Но мы же не дуалы!

Нужно ли говорить, что Достоевской сейчас было намного тяжелее, чем молодому человеку, что совсем недавно оставил её совершенно одну в тяжёлых раздумьях?! Она сидела в своей комнате, прижав колени в груди, и думала. Мыслей в её голове роилось множество. Во-первых – она сама до конца не понимала, когда успела полюбить его. Наверное, это было и не важно. Ведь главное то, что её тянуло к нему! Но она взяла и разрушила только-только начинавшие зарождаться отношения. По собственной глупости. Во-вторых – то, что он сказал ей несколько часов назад. Ей якобы нужно переосмыслить себя. И, если она это сделает, то Дюма вновь станет ей хорошим другом. Но не более того. С одной стороны – она и сама чувствовала, что ей следует что-то исправить. Возможно, даже в её слишком серьёзном отношении к соционике. В конце концов, правило о дуальности – это лишь предписание, как лучше. Это не закон, который ни в коем случае нельзя нарушать. Многие люди вообще о ней не знают и живут себе счастливо. Что же ей мешает зажить также? Наверное, страх каких-либо перемен. Страх ломать годами создававшиеся устои и принципы, как бы стереотипны они ни были. В конце концов, получается, что она потеряет смысл жизни – ей больше не нужно будет искать дуала. Но, наверное, так будет и лучше, думала она. Ведь у неё есть Дюм. «Ага, есть он, конечно.» - думала она с горечью. – «Он же сказал мне, что всё, больше бегать за мной не будет и мне за ним не советует. В любом случае, этих отношений мне не видать, как своего собственного носа.» Но, не смотря на все те несколько саркастичные и безнадёжные мысли, что бродили в её голове, она готова была измениться. Хотя бы для того, чтобы не потерять друга. Другой вопрос – что она должна сделать, чтобы измениться? Выбросить все психологические книжки? Не поможет, да и жалко – книга всё-таки, причём не какой-нибудь бульварный роман, могла когда-нибудь пригодиться. К тому же, за неё деньги отданы. Забыть о соционике? Стереть себе память в наше время не представляется возможным. Да даже если бы это и можно было сделать, она бы побоялась – вдруг что-то нужное сотрут? Какие ещё варианты? А больше вариантов у Достоевской не было. На секунду ей захотелось пойти к своей матери – Драйзеру, обнять её, рассказать всё-всё-всё, а в ответ получить дельный совет. Уж она-то, с высоты прожитых лет, сможет сделать из ситуации правильные выводы. К тому же, она тоже белый этик… Ну вот, опять она вспомнила про соционику. Достоевская отмела идею посоветоваться с матерью. Восемнадцать лет не советовалась – и тут на тебе. Хотя, иногда девушка корила себя за это, она понимала, что мама умней, но… Но её останавливала странная смесь гордости и стыда. Достоевскую уже клонило в сон. Определённо, это был очень трудный день. Она так устала, что даже не стала расправлять кровать – лишь накрылась покрывалом и закрыла глаза. Но даже в полусонном состоянии она всё ещё пыталась разобраться в себе. Тревожные мысли покинули её лишь поздней ночью, когда она уже сама не заметила, как тихонько сказала себе вслух: - Всё будет хорошо. Завтра подойду и извинюсь… Произнеся эту фразу, она сразу же безмятежно заснула. И сон её был спокойным, не смотря на всё то, что ей пришлось пережить за этот день, за эту неделю. Именно эта фраза избавила её от кошмаров в эту ночь…