Ель небольшая зимою дрожит, как листок на осине: Холодно ей, ибо вновь восскорбела о дочке Деметра Так забери её из лесу, праведный путник, В дом свой введи, и она тебе радость подарит.
Танат тяжко вздохнул, как воин, в сотый раз выходящий на поединок. — Нет. Спустя десять минут стало понятно, что с испытанием дела тоже не ладятся: верхи в виде трех богинь не могли уступить; низы в лице Таната испытания, порочащие бога смерти, выполнять не хотели. Последовательно был отвергнут весь олимпийский и часть подземного репертуара. Категорическое «Нет» получило даже хтоничное: «Ворон, о черный, что вьёшься над воина буйной главою». Афина заикнулась над предложением «поиграть в загадки», но была срезана категорическим «Нет» Афродиты, Артемиды и даже Ареса. Последний прошипел: «Она у тебя такое спросит, что Стикс в Тартар бы кинулся!» — причем, сказано было со стопроцентной уверенностью, болью и опытом. Предложение станцевать в Танате отклика тоже не вызвало. Даже в паре. Даже с Аресом (Арес посмотрел еще более злобно и отполз дальше). Уяснив, что игрой на кифаре или других инструментах Танат также не страдает, богини перешли к более экзотичным предложениям. — Ну, вот если я дам ему мое золотое колечко, а он должен будет отнести его и бросить в вулкан, где оно было сковано Гефестом… — Нет, — отрезали Танат и Артемида разом. — Потому что это бред какой-то, — добавил первый. — Потому что он полетит, — добавила вторая. — А мы ему запретим, — коварно предложила Афродита. — И пусть берет с собой в спутники девять муз. Или лучше Гермеса, и Диониса, и Ареса, и Гипноса, и Аполлона… — А в вулкан точно нужно сбрасывать кольцо? — хмуро уточнил Танат. — Вообще да, в такой компании легко увлечься, — пробормотала Артемида. — Так что нет. Афина пожала плечами и пробормотала, что в этой идее что-то есть, и надо бы подкинуть музам мысль. После чего наступило толосное молчание. — Могу почитать стихи, — предложил Танат. Оттесненные на последний рубеж обороны богини облегченно вздохнули, дали отмашку и приготовились слушать. Танат встал в эффектную позу, приподнял крылья и объявил: — Моё любимое. После чего начал:Гнев, богиня, воспой, Ахиллеса, Пелеева сына…*
— Модерн, — со знанием дела сказала Артемида. — Что-то имя знакомое, — прошептала Афродита. Афина молча уронила лицо в ладони. * * * — …может, уже хватит? — прошептала Артемида. — Тсс, — цыкнула Афродита. — Не лезь, я хочу узнать, чем там кончится! Слушай, а что обозначает — пышножо… пышнопожо… пышжопоно… — Пышнопоножные, — донеслось приглушенно из-за руки Афины. Артемида коротко обрисовала — что там и где обозначает. Афродита вздохнула разочарованно. * * *Рек он, — и горько Пелиду то стало: могучее сердце В персях героя власатых меж двух волновалося мыслей: Или, немедля исторгнувши меч из влагалища острый, Встречных рассыпать ему и убить властелина Атрида; Или свирепство смирить, обуздав огорченную душу.
— Нет, — сказала Афина, увидев насторожившуюся Афродиту. — Это не то, что ты думаешь. — Но там же… — попыталась Киприда. — Это метафора. — А что, Ахилл свой меч… — Нет. — Ну, он хотя бы правда был такой волосатый?! Танат вдохнул побольше воздуха и зловредно продолжил читать дальше. * * * — А почему они все время бросаются друг в друга камнями? Ну вот, опять… — Это же мужики, — сказала Артемида. — Это же смертные, — снизошла Афина, которая немного взгрустнула над табличками. Арес стоически отполз еще на десять шагов. Шел второй час чтения. * * *Скоро насыпав могилу, они разошлись; напоследок Все собралися вновь и блистательный пир пировали В доме великом Приама, любезного Зевсу владыки. Так погребали они конеборного Гектора тело.**
— О Ананка, наконец-то, — выдохнула Артемида, когда Танат примолк. Афродита недоуменно поглядела на чтеца глазами, полными кристальной чистоты. — А счастливый конец будет? — Мы в Элладе, — напомнила хмурая Афина. — Будут просто бить морды. Афродита немного подумала и зарыдала. На немой вопрос окружающих был дан исчерпывающий ответ: — Трою… ик… жалко! — Могу развеселить продолжением, — предложил Танат угрожающе. — Про Одиссея, потом про Энея… Богини переглянулись и отметили общую бледность на лицах друг друга. — Можешь забирать, — разрешила Афина, указывая на дверь. За дверью тут же послышалось торопливое: — Убийца, ты еще там? Я почти от них отбилась, я сейчас… На лице Таната медленно выступило подобие злорадной улыбки. — Боюсь, просто на Макарии мы теперь не сойдемся. Последовала немая сцена. * * * — Лук, — предложила Артемида. — Пф, — сказал Танат, который был ни разу не лучник. — Могу дать эгиду, — добавила Афина. — С головой Медузы. Танат сделал вид, что раздумывает. Богини затаили дыхание. Дыхание затаилось плохо, потому что олимпийки подпирали собой двери покоев. Двери колебались и ходили ходуном. Макария рвалась на встречу с женихом с неистовством взбесившихся титанов. При этом, кажется, кем-то таранила дверь и еще обещала «разбежаться посильнее». — Неа, — сказал Танат, и богини увяли. — Почему нет?! — У Медузы нет волос. — Подземные, — дружно простонали Афина и Артемида. Афродита поморгала ресницами и уже собиралась предложить Танату заманчивое и непотребное — но воспоминание о Макарии пришло внезапно и грозно, как молния Зевса. Сомнений, что при попытке покуситься на честь ее жениха, Макария таки найдет, чем протаранить дверь, в принципе не оставалось. — А если… — начала Киприда и поискала глазами Ареса. Ареса не находилось, он дальновидно уполз еще до окончания эпических чтений. — Если мы кого-нибудь тоже украдем? Танат молчаливым жестом разрешил красть кого угодно. Особенно брата-близнеца. Его — так даже обязательно. — Персефону? — предложила Артемида, поняв, что с Гипносом не прокатит. — Ее уже крали, — отмела Афина. — И вообще… — Сопри тёщу — осчастливь жениха! — внезапно породила Афродита новый слоган. На Афродиту посмотрели с опаской, как на существо, внезапно достигшее стадии критического поумнения. Потом, с гораздо большей опаской — на Таната. Потом Афина сдалась и спросила прямо: — Чего надо? Макарию, которая все-таки протаранила дверь подручной портнихой, ждала умилительная и даже слегка пасторальная сцена. Артемида наигрывала на кифаре. Афродита бодро выплясывала что-то однозначно буйное и радостное. Поблизости в глубокой задумчивости находилась Афина, бьющаяся над загадкой: «Что это — красное, злое, кусачее, ругается и ползает». Вдалеке смутным намеком на отгадку полз Арес. — Убийца! — радостно воскликнула Макария и повисла у жениха на шее. — Признавайся, чем ты меня выкупил? Танат сделал лицо, обозначающее, что он не выдает профессиональных секретов. Но одну фразу всё-таки себе позволил. — Ну, можно сказать, что они дёшево отделались.