Легенда о Падших Королях

«Пламени вверх поднимаются, рвутся в небо Лентами яркими красные языки, Дарят тепло, бьются в танце рывками слепо, По мановению ветра сухой руки. Светлыми пятнами крашена высь, откуда — Лёгким разводом на грани с самой землёй, Влажной от ранней росы. Под ветвями дуба Только лишь сухо, и дышит огонь живой, Греет ладони, ласкает теплом и светом, Сушит от ливня промокшие рукава. Время измерить минутами до рассвета Поздно — секундами мерить его пора. Трензель жуёт и копытами бьёт упрямо, Звонко по камню и глухо по древ корням, Конь: от копыт его щепки корней взлетали Мелкими брызгами вверх да по сторонам, Части доспеха измазаны грязью чёрной, Грязи укутались слоем и стремена — Где ж её нет, там и гладью доспех озёрной Луч отражает, встречая начало дня. Всадник его у костра руки грел под дубом, Кутался в плащ свой дорожный и чуть дрожал. Этою ночью промок он под ливнем, лугом Путь свой ведя, огибая разломы скал. Смотрит на пламя он красное и не сводит Взгляд отрешённый пронзительно синих глаз. Эти глаза отражения небосвода, Иль небосвод — отражение их как раз? В памяти фразы, одна за другой: „Не стоит Ехать туда, в эту глушь дикарей, к утру“, „Стражу возьмите, хотя бы“ и „Не достойна, Чернь эта ваших усилий унять войну“. Только ведь он никогда этих фраз не слушал, Делал всё так, как решил и всё как хотел, Он же хотел защитить, как мог, жизни, души, Верным считал это сделать без тысяч стрел, Воинов без, без смертей. Сам он примет битву, Хоть и кричат ему в спину: „Ты ведь Король“, Хоть и кричат: „Мы войной за тебя“ молитвой. Этот Король ненавидел свой трон и роль. Он не терпел преклоненья: „Мы все на равных“; Брезгуя будто, корону в углы кидал, И за себя оставлял лишь старейшин главных Споры решать, но в сражениях был удал. Он никогда не любил воевать в доспехах, Только коня защищала его броня, И говорил: „Погибать мне совсем не к спеху, К чёрту доспехи, но лишь бы не пал с коня“. (Тут рассмеялся вдруг странник холодным смехом) Солнце уже золотится в бескрайнем небе, Всадник, Король, порешивший идти один, Воздух вдыхал, а он память будил о сене И рисовал в голове сотен ряд картин С детства, не только. Не сентиментален вовсе. Только чем дальше от трона — совсем легко Вспомнить о давнем, забытом почти вопросе: „Можно ль исчезнуть так, чтобы не вспомнил кто? Можно забыться, исчезнуть, растаять снегом Так, чтоб из памяти образ твой унесло?“ И вот сейчас-то казалось, что если бегом Быстрым, стремительным в ветер, то можно всё. Только отнюдь не бегом, а обычным шагом Он подойдёт, потушивши огонь, к коню, Сядет в седло, поведёт вдоль крутых оврагов, Крепко в руке одной повод сложив в петлю». Странник смеётся опять своим жутким смехом: «Странен Король, не находишь, а, менестрель? Самоуверен был так, что считал, успехом Кончится эта затея, достигнет цель?» Злобно, насмешливо как-то, совсем недобро, И менестрелю становится не по себе. «Это всё быль, я тебе говорю, подобна Хоть и легенде о глупой лихой судьбе. Ты не дослушал. Король…» — «Погоди минутку. Я тут подумал, ещё у меня вопрос». «Ты придержи все вопросы, я не забуду, Позже задашь мне их,» — смотрит он на поднос С браги бутылкою, кружками жестяными, Что принесли по прошению чужака. Браги холодной глотками отпив большими, Быль менестрель тут продолжил, а песнь легка, Голос простуженный, хриплый иль даже сиплый. Странник лишь слушал, и больше не прерывал. «Ехал Король, право, к цели дорогой гиблой, Только достиг, не свернул и в пути не пал».