Возлюбленный короля мафии

      Никто точно не знает, как выглядит смерть, оттого каждый придумывает ей образ, исходя из собственных представлений о потусторонних явлениях. Одни рисуют её вечно юной, свежей и прелестной девушкой, облачённой в траурные одежды. Другие – уродливой старухой, а третьи – скелетом, сжимающим в костлявых пальцах косу.       Каждый из представленных образов набирает определённое количество симпатий, уходит в массы и начинает широко тиражироваться, привлекая всё большее количество сторонников той или иной теории.       Юрген знал, что у смерти нет единого лица.       Одна из потенциальных смертей Ульриха Штайна выглядела довольно эффектно. Тёмные волосы, собранные в хвост, юбка-карандаш, приталенный пиджак. Согласно выстроенной теории её звали Надин Бахман. В кармане притаилось удостоверение журналистки, в сумочке – пистолет с глушителем, а в одном из пакетов с логотипом парижского модного дома – взрывное устройство. План до безобразия прост и с лёгкостью может быть реализован.       Юрген видел, как эта девушка переходит улицу, приближаясь к зданию офиса, расположенного в деловом центре Шарлоттенбурга. Не слышал, но представлял, как стучат по асфальту каблуки её туфель.       Надин никуда не спешила. Она действовала чётко по плану и не сомневалась, что в запасе у неё достаточно времени.       Она успеет выпить кофе в приятной компании, обсудить очередные инвестиционные проекты, постарается выведать секреты и пофлиртовать. Подарит своим присутствием поблизости незабываемое удовольствие. Выстрелит в Ульриха, а потом уйдёт, оставив на прощание тот самый пакет. На первый взгляд – ничего примечательного. Новые приобретения. Роскошное нижнее бельё – во всяком случае, логотип на это отчаянно намекает – и туфли на шпильке. Острой, как и осколки, которые полетят, стоит только прогреметь взрыву, позволяющему замести следы. Того, что у неё имеется, хватит, чтобы сравнять с землёй весь этаж, да и остальные зацепить вполне прилично.       По мелочи Вернер не работает.       Юрген чувствовал, как внутри вновь натягивается и дрожит струна, готовая лопнуть в любой момент. Он сидел, постукивая пальцами по рулю и наблюдая за действиями псевдожурналистки, назначившей Ульриху встречу.       – Андреас, расписание герра Штайна и машину мне! – рявкнул он в первый момент, когда только вышел из бассейна. – И не задавайте лишних вопросов. На вас – обеспечение безопасности в доме, на мне – всё остальное.       Своим поведением, наверное, поставил мужчину в тупик, но времени, чтобы объяснять не было. Юрген торопился и отчаянно боялся не успеть.       Ульрих, словно назло ему, игнорировал телефонные звонки, продолжая хранить молчание.       Кровь бежала по венам в ускоренном режиме, сердце билось часто-часто, будто жаждало вырваться наружу, но раз за разом напарываясь на костяную клетку, вынуждено было вновь оставаться на месте.       Юрген готов был мчаться куда угодно, только бы предотвратить возможную опасность. И только после того, как услышал голос Ульриха, начал постепенно приходить в себя. Дыхание восстанавливалось, не вырывалось рваными хрипами.       – У тебя есть дела на сегодня? – спросил беззаботно.       – Интервью с одной милой особой.       – Нет, – решительно выдохнул Юрген.       – То есть?       – Никакого интервью не будет. Найди себе другое занятие. Внезапно поменяй планы. Отправляйся на какой-нибудь приём, посети дом престарелых, больницу, скачки, футбольный матч. Что угодно, только в Шарлоттенбург ни ногой. Но не звони журналистке и не отменяй встречу. Она должна думать, что ты по-прежнему горишь желанием встретиться.       – Юрген, ты...       – Если вечером нам суждено встретиться, я всё тебе объясню. Обязательно.       Он не стал ничего добавлять, вместо этого скользнул пальцем по экрану, сбрасывая звонок. Отключил телефон и зашвырнул его на заднее сидение. Он знал, что Ульрих сам обязательно всё поймёт. Знал, что сейчас люди Ульриха будут заняты, как никогда прежде. А их стараниями найдётся дело и для самого Ульриха. Один за другим на него посыплются звонки с отчётами об обезвреживании взрывных устройств на объектах, которым предписывалось превратиться в руины.       Шесть точек на карте, которым нужно уделить пристальное внимание, иначе город искупается в крови. Не утонет, но хлебнёт её порядочно. Средств на организацию выделено немало, пластичные взрывчатые вещества, детонаторы и прочая херня ждут своего часа, когда безумный недогений одно за другим активирует взрывные устройства.       Ульрих за десять лет знакомства так часто оказывался рядом с Юргеном в трудную минуту и так часто вытаскивал из передряг разной степени обречённости, что сумма, в целом, накопилась астрономическая. Настало время слегка переиграть партии и постараться выплатить долг.       Умирать бесславно Юрген не собирался. Впереди у него было так много планов, что умереть, не осуществив их, было по-настоящему глупо.       Конечно, от него ничего не зависело, и, в целом, он вполне мог сегодня в последний раз смотреть на мир. Однако хотелось верить в лучшее, игнорируя неприятности, маячившие перед носом.       Он смотрел строго перед собой, практически не теряя из виду фигуру, приближавшуюся к зданию. Встречал и провожал взглядом каждую машину в надежде, что хотя бы раз в жизни Ульрих прислушается к совету постороннего человека, а не продолжит выстраивать привычную линию, именуемую условно «Вопреки». Вопреки всему, только бы отстоять собственное мнение.       Юрген не собирался задерживаться здесь надолго. Дождаться появления полиции, удостовериться, что наручники защелкнулись на запястьях девчонки, решившей поиграть со смертью в обмен на приличную сумму денег, а потом принять приглашение на партию, которую им столь старательно навязывал Вернер.       И пусть Ульрих сделал Юргена ферзем шутки ради, он всерьёз намеревался оправдать это звание, защитив короля любыми возможными способами.       Пешки уже покинули стартовые позиции, пошли в бой и сейчас пытались организовать взрывы в шести разных местах.       Недвижимость, в которую Ульрих вкладывал деньги. Места большого скопления людей. Развлекательные заведения, редакция газеты. Главный офис в Шарлоттенбурге. Взлететь на воздух по очереди. Массовая гибель людей, уничтоженная репутация, резкое падение интереса к проектам этого человека по причине нестабильности и угрозы потерять вложенное. Гибель владельца, вступление в права наследования тех, кто ничего не понимает в бизнесе. Запугать их и смести с игрового поля – дело пяти секунд. Когда не станет Ульриха, его семья ничего не сможет сделать. Вернер окончательно поглотит всё, к чему рвался так давно. Потом он отправит своих цепных псов на поиски бывшего помощника, заставит носом землю рыть, и не успокоится до тех пор, пока ему не принесут голову Юргена. А после Вернер сделает из неё чашу, окованную золотом, как поступили когда-то с головой одного из русских князей. Вернер будет пить из неё по праздникам и усмехаться, зная, что победил всех.       Так Вернеру хотелось думать.       Юрген был с ним категорически не согласен.       Надин шла медленно, без особой спешки, преисполненная уверенности, что всё по плану. Никаких осечек и ошибок.       Юрген в очередной раз прикусил нижнюю губу, невольно вспоминая, как Ульрих проводил по ней кончиками пальцев, стирая кровь. Была у Юргена дурная привычка. Он не только прикусывал губы, но и умудрялся отрывать кусочки сухой кожи, способствуя появлению очередной ранки.       Привычка родом из детства. Ещё отец не упускал возможности заметить это и произнести:       – Однажды ты их сжуёшь.       Он шутил, а у Юргена моментально портились настроение и аппетит. Он поднимался из-за стола и скрывался в своей комнате. Ничего не мог с собой поделать. Иногда ему казалось, что стоит только сделать так, и в голове сразу же прояснится. Нервозность уменьшится, появятся более или менее здравые идеи.       Сейчас он действительно нервничал. В горле стоял горький ком.       Юрген оторвался от наблюдения за актрисой, решившей примерить на себя образ журналистки. Осмотрелся по сторонам.       Машина, в которой приехала Надин, продолжала стоять на месте. Водитель дожидался возвращения пассажирки. В принципе, неудивительно, что приехала она не на такси. Оставив подарок в кабинете Ульриха, ей предписывалось покинуть здание и в кратчайшие сроки убраться подальше отсюда. Появись она здесь на собственном автомобиле, сложно было бы объяснить, почему не оставила пакет с бельишком на заднем сидении или в багажнике. Так она, конечно, тоже поставит себя в неловкое положение, продемонстрировав некий непрофессионализм. Но ей и не обязательно быть безупречной в глазах Ульриха. Кому какое дело до мнения потенциального покойника?       Юрген вывел ноутбук из режима сна, быстро открыл необходимое приложение, вывел на экран изображение и приблизил его. Камеры слежения продемонстрировали ему угол здания и машину, припаркованную там. Водитель, впрочем, спокойным не выглядел. Юрген выделил нужную область изображения, чтобы рассмотреть его. В руках у парня был телефон. Как только объект наблюдения отложил технику в сторону, Юрген перевёл взгляд с экрана на Надин. Она замерла недалеко от входа, полезла в сумочку.       Из-за поворота показалась полицейская машина.       На губах Юргена появилась удовлетворённая улыбка. Он не планировал вмешиваться, путая карты бравым полицейским. Достаточно было того, что его стараниями они узнали о готовящихся взрывах. Не совсем его стараниями, конечно, но... Не без его помощи.       В списке номеров, которые требовалось набрать в ближайшее время, значилось ещё несколько фамилий.       Совершать эти звонки Юрген собирался самостоятельно, при благоприятном стечении обстоятельств. В противном случае, обязанность эта ложилась на плечи другого человека, в преданности которого вроде бы сомневаться не приходилось. Вроде бы, да. Юрген ни в ком не был уверен на сто процентов. Даже в себе. Что уж говорить об остальных?       Непостоянство человеческой природы, способной на грандиозное предательство, продемонстрировал во всей красе напарник Надин. Его хватило только на сообщение с предупреждением, а вот на подвиг с героическим спасением подруги – уже нет. Стоило появиться в поле зрения полиции, как он сразу же сорвался с места. Юргену ничего не оставалось, кроме как последовать его примеру.       Хлопнула крышка ноутбука, Юрген бросил его на пассажирское сиденье и покинул место происшествия, мысленно пожелав полицейским удачи. А заодно и людям, помогавшим ему в нелёгкой борьбе за право и дальше дышать этим воздухом, а не быть зарытым в землю. Некоторые из них были на подстраховке. На случай, если Надин решится бежать или же задумает устроить взрыв любой ценой, швырнув пакет на землю.       Догнать машину, в которой находился напарник Надин, было довольно легко. Далеко уехать её помощник не успел. Да и, скорее всего, в данный момент лихорадочно набирал знакомый Юргену номер телефона, чтобы отчитаться в сорвавшемся мероприятии. Дозвонится ли – тот ещё вопрос. Но попытаться был обязан. Сейчас таких звонков Вернеру могло поступить не меньше семи, вызывая у него приступ ненависти и отчаяния.       Вернер ненавидел, когда нечто, задуманное им, срывалось. Тем более, если это были столь грандиозные мероприятия.       Юрген не торопился провоцировать аварию, он просто следил за этим парнем. В общем-то, вариантов развития событий у него было несколько. Либо они двигаются в направлении «Лорелей», либо парень торопится вернуться домой, схватить заранее приготовленные вещи, деньги и документы, чтобы поскорее свалить из страны. Дальше от правосудия, которое признает его соучастником, и от недовольного заказчика, который, в принципе, гораздо страшнее правосудия. Особенно, если пребывает в разгневанном состоянии.       Пока что лидировал первый вариант.       Юрген не собирался скрываться, а потому нисколько не удивился, поняв, что его заметили. Противник постепенно увеличивал скорость, Юрген от него не отставал, хотя и не планировал передвигаться по улицам так, чтобы из-под колёс искры вылетали. Ему хватало ума, чтобы запугивать пристальным вниманием своего подопытного кролика, не подхватывая и не разделяя его истерию.       Покинув Шарлоттенбург, они оказались в микрорайоне Тиргартен. Юрген в очередной раз отметил, что, судя по всему, направляются они в «Лорелей». Пересекут Митте, окажутся в Пренцлауэр Берге, где некогда обитал Удо Шеффер. И где вольготно раскинулся клуб со столь поэтичным названием.       Всё-таки район этот считался престижным, модным, и развлечения здесь были крайне востребованной вещью. Ульрих, открывая очередное заведение, делал ставку на прибыль, а, значит, не мог упустить из вида столь важный пункт, как потенциальная посещаемость. Теперь, конечно, интерес публики не имел особого значения, раз уж вход только по пропускам, а пропуска – лишь избранным, но здание ведь оставалось на прежнем месте.       Пистолета у парня, сидевшего за рулём, не было. В противном случае он уже давно начал бы отстреливаться. Он предпочитал убегать, нарушая все существующие правила дорожного движения.       Юрген старался абстрагироваться от мыслей о нарушениях и не самых радостных перспективах, наплевать на возможные нарушения. Ещё сильнее, нежели прежде, он прихватил зубами нижнюю губу, сжал сильно и больно. Потянул тонкую кожицу. Вкус крови отрезвлял, а вместе с тем добавлял азарта. Стрелка спидометра взлетала всё выше. А в голове билась мысль о том, что некоторый сомнительный опыт иногда может пригодиться. Нежданно, негаданно. Как пригодился ему.       Гонками он увлёкся почти сразу после наступления двадцатилетия. Однажды потащился на соревнования вместе с названной сестрой, которая никак не желала идти в одиночестве. Она старательно изображала заинтересованность гонками, но сложно было не догадаться, что наибольший интерес для неё представляют не машины и скорость, а непосредственно гонщики. С одним из них Хайди жаждала познакомиться, вручила ему ленточку с волос, на счастье, а потом только и делала, что цеплялась ногтями в руку Юргена каждый раз, когда машина заходила на очередной круг. Соревнования были непрофессиональные, среди любителей. Однако риска здесь было не меньше, чем в любых других соревнованиях. Хайди принимала всё слишком близко к сердцу и опасалась, что очередная любовь всей её жизни не справится с управлением.       Ленточка, повязанная на запястье, кстати, победы не принесла. Тот, за кого Хайди болела, пришёл к финишу вторым. Что, впрочем, не помешало Хайди забыть о сопровождении и повиснуть на шее гонщика. Юрген собирался убраться подальше, но на сидение рядом с ним опустился незнакомый молодой человек.       – Интересно? – поинтересовался.       – Что именно?       – Уж точно не гонщики. Непосредственно процесс.       – Что-то в этом есть, – признался Юрген.       – Хочешь попробовать?       – А смысл?       – Исключительно кураж. Судя по тому, что ты появился здесь с дочкой Брауна, а она представила тебя в качестве брата, в деньгах не нуждаешься.       – Предлагаешь приобщиться к прекрасному?       – Почему нет? Единомышленников много не бывает.       – Риск – дело благородное, – усмехнулся Юрген. – Действительно, почему нет?       Молодость редко проходит без ошибок. Ещё реже без молниеносных решений, принятых больше на эмоциях, нежели с опорой на доводы разума. Юргену достаточно было однажды оказаться в нужное время, в нужном месте, чтобы найти приключения на свою голову.       В компанию гонщиков он влился достаточно быстро. Особо о новом увлечении не распространялся. Да и вообще не желал делиться подробностями жизни с окружающими. Поездки по ночным улицам были для него способом снять напряжение, очередной адреналиновой встряской.       Новая ночь, новая доза адреналина. Риск, как наркотик. Скорость, как стиль жизни. Машина, как лучшая, самая страстная любовница. Ну, или любовник, что для Юргена было актуальнее.       Втянуться в это оказалось проще простого, и всё завертелось стремительно. Одни гонки за другими, девицы в коротких кожаных юбках и ботфортах, машущие флагом, пролетающие мимо здания, полный игнор дорожных правил. Это было гораздо круче алкоголя и сомнительных знакомств в ночных клубах вкупе с последующим передвижением по стенке после весёлого времяпрепровождения.       «Лети вперёд», гласил девиз их компании. И они действительно летели, став ветром, для которого не существует преград.       – Притормозишь там, где можно пронестись на полной скорости, и всё... Это будет уже совсем не то, – деловито произносил Рихард. – Унылая дрочка вместо улётного секса.       – Значит, мне рано начинать половую жизнь, – усмехался Юрген, растягиваясь на капоте.       У него не было специального костюма для гонок, не было защитного шлема, да и машина – уж точно не «SLR McLaren», хотя тоже «Мерседес». Вместо специальной формы он носил чёрную куртку с пафосным изображением крыльев на спине и надписью «Never Die», и такого же цвета перчатки.       Ему нравилось, действительно нравилось принимать участие в этих забегах, направленных на поиски адреналина. Но быстро загораясь, он также быстро остывал. А ещё никак не мог преодолеть барьер, о котором говорил Рихард. Вместо того чтобы стремительно мчаться вперёд, он сбрасывал скорость и притормаживал на перекрёстках, уступая всем, кого до сего момента обставлял.       Он помнил и ту ночь, когда решил окончательно порвать с очередной дурной привычкой. Некоторые уходят из уличных гонок, увидев смерть товарищей и примерив их образ на себя. Юрген потерял интерес к подобным поездкам в тот момент, когда увидел Ульриха. Судьба умудрялась сводить их в любой ситуации. Даже в моменты, которые к столкновениям не располагали.       И уж тогда-то у Юргена были все шансы обставить Рихарда. Он впервые за долгое время поймал волну, прочувствовал, влился в этот безумный поток. Жажда победы разлилась по венам, ночной автобан завораживал. Хотелось кричать во всю глотку от восторга. Говоря словами Рихарда, Юрген впервые в жизни находился в предельной близости к возможности прочувствовать на собственной шкуре, какими бывают оргазмически прекрасные поездки.       Однако чем ближе они подбирались к перекрёстку, тем стремительнее исчезала решимость Юргена. Стрелка на спидометре начала движение в обратном направлении. И хотя в голове крутилось множество мыслей подначивающих, когда Юрген не сомневался, что сумеет проскочить, перешагнуть через себя не получилось. Рихард настигал его, вырывался вперёд. Водителем он вообще был своеобразным. Желая выиграть, не чурался грязных методов. Юргена об этом неоднократно предупреждали, несколько раз он отказывался от противостояния, но в тот вечер решился. Машина прошла совсем рядом, содрала краску, высекла сноп искр, оставила на память царапину и скрылась за горизонтом.       Этот жест заставил Юргена воспылать праведным гневом.       – Я тебя сделаю, ублюдок, – сорвалось с губ.       Юрген видел, как машина противника стремительно пересекла перекрёсток – самый проблемный участок, которого он так опасался. И хотя ночью движение было не слишком активным, думать, что город полностью погрузился в сон... Наивно, не правда ли? Если нашлись энтузиасты вроде них, то обязательно и другие появятся, желающие немного развеяться.       Иногда интуиция напоминает или даёт знать о себе в тот момент, когда человек забывает о её существовании, а то и вовсе сомневается в наличии. Юргену она периодически махала рукой в приветствии. Так случилось и в тот миг. Каким-то чудом он умудрился затормозить в последний момент. Автомобиль замер на месте, не влетев в другую машину. И не был смят ею, что тоже представлялось вполне реальной перспективой. Несколько секунд промедления или же спешки, и кто-то мог не дожить до утра.       Юрген вскинул голову и посмотрел в сторону водителя другого автомобиля. С трудом удержался, чтобы не открыть рот удивлённо и не вытаращить глаза. На него смотрел Ульрих. Со своей привычной снисходительной улыбкой. Юрген усмехнулся и облизал уголок рта.       Замерцала подсветка телефона. На дисплее отобразился значок сообщения.       Проезжай, детка. Ты ведь так торопишься.       Юрген не знал, что его сильнее подстегнуло и пробудило злость.       То ли насмешливый взгляд, то ли послание, которое Юрген, прочитав, представил в озвученном виде. Получилось достаточно ехидно.       Он не стал задерживаться и писать ответные сообщения. Он резко сорвался с места и больше не думал о каких-то ограничениях. Он летел вперёд, расправив невидимые крылья, не видел преград, не думал о соперниках, просто подпитывал себя раздражением и... желанием, чтобы Ульрих сменил маршрут, бросил задуманные дела и поехал вслед за ним. Кажется, только на этой злости он и вышел в лидеры, пролетев мимо Рихарда и оставив его далеко позади.       Принимая поздравления от очередной девчонки в кожаной юбке и таком же топике, Юрген думал только о том, что будет, если сейчас рядом с ними остановится незнакомая многим машина. Что будет, если приедет Ульрих? Мысль об этом подстёгивала, пробуждала внутреннюю дрожь. Но Ульрих так и не приехал на место сборов.       – Слушай, а как у тебя получилось выиграть? – спросил Рихард, пребывающий после триумфальной победы соперника не в лучшем расположении духа.       – Понятия не имею, – ответил Юрген, убирая от лица несколько прядей. – Сам удивился.       – Но это реально было круто. Нужно будет повторить. И тогда точно я выиграю.       – Спасибо. Повторим, – Юрген улыбнулся, зная, что больше никогда не пересечётся с этими ребятами намеренно.       Нельзя сказать, что он совершенно не ценил общение и предпочитал затворничество всему остальному. Просто...       Были идеи, которыми он горел. Были те, к которым быстро остывал. По сути, какие цели он преследовал, подавшись в братство стритрейсеров? Да просто искал развлечение очередное, старался немного разнообразить жизнь, найти в ней новые яркие краски. Не стоит преуменьшать значимость этого занятия. Нашёл. На определённый период жизни они скрасили ему одиночество и помогли отвлечься от вечных мыслей о неразделённой любви и прочем бреде.       Кого любил-то? И как? Осознание приходило к нему с громадным опозданием.       Он пытался отыскать в этих странных отношениях спасение, забвение от несчастной любви. Так их и позиционировал, именуя в мыслях экспериментальной панацеей, каждый раз находя сомнительной ценности объяснения своим поступкам. Алкоголь, простое желание и попытка избавиться от него с помощью первого попавшегося под руку человека. Ведь любит-то он Вернера! Только Вернера. Конечно, целых два раза. Расскажи об этом психиатру, Юрген, и посмотри на реакцию.       Спорим, что он назначит повторный сеанс?       Сидя в машине, Юрген несколько раз перечитывал ироничное сообщение, несколько раз порывался его стереть, но в последний момент отменял решение. Хотелось позвонить или написать, но он просто сунул телефон в карман и поехал домой. Прихватив бутылку шампанского, устроился на ступеньках, бросил рядом перчатки и собирался сделать глоток. Не успел. Ульрих позвонил первым.       И не только позвонил. Он материализовался совсем рядом столь неожиданно, словно ждал момента появления Юргена на пороге дома. Ждал с тех самых пор, как произошло пересечение на дороге.       – С кем ты соревновался ночью? – спросил, когда Юрген, вновь натягивая перчатки, подошёл к машине.       – Знакомые ребята. А что? Стандартное стремление научить жизни и повлиять на мои вкусы?       – Что-то мне подсказывает: ты сам обо всём знаешь.       – Точно. Тогда что хочешь мне сказать? Пожуришь за плохое поведение?       – Покатаемся вместе? – предложил Ульрих.       – Кто поведёт? Ты или я?       – И ты. И я. Ещё одна гонка, если не боишься проиграть.       – Тебе?       – Мне.       – Договорились, – Юрген даже не тратил время на раздумья, протянув руку для рукопожатия. – И запомни. Я не боюсь ничего.       Крепко обхватил ладонь Ульриха, сжал её. Прижиматься ближе, обнимать и целовать не стал. Напротив. Отстранился очень быстро и начал отходить спиной вперёд, продолжая смотреть на нового соперника, проиграть которому хотелось и не хотелось одновременно. Голова кружилась от предвкушения, от очередного прихода, вызванного адреналиновой дозой, от осознания, что сейчас он будет соревноваться с Ульрихом.       – Учту.       – А какой у нас приз намечается? – спросил Юрген, прижавшись спиной к своему слегка пострадавшему автомобилю.       – Есть предложения?       – Да.       – У меня тоже.       – Оглашай.       – Если я выиграю, ты больше не будешь гонять по ночам на такой скорости.       – Ты всё-таки решил повлиять на моё поведение. Очередная попытка продемонстрировать заботу.       – Ты согласен?       – Естественно. И хрена с два я тебе проиграю! – запальчиво произнёс Юрген.       – Посмотрим.       – Посмотрим. Да.       Тогда он был уверен в безоговорочной собственной победе. Напряжение бежало по венам, уничтожая уверенность. Он сидел на водительском месте, вцепившись одной рукой в руль, второй держа в руках телефон, отсчитывающий последние секунды перед стартом. Ему казалось, что время шло поразительно медленно, а вместе с тем, что оно летело стремительно. И когда таймер остановился на нулевых отметках, а телефон противно зазвонил, Юрген почувствовал, что в мозгах произошёл самый настоящий взрыв. С этого момента пошёл отсчёт, завершающий его карьеру гонщика, по сути, даже не имевшую начала.       Из-под колёс при резком старте полетели камни. Кажется, не просто полетели, а в лобовое стекло машины Ульриха, раз уж тот решил немного подыграть сопернику и пропустить его вперёд. Юрген мстительно подумал, что так Ульриху и надо. Будет знать, как ставить палки в колёса, обрубая безжалостно чужие увлечения. На самом деле, он и сам планировал завязать с гонками. Ему было интересно с ними возиться ровно до момента своего триумфа и победы. Как только соперник остался позади, и флаг махнул перед носом у самого Юргена, а не у Рихарда, острота развлечения значительно уменьшилась. Соревноваться с ним больше не хотелось. А с остальными – раз уж Рихард среди них считался лучшим – и подавно. Но Ульрих ни в какое сравнение не шёл с этими людьми. Он был другим.       Частные британские школы, пыль в глаза, вечная хватка на воротнике и попытка вытащить из пропасти, когда кажется, что всё кончено, и есть только один вариант впереди: упасть окончательно и разбиться. Но он появляется снова, хватает в последний момент и тащит наверх.       Горячее дыхание на губах, очередное нереализованное желание. Попытка выебнуться и с уверенностью заявить:       – Ты мне не нужен.       – Ты мне тоже. Но должны быть в жизни хоть какие-то развлечения, верно? Развлекай меня, детка.       – У меня на лбу написано, что я организовываю праздники?       – Нет.       – Тогда как я должен тебя развлечь?       – Ты просто живи. Этого будет достаточно. Более чем достаточно.       Юрген не ответил на этот выпад, но знал, что со стороны всё выглядит абсурдно. Повторять, будто заевшая пластинка, на одной ноте, два слова, набивших оскомину. Не нужен, не нужен, не нужен. С каждым выдохом оказываться всё ближе и ближе, чтобы в самый последний момент почти соприкоснуться с губами собеседника, выдохнуть жарко привычные, но такие       далёкие от правды слова.       – Не нужен.       Слышать в ответ:       – Верю.       И смешок.       То утро им довелось встретить у Бранденбургских ворот.       Они мотались по всему городу. Ульрих никак не желал останавливаться, словно планировал за несколько часов, оставшихся до пробуждения всего города и оживления на улицах, прочесать каждый район. А в итоге притащиться в Митте и застыть рядом с одной из главных достопримечательностей Берлина. Когда рассвет только вступал в свои права, площадь ещё не заполонила шумная толпа туристов, да и местных жителей в большом количестве не наблюдалось. Редкие прохожие, а в основном – тишина, спокойствие.       Юрген закрыл глаза, прислушался к себе. Его всё ещё потряхивало от переизбытка эмоций. Немного раздражало, что он, несмотря на море приложенных усилий, всё-таки оказался в числе проигравших. Но, в целом, ему было хорошо.       Лучи восходящего солнца скользили по колоннам, играли бликами. Юрген подставил лицо солнцу, наплевав на противные веснушки, которые ему откровенно портили жизнь. Расставил руки в стороны, словно собирался весь мир обнять, и закружился по площади, напевая нечто, только ему известное.       Перед глазами Ульриха мелькали рыжие волосы, короткой волной взмывавшие и опускавшиеся, крылья, вышитые на чёрном фоне, и та самая надпись. Юрген замер, как балерина, балансируя на носках.       – Как? Как тебе удалось провернуть это? – выдохнул через несколько секунд.       – Что именно?       – Обойти меня.       – Пожалуй, оставлю всё в секрете.       – Ты никогда не отвечаешь на мои вопросы, – хмыкнул Юрген.       – Я просто очень хотел выиграть, – отозвался Ульрих. – А когда я чего-то хочу, я это получаю.       В их положении прозвучало довольно двусмысленно. Да, наверное, так и планировалось изначально. Ульрих оставался верен себе в любой ситуации. Любил он невзначай напоминать о чём-то своём. Вроде и говорил, а вроде и нет. Обвинить в излишней навязчивости не получится, поскольку нет гарантии, что он положительно ответит на вопрос, если не прикусывать язык, а решиться и задать, наконец. Юрген не задавал. Тогда не хотел слышать ответы.       Сейчас уже знал их все и не сомневался в стопроцентной правдивости.       Воспоминания о прежних развлечениях не просто так лезли в голову. Они возникали ассоциативно, по аналогии с событиями семилетней давности. Только теперь это было не спором и не делом престижа. Юргену просто хотелось прищемить хвост одному из исполнителей воли Вернера Брауна.       Сравнивать этого парня с Ульрихом или Рихардом было довольно глупо. Он обоим и в подмётки не годился. Любитель на фоне профессионалов.       Юрген столько лет не нарушал правил и ездил предельно аккуратно, что сейчас всё это воспринималось ярко, остро, как никогда прежде. Будто он впервые в жизни едет на повышенной скорости. Но впереди был очередной перекрёсток, и внутренний голос, которому совершаемые безумства определённо не нравились, вновь вмешался в течение событий.       «Если он направляется в «Лорелей», вы всё равно там столкнётесь. Сбрось скорость».       Юрген не стал испытывать судьбу на прочность. Стрелка поползла вниз, машина замедляла ход. Преследуемый это понял и, вероятно, испытал прилив восторга собой великолепным. Окрылённый успехом, он высунул из окна руку с оттопыренным средним пальцем и продемонстрировал этот жест Юргену. Напрасно, потому как за приступом самолюбования упустил из вида непосредственно дорогу и с управлением не справился, допустив ряд ошибок.       В следующий момент машина вылетела на перекрёсток.       – Твою мать, – прошептал Юрген, сильнее сжимая пальцы.       Боязнь максимального риска в очередной раз спасла ему жизнь. Чего нельзя было сказать о том человеке, который только что бесславно закончил свою жизнь в искорёженной груде металла.       Никто не знает точно, как выглядит смерть. И вряд ли однажды будет найден единый ответ. Потому что у каждого человека она разная. У одного похожа на лучшего друга с пистолетом в руках, у другого на союзника, держащего наготове нож. К третьему приходит в роли очаровательной супруги, сжимающей в руках бокал с ликёром «Амаретто», маскирующим запах и вкус цианида, или журналистки, несущей в руках пакет с эротичным нарядом.       Юрген тоже не знал наверняка, какой облик способна принять его смерть. Но догадывался. Наиболее вероятным представлялся образ Вернера, сжимающего в руке пистолет и нажимающего на курок с таким же холодным равнодушием в блёклых глазах, как и в прежние годы, когда он убивал других.