Свадьба - это звучит грозно

А не надо ли кому еще немного юморного по Макарии и Танату? Рекомендую вот этот забавный фичок https://ficbook.net/readfic/6956051, где есть простуда, трогательный Геракл и... ну, не только)       — Харон, — сказала Персефона.       — Гм, — угрюмо прилетело из угла.       — Пил с Дионисом, — продолжила Персефона. — Потом устроил гонки с Гипносом — кто быстрее гребет…       — Собственно, откуда они взяли вторую лодку? — едко поинтересовались в углу.       — Они не взяли, — радостно хихикая, просветила Макария. — За лодку был Ахерон. Ну, то есть, он уже был почти что в состоянии лодки, потому что он…       — Пил с Дионисом, — добавила Персефона и заглянула в табличку.       Из угла донесся неопределенный вздох.       В углу царь подземный заседал не от хорошей жизни. Шел шестой день пребывания олимпийцев в его вотчине. То есть — беспрерывных пиров. То есть — активного вживания олимпийского населения в изначально недружественную, потом тихо недоумевающую, а теперь уже пребывающую в явственной панике среду.       Подземный мир в результате полнился разудалым весельем и хаосом. Хаос разрастался и пытался втянуть в себя Аида — обычно коварно засылая гонцов в виде братьев. Шлем от Зевса и Посейдона спасал только временно, поэтому Аид перешел на осадное положение в углу, прикрываясь делами государственными.       Дела государственные росли с каждым днем — спасибо гостям с поверхности.       — И? — наконец смирился Аид с информацией.       — Пострадала лодка, Ахерон, Стикс, — емко подытожил Танат.       — Убийца, мы же так самого главного не узнаем, — возмутилась Макария. — Кто первым пригреб-то?       — Харон.       — Да здравствует опыт!       — Сначала.       — До того, как Гипнос начал его опережать — использовал крылья, как понимаешь, — пробормотала Персефона. Табличек у нее в руках было множество, все — сплошь исчерканы самыми разными донесениями. — Потом Харон попытался сбить Гипноса веслом и случайно попал в Ахерона. А Ахерон… ну, он разозлился.       Танат тихо кашлянул, как бы намекая, что выражение-то слишком мягкое.       — Пришел в неистовство! — взмахнула руками Макария. — Титаномахия на воде! Представляешь, он гнался за Гипносом и Хароном почти полмира вниз по течению. Угрожая им веслом.       День у теней что на одном берегу, что на другом выдался точно нелегкий.       — Ну, а потом Гипнос свалился в лодку и стал помогать Харону спастись, так что это была настоящая честная гонка: одно весло у них и одно у Ахерона! И вот они гребли, гребли, а потом появился Убийца… и все испортил. Ну, то есть, они пригребли. Или…       — Огребли, — поправил Танат потом подумал и добавил: — Все.       Подразумевая, что ситуация исчерпана. Из угла донеслось хмыканье, которое обозначало: «Дальше!»       — Посейдон, — сказала Персефона, встревоженно сверяясь с табличкой.       — Пил с Дионисом, — обреченно донеслось из угла.       — Сначала, — поправила Макария чопорно. — Ну, то есть, сначала с Дионисом, потом с Гермесом, с Аресом, с Ахероном, с Цербером — просто нужна была компания…       — Цербер тоже пил? — угрюмо осведомился царь подземный.       — Цербер не пьет принципиально, — с достоинством ответствовала Макария. — Так что он-то, понимаешь, все больше закусывал. И у нас теперь не хватает медовых лепешек. Опять. И Цербера тоже, потому что он куда-то укатился — ну, то есть, понимаешь, после того, как они посидели с дядей, было еще ничего, но потом Цербер издалека увидел Геракла, и очень испугался, и начал заедать свою печаль, и немножко переусердствовал, ну и, теперь он…       Она обрисовала в воздухе идеально круглый шар. Танат кожей почувствовал пристальный взгляд своего царя.       — Разослал даймонов — найдут, прикатят обратно.       Аид тихо вздохнул, как бы говоря — «Ну вот, хоть кто-то при деле».       — Посейдон, — озадаченно напомнила Персефона, не расстающаяся с табличками.       — Еще с кем-то пил? — ядовито просочилось из угла.       Царица глянула в угол укоризненно, как бы говоря: «Да что ж ты об очевидном спрашиваешь!»       — Соскучился по водной стихии, — продолжила она монотонно, — а потому решил повелевать водами подземных рек. Чтобы показать свою мощь Зевсу. А потому он… ну, в общем, он…       — Ахерон или Коцит? — скучно спросил царь подземный.       — Стикс, — огорченно призналась ему жена. — Он кинулся в Стикс вместе с трезубцем.       — Пострадали тени и Амфитрита, — отчитался Танат. По глазам бога смерти было видно, что он отчаянно умалчивает.       Например, о всей гамме чувств, которую пережила Амфитрита, когда величественный супруг с гордым: «Трепещите же, муаха-ха-ха!» канул в черные ледяные воды. Или о том, что она ощутила, когда уже менее величественный, но и более синий супруг через две секунды явился обратно из вод с оглушительным «Ы-ы-ы-ы-ы-ы!!!» — и унесся в неизвестном направлении.       — А Мнемозине понравилось, — вздохнула Макария. — Она вообще говорит, что он будущее прозрел — ну, когда кричал на бегу: «Сволочи, горячую отключили!» Только вот какое будущее — это не говорит. Мойры уверены, что жуткое, и они даже пытались его догнать и расспросить, но потом смирились…       — Кстати, а куда он… направлялся?       — Никто не знает, — удивилась Макария. — Ну, потому что он так и не остановился. Бегает где-то.       За стеной вырос и пронесся мимо инфразвуковой истошный рев «Ы-ы-ы-ы-ы-ы!!!» — и растворился в обычном шуме подземного мира.        — Объявлен план «Перехват», — доложил Танат, прислушиваясь. — Поймают сеткой, укутают, дадут горячего вина с медом и травами.        Судя по воплям вовне, план «Перехват» пока что результатов не дал.       — Стикс тоже пострадала, — мягко вмешалась Персефона. — Там было что-то вроде «То соревнования по гребле, то рыбная ловля, то мусор с трезубцами валится».        — Рыбная ловля? — переспросил Аид, явственно слабея в углу.       — Гермес, — дружно обозначили остальные тоном, который ясно говорил: ты не хочешь этого слышать.       — То есть, пока все было с удочкой и сетью — было еще нормально, — добавила Макария, помедлив. — Но когда он попросил у Гекаты пару этих взрывчатых зелий…       В углу наступил тяжкий мыслительный процесс. Затем оттуда царственно изрекли:       — Мне кажется, вино Диониса раньше так не действовало.       Подозрительные взгляды скрестились на невесте. Невеста закономерно возмутилась:       — Что?! У меня скоро свадьба — зачем мне их, спрашивается, с ума сводить какими-то снадобьями? Убийца — ну вот скажи…       — Подтверждаю, — разомкнул губы Танат. — Ты справляешься без снадобий.       — Вот! — радостно воскликнула Макария и ткнула пальцем в понимающего почти-что-мужа. — А я вам о чем… хотя, конечно, может быть так, что Дионису в чан слезы Лиссы попали — это очень даже…       — А Лисса плакала, потому что она пила с Дионисом, — проявил Аид редкостное понимание закономерностей, по которым существовал его мир в последние дни.       — Нет, — вздохнула Макария. — Просто она разговаривала с Артемидой, ну, а та начала рассказывать ей свои идеи про превосходство женщин, и Лисса плачет уже почти три дня, потому что сама говорит — она такое нести даже в полном помешательстве неспособна.       Все немного помолчали, отдавая дань сочувствия. Выносить риторический пыл Артемиды с равной стойкостью могли лани, зайцы и дубы. Нимфы-спутницы временами не выдерживали, с облегчением пополняя собой флору Эллады.       — Аполлон, — пробормотала царица, заглядывая в таблички. — Ну, тут все нормально…       Из угла недоверчиво хмыкнули.       — Сравнительно нормально, — спохватилась Персефона. — Он всего лишь решил дать театральное представление к свадьбе — и теперь репетирует вместе с музами.       О творческих метаниях Сребролукого царица решила не рассказывать. Как и о трагических воплях: «Не верю!» и «Молилась ли ты на ночь, Персефона?!» — и о полузадушенных музах, печально шатающихся вокруг покоев, где полным ходом шли репетиции.       — Гефест, — сказала Персефона и озадаченно почесала нос. — Да, конечно, можно не спрашивать насчет Диониса… В общем, сначала Гефест ковал.       — Без остановки, — уточнила Макария, — три дня. В общем, теперь у Цербера есть шестнадцать ошейников и на всякий случай доспех для дракона. Потом Гефест начал подковывать коней — ну, или то, что считал конями, так что Кер он тоже как-то случайно подковал, хотя кто там знает, может, они и не против были. Да, а потом Гефест добрался до Полей Мук. Теперь там оградки. Разные.       — Где? — поинтересовался Аид с тихим вздохом.       — Везде, — развела руками Макария. — Вокруг Сизифа, вокруг Тантала, вокруг Менетия, вокруг ям с гадюками. Узорчатые такие. Оградки. Вот. А потом Гефест ушел в секту.       — В… куда?!       Царь подземный наконец-то явил себя на свет светильников, пораженно нагнувшись вперед из угла.       — В эту… в… скандинавскую, — невозмутимо озвучила Макария. — Кричал, что он какой-то там Тор и обзывал подземный мир каким-то там Хелем. Еще он метал молот. В Гермеса — Гермеса он почему-то называл каким-то там Локи…       Аид откинулся обратно в тень — переварить информацию. Немного погодя из тени донеслось привычное: «И?»       — Что Гермес сделал с молотом? — подсказала Персефона. Наступило молчание, в котором явственно нарисовалось: «Ну, это же все знают, он же Гермес».       — Имеется в виду — после того, как украл, — невозмутимо добавил Аид.       Первой пожала плечами Макария. За ней — ее жених. Последней отметилась Персефона.        — Продал кому-нибудь… наверное.       — Кхм, — тихо напомнил о себе Танат. — Гефест перехвачен — он предлагал подземным жильцам поговорить «О Всеотце нашем Одине». Эвклей нашел запасной молот. Теперь Гефест трудится у Тартара.        — Что он там вообще кует? — полюбопытствовала Макария.        — По его словам — что-то, что позволит предотвратить Рагнарек.       Молчание вышло густым, недоуменным и насыщенным. В нем Персефона нерешительно потянулась к табличкам.       — Ареса пока не могут найти, — бормотала она. — Ходят слухи, что он занят в постановке Аполлона вместе с Афродитой… еще говорят, что видели, как он зачем-то рыл оборонительные сооружения вокруг себя. Еще он пил с Дионисом…       — …как будто это кого-то удивляет, — пробормотали из угла.       — …и пошел к Афине, чтобы помириться — в смысле, поговорить как мужик с мужиком… кхм, — смутилась Персефона, перепроверила каракули на воске и развела руками — мол, так написано.       — Зато теперь ясно, почему его не могут найти, — осенило Макарию.       — Ах, да, — кисло добавила царица и отложила четыре таблички, исчерканных гуще других. — И еще, конечно, Зевс.       Аид издал неясный звук, полный зубной боли. Наступило похоронное молчание, которое говорило: «Об этом-то можно и не упоминать, дайте сам догадаюсь».       — Гипнос называл это «режимом ударного размножения», — брюзгливо заметил Танат.       — Это когда все, что навстречу попадется? — шепотом осведомилась Макария, пихнув жениха локтем.       — Это когда все, что шевелится.       — Ух ты, а я-то думаю, почему стигийские стараются даже не моргать! А, ну да, там же еще…       Еще — было непременным злом, который шел в комплекте с Громовержцем. Еще — была Гера.       — Кто же ожидал от нее такой фантазии, — пробормотала Персефона, заглядывая в табличку. Вырастить волосы повсюду, даже на языке… вот еще нашествие блох, а вот эта нимфа почему-то теперь все время признается в любви к Эвклею…       — Очень знакомая фантазия, — буркнул Танат под нос, косясь на невиннейшее выражение лица Макарии.       — Ну, она сама спросила, как я буду мстить твоим любовницам, — елейным голосочком отозвалась невеста.       — Моим — кому?!       — Убийца, — проникновенно изрекла Макария, устремляя на бога смерти трогательный взгляд. — Мы должны с тобой поговорить о премудростях семейной жизни у бессмертных.       По лицу Таната Персефона догадалась, что после этого разговора свадьба может лишиться ценного элемента. Жениха. Потому объявила торопливо, взмахивая табличками:       — Дионис…       И получила три удивленных взгляда: а с этим-то что?!       — А, ничего, — согласилась царица тут же. — То есть, он, конечно, развел виноградник на берегу Коцита… и все эти его пиры и пляски с вакханками… но на фоне остальных он как-то еще…       — Особенно, — углом рта добавил Танат, — на фоне некоторых.       Персефона попыталась спрятать таблички. Из угла долетел вопросительный звук. Макария прыснула в кулачок и вскинула руки в торжественном жесте.       — О да! Ведь есть же еще она — неумолимая, неотвратимая, неустрашимая, неутолимая, не…       — Ананка? — вяло осведомился Аид.       — Хуже, — буркнул Танат. — Деметра.       Из угла повеяло пониманием.       Деметра в последние три дня прониклась серьезностью задачи и постановила, что свадьба должна быть — в кои-то веки нормальной, «как у приличных богов». А потому взяла на себя обязанности главного распорядителя и немножко декоратора. И если преображенный дворец Таната и рейд по Стигийским болотам, с высаживанием кувшинок где только можно и перевязыванием ленточками гадюк — еще можно было понять, то…       — Поля Мук теперь… гораздо красивее, — сообщила Макария, покатываясь со смеху. — Там, конечно, все мучаются… но теперь в парадных гиматиях. Все, кроме грифов. Потому что грифов она украсила павлиньими перьями. Менетий еще кричал, чтобы эти твари не смели к нему приближаться, потому что такого он не перенесет… Глыбу Сизифа посеребрили, сосуд Данаид тоже… отец, почему мы не сделали этого раньше — это же весело!       — Кх, — напомнил Танат о том, что план Деметры по украшательству дворца включал и погоню за женихом с парадным гиматием наперевес и требованием «немедленно привести в порядок прическу».       — Я знала, что ты спасешься, — ласково отозвалась Макария. — Ты был таким… быстрокрылым!       В углу мученически молчали. Там шел анализ последствий. Возможно, составлялись стратегические планы.       — Ладно, — наконец произнес царь подземный, вставая с кресла и щелчком пальцев призывая шлем. — Кажется, придется по старинке…       — Милый, — тревожно окликнула Персефона. — Не забывай, что основная церемония завтра, и… ты правда думаешь, что сможешь их остановить?       Аид дернул подбородком. Ответ подземного царя показывал, что он таки осознает реальный масштаб проблем.       — С Титаномахией же как-то справились.       Шлем привычно скользнул на голову. Лавагет-Невидимка вышел в поле.