Возлюбленный короля мафии

      – Отпустите меня, – прошипел Юрген.       – Решение принимает герр Штайн. Если ему будет угодно, вас отпустят. Если нет, то, простите.       Произнеся это, мужчина усмехнулся. Не стоило сомневаться, что извинения его не имеют цены, просто насмешка. Вероятно, он уже сейчас склонялся к мысли, что отпускать никого не придётся, а вот сломать что-нибудь или пустить пулю в дурную голову – первое дело.       Юрген и сам понимал, что допустил несколько ошибок, но теперь уже бесполезно было пестовать их, переосмысливать и представлять собственное появление на пороге чужого дома с помпой и грандиозным размахом. Наверное, оставь он пистолет в машине, ничего подобного не случилось бы. Хорошие мысли, увы, приходили с опозданием, когда их актуальность находилась под огромным вопросом.       – У меня к нему важный разговор.       – У нас к вам ряд претензий. Потрудитесь объяснить, для чего вам нужен пистолет?       – Ношу его с собой в целях самозащиты, – грубо отозвался Юрген.       – Не помню, чтобы встреча с вами значилась в планах герра Штайна. А теперь посмотрите на всё моими глазами. Человек Вернера, с которым герр Штайн, мягко говоря, не слишком дружен, врывается на территорию особняка, выносит одного из охранников, пытающегося его задержать, ударом в челюсть, не останавливается, когда ему приказывают. И плюс ко всему, оказывается, что у него с собой пистолет. Как думаете, вас здесь встретят с распростёртыми объятиями? Скажите спасибо, что не размазали по асфальту и в живую мишень не превратили. Хотя, стоило бы.       – Спасибо, – едва ли не прорычал Юрген.       Руки, скованные наручниками, затекли. Дёргаться было бессмысленно. Только стереть кожу в кровь, да и все дела. Приходилось сидеть и ждать появления Ульриха, наделённого полномочиями казнить и миловать. Он, будто знал, что в нём отчаянно нуждаются, потому не спешил возвращаться домой.       – И за то, что находитесь в нормальных условиях, тоже не помешало бы поблагодарить.       Юргену отчаянно хотелось показать собеседнику неприличный жест, но это действие не имело смысла. Всё равно бы его старания никто, кроме стены, не оценил.       – Где ваш работодатель? – спросил, стараясь немного сбавить обороты и не демонстрировать раздражение, прорывавшееся наружу снопом ярких искр.       – Сегодня он вернётся поздно.       – Я не спрашивал, когда он вернётся. Я спрашивал, где он.       – Уехал в аэропорт. И весь день собирался провести со своей знакомой. Она проездом в Берлине.       – Отлично, – процедил Юрген. – То есть, это даже не особенно важные дела. Так, развлечение. Пока он ублажает какую-то бабу...       – Ревнуете?       – Что? – Юрген захохотал. – Я ослышался, да?       – Все знают, что герр Штайн... не слишком равнодушен к вашей персоне.       – А я знаю, что о личности работодателя болтать не принято, а то ещё язык вырвут и собаке скормят, – выплюнул Юрген, тут же вспоминая утреннее происшествие.       Карточка игрока, лежавшая во внутреннем кармане, обжигала и через ткань. Казалось, что кровь пропитала рубашку насквозь и теперь соприкасается напрямую с кожей.       – Встречать вооружённых врагов тоже принято стрельбой на поражение. Вы живы. Ещё вопросы, замечания, пожелания?       – Воды можно?       – Да, разумеется.       – А отлить?       – Нет.       – Вот так приезжаешь в Далем, где все успешные и воспитанные, а в итоге получаешь по роже. У вас тут занятные представления о гостеприимстве. Готовы предоставить воду, но в туалет не пустите. Интересно смотреть, как люди мочатся в штаны? Или просто боитесь, что придётся снять с меня «браслеты», и пострадает ещё одна челюсть?       – Опрятность одежды должна волновать, в первую очередь, того, кто её носит.       – Интересные представления о политесе.       – Если вам действительно так нужно в туалет, то отправитесь вы туда не в одиночестве. Стоит заметить, что снимать наручники с вас не станут.       – Извращенцы.       – Так вы будете пить или нет?       – Буду, – прошипел Юрген.       Ему отчаянно хотелось пить, есть и в душ. А ещё растереть запястья. Но Ульрих играл в джентльмена, обхаживая и поражая своими талантами соблазнителя какую-то совершенно постороннюю девушку или женщину, а Юрген послушно ожидал его возвращения. Без пистолета, без телефона, который тоже отобрали. Без надежды, что общество девушки или женщины Ульриху надоест, и он вернётся домой раньше положенного времени.       Надзиратель взял в руки бутылку минеральной воды, налил полный стакан, бросил туда коктейльную трубочку. Хотя бы в воде никаких ограничений не было.       Подойдя ближе, он поднёс стакан к губам Юргена.       В мыслях Юрген успел построить сотни планов, представить себя героем стандартного голливудского фильма, комикса или компьютерной игры. У этих персонажей, несомненно, получилось бы воспользоваться подвернувшимся шансом и выбраться из заточения. Уложить всех стулом, к которому привязан, двинуть ногой в челюсть, или же головой в переносицу, если другой человек наклонится ниже положенного, услышать хруст раздробленных костей. Уловить запах крови и войти в раж.       Он, однако, навыками супергероев не обладал. Приходилось подчиняться.       К слову, стоило отметить, что обращались с ним достаточно бережно. Не выливали, смеясь, содержимое стакана на голову или в лицо, не хватали за волосы, не били. Руки, конечно, выкрутили, и по ногам двинули, сделав подсечку, но после того, как заковали в наручники, лицом об асфальт не прикладывали и рёбра носками ботинок не пересчитывали. Видимо, как и собеседник Юргена, знали о неравнодушии своего босса к этой личности. И о том, что за синяк на его лице могут приобрести несколько на своём.       Получив воду, Юрген почувствовал себя пиявкой, которая ощущает кровь. Присосавшись к трубочке, принялся с жадностью поглощать предложенную жидкость. Для счастья нужно было так мало.       – Позвоните ему, – прохрипел, откидываясь на спинку стула и запрокидывая голову, чтобы посмотреть на собеседника.       Вообще-то за время пребывания здесь Юрген уже успел вдоль и поперёк этого мужчину рассмотреть. Отметил несколько шрамов на лице, не устрашающих, скорее, отлично дополняющих образ.       – Кому?       – Не пытайтесь выглядеть глупее, чем вы есть. Ульриху, разумеется.       – Не стоит никому звонить, – знакомый голос заставил Юргена вздрогнуть и перевести взгляд в сторону входной двери. – Что здесь произошло?       – Незаконное вторжение на территорию особняка, нанесение телесных повреждений одному из охранников, – перечислил мужчина.       – О, хозяин пожаловал, – ухмыльнулся Юрген, переборов сиюминутное потрясение. – Добрый вечер, герр Штайн.       – Что ты здесь забыл? – грубо спросил Ульрих, проигнорировав приветствие.       Взгляд его скользнул по столу. Пистолет незамеченным не остался. Ульрих подошёл ближе, взял вещь, повертел в руках. Проверил, заряжен ли. На ладонь выпал десяток патронов.       – Твоё?       – Очевидно, – хмыкнул Юрген. – На вопрос, почему я здесь, тоже отвечу. Несложно. Сам говорил, что могу приходить, писать, звонить в любое время дня и ночи. Теперь не рад моему появлению.       – Андреас, оставь нас.       Надзиратель Юргена послушно кивнул, положил ключ от наручников на стол и удалился, плотно прикрыв за собой дверь. Юрген решил, что имя этого человека стоит запомнить. Хотя сам не понимал, зачем именно ему нужны имена охранников Ульриха. Задерживаться здесь надолго он не планировал, надеясь, что уже совсем скоро получит свободу.       – Моё предложение в силе, но предполагало оно иное появление.       – В следующий раз я выпрыгну из торта на твоём дне рождения, – с иронией в голосе пообещал Юрген. – А пока, извини, только так.       – У тебя поехала крыша? Решил поиграть в смертника? У Вернера закончились деньги, или он решил сэкономить на наёмнике, воспользовавшись услугами того, кто по собственному желанию всё устроит?       Ульрих швырнул пули, которые до сих пор продолжал держать в руках, в Юргена. Юрген увернулся, взметнулась волна ярких волос. Одна пуля зацепила в полёте губу, тонкая кожа лопнула, выступила кровь. Юрген облизнулся.       – Приятно.       – Отвечай на вопрос.       – Денег у вас с Вернером наверняка достаточно, чтобы нанять Кукловода и сотни ему подобных. Так что в моих навыках киллера особой нужды не возникает. Я говорил твоему охраннику и готов повторить ещё раз. Пистолет ношу с собой в целях самозащиты. Прости, но встречаться с Кляйном лицом к лицу, не имея в руках оружия, я не готов.       – Какое отношение к происходящему имеет Кукловод?       – Самое прямое. Возьми мой телефон и открой папку с фотографиями.       Ульрих послушно выполнил чужое желание. Судя по всему, особого доверия не наблюдалось, в глазах было нечто тёмное, устрашающее. Юргену стоило немалых усилий сохранять спокойствие и разговаривать таким тоном, словно он начисто лишён страхов или, как вариант, инстинкта самосохранения. Голос звучал уверенно, громко и совершенно не дрожал.       – Что это?       – Очередное творение эксцентричного художника, – произнёс Юрген. – Снято сегодня утром. Непосредственно там, где рождалось искусство. У жертвы вырезан язык, а во рту были золотые монеты. Потому такая надпись. А если интересно в подробностях...       – Интересно.       – Это Вольфганг Штольц, редактор газеты, в которой работал Штефан Хайнц. Очередная жертва Кукловода, открывающая, очевидно, новую серию творений. Больше ничего сказать не могу. Вам с Вернером лучше знать, что к чему. Может, просветишь меня, что означает это деление на игроков и пешек? И к какому результату всё должно привести? Я догадываюсь, но не уверен на сто процентов. Кроме того убежден, что ты сможешь рассказать мне гораздо больше, нежели наоборот.       – Игроки и пешки? Я не понимаю, о чём ты.       – Прекрати. Ты знаешь, просто тянешь время.       – Я не знаю, – произнёс Ульрих, отложив телефон в сторону и взяв ключ.       – Клуб «Лорелей». Он – пункт начала игры, а участников всего двое. Я – твоя пешка, фаворит или кто-то там ещё. Сам не понял сути. Скажи-ка мне, Ульрих, кто из вас двоих Кристоф? А кто Медер? Ты же не продавал клуб целиком, правда? Только долю.       – Ты точно свихнулся.       – А ты достал своим побегом в глухую несознанку, – презрительно выдал Юрген. – Если тебе так интересен процесс игры, пожалуйста, продолжай. Играй. Но почему в ходе игры должны страдать другие люди? Может, одного из вас я и смог бы попытаться отговорить от участия или остановить. Причём, с большей вероятностью это был бы именно Вернер, а не ты. Но обоих мне никогда не переиграть. Конечно, приятно знать, что меня назначили фаворитом оба игрока, но...       – Заткнись, – бросил Ульрих раздражённо.       Юрген послушно захлопнул рот.       – А теперь с самого начала. Обо всём. В подробностях.       – Карточка, – Юрген предпочёл отделаться кратким ответом. – Твоя карточка игрока у меня. Во внутреннем кармане пиджака. Можешь посмотреть. Она красивая, очень. Кукловод постарался.       Коротко хохотнув, Юрген вновь посерьёзнел и пристально посмотрел на Ульриха, словно таким образом старался ускорить процесс, подзывал к себе.       Ульрих сделал первый шаг, решительно пересёк расстояние, их разделявшее. Провёл ладонью по поле пиджака, проверяя правдивость слов. Наличие карточки точно должен был почувствовать. Кусок пластика всё же сложно было не заметить, как, допустим, кусок картона.       – Принеси мне ноутбук, – произнёс, потратив несколько секунд на телефонный разговор.       – Войдите в систему, – протянул Юрген. – Введите идентификационный код. Уничтожьте пешку.       – Или ты помешался, или меня действительно ожидает что-то интригующее.       – В этом я не сомневаюсь. Раз попросил принести ноутбук, значит, хочешь...       – Чего?       – Либо доказать собственную непричастность, разыграв здесь удивление, либо реально узнать, о чём речь, если я совершил ошибку и обвинил тебя напрасно.       – Не стоит упускать прекрасную возможность использовать motherlode.       – Не желаешь помочь мне?       – Как?       – Немного облегчить страдания и развязать. Или снять наручники? Скажу по секрету, это не слишком заманчивая перспектива сидеть с «браслетами», старательно поддерживая светскую беседу. Я несколько часов развлекал твоего охранника, теперь ты перехватил эстафету.       – Ещё пожелания будут?       – Накорми меня. Удивлю, но иногда у людей просыпается голод, и не все они шатаются по ресторанам в сопровождении интересных, или не очень дам. Некоторые едят утром, а потом уезжают по делам и оказываются в таком вот положении.       – Откуда тебе известно, с кем я встречался?       – Я понятия не имею, с кем. Мне просто сказали, что буду томиться здесь до тех пор, пока хозяин отужинать в приятной компании не изволит. Впрочем, тебе не обязательно тратиться на еду для меня. Предлагаю и второй вариант. Ты отпускаешь меня, а я самостоятельно добираюсь до дома и ужинаю. Кстати, напомню об одной маленькой детали своей жизни. У меня собака. Голодная, не выгулянная. Рекс храбрый парень, в общем-то, но если начнётся гроза, а меня рядом не будет, он посрывает себе когти или испортит паркет.       – Ты не уйдёшь отсюда до тех пор, пока я не удостоверюсь в правдивости сказанного.       – Фотография в качестве доказательства была недостаточно убедительна?       – Да, убили человека. Многих убивают. Что с того?       – Думаешь, мне стоило пойти на встречу с убийцей, устроившим это, без оружия?       – Я вообще не думаю о том, куда ты ходишь.       – Да ну? – Юрген усмехнулся и замолчал.       Сказать ему было ровным счётом нечего. Залезть в голову Ульриху не представлялось возможным, оттого оставалось лишь догадываться, в каком направлении развиваются чужие мысли. Юрген не сомневался, что при определённом стечении обстоятельств своими словами рискует напроситься на появление лишней дырки в голове, но в свете последних событий перспективы не особо пугали. Днём раньше или днём позже – не столь существенно.       Ульрих на вопрос не ответил, запустив ладонь под пиджак и стараясь вытащить карточку из внутреннего кармана. Потянул ткань вверх. Освобождать Юргена от пут, чтобы облегчить существование обоим, он не собирался, что ещё раз наглядно продемонстрировало его истинный характер.       Ничего удивительного в словах и поступках Ульриха не проглядывало. Он поступал ровно так, как предписывали правила, не делая скидок даже тому, кто чем-то сумел привлечь его внимание. Здесь Юрген особых иллюзий не питал, понимая: любовь любовью, но это точно не про них история. Слова Ульриха, брошенные десятилетие назад, не подразумевали отношений или чего-то подобного. Это было делом принципа, вопросом престижа, если угодно, но никак не проявлением, – какое смешное и наивное слово, – чувств.       «Я заберу тебя у него».       Теперь, когда время, отведённое для остроумного ответа, закончилось, уходя в минус, так и надирало спросить:       – Заберёшь. И что делать со мной будешь? На кой чёрт я тебе сдался?       Реакции на это замечание Юрген не ждал, поскольку предсказывал тишину в ответ. В реальности вопрос замирал тяжёлыми каплями на языке, невысказанный, засунутый в самую глубину сознания.       Ноутбук принесли достаточно быстро. Ульрих достал карту, повертел её в руках, словно сомневался в правильности собственного решения.       Юрген прикрыл глаза и опустил голову. Неизвестность его не пугала. Она бесила. Хотелось кричать, рычать и цепляться зубами в чужие глотки, ощущая, как противники захлёбываются страхом и болью. Он попытался пошевелить руками, дёрнулся чуть сильнее положенного. Наручники впились в запястья, неприятно прошлись по коже.       Ульрих подтащил второй стул к стене, опустился на него, устроив ноутбук на коленях. Так, чтобы всё, происходящее на экране, было видно не только ему, но и Юргену. Перевернув карту, стёр золотистое напыление. Там оказался адрес сайта, который предписывалось посетить.       Страница, открытая Ульрихом, выглядела иначе. Совсем не так, как в прошлый раз. Вместо баз с указанием статуса и количества постыдных поступков открылось нечто иное.       Непроглядно чёрный фон, на котором ярко выделялось поле авторизации. Стоило только совершить одно действие, как система тут же подсказывала новый шаг – направление, в котором предписывалось двигаться, чтобы начать игру.       Ульрих следовал указаниям системы, ничего не говорил и комментариев от Юргена, судя по всему, не ждал вовсе, предпочитая самостоятельно во всём разбираться.       Введите идентификационный код.       Подтвердите свои действия на сайте, нажав «да».       Добро пожаловать в систему, герр Штайн. Мы рады приветствовать вас.       Ознакомьтесь с правилами пользования сайтом.       Подтвердите статус «фаворит» для пользователя «Юрген Нильсен».       Выберите цвет.       Картинка на экране, наконец, изменилась. Вместо сплошной черноты, лишь слегка разбавляемой белыми надписями появилось изображение шахматной доски. Чёрные и белые.       – Какой? – спросил Ульрих, впервые подав голос.       Юрген вскинул голову и посмотрел на экран. Вспомнил, как утром внимательно рассматривал набор белых и чёрных шахмат, распределяя их между Ульрихом и Вернером. Сейчас случайные мысли стали реальностью.       – Ты умеешь играть?       – Да. Иначе уже сейчас закрыл бы вкладку. Хотя, сдаётся мне, чтобы игра активировалась, стоило только пройти авторизацию, и больше ничего не делать не требовалось. Мне предложили прочитать правила поведения на сайте, а ознакомиться с пользовательским соглашением – нет. Это наводит на мысли.       – Какие?       – Достаточно было выставить тебя за дверь, и пары-тройки проблем в моей жизни нет.       – Но ты этого не сделал.       – Я не боюсь приходить туда, где меня ждут. Стоит ли отказываться от посещения столь гостеприимного сайта, который знает моё имя и уже самостоятельно определил фаворита? Какой цвет?       – Самостоятельно сделать выбор так сложно?       – Нет. Но раз уж ты мой фаворит...       – Чёрные, – процедил Юрген.       – Отлично. Пусть будут чёрные.       Ульрих щёлкнул по клавише. Экран вновь продемонстрировал доску. Две фигуры теперь были отмечены зелёным цветом. Пешка и король.       Поздравляем вас, герр Штайн.       Регистрация прошла успешно. Отныне вы официально в игре.       Ваш новый статус: чёрный король.       Статус вашего фаворита, на текущий момент: пешка.       Вы можете сменить статус вашего фаворита, воспользовавшись настройками в личном кабинете. Ваш собственный статус остаётся неизменным до конца игры.       Внимание! Помните, что чем выше вы поднимаете стоимость жизни фаворита, чем большими полномочиями наделяете, тем ощутимее будет урон при его выходе из игры.       Приятного времяпрепровождения.       Надеемся, вам понравится.       – Поменяем тебе статус? – поинтересовался Ульрих, обратившись к Юргену.       – Мне всё равно.       – Поразительное стремление к сотрудничеству.       – Делай, что хочешь.       – Договорились, – хмыкнул Ульрих, щелкая клавишами.       Юрген намеренно отвернулся. Но в итоге не удержался и покосился на монитор, желая подсмотреть за чужими действиями. В строю пешек больше не было фигур, подсвеченных зелёным цветом. Зато им загорелось поле под тем, кого официально именовали ферзем, а неофициально – королевой.       – Ты сумасшедший, – прошептал Юрген.       – Сам сказал, что тебе наплевать, – ответил Ульрих. – При всех твоих заслугах давать статус пешки? Унизительно и расходится с реальностью. Ты потянул бы на роль белого короля, но раз это место теперь забито Вернером, ничего не поделать. Хотя, король как раз таки не ахти какая фигура. Самая важная, но слабее не придумать. Тоже обидно. Но свой статус я изменить, увы, не могу. Ферзь, пожалуй, самая почётная должность.       – Какая трогательная забота о моей скромной персоне.       – Лишь констатация факта.       – Не стоит всё понимать дословно. Есть такая восхитительная штука. Сарказм называется. Вот это как раз она и была, – Юрген подул на прядь волос, надеясь таким нехитрым способом убрать её от лица; она взметнулась на мгновение и опустилась на прежнее место.       Система вновь ожила, выдав очередное послание.       Вам открыт доступ к «Галерее».       – Интересно, – хмыкнул Ульрих, щелкнув по очередной ссылке.       Юрген с этим немногословным высказыванием согласился, поскольку придерживался аналогичного мнения. Теперь он не отворачивался, а уставился в экран, наблюдая, как постепенно подгружаются снимки. Их было не так уж много. Не сказать, что шокирующие. Наверное, немаловажную роль сыграла подготовка, заключённая в просмотре других фотографий, сделанных Кукловодом. Плюс сказывалось наблюдение трупа в режиме реального времени. Стоя напротив него, Юрген уже испытал и приступ тошноты, и появление страха.       Ныне лимит оказался исчерпан.       Имя: Вольфганг Штольц.       Состояние: мёртв.       Статус: пешка.       – Получил подтверждение моим словам? – спросил Юрген.       – Вполне, – Ульрих вновь отделался лаконичным ответом, продолжая рассматривать фотографии.       – Есть, что сказать?       – Надеюсь, ты тоже понял, что я не имею отношения к «Лорелей» и его новому эксцентричному владельцу?       – Прости, но нет.       – Продолжаешь хвататься за теорию, что я и Кристоф Медер – два лица одного человека? То есть, согласно твоим умозаключениям, я продал клуб самому себе и теперь решил разнообразить жизнь при помощи игры, о которой, заметь, ничего толком не знаю.       – Не только. Ты и Вернер, – поправил Юрген. – Долю продал ему, вторую оставил себе. Взяли имя с потолка, придумали этого персонажа. Превратили «Лорелей» в ещё один источник нелегального дохода, записывая на видео любителей не совсем обычных развлечений. Чиновник, получивший известность за счёт одиозных законопроектов, направленных на очищение нации от чумы, называемой проституцией? Пусть будет видео, в котором он занимается сексом с шлюхами. Или известный практикующий психиатр, которого любят и уважают за кампанию, направленную против педофилии. А давайте продемонстрируем всему миру, как он плюёт в жизни на собственные заявления. Мне плевать, если честно, на карьеры этих людей. Будь моя воля, я бы самостоятельно отдал материалы полиции. Но вряд ли они когда-нибудь попадут в её руки. Жертва шантажа заплатит, и компромата, как не бывало. Может, в качестве подарка получит на память диск с записанным видео. Тут уже зависит от того, кто этим делом заправляет. Да зачем я это рассказываю тому, кто выступает в качестве организатора?       Юрген замолчал и воздел глаза к небу. Если надеялся, что оттуда последует ответ на вопрос, то глубоко ошибся.       – С каких пор в тебе проснулся поборник чистоты и нравственности? – усмехнулся Ульрих. – Припадать к кормушке Вернера и что-то говорить о справедливости? Да ты идеалист, каких поискать.       – Я знаю, что Вернер не тянет на образец добродетели. То, что он занимается не совсем легальной деятельностью, тоже секретом не является. Но есть вещи, которые меня по-настоящему коробят. А на этом сайте полно подобного дерьма.       – Где?       – Не знаю. Сейчас я этого не вижу.       – Может, ничего и нет?       – Разумеется. Мне всё привиделось в кошмарном сне, но сейчас ты досчитаешь до десяти, и я проснусь. Потом пропишешь мне таблетки, и, в конечном итоге, наступит просветление. Там и до скорейшего выздоровления недалеко.       – Я тебя не понимаю.       – Это новость?       – Нет. Но сейчас действительно теряюсь в догадках. Ты уверен, что я выступаю наравне с Вернером в качестве организатора игры. Но при этом приходишь ко мне явно не для того, чтобы принести карту и исчезнуть. Чего хочешь? Чего добиваешься? Почему бы не побежать к своему лидеру? Разве такой поступок не выглядит более продуманным?       – Ты не отправлял меня расследовать преступление, которого практически не было.       – Не было? Кого же вы похоронили вместо Хайнца?       – Не смешно, Ульрих. Ты же понял, какой смысл я вкладывал в свои слова. Штефана убили. Конечно, его убили, и я прекрасно понимаю, за какие провинности. Но сделали это по приказу Вернера. Не представляю, как буду отчитываться перед ним о проделанной работе. Даже звучит нелепо. Прийти к нему, сесть напротив и сказать: «Это вы убили своего зятя. Не своими руками, но вы». Чувствую, как его перекосит от подобного заявления. Оттягивать долго я не могу. Сказать, что Штефана убил Кукловод? Можно. Но этим Вернер не удовлетворится и отправит меня на поиски заказчика. Даже бровью не поведёт старая сука. Он требует отчётов о проделанной работе, его шавки из полиции настаивают на версии с самоубийством. Он всячески демонстрирует недовольство таким вариантом и говорит, что полицейские просто стараются поскорее избавиться от потенциального «висяка», а я готов с уверенностью заявить, что это делается с его подачи, через Райнера. Тот давит на подчинённых, и если кто-то из них рискнёт отказаться от идеи с суицидом, немедленно полетит со своего места, а то и виновным окажется. Пусть не в этой смерти, но что-нибудь на него умудрятся повесить.       В комнате установилась тишина. Ульрих ничего не говорил, лишь продолжал рассматривать игровую доску, на которой переливались зелёные огоньки. Вторая половина доски по-прежнему оставалась затемнённой, из чего сам собой напрашивался вывод: Вернера в игре ещё не было.       Ульрих перевёл курсор и щёлкнул по изображению короны, отображённому в правом верхнем углу. Открыл список фаворитов и перешёл на профиль Юргена, внимательно его разглядывая. Фотография и несколько строк описания. Фаворитом теперь Юрген значился лишь у одного человека. Внизу появилась подпись, которой прежде не наблюдалось.       «Статус фаворита подтверждён пользователем Ульрих Штайн.       Статус фаворита автоматически удалён из профиля пользователя Вернер Браун».       – Почему? – спросил Юрген.       – Согласно правилам, выбрать фаворита может только один человек. Иначе игра теряет смысл. Видел когда-нибудь, как чёрная фигура переходит в стан белых и начинает сражаться с ними, а не против них?       – Да.       – Тогда тебе довелось наблюдать удивительное явление, уникальное, я бы сказал.       – Я не о шахматах, а о жизни. Здесь манёвры вполне реальны.       – За такие манёвры вышибают мозги одним выстрелом, ну, или пытают со вкусом.       – Знаю.       – И всё равно пришёл ко мне?       – Что ещё мне оставалось делать? – спросил Юрген, мотнув головой и посмотрев на Ульриха. – Знаешь кого-то, кроме себя, способного выдержать противостояние с Вернером, обойдясь при этом малой кровью? Лично мне такой человек неизвестен. Если познакомишь, буду премного благодарен.       – Твоё предложение, конечно, крайне интересное и очаровывает буквально с первых слов, но я не намерен бросаться грудью на амбразуры, вдохновившись пламенной речью. Только что прозвучала достаточно дельная, но при этом неутешительная мысль о манёврах. Человек, предавший однажды и почувствовавший безнаказанность, может повторить этот трюк не единожды. Сам понимаешь, что такая расстановка сил не слишком вдохновляет. Лично для себя я выгоды не вижу, а риска сколько угодно. Если решишь предложить мне в обмен на помощь какие-то секреты вашей канцелярии, то можешь выметаться прямо сейчас. Секреты Брауна оставь себе, я в них не нуждаюсь. Те, которые меня заинтересуют, через определённое время секретами быть перестанут. Острой потребности в них я не испытываю.       Ульрих закрыл страницу, захлопнул ноутбук и отложил его на стол. Швырнул сверху карту, по-прежнему, измазанную в крови. Юрген, кажется, к багровым разводам на пластике привык, потому что перестал придавать значение их наличию.       Ульрих больше не пытался продемонстрировать незаинтересованность в личности своего собеседника. Пристально на него смотрел.       Юрген тоже не отводил взгляда. С трудом удавалось избавиться от ощущения, что ему буквально сверлят переносицу, пытаясь пробраться в черепную коробку, перетряхнуть её содержимое и превратить в кашу, если полученная информация покажется неудовлетворительной.       Вывод напрашивался неутешительный. Он может перебрать в голове несколько вариантов для бартера, но все они, как один, будут отвергнуты. Нет ничего такого, в чём Ульрих по-настоящему нуждался бы. Чем его реально соблазнить? Да ничем. Очевидно же. У него есть всё.       Угрожать бесполезно. Это не тот метод, которым можно перетянуть Ульриха на свою сторону. Тот скорее сделает пару резких движений, сворачивая горе-шантажисту шею, позовёт своих цепных псов и прикажет им закапывать остывающее тело под кустами гортензий, ну, или просто сбросить в реку. А может отправить Вернеру, предварительно упаковав в блестящую глянцевую бумагу и обмотав лентами.       Своеобразное чувство юмора.       Юрген понимал: бессмысленно предлагать материальные ценности. Бессмысленно предлагать себя. В ответ на это предложение Ульрих засмеётся и заметит надменным тоном, что лот давно не имеет той ценности, которую ему приписывают. Разговор, разыгранный по ролям в пределах воображения, не вызывал ничего, кроме ироничных смешков и скептического выражения, отражённого на лице.       «– Что я получу?       – Меня. Я стану твоим».       Какая наивность, глупость и ваниль.       – Можешь что-то предложить мне в обмен на содействие? – спросил Ульрих, доставая из кармана ключ и поигрывая им.       Среди вариантов, предложенных на выбор подсознанием, проскользнул совершенно безумный. Прикинуться виктимом, добавить трагики в речи, постараться заплакать и пробудить в Ульрихе жалость.       От этой идеи Юрген отмахнулся ещё стремительнее, нежели от её предшественниц. Он не видел в глазах Ульриха жалости и сострадания. Только интерес, уже начинавший угасать. Время, отведённое на размышления, улетало.       – Нет, – ответил неохотно.       – Может, подумаешь?       – Помоги мне убрать Вернера. Помоги занять его место, и я перепишу на твоё имя всё, что захочешь, из его собственности, – прошептал Юрген, понимая, что таким образом, вероятно, окончательно себя подставляет, но больше ничего на ум не пришло. – Или пристрели меня прямо сейчас, если находишься в сговоре с ним. Уверен, что его псы уже роют могилу, но я не хочу в неё ложиться.       – Предпочитаешь столкнуть туда приёмного папочку?       – Иногда создаётся впечатление, что моя преданность не имеет границ. Но предел есть у всего. У моей преданности тоже, – произнёс Юрген, вновь опуская голову и позволяя волосам занавесить лицо. – Сдохнуть я успею всегда, найти смерть не проблема. Другое дело, что умирать я не планирую. Предпочитаю немного пожить на свете. Кроме того, мне нужно кое в чём разобраться. Собственное расследование, которое требует времени. Не хотелось бы прощаться с этим миром, не узнав правду.       – О чём?       – Это личное.       – Хочешь, чтобы я тебе помогал, но от откровенного разговора отказываешься. Прекрасная тактика.       – Это касается только меня. Больше никого. Если я успею довести своё расследование до финала и узнаю правду – расскажу. Обещаю.       – Ты сказал, что перепишешь на меня ту собственность Вернера, которая мне приглянётся. Так?       – Да.       – А ты не думал, что я могу захотеть всё? – спросил Ульрих, проводя заострённым кончиком ключа по щеке Юргена.       – Значит, получишь всё.       – Тебя не смутят мои аппетиты? Не захочется их уменьшить?       – Я отдам всё, что тебе приглянётся, – повторил Юрген.       Ульрих не стал комментировать его заявление, лишь хмыкнул и поднялся с места. Юрген почему-то решил, что сейчас его опрокинут на пол вместе со стулом и со всей силы врежут носком ботинка по лицу. Возможно, неоднократно до тех пор, пока от его достаточно приятного – что скрывать? – лица ничего не останется, кроме кровавой каши.       Этот вариант идеально вписывался в теорию о заговоре двух лидеров, решивших одним махом избавиться от горстки пешек.       Случись такое, у него не только губа пострадает. Тогда легче будет рассуждать об уцелевших элементах облика, поскольку перечисление повреждённых превратится в бесконечный список.       Картина, нарисованная воображением, ярко вспыхнула и пронеслась перед глазами, ослепляя.       Ульрих обошёл вокруг стула, остановившись позади, дёрнул верёвку, совершенно не заботясь об осторожности и деликатности совершаемых действий. Юрген втянул воздух сквозь стиснутые зубы, удержав на кончике языка ядовитые комментарии относительно доброго спасителя, нарочно причиняющего боль.       Щёлкнули, открываясь, наручники. Юрген не поверил своему счастью, потянулся, чтобы растереть запястья. Руки будто чужому телу принадлежали, оказавшись по ошибке приставленными к его плечам.       – Пистолет верну. Количество патронов возмещу. Сколько их там было?       – Около десяти. Восемь или девять. Не помню точно.       – Будет пятнадцать.       – Ты щедрый.       – Оружие получишь после ужина. Телефон – тоже. А пока, извини, мне нужно кое-что проверить. Твоя техника для этого проходит просто идеально, – продолжал Ульрих, не обращая внимания на замечание Юргена.       – Всё-таки решил устроить мне радушный приём?       – Нам ведь нужно обсудить условия сделки, не так ли?       – Насколько понял, всё упирается в моё желание или нежелание расставаться с собственностью, которая маячит где-то в перспективе. Я не отказываюсь от того, что было сказано прежде. Ты помогаешь мне, я увеличиваю твоё благосостояние.       – Мы можем обойтись без этого.       – Правда?       – Для получения моего согласия требовался всего-навсего честный ответ на вопрос. Я его получил. Мне нравится иметь дело с людьми, способными на откровенные признания. Лицемерие быстро утомляет.       – А ты, правда, щедрый. И благородный, – произнёс Юрген, поправляя ворот водолазки и отряхивая пиджак от пыли. – Кто бы мне сказал, что однажды я приду сюда по собственному желанию, назвал бы того человека идиотом.       – Не ерничай.       – И в мыслях не было. Это, скорее...       – Очередная попытка сыронизировать.       – Что-то вроде того, – хмыкнул Юрген.       Экран телефона, мирно лежавшего на столе, озарила подсветка. Юргену не требовалось подходить ближе, чтобы понять, кто именно решил ему позвонить. Он был уверен, что звонок напрямую связан с игрой. Вероятно, дорогой и обожаемый бывший опекун активировал свою карточку игрока, увидел, чьим фаворитом официально стал помощник, и теперь решил устроить разбор полётов.       – Наш общий знакомый жаждет общения, – произнёс Ульрих.       Больше он ничего не сказал, но и нескольких слов хватило, чтобы Юрген уловил общий посыл, промелькнувший в голосе Ульриха. Два возможных выхода из сложившейся ситуации. Либо ответить на звонок, рассказать о том, где находится, что происходит, почему так произошло, и катиться к такой-то матери. Точнее, к такому-то отцу. Приёмному. Либо послать Вернера, тем самым закрепив ещё не заключённое, но нарисованное в перспективе соглашение. Третьего варианта Юргену не давали. Никаких манёвров. Попытка играть одновременно в обеих командах карается строго, не по закону, а по желанию того, кто стоит во главе армии. Тщеславные короли могли придумать, что угодно.       – И что я должен сделать?       – Решать только тебе.       Юрген подошёл к столу. Несколько секунд пристально смотрел на мерцающий экран и решительно нажал на боковую клавишу, выводя смартфон из строя. Экран померк. Юрген бросил вещь обратно на стол, не заботясь о её сохранности, и посмотрел на будущего союзника.       – Выбор сделан, – сказал уверенно, чуть насмешливо.       – Вижу, – ответил Ульрих.       И улыбнулся обворожительно.