдателя к полицейским, расследующим это дело. Сделают консультантом и откроют все нужные двери, только бы правосудие действительно восторжествовало.       Вернер откровенно недолюбливал журналистов. Услышав о гибели очередного трудяги пера, он хмыкал многозначительно, оставляя новость без комментариев. Но когда дело напрямую касалось его семьи, он не мог остаться в стороне.       – Знаешь, почему я звоню? – спросил Вернер.       – Да.       – Приезжай.       – Скоро буду, герр Браун, – отозвался Юрген и сбросил вызов.       Теперь осталось лишь позвать Рекса, отвести его домой и снова отправляться по делам. Эта ночь обещала быть бессонной.       Работа в штате у Вернера, в определённом смысле, дрессировала. Внешнему виду здесь уделяли немалое внимание, потому появиться перед начальством в чём-то, отличном от делового костюма, Юрген не решился. Задержавшись немного ради очередного переодевания, он всё-таки спустился вниз.       Дорога к дому Браунов отняла малое количество времени. Желающих прокатиться глубокой ночью нашлись единицы. Вернер ждал в кабинете, был мрачен, как никогда прежде. Он неторопливо потягивал виски из стакана и, увидев Юргена, ничего не сказал. Юрген закрыл дверь, подошёл ближе к столу. Несколько минут прошли в напряжённом молчании.       – Мои соболезнования, герр Браун, – произнёс Юрген, увидев, что стакан опустел, и Вернер потянулся за второй порцией.       – Что ты делал в этом отеле? И почему я узнаю обо всём последним? – голос Вернера звучал глухо, шипяще.       Последняя стадия раздражения. Ещё немного, и прогремит взрыв такой силы, что придётся отскребать себя от стен.       – Я постараюсь объяснить. Но вряд ли у меня получится.       – Почему? Есть, что скрывать?       – Нет. Просто я сам многого не понимаю, – признался Юрген, вскинув голову; оправдываться и чувствовать себя виноватым ему не хотелось. – Наверное, в полиции вам всё уже рассказали. Теперь моя очередь представить свою версию событий и попытаться внести ясность в сложившуюся ситуацию.       Вернер молчал, продолжая цедить алкоголь.       – После того, как мы с вами поужинали, я отправился домой. И вообще-то никуда не планировал выбираться. Я не лгал, когда говорил, что не имею планов на вечер; в тот момент их действительно не было, кроме каких-то бытовых мелочей. Этот звонок стал для меня полной неожиданностью, поскольку прежде – и вы это прекрасно знаете – мы с Штефаном практически не общались, ограничиваясь исключительно приветствиями или кратковременными разговорами.       – Но тогда почему он звонил тебе, а не своему начальнику? Мне? Хайди? Ты можешь ответить на этот вопрос?       – Нет.       – Почему?       – Потому что человек, знающий единственный правильный ответ на этот вопрос, ныне мёртв, а я не обладаю навыками общения с духами. Так или иначе, но он решил позвонить именно мне. Остаётся только гадать, чем был обусловлен его выбор. Если хотите знать, зачем он мне звонил, то здесь всё проще. Относительно. Он сказал, что планирует передать мне на хранение определённую вещь. Не знаю, какую, но подозреваю: это что-то, связанное с информацией. Документы в любом из возможных видов, будь то распечатанные копии или же флэшка. Второе вероятнее, однако, не стану утверждать наверняка.       Юрген замолчал, не зная, что ещё может добавить. Пересказывать дальнейшие события было бессмысленно. Вернер и без того успел войти в курс дела. А раз он знал о случившемся, то и одно к другому, несомненно, прибавил. Особым разнообразием сценарий не блистал.       Юрген приехал на встречу, обнаружил на месте встречи труп, портье вызвал полицию...       – Почему не позвонил мне? – спросил Вернер, добивая вторую порцию алкоголя.       – Прошу прощения за свою оплошность.       – Ты не ответил.       – Фридрих Нильсен. Понимаете, о чём я, герр Браун? Они умерли почти идентично.       – Понимаю, – ответил Вернер.       Между ними вновь повисла неловкая пауза. До тех пор, пока Юрген не решился заговорить вновь, отходя от темы своих подростковых переживаний.       – Но если в случае с моим отцом это было очевидное самоубийство, то здесь я очень сомневаюсь в правильности подобных умозаключений. Многое меня настораживает, а особенно то, что никаких документов в номере не было. Нет ничего. Ни на электронных, ни на бумажных носителях. Не знаю, существовали ли они вообще, но склоняюсь к мысли, что человек, подобный Штефану, не стал бы шутить в таком духе.       – Ты прав. Не стал бы, – протянул Вернер задумчиво.       – У вас будут ещё вопросы ко мне, герр Браун?       – Нет.       – Я могу идти?       – Нет.       – Но...       – Прости меня, – Вернер с грохотом опустил стакан на стол. – Чёртовы нервы. Но это сообщение всерьёз меня потрясло. В один вечер узнать столько нового. Зять оказывается с размозжённой головой на столе у патологоанатома, а человек, которому я доверяю больше, чем самому себе, внезапно фигурирует в деле в качестве не то основного свидетеля, не то подозреваемого.       – Я не убивал его, – произнёс Юрген, складывая руки на груди. – Если вы хотели услышать это, то... Да, я его не убивал.       Взгляд Вернера снова скользил по его лицу, отмечая перемены. Юрген чувствовал себя так, словно проходил испытание детектором лжи, с той лишь разницей, что его не опутывали проводками и не заставляли отвечать на вопросы односложно. Напротив, требовали развёрнутых ответов.       – Я не сомневался в тебе.       – Благодарю, – Юрген старался быть немногословным.       – Наверное, догадываешься, о чём я хочу попросить? – голос Вернера звучал устало.       – Взять это дело под контроль?       – Да. Думаю, понимаешь, насколько это важно. Для меня, для Хайди...       – Разумеется. Я сделаю всё, что в моих силах, герр Браун.       Вернер обогнул стол и подошёл к Юргену практически вплотную. Его ладонь легла на плечо, сжимая осторожно.       – И всё-таки я тебя загонял, – резюмировал. – Прости.       – Вам не за что извиняться. Сами же всегда говорите, что я вправе отказаться. Раз я соглашаюсь выполнять ту или иную работу, значит, она важна для меня.       Юрген пристально смотрел на Вернера. Сколько самых разнообразных обозначений он мог придумать для этого человека? Да превеликое множество. Старший товарищ, наставник, пример для подражания, работодатель, опекун, любовник...       Сейчас на первый план отчаянно рвалось последнее определение. Наверное, виной тому был взгляд Вернера, похожий на сотни взглядов, которыми они обменивались прежде, до того, как Фридрих решил покончить с собой, попутно уничтожив и отношения, связывающие близких ему людей.       Получив статус опекуна, Вернер категорично заявил, что больше никогда не прикоснётся к Юргену. Он старался заменить Юргену отца, но это было похоже на дурную комедию с плоскими шутками и вялым сюжетом.       «– «Любое твоё желание – закон, солнышко». Напомни-ка мне, кто впервые произнёс это? Если всё сказанное не пустые слова, то поцелуй меня, Вернер!       – Я не могу.       – Или не хочешь? Боишься, что Мария увидит и придётся ей объяснять, что к чему?! Может, в этом всё дело?».       Юрген чувствовал: ещё немного, и прошлое накроет с головой. Повторится. Не собственные мысли и ощущения, а прежние события, перенесённые в действительность.       Ладонь упёрлась в грудь, останавливая на середине и не позволяя придвинуться ближе.       – Вернер. Не нужно. Я всё сделаю и без «премиальных», – произнёс Юрген. – Это лишнее.       – Солнышко...       – Я давно не откликаюсь на это прозвище.       – Солнышко, – вновь повторил Вернер, не обращая внимания на реплику Юргена. – Что же я сделал с твоей жизнью?       – Ты показал мне жизнь, в принципе, – ответил Юрген, усмехнувшись. – Такую, какой она бывает. Разную. Не счастливую, но и не несчастную. И это случилось ровно тогда, когда требовалось. Очень вовремя. Очень кстати. Теперь я плачу за полученные уроки своей преданностью. Можешь положиться на меня. С завтрашнего дня я приступлю к исполнению обязанностей. Разрешишь уйти?       – Да, иди, – ладонь разжалась.       Юрген бросил последний взгляд в сторону Вернера и поспешил скрыться за дверью. Он не хотел продолжать этот обречённый разговор.       Поднявшись на второй этаж, Юрген замер напротив двери спальни Хайди. Полоска света, выскальзывающая из-под двери, говорила открытым текстом, что хозяйка комнаты продолжает бодрствовать. Юрген постучал и, получив разрешение войти, толкнул дверь.       Хайди сидела перед туалетным столиком, на котором громоздилась гора использованных бумажных платков.       – Это ты, – произнесла Хайди, шмыгнув носом и зажимая рот ладонью, чтобы не зарыдать в голос.       – Прими мои соболезнования.       – Спасибо. Знаешь, Юрген, это неправильно. Неправильно, чёрт подери! Ещё вчера я была счастливой невестой, а сегодня – уже вдова. Почему так происходит? Почему жизнь так несправедлива к людям?       – Я не знаю, детка, – ответил Юрген, положив ладонь на плечо Хайди. – Но я обещаю тебе, что обязательно найду человека, который это устроил. И он дорого заплатит за свой поступок.