Случайности

Расти пришел домой глубоко заполночь. Голова кружилась от выпитого фирменного "рыжекостного" эля по полтора бакса за кружку. Лифт поднимался на четырнадцатый этаж целую вечность. Из-за незадернутых жалюзи опрокинулся ворох огоньков, звезд, фонарей и соседних окон. Расти отмокал в душе, задремал, прижавшись виском к прохладному кафелю. Едва не поскользнулся, едва не сшиб плечом зеркало. Он выругался, думая: дурацкий день. Обычные посиделки в баре не принесли удовлетворения. Чарли выставил себя особенно занудным, пиво на вкус напоминало химический уксус. Расти наспех вытер коротко стриженные волосы и прошлепал босыми ногами в спальню. Сел на кровать, закурил, не включая электричества, кроме светодиодного ночника в форме морской звезды - довольно безвкусную штуковину ему подарили коллеги на прошлый день рождения. Расти все собирался выкинуть пучеглазую, вооруженную присосками и объемными пластиковыми щупальцами звезду, но оказалось, она неплохо прогоняла темноту. Нижнее щупальце указывало на кофейный столик. На стеклянном "этаже" лежала телефонная книга. Догадайся столько Льюисов Дэев в городе, шепнула звезда. Белесые пупырышки ухмылялись. Или просто мигнул свет. - Отстань, - пробурчал Расти. Он протянул руку, чтобы выключить светильник; но не сделал этого. Постельное белье пахло впитавшимся одеколоном и несвежей кислятиной, но вырубился почти сразу. И спал без снов. Наутро Расти не помнил ни омегу, ни полуночное наваждение с телефонной книгой, спроси его кто-нибудь, с привычной уверенностью продекларировал бы: никаких тайных знаков, судьбоносных встреч и прочей мистической чуши. В десять он проснулся от писка будильника. В одиннадцать, после завтрака и пары таблеток аспирина от похмелья, открывал кондитерскую, мельком отметив - реклама по-прежнему крутит счетчик. Стоило принять товар, как ввалилась ватага школьников, жаждущая пончиков в глазури. За школьниками последовал большой "банкетный" заказ, пришлось поругаться с ребятами из пекарни. Он вновь провозился допоздна, и спустился на три ступеньки в подвал, когда робко звякнул колокольчик. Расти не удивился. Возвращаясь к прилавку, поймал себя на том, что ждал вчерашнего посетителя. - Добрый вечер, - сегодня Дэй оделся в джинсы с темно-синей футболкой. Футболка скрадывала все округлости , о чем Расти невольно пожалел, зато убавляла и без того молодо выглядящему омеге еще лет пять. - Добрый, мистер Дэй. Надеюсь, вчерашняя покупка пришлась вам по вкусу? Расти поспорил с собой же на десять баксов: покраснеет. Так и вышло. Румянцем аж захлестнуло до висков и, наверное, ушей. Жаль, уши закрыты волосами. Расти и не пытался сделать вид, будто не таращится на омегу. - Очень, - сказал тот. - Вы настоящий мастер своего дела, мистер Флейк. - Не я. Ребята из пекарни. То есть, я начинал, но теперь просто бизнесмен. - Тогда передайте ребятам. Но и о себе не забудьте, - Дэй достал потертый бумажник из кармана джинсов. На мгновение Расти померещилось, что мелькнул ободок кольца на неожиданно покрытом шрамами от ожогов (откуда?) пальце. Расти выдохнул, слишком шумно. Кольца не оказалось. - За счет заведения. - Что? Губы сложились в удивленное "о". Ямочка отметилась и на подбородке. - Знаете, я бы мог сказать, что это рекламная акция и заманиваю клиентов, но вообще-то мне просто захотелось вас угостить, - Расти вынул спрятанную за ухом сигарету, и вернул ее на место. - А если уж быть до конца честным, то пригласить куда-нибудь... в "Рыжие Кости". Или вам еще нельзя ничего крепче пирожных? Льюис сжал пакет, рискуя подавить нежные эклеры. Оберточная бумага скрипнула. Безмятежное выражение лица не изменилось, как будто не успевали мимические мышцы за хозяином, или сам тот был слегка заторможен. Только глаза потемнели. Расти почему-то рассматривал Льюиса этого по частям: ярко-красный рот, ямочки, близорукие глаза новорожденного котенка, волосы с завитками, как у ангелочков с картин эпохи Возрождения, щеки, футболка, под которой явно обозначен округлый живот, туго натянутая на бедрах джинсовая ткань. Невежливо - пялиться, нравится тебе парень или нет; но ничего с собой не мог поделать. - Извините, - сказал Льюис. Он ретировался так быстро, что Расти не успел крикнуть вслед "эй!" И даже: ты бумажник забыл. Вместе с эклерами. - Пункт девятнадцать, подпункт двадцать шесть. Измененный вокодером голос скрежетал и дребезжал, заставляя думать о сломанных велосипедах, провисших цепях и ссадинах на коленях. - Надеюсь, вы не станете спорить. "Нет". Конечно же, нет. - Я... - неловко взмахнул рукой, и звякнула о гладкий белый пол чашка с агар-агаром. Желтоватая слизь растеклась медузой. Человек в маске подошел ближе. Маска на сей раз изображала мультяшного бурундука. Резцы скалились угрозой, а улыбка фальшивила, как школьник на первом уроке игры на скрипке. Прохладная лаборатория внезапно закипела духотой. По переносице заскользили очки. Хотелось ослабить воротник. - Не нужно извинений, мистер Дэй, - бурундук качнул пластиковыми ушами. Льюис попытался представить его настоящее лицо: бета, альфа или омега? Уродлив или красив? Скорее всего, непримечателен и невыразителен, человек из толпы; а может, эксцентричен, и под маской мультяшки у него точная копия рисованной морды. Льюис моргнул. Где-то вверху потрескивали лампы. - Я знаю. Пункт о секретности и временном ограничении социальных связей, - он поморщился, усилием воли перевел взгляд с маски и черного костюма - на белом воротничке едва заметный сероватый след - к череде пробирок, ноутбуку и микроскопу. - Вы нарушили его, - рука в черной перчатке коснулась колбы со стеклянными палочками для забора образцов. - Понимаете, мистер Дэй, когда мы принимали решение финансировать ваш амбициозный, но исключительно... непопулярный в научной среде проект, мы надеялись в том числе и на ваше благоразумие. Черные перчатки поглотили одну из палочек. Стекло послушно потемнело. Льюису представилось, как все пятнадцать дюймов входят ему в глаз с мягким "чпок", а бурундук продолжает скалить зубы. - Простите, сэр. "Я даже не знаю его имени". - Я не собирался ни с кем... заводить социальных связей. Только купить пару эклеров. Будто в оправдание, он оглянулся к мусорному ведру. В лаборатории их было два: для бытовых и специфичных отходов. Первое полнилось коробками из-под гамбургеров и бумажными пакетами от шоколадных батончиков, рогаликов с шоколадом и чизкейков. Не самая полезная еда, но о холестерине и фигуре Льюис подумает как-нибудь потом, а пока ему нужна быстрая глюкоза. Во всяком случае, когда избавляется от химически пахнущего латекса, и вместо колб и микроскопов работает с клавиатурой. Он объяснит это "бурундуку", если нужно. Хотя того волнует совсем другое. - Вы оставили свои документы. - Я не скрываюсь от полиции. Мой адрес есть в любом справочнике, - огрызнулся Льюис. В горле пересохло. Выпить бы сейчас холодного кофе с ореховым ликером. Или молочный коктейль. Обычно помогает от стресса. Палочка взметнулась в воздух, словно "бурундук" дирижировал невидимым оркестром. - Понимаю, мистер Дэй. - Я... просто забыл чертов бумажник, - и он добавил совершенно честно. - Немного растерялся, когда... «Альфа-кондитер пригласил меня на свидание». - Порой я действительно немного рассеян. Клянусь, не собирался нарушать контракт. В любом случае, вы ведь не думаете, что я только и мечтаю поболтать с Флейком о проекте. Стеклянная палочка вернулась в колбу. Человек в маске сделал еще шаг навстречу. Подошва чвякнула о пролитый агар-агар. - Забери вещи и забудь об этом человеке, Дэй. Кожаная перчатка легла на шею. Льюис вжался бедром в стол. Сердце колотилось в животе и затылке. - Да, конечно. Никакой утечки. Никаких нарушений. На зубы бурундука упал блик, похожий на ниточку слюны. - Для твоей же безопасности. Надеюсь, ты понимаешь. Проклятый бумажник. Темно-коричневый, с заветренностями потрескавшейся кожи на сгибах. Расти держал его на вытянутой руке. Как ядовитую змею. - Идиотизм, - буркнул он. Положил бумажник на кофейный стол — всего одну стеклянную перегородку выше телефонной книги. - Гребаный идиотизм. Морская звезда тускло мерцала, фантомно шевелила щупальцами, ползла по темной стене. Расти подцепил зубами сигарету из мятой пачки, и решительно выпотрошил бумажник прямо на незастеленную кровать. Как он вернет Дэю его вещь, если не узнает хотя бы номера мобильного? Бумажник расстался с несколькими купюрами, кредиткой — Расти зачем-то отметил, что она истекает через две недели. Горсть мелочи выкатилась на простыни и пол, заблестела в зарослях ковролана. Расти чертыхнулся. Вторая карточка оказалась водительскими правами. Расти повертел пластиковый прямоугольник — Дэй на фото был худее фунтов на двадцать, и смотрелся каким-то растерянным, словно персонаж всех анекдотов про блондинок-омег-водителей разом. Через месяц исполнится ему двадцать девять. Больше ничего. Ни денег, ни других фотографий. Мужа и детей, например. Расти даже не знал, радоваться или нет. Зато, осмотрев бумажник и чувствуя себя при этом то ли карманником, то ли извращенцем, вроде чокнутых японцев, ворующих ношеные трусы актеров-омег, обнаружил прилипшую к подкладке визитку. Черно-белая, из неламинированной бумаги с «бахромой» по уголкам, она гласила: «Льюис Дэй, нейроиммунолог». Расти хмыкнул: надо же, а на вид студент-хиппи, будущая домохозяйка с пятью детьми. Почему-то сделалось обидно: наверное, и сбежал белокурый иммунолог потому что таким образованным мальчикам из хорошей семьи противно, когда к ним подкатывает обслуживающий персонал, вроде уборщиков. Или торговцев в кондитерских. Еще и небритых... Расти почесал ощетинившуюся щеку. Вернуть чужое в любом случае надо. А то мальчика с дипломом выпорет строгий папаша. Ну, или мальчик получит страшную травму и потом будет спускать по тысяче баксов в месяц на психоаналитика. Морская звезда мигнула и пригрозила выключиться. Расти затушил сигарету о край переполненной пепельницы и показал ей кулак. - Завтра утром позвоню. И верну ему чертов бумажник.