Хроники Аврората

Я вышла за порог дома. Джинни, Гарри и их малыши. Альбус Поттер. Маленькое солнышко, которое только что улыбалось мне, тянуло свои ручки к моим растрёпанным прядям. От него пахло молоком, прелой кожей, порошком и детским мылом. На голове пушок, щечки румяные, а кожа молочно-белая, словно у Белоснежки. А глаза — мамины. Джинни не могла оторваться от сына. Джинневра смотрела на него с такой нежностью и любовью, с какой никогда не смотрела на его отца. — Гермиона, — она подозвала меня полушепотом, боясь потревожить спящего на руках сына. А потом аккуратно переложила его на мои руки. — Не бойся, вот так, — она поправила покрывало сына, — Ты все делаешь правильно. В моих руках была чужая жизнь. Я держала маленького Альбуса в объятьях, и это было прекрасно. Он был такой живой, такой теплый… Я посмотрела на небо. Тучи нависли над головой, словно зловещее предзнаменование. Я поежилась. Ноябрь подступил совсем незаметно. В школе дни летят быстрее, несмотря на то, что они во многом ничем не отличаются друг от друга. Каждый шаг от дома Поттеров давался с трудом. Безумно хотелось вернуться и вновь прижать к себе хрупкое тельце младенца, вдохнуть запах молока и талька, ощутить его тепло. Когда я взяла его на руки… Это чувство невозможно описать. Радость, эйфория, счастье — целая куча эмоций бушевала во мне. Именно тогда, видя Джинни, убаюкивающую своего маленького сына, и Гарри, обнимающего жену, видя их счастье, я поняла истинное положение дел. Я одиночка. Единственная из Золотого трио, кто не обзавелся семьей, ведь меня никто не смог полюбить. И я никого полюбить не смогла. О Малфое в этот момент я предпочла не думать. Запертая в Хогвартсе — я до сих пор была той девочкой, которая просиживала дни за книжками и считала, что все успеется, что спешить некуда. И все пропустила, к своему удивлению. У меня нет семьи. И когда друзья разойдутся по своим семьям, по своим домам, будут решать свои проблемы, я останусь совсем одна. Осознание собственного одиночества больно ударило прямо под дых, не позволяя вздохнуть полной грудью. Меня охватил внезапный страх, что я всю жизнь буду возвращаться в пустую квартиру, наполненную книгами в мягком переплете и непроверенными работами учеников. Возможно, там будет камин, и на старости лет я вновь заведу себе кота, который будет встречать меня с работы у порога. Я буду садиться у камина, наливать себе виски, хотя, скорее всего, обойдусь чаем с ромашкой после тяжелого трудового дня. Потом я достану из сумки свитки с домашними заданиями и контрольными и начну коротать свой вечер. И только треск огня да шелест бумаг будет прерывать мучительную тишину пустого дома. Перед сном я задумаюсь о детях, вспомню о войне, о друзьях. И быть может, захочу встретиться с кем-нибудь из них. Но окажется, что Уизли уехали в Египет, загорать на пляже. Лаванда пришлет мне пару фотографий с их курорта, где будет она с детьми и Рональд в полосатой рубашке и шляпе. Они будут махать руками, улыбаться, пока один из их детей не начнет баловаться. Лаванда будет ворчать, что они опять испортили прекрасное групповое фото, а Рон лишь засмеется в ответ. А семейство Поттеров… Гарри, возможно, станет Министром Магии, а Джинни — первой леди. Они будут в постоянных разъездах, гостях. Каждый их вечер будет расписан поминутно. Их прекрасные дети, которых я не раз увижу в Хогвартсе, будут передавать после каждых каникул «привет» от родителей, которые слишком заняты, чтобы передать его лично. И это будет один из тех «приветов», которые придумывают на ходу для друзей и родственников, который вовсе не просили передавать. От такой перспективы меня затошнило. Я остановилась, чтобы восстановить дыхание. Субботний вечер, который начинался так светло и радостно, был погребен под толстым слоем уныния и туч. Возвращаться в Хогвартс совсем не хотелось. В школе меня ждал лишь пустой кабинет да документация, которую было необходимо сдать Макгонагалл точно в срок. Пустой кабинет. Пустые апартаменты. Холодные простыни. Куча книг из разных сфер, заполоняющие пространство от пола до потолка. Письменный стол, заваленный корреспонденцией, документацией, работами, заметками. Ни одной открытки от друзей. Ни одного личного предмета. Сплошная магия и уничижительная строгость. Обезличенность. Я будто постоянно была в бегах от себя. Готова каждую минуту сорваться и убежать. Оставить все. Мышцы живота скрутились в комок. Горло будто зажало в тиски. Мне так хотелось зарыдать от жалости к самой себе. С переездом в Англию ничего не изменилось. Ничего не менялось день ото дня. Я вновь погребала себя под слоями отчаяния. Я медленно, пытаясь дышать ровно, поплелась домой. Собственная квартира встретила меня оглушительной тишиной и холодом. Все в ней было чужим и странным, будто каждый предмет в ней был принесен сюда кем-то другим. Походив по комнатам, я присела на диван в гостиной и уставилась в окно. Когда я впервые пришла в это место, тут все казалось мне другим: обои с птицами, уютная маленькая кухонька, большая ванна. Было тепло, солнце светило в окно, разбегаясь бликами по всей гостиной. Сейчас здесь было невозможно дышать. Мне так хотелось оказаться сейчас семилетней девочкой, которая только-только узнала, что такое магия. М-а-г-и-я. Волшебство. Первый патронус. Мне хотелось вновь стать той одиннадцатилетней Гермионой, которая со всей серьезностью собирала чемодан в Хогвартс. Гермионой, которая не могла выбрать, какой книгой пожертвовать, и в итоге взяла обе и еще один словарь, выкинув из чемодана плюшевый свитер. Мне хотелось вернуться домой, к родителям, вздохнуть запах выпечки и пионов, обнять маму, заставить отца заехать за мороженым в любимое кафе, почувствовать себя безумно нужной. Почувствовать себя их маленькой Гермионой. Но их больше нет рядом со мной. Теперь нет маленькой Гермионы. И дома нет. Против воли я заплакала. Жалеть саму себя самое жалкое, на что я была сейчас способна. Но мне не к кому было пойти и рассказать о своей боли. У всех сейчас есть семья, свои проблемы, дети, работа. Им не до бедняжки Гермионы, которая запуталась в ворохе проблем и одиночества. Страшный сценарий был нарисован не только в моем воображении. Он уже исполнялся наяву. И в самый решающий момент мне в голову пришло только одно решение — обратиться к миссис Картер, которая уже один раз оттащила меня от пропасти. Но как только сова вылетела из моего окна, меня начали мучить сомнения. Уже довольно долго я не обращалась к ней за помощью. Помнит ли она меня вообще? И наши с ней беседы? Вдруг я снова буду обречена на времяпрепровождение в Мунго? Воспоминания вновь поднялись из самых глубин моего подсознания. Тогда я была уверена, что я и Малфой могли бы попытаться стать кем-то большим друг для друга, чем товарищи по команде. Моя уверенность встала сейчас костью в горле. Я вспомнила его письмо, наполненное едва видимым раскаяньем и такой ощутимой желчью. Он понимал с каждой новой строчкой, что сделает этим больно, что разобьет сердце на кусочки. Он знал, что бьет по больному месту. Я видела в его глазах тревогу и сомнение вчера ночью, когда я вновь оказалась среди кровавой сцены. Мне казалось, что Малфой пытался оградить меня от опасности, от новой боли. Так почему же он поступил со мной так мерзко? Почему не захотел остаться рядом? У меня была какая-то аномальная тяга обелить его в собственных глазах. Я не верила, что он ничего ко мне не испытывал, когда целовал меня. Так ведь просто не бывает. Какой бы ненормальной я ни была, но я больше всего желала, чтобы он наврал в том письме. Ответ от целительницы пришел быстро, и она настояла, чтобы я пришла к ней сама, в ее личный кабинет. И, несмотря на то, что я не хотела возвращаться в Мунго, не хотела вспоминать те ужасающие мой разум события, которые заставили меня пройти реабилитацию, я собралась и трансгрессировала прямо к воротам больницы. Кованая решетка ворот, кирпичные стены, так свойственные домам в Англии, долговязые клены и толстые дубы, рядом с которыми были разбросаны маленькие лавочки — все это совсем не вязалось с этим местом. Но тем не менее, осенний парк рядом с Мунго был невероятно прекрасен в вечернем свете. Каждую дорожку освещали, по меньшей мере, сотня фонариков, растянувшихся по всей протяженности парка. Ступая по опавшим листьям, я продвигалась в самую глубь аллей к небольшому фонтанчику, так любимому мной в период реабилитации. В больнице именно это место было единственным оплотом равновесия, нежно мной оберегаемое. Поздней осенью фонтан был отключен, краска с него немного облезла от воды и палящего, хоть и редкого солнца, и некрасивыми пластами свисала с высоких статуй. Зимой их укроет слой снега, чтобы весной разоблачить их темные, искаженные водой силуэты, которые нуждаются в срочном спасении. Их вновь приведут в порядок и выпустят на потеху непритязательной публики. Я прошла дальше, и вскоре могучие силуэты деревьев расступились и передо мной оказалось здание, немного простоватое, нежели главный корпус больницы. Оно выделялось среди осеннего парка своими белоснежными стенами, хрупкие колонны нависали над входом, а массивные горгульи, украшавшие когда-то здание, производили впечатление угрюмых охранников, которые грозятся никогда не выпустить своих жертв из мрачных кабинетов. Дубовые двери были на удивление легки, и я, преодолев регистратуру, проследовала вглубь больницы по длинному полутемному коридору. Большинство комнат было погружено во мрак, однако в нужном мне кабинете все еще горели лампы. Постучав и дождавшись приглашения, я вошла. Женщина во главе стола выглядела неважно: кожа была потускневшей, пряди топорщились, делая прическу небрежной, под глазами залегли тени. Миссис Картер отчаянно нуждалась в отдыхе. Мне стало не по себе от того, что я потревожила ее в такой момент. Сейчас она могла бы отдыхать. Ее кабинет и раньше производил на меня впечатление: оливковые стены удивительно гармонично перекликались с деревянной мебелью, делая пространство уютным. Кремовые занавески на окнах в большинстве случаев скрывали мрачный пейзаж. Стены были украшены самыми разными изображениями: фотографиями миссис Картер и других докторов, ее семьи, дипломы и благодарственные письма, фотокарточки из разных городов, картины импрессионистов. На столе стояла ваза с белыми лилиями и тарелка с яблоками. На территории целительницы вообще было много растений: и маленькие кактусы на подоконнике, и большой цветок в углу кабинета, фиалки на ее столе. И совсем немного книг. Только самое необходимое. — Гермиона, — она чуть привстала и приветливо улыбнулась. — Извините, что потревожила. — Ну что ты, ты вовсе не тревожила меня. Смена в больнице выдалась не из легких, — женщина разгладила складки на халате и посмотрела на меня. — Присаживайся, — она указала на глубокое бежевое кресло возле своего стола, — Расскажи, что заставило тебя написать мне. Тебе вовсе не свойственен этот поступок. Ты ведь так самостоятельна, — она улыбнулась, посмотрев на меня поверх очков. — Отчасти да, — я задумалась. В момент, когда мне было необходимо рассказать о своем беспокойстве, все мысли куда-то разбежались, оставив звенящую пустоту в голове. Моя собеседница молчала, ожидая, пока я соберусь с мыслями и выскажу ей все, что накопилось. — Мне одиноко, — наконец выдавила я из себя. Глазами я пыталась найти хоть какой-то якорь, позволяющий мне сосредоточиться. Я поежилась. — Мне нужна семья. Мужчина рядом, дети. Чтобы мне было ради кого возвращаться домой, чтобы меня кто-то ждал, любил. Мне нужно о ком-то заботиться. Я… — я запустила пальцы в запутавшиеся пряди. — Понимаю. Это желание свойственно всем. Как ты думаешь, что подтолкнуло тебя к осознанию своего одиночества? Я продолжила выдирать волосы из запутавшихся прядей. — Вы знаете Гарри? Гарри Поттера? — Это имя знает каждый волшебник, — женщина вновь улыбнулась. — Джинни, его жена, недавно родила ему сына. — Это ведь замечательно! — Да, конечно… Просто когда я его увидела, когда взяла на руки, увидела, как они счастливы… — Тебе захотелось того же самого? Верно? — Да. Это пройдет? Думаю, да. Пара дней, и я забуду. Наверное. — Но ведь о родителях ты не забыла. Ты до сих пор вспоминаешь о них? Я отпустила прядь волос, которую остервенело пыталась распутать, и сложила руки на коленях в замок. — Это другое. — Нет. Тебе не хватает теплоты, защищенности, ведь это может дать исключительно семья. Каждому человеку это необходимо. Особенно когда его сердце неспокойно. — Я боюсь, что у меня никогда не получится завести семью. — И почему ты так считаешь? Я вздохнула. Было бы проще, если бы я рассказала ей о письме Малфоя. «Недостойна». — Гермиона, ты помнишь о том, что со мной ты можешь быть предельно откровенна? Я никогда не осужу тебя… — Да, я могу быть откровенной с вами. Но как насчет меня? Что если я боюсь озвучить это? Поверить в саму мысль о том, что меня волнует то, что я грязнокровка? Вдруг именно это мешает мне? — Кто тебе такое сказал?.. — Это мешает ему, — перебила я женщину, — То, что я грязнокровка, гриффиндорка, зануда и к тому же больна на голову. — О ком ты говоришь? — женщина откинулась на спинку стула. Я не могла поверить, что говорю это. — Драко Малфой. И я рассказала ей о письме. — Ну неужели ты считаешь, что раз тебя оттолкнул один мужчина, то оттолкнут все остальные? Ведь он не единственный. Твоя симпатия и его отказ — вот что вызвало такую реакцию. Тебе не нужно спешить. Ты молода и красива. Рано или поздно ты встретишь того, кто оценит тебя, несмотря на все твои недостатки. Твои опасения не соответствуют реальности. Единственное, что может мешать тебе — это твоя эмоциональная закрытость. Все потому, что ты не готова. Не готова принять ситуацию, саму себя. И в таком состоянии ты не сможешь принять и человека рядом с собой. — Как же мне поступить? Что мне делать сейчас? — слушая спокойный голос, я просто не могла не успокоиться сама. Казалось, что каждое слово против, которое я могу ей сказать, она тут же разбивает новым аргументом. — Во-первых, нельзя сидеть на месте. Если всю жизнь прятаться в панцирь, то твои страхи будут не далеки от реальности. И так нельзя. Нужно общаться с молодыми людьми, ходить в общественные места. Двигаться. Ведь тебе даже тридцати нет, а ты уже списала себя со счетов. Во-вторых, перестань зацикливаться на своей крови, на чувстве вины, что ты выжила, а другие нет, на родителях и на том парне, что тебе отказал. Пойми, что мертвым не помочь — у них был собственный путь, и они его уже завершили. А у тебя своя жизнь. Родители твои живы — разве не этого ты хотела? Они счастливы. И ты должна. А тот парень… Твоя увлеченность им пройдет. И ты поймешь, что глупо было зацикливаться на одном неудачном опыте. И она была права. Каждое слово било прямо в цель и давало ощущение уверенности. — Вы правы. В который раз. Думаю, мне нужно было услышать это от кого-нибудь. Я довольно неплохо соображаю, когда дело касается сложных головоломок или задач, но как только дело заходит обо мне, я тут же теряю последние остатки здравого смысла. Миссис Картер кивнула. — Так бывает со всеми. Всем, бывает, нужен совет и хорошая мотивация. Я согласилась. Какое-то время мы разговаривали о Хогвартсе и моем доме. Женщина посоветовала посмотреть на все другими глазами. Найти свое место и каждый день добавлять в него предмет, который будет радовать, наполнять жизнью пространство. — Например, цветы. Я не вижу собственное место без них, — со смехом произнесла целительница, — или эта мебель. Я смастерила ее из обычного деревянного бруска. Однако память осталась на долгие годы. Когда я уже собралась уходить, она сказала мне: — Все приходится делать самой, когда дело касается собственной жизни. И не надейся, что когда-то все свершится по Божьему умыслу. Если ты кого-то любишь, то будь с ним. Если ты хочешь яблоко — пойди и сорви его. Если хочешь милую полочку — возьми дерево, выруби полочку, покрась и собственноручно вбей для нее гвоздь. И никого не проси, Гермиона. Они все сделают не так, как нужно. Только ты способна изменить свою жизнь. *** Утром мне пришло письмо из Аврората. Гарри сдержал обещание и прислал записи рун. Но и только. Никаких дополнительных материалов, показаний свидетелей, улик — все это он предпочел скрыть. И если бы мне не нужно было вернуться в Хогвартс к завтраку, я бы тут же послала другу сову с письмом, наполненным кучей плохих слов. Но к его счастью, путь до школы отвлек меня и успокоил. Я решила наведаться в Аврорат позже и лично выпытать у Поттера все подробности. Был убит мой коллега, мой друг. И это было отличным аргументом, чтобы склонить Поттера на мою сторону. На завтраке было довольно мало студентов. Раннее утро не располагало к приему пищи, однако весь преподавательский состав уже завтракал, поэтому проскользнуть на свое место незамеченной мне не удалось. — Мисс Грейнджер, — поприветствовал меня Слизнорт. Тут же раздался неровный хор из голосов других преподавателей. Кто-то оглядывал меня с головы до ног, кто-то лишь мельком скользнул взглядом. Я кивнула всем. Кто-то завел разговор об урожае тыкв в этом году, и мне удалось, наконец, оглядеться и сесть поудобнее. Я положила в свою тарелку пару блинчиков с творогом, налила чашечку кофе со сливками и начала трапезу. Народу в Большом зале становилось все больше. Я с интересом наблюдала за детьми. Многие садились вне своего факультета, вместе с друзьями или напарниками по школьной работе. Кто-то обсуждал квиддич, кто-то громко смеялся, девчонки притащили волшебные каталоги и с интересом сгруппировались возле одного из них, что-то изучая. Профессора тоже не особо скучали: кто-то наблюдал за залом, кто-то переговаривался, а кто-то почитывал утреннюю корреспонденцию. Я предпочла открыть свою и тщательно ее изучить в своем собственном кабинете, куда я отправилась сразу же после трапезы. Мой кабинет представлял собой обычную комнату в замке, с тремя окнами, выходящими на разные стороны двора. Большой длинный стол был завален домашними работами, заметками, отчетом для директора. Рядом располагался длинный ряд стеллажей, на котором громоздились книги и чертежи. Я смахнула со стола лишние бумаги, убрав в стол целый ворох свитков, и, усевшись поудобнее, вскрыла конверт. Руны были уже знакомы мне. Самые обычные на стенах, с простой трактовкой. Словно выбранные наугад. И довольно необычные на теле. Я сравнила их с заметками профессора о скрижали. Так и есть. Руны не зря показались мне такими знакомыми. Они определенно были позаимствованы из скрижали. Вот только взяты они были весьма своеобразно. Хаотично. Мне не верилось, что это мог сделать тот, кто знал их трактовку. Я нахмурилась. Вероятно, убийца хотел придать преступлению таинственности. Значимости в глазах аврората. Кости с высеченными на них рунами — ну что может быть загадочнее? Только комната, покрытая рунами. Вот только зачем? Текст на стенах был понятен даже тем, кто не изучал руны углубленно. Преступник либо знает руны поверхностно, либо воспользовался словарем. Словарь! Я вскочила из-за стола, чуть не опрокинув стул, и прошла к собственной небольшой библиотеке. Первый же словарь и… Так и есть. Руны лишь привлекают внимание к делу. Наводят следствие на определенную мысль. Но вот зачем убийце это? Это может быть зацепкой. Я довольно ухмыльнулась. Только пусть посмеют теперь усомниться в том, что я недостаточно полезна для дела. Спорю на что угодно, что именно я раскрою его, оставив Малфоя и компанию далеко в конце! Осталось лишь раздобыть материалы дела. А для этого придется действовать решительно. Я порылась в столе, взяла пергамент и приготовилась к атаке на Поттера. *** — Ты головой думаешь, Поттер? — Малфой ворвался в кабинет друга, подобно молнии и кулем свалился на одно из кресел у стола. Он был недоволен и хмур. Поттер лишь мельком оторвался от просмотра бумаг. — Обычно да. Он знал, что бесить Малфоя опасно, но сегодня у него было слишком скверное настроение, чтобы действовать иначе. Гермиона уже написала ему весьма нехорошее письмо, где обвиняла в равнодушии и излишней скрытности. А так же в недоверии. У нее погиб друг и коллега, и она жаждала помочь. Просила войти в ее положении и представить себя на ее месте. Как бы он поступил? Он бы попытался разобраться. Она была в этом права. И это его подкупало. — Обычно да, — с весьма заметной иронией протянул Малфой, — Видимо, когда ты разрешал Грейнджер сунуть нос в это дело, твоя светлая шрамированная головушка думала о лишнем стакане коньяка на ночь глядя. Ты понимаешь, что у нее только все начало налаживаться? — Это — ее инициатива. Тем более ее помощь пригодится. Тем более погиб ее друг. — Ты не задумывался, что убийца мог быть в доме, пока она была там? Ее могли убить! И вместо этого ты даешь зеленый свет ее вмешательству в расследование. Ее нужно запереть в Хогвартсе и не позволять и носа высовывать из-за стен замка. — Если ей запретить, она сделает ровно наоборот. Будет легче контролировать ее, когда… — Контролировать, как в прошлый раз? Ей опять взбредет в голову гениальная идея, и она ринется с палочкой в одной руке и справочником в другой побеждать врагов? Ну уж нет! Ты понимаешь, что в прошлый раз она чудом уцелела?! — Да, я все понимаю! — взорвался Поттер. Малфой вскочил, Поттер тоже. — Вы оба тянете меня в разные стороны! Ты против ее вмешательства в расследовании вопреки тому факту, что она может быть полезна. Она давит тем, что погиб ее друг и в рунах она многое понимает. Хватит этого с меня! Вы оба не правы! Поттер рухнул в кресло и снова взялся за документацию. — Если не возражаешь, — он поправил воротник, — у меня отчет для Министра тут, — он указал на бумаги, — встреча на этой неделе. Нужно подготовиться. Это все так некстати. Новое дело, журналисты просто зверствуют в ожидании подробностей. А у нас, кстати, ничего нет, — он посмотрел на Малфоя. — Понял, — тот поднял руки, — нужны подробности. Будут. Но пусть Грейнджер не шляется по местам преступлений и не лезет вперед. Только обмен информацией. Поттер вздохнул. — Я так и хотел. — Заставь ее пообещать. Гарри вновь отложил бумаги. — Ты веришь, что Гермиона сможет держать себя подальше от того, что ее интересует, просто дав мне обещание? Тогда ты чертовски плохо ее знаешь. Малфой рассмеялся. — Возможно. Думаешь, нет человека, который сможет остановить ее? — Ну, если бы ты не корчил из себя непонятно кого, то именно ты мог бы стать таким человеком для нее, — с улыбкой произнес Поттер. — Мы это уже обсуждали. — Давай обсудим еще. Драко направился к выходу. — Я не намерен это обсуждать больше никогда. Не твое дело, Поттер. — Ой, да брось. Поттер поднялся со своего места и попытался догнать друга. Оба выскочили за дверь и направились в сторону кабинета Малфоя. — Ну и куда ты? — Прогуляюсь, торчать в кабинете целый день, корчась над отчетом — это та еще мука. — Понимаю. Друзья переглянулись. — Ты придаешь этому слишком большое значение, — вдруг сказал Поттер, — не думаю, что для нее это важно. — Я не рассказывал, что она бегала от меня по всему дому, крича и роняя слезы на пол Мэнора, когда увидела чертову Черную метку? — Ты преувеличиваешь. Я что-то не припомню, что именно из-за этого. — Пожиратели… — О Боже, Малфой, — Поттер схватил друга за локоть и дернул на себя, — ты не Пожиратель… — Я полгода отсидел в Азкабане за это… — И тебя оправдали. Ты это, надеюсь, помнишь? — Не без твоей помощи. Поттер взлохматил свои волосы. — Это не важно. Почему ты не хочешь дать себе шанс? — Потому что… — Эй, ребята! Теодор Нотт вынырнул из-за угла как раз в тот самый момент, когда Малфой больше всего этого желал. Тема Грейнджер была для него самой неприятной из всех, что он мог бы обсудить с Поттером. И, даже несмотря на это, Поттер продолжал попытки разговорить друга, раз за разом продвигаясь все дальше к раскрытию тайны. И Малфой просто не мог этого допустить. Он не хотел рассказывать о письме. Эта была необходимая мера, но он знал, что это вызовет среди его друзей совсем не положительную реакцию. Он не боялся осуждения, но не хотел думать о том, что в своем роде он поступил очень жестоко по отношению к Гермионе. И не нуждался в лишнем подтверждении этого факта. — Ты что-то хотел? — Малфой окинул сияющего, как галеон, Тео взглядом. — Да, кое-что раскопал. Это вас не обрадует. — А чего такой счастливый тогда? — Поттер нахмурился и протянул руку к отчету. — Ну, я выиграл спор у Забини. А это многого стоит. Теперь он мне должен, — со смехом сказал Нотт. Драко покачал головой: — Как долго вы будете собачиться? — Мы не собачимся. Просто скучно в последнее время. — Убийство профессора вас не развлекло? — Он хотел сказать, что без одной юной особы здесь весьма скучновато, — влез в разговор Забини, — И кстати, — он обернулся к Нотту, — В следующий раз ты так просто не уйдешь от меня. — А убийство как раз и привело меня к вам, — Нотт отвернулся от Забини и кивнул на отчет, — Вскрытие показало, что профессор умер еще до того, как Гермиона получила письмо. Все переглянулись. — Ну вот, — обратился Малфой к Поттеру, — я же говорил. Грейнджер нужно держать от этого подальше! Ее туда пытались заманить! — Да, похоже, ты прав. Скажу ей, что мы ничего не нашли. Не стоит ее пугать раньше времени. — Но для чего преступнику это нужно? — Явно не для чего-то доброго и приятного, — Малфой нахмурился. — Ты ей уже что-то отправил? — поинтересовался Забини. — Руны. Но и только. Вы опросили свидетелей? — Да, соседи ничего не видели. — Думаю, нужно посетить его место работы, — Нотт подтолкнул Забини к выходу, — Мы, пожалуй, съездим проверить. Посмотрим на его кабинет, пообщаемся с коллегами. — Дом закончили осматривать? — уточнил Малфой. — Конечно, пока отпечатков не нашли. Никаких следов. Гермиону мы, естественно, исключили из списка подозреваемых. — Отлично. Держите меня в курсе. Поттер кивнул всем и отправился обратно в свой кабинет. — Найдите мне подозреваемого, — прокричал Малфой удаляющимся друзьям. «Чем быстрее найдем убийцу, тем быстрее Грейнджер будет в безопасности». *** Я была жутко недовольна произошедшим. Поттер не отвечал, а значит, скорее всего, они либо ничего не нашли, либо он слишком занят. О том, что он может скрывать что-то намеренно, я предпочла не думать. В ситуации, когда я ничего не могла сделать, я предпочла переключиться на что-то более личное. Целитель предложила найти свое место, и я собиралась не затягивать с этим делом. Вспоминая, с каким трудом мы с Лавандой искали мою квартиру, мне становилось дурно. Она точно не поймет мое желание переехать. И поэтому Рон не должен был знать о моей идее. Он ведь не умеет держать язык за зубами. Поттер сейчас слишком занят. Он и на письмо ответить не в состоянии. Еще не министр, но дел у него от этого не меньше. Два дня прошло, а ни слова от него не услышала. Оставались Забини и Нотт. Но Забини, как и Рон, слишком уж болтлив. Я еще не успею ему все рассказать, как он тут же распространит эту информацию в массы и придется перед каждым оправдываться. Оставался Нотт. Он умеет держать язык под контролем. И у него, я думаю, есть нужные мне связи. Вот только я совсем не представляла, каким должен быть мой дом. Как поставить мебель, как должны быть расположены окна. Мне казалось, что когда я увижу то, что мне нужно, то сразу почувствую. Но что, если моя неопределенность мне будет мешать? Несколько дней я маялась от нерешительности. Пока как-то раз, за обедом, смотря на свои перепачканные в чернилах руки, я не приняла решение, что хочу, наконец, избавиться от этого ощущения полной безысходности. Мне хотелось жить. Как дети, которые сидели передо мной. Как Гарри и Джинни. И для этого мне нужно начать делать хоть что-то. И для начала я просто загляну к Нотту. *** Это сама по себе была весьма неловкая ситуация. Я стояла в коридоре рядом со своим бывшим кабинетом и никак не могла зайти внутрь. Противоречия раздирали меня на две половины. Мне хотелось увидеть Малфоя, но осознание, что именно он может подумать о том, что я здесь стою и прячусь, заставляло меня дрожать от нервного возбуждения. Единственный, кому я могла доверить свою идею — Нотт. Он спокойный, рассудительный и не склонен разбалтывать всем и каждому важную информацию. Он не осудит, не будет отговаривать. Уверена, он поможет найти мне именно то место, которое мне нужно. Но мужчина, как назло, испарился из собственного кабинета, и никто не знал, когда он соизволит появиться в нем вновь. Обычно Тео всегда оказывался возле своих друзей — Забини и Малфоя. Иногда он забегал в столовую или отдел быстрого реагирования. Конечно, он мог уйти с Забини искать зацепки по делу, но теперь я сомневалась, что они смогли что-то найти. Если бы смогли, то в отделе непременно бы царил шум и хаос. Но тут было тихо. Я могла бы поделиться своей информацией с командой, а они со мной. И все были бы в выигрыше. Но Поттер и Малфой слишком упертые, чтобы заметить, что я тоже на что-то гожусь. Я выглянула из-за угла. В коридоре было пусто. Дверь в мой кабинет была плотно закрыта, но тонкая кромка света дала мне надежду, что его обитатели сейчас мирно занимаются бездельем. А значит, их вполне можно потревожить. Главное сделать это без лишнего шума. Крадясь к двери, я совсем не заметила, что дверь напротив была приоткрыта. — Грейнджер, что ты забыла в моем отделе, — раздалось как гром среди ясного неба. От голоса Малфоя я моментально покрылась мурашками. Моя внутренняя шевелюра поседела от такого стресса. Я обернулась к мужчине, стараясь улыбнуться ему как можно более невинно. — Пришла навестить друзей. Что, нельзя? Малфой нахмурился. Рукой он указал на стул в своем кабинете. Держа маску равнодушия, я проследовала его приглашению, но внутри себя я вся горела от смеси страха и раздражения. Меня сковывало странное ощущение полной беспомощности. Казалось, что Малфой читает мои мысли, и даже если я совру ему, он будет знать правду. — Ты же знаешь, что тебе запрещено участвовать в расследовании? — Не совсем так, — поправила его я, — Гарри назначил меня консультантом. Насколько я помню, именно он возглавляет расследование. И только ему решать… — Расследование возглавляю я. Поттер лишь курирует дело. И я считаю, что мы вполне справимся без твоего непосредственного участия. Ты вполне нам поможешь тем, что расшифруешь руны на костях. — И на стенах. — Да, верно. И будь уверена, если нужно будет выписать запрещающий приближаться к Аврорату ордер, я его выпишу. Я чуть не раскрыла рот от такой наглости со стороны Малфоя. — Это уже слишком! Я не навязываю свою помощь. И пришла я вовсе не к тебе. Не стоит думать, что это так. — Я и не думал, — Малфой скривился, — Просто твое состояние… — Не оправдывай все моим состоянием. Я могу представить тебе справку, что психически я вполне оправилась от всех потрясений. Ваши с Гарри «благие намерения» выглядят слишком натянуто. Пора придумать новое оправдание такому варварству. Что, беспокоитесь за собственное эго, потому что на моем фоне выглядите слишком глупо? Мы оба вскочили с мест. Я решительно направилась прочь из кабинета, но Малфой остановил меня, ловким движением схватив за руку и развернув к себе. — Мы заботимся лишь о твоем благе. Неужели это так сложно понять? Мне было слишком невыносимо смотреть в его глаза. Я так боялась, что посмотрев в них, я вновь испытаю тот отголосок влюбленности, что, казалось бы, оставила в прошлом. Нет, не оставила. Кому я тут вру? — Благие намерения ведут в ад. Уверен, что хочешь туда спуститься? — Поверь, я уже в нем. Каждый день жарюсь на вертеле. Малфой приблизил свое лицо к моему. — Ты даже не представляешь, Грейнджер, каково это — быть Малфоем. — Почему же, представляю. Достаточно просто посмотреть на такого подонка, как ты. Ты ничуть не изменился. Все такой же, как и в школьные годы: надменный, тщеславный… Он усмехнулся и отпустил мою руку. — Значит, ты еще более ограничена, чем я думал. — Что это вообще значит?! — воскликнула я. — Только то, что было мной сказано. Мне казалось, что краска медленно заполняет мое лицо. Увы, сейчас оно просто сверкало моим гневом. Ну не умею я сдерживать свои эмоции. — Так все же, зачем ты явилась, Гермиона? — Малфой уселся за свой стол и стал перебирать бумаги. Я промолчала. — Забини и Нотт все равно поехали прорабатывать одну зацепку, а Поттер убежал к министру на ковер. Так что ты никого здесь не застанешь. — А почему ты не на ковре у министра? Сидишь, ничем не занимаешься? Я попыталась уколоть его, но видимо успехом попытка не увенчалась. По его холодному лицу было понятно, что он либо идеально контролирует себя, либо его это действительно мало волнует. — Кто-то должен заняться бумажной работой. Я присела на стул напротив мужчины. — Что за зацепка? Он со вздохом посмотрел на меня. Его серые глаза недовольно сверкнули. — Я же уже сказал: твое дело исследовать руны. А наше — найти и поймать преступника. Давай сохранять этот баланс в дальнейшем? Хорошо? Я тактично не сказала ему о том, что с его предложением я не согласна. В ближайшем будущем я собиралась расспросить, а если быть точнее, выпытать у Поттера все подробности дела. Ему не обмануть меня своим «ничего нет». И только пусть попробует что-то от меня утаить. Я этого просто так не оставлю. Малфой продолжил копаться в собственных бумагах. Многочисленные папки торчали из всех шкафов, были разложены по всей поверхности стола, в полном хаосе пылились на полках. Казалось, он работал в большом архиве, который создал из многочисленных отчетов, которые ему необходимо было прочесть, подписать и сложить в необъяснимом порядке. Но Драко явно не был в состоянии справиться с этой задачей в срок. «Прямо как на моем столе несколько дней назад». И тут в моей голове возникла идея. — Давай заключим сделку. Я помогу тебе разгрести завалы, а то ты явно один не справляешься. А ты дашь мне почитать материалы дела. Малфой посмотрел на меня возмущенно. И пока он не успел мне отказать, я поторопилась сказать: — Я всего лишь прочту, а не кинусь в гущу расследования. Мне особо некогда бегать по подворотням искать свидетелей. У меня завтра контрольная работа у старших курсов по различию ранней и поздней трактовки первой руны в стандартном руническом алфавите. Тем более у меня всегда возникают какие-то идеи, а они вам не будут лишними. — Только если ты мне расскажешь, почему ты пришла. — Так я же… — Правду, Грейнджер. А не вздор, вроде «я пришла, чтобы повидаться с любимыми друзьями» или «мне нужно было срочно засунуть нос в расследование». Потому что я в это слабо верю. Ты бы пошла к Поттеру напрямик, если бы хотела документы по расследованию. Он тебе никогда не может отказать. Слабак. Я дам тебе посмотреть дело, а ты расскажешь мне все честно. Идет? Я не могла не подумать всерьез над его предложением. Поймет ли он, если я совру? — Я пойму, если ты соврешь. Я вскочила в ужасе. — Ты! Как ты… — Э, — Малфой взъерошил волосы, — я окклюмент, а не легилимент, если ты об этом. Человеку, который умеет врать с рождения, невозможно солгать. Я со Слизерина, помнишь? Я окинула его взглядом. Пряди выбились из прически, и мне тут же захотелось поправить их. Строгая мантия аврора была распахнута, придавая мужчине какой-то домашний, более уютный вид. Будто мы находимся вовсе не в его офисе. Сам Малфой сидел, вальяжно развалившись в кресле, будто совсем не испытывая дискомфорта от моего присутствия. Наоборот, он, казалось, был доволен. Я постаралась придать своему лицу как можно больше равнодушия. — Так что насчет сделки? — Если ты согласна на мои условия… — Это мои условия. Ты просто внес в них коррективы… — Хорошо, это твои условия, — он возвел руки к потолку, — Так ты на них соглашаешься? Вместо ответа я притянула к себе папку с бумагами. Нас ждал трудный день. *** — Что? Повтори еще раз… — Ты все прекрасно слышал, — я недовольно откинулась на спинку стула и стала накручивать прядь на палец, пытаясь успокоиться. — Значит, ты пришла к Нотту, чтобы попросить его о переселении? — повторил он. — Мне просто нужен его знакомый риелтор. Вот и все. — Зачем тебе вообще переселяться с одного места на другое? Я фыркнула. — Ты не поймешь, но мне на старом месте не комфортно. Хочу найти то место, которое я смогу назвать своим домом. В которое захочу возвращаться. Сейчас у меня такого желания нет. — И Тео согласился помочь? — Да, а в чем проблема? — Да нет, ни в чем, просто мне кажется странным то, что ты хочешь именно переехать, а не сделать ремонт в новой квартире, например. У тебя возникли проблемы? — Да, мой сосед ко мне пристает. Малфой поднял одну бровь, как бы издеваясь над одной мыслью о том, что кто-то может ко мне приставать. Мне немедленно захотелось стереть эту поднятую бровь, а вместе с ней и остальное издевательское выражение на его лице. — Да, — была вынуждена признать я, — это вранье. Малфой внимательно посмотрел на меня. — Ты можешь мне сказать, что не так с твоей квартирой? Если тебе угрожают, или тебе кажется, что за тобой кто-то следит… — Что? — я уставилась на него, — Нет, с чего бы мне такое казалось? У меня нет мании преследования. Ничего такого нет и в помине. Просто эта квартира напоминает мне обо всем плохом, что случилось. Мне хочется начать сначала. Завести кота? В той квартире я совсем одна… — Я живу один и… — И ты совершенно невыносим! Не представляю человека, который мог бы выжить с тобой под одной крышей. — Поттер с тобой не согласится. — Вы жили вместе? Не выразить словами как я была удивлена этому открытию. Тем не менее, мне было до жути любопытны все детали этого события. — Немного. Было видно, что такой пристальный интерес Малфоя смутил. — Расскажи! — потребовала я. Он вздохнул. — Когда мы только поступили в Аврорат, я не мог больше жить в Малфой-мэноре. Дом ужасно давил на меня. Воспоминания, которые связаны с этим местом у меня не самые приятные. Поэтому мы с Поттером решили пожить вдвоем на Гриммо. Позже к нам присоединился Забини. А к концу выпуска Уизли. Но с Поттером я прожил дольше других. — А как же Нотт? Малфой откинулся на спинку кресла. — Он предпочитает всякой компании одиночество. Он бы не выдержал жить с кем-то под одной крышей без возможности провести в одиночестве хотя бы пару минут. А на Гриммо постоянно было шумно. — Да, мне это знакомо. Я улыбнулась, вспоминая школьные годы и каникулы в этом доме. Сириус, Люпин и Тонкс, близнецы Уизли и их постоянные проделки, миссис Уизли, которая суетится на кухне, ворчливый старина Кикимор, орущий портрет — все это было частью той счастливой поры. — Так значит, ты уверена, что хочешь переехать в новый дом? Я опустила глаза под пристальным взглядом Малфоя. — Да, думаю, мне пора создать что-то свое, что принадлежало бы только мне. Где мне было бы комфортно и уютно. Сейчас такого места у меня нет. Нет дома, по сути. Я замолчала, делая вид, что раздумываю. — Мне бы хотелось, чтобы этот дом был похож на дом моих родителей. Малфой задумался. — Думаю, я мог бы помочь тебе с этим. — Как насчет кота? Подыщешь мне пару вариантов? — Может, тебе лучше подыскать кого-нибудь более подходящего твоему возрасту? Я почти была готова обрушить на него свои кулачки. — Мужчину? Что, может подумаешь над вариантами тех, кого мог бы предложить мне? — не смогла удержаться от колкости я. Он уставился на меня. Какое-то время он судорожно открывал и закрывал рот. По его выражению и яростному взгляду можно было определить, что он достаточно зол. Но от ответной колкости он сдерживался изо всех своих джентльменских сил. В мыслях он, наверняка, несколько раз облил меня грязью. — Скажи, разве ты сам не хочешь семью? Приходить домой не просто для того, чтобы переночевать и принять душ, а потому что тебя там ждут? Ждет тот, кому ты нужен. Кто нужен тебе. Малфой опустил глаза. «Метка!» — Нет, я не испытываю такого желания… — Все дело в ней? В Черной метке? «Поэтому ты отверг меня?» Надежда забилась в моей груди, но я тут же подавила это иррациональное желание вдруг кинуться к нему, сказать, что его письмо ничего не будет значить, если он солгал. Мне бы хотелось забыть ту боль, что он причинил. И, глядя ему в глаза, я практически не верила в его слова. Но я все же заставила себя остановиться. Чтобы им не двигало, он принял решение. И я должна уважать это. Он сложил руки на груди. — Нет, что за бредовое предположение. Я горько улыбнулась. — Знаешь… Помнишь, на четвертом курсе мы посетили Кубок мира по квиддичу? Мы встречались там, — Малфой кивнул, — Там я впервые увидела Черную метку, Пожирателей смерти. Я и Гарри выросли в другом мире. Где нет магии, где нет страха, связи с Волан-де-Мортом. Мы о нем не знали до одиннадцати лет. Нам было не понять того ужаса, который испытывает большинство. Ты и Рон… вы знали, с чем имеете дело. Тот-кого-нельзя-называть — он всегда был в вашей жизни. Вы знали эту часть истории не из книг, а из рассказов очевидцев. Мне же некому было рассказать. Вы понимали больше меня. Или думали, что понимаете. Я же ощутила себя инородным телом в магическом мире. Все куда-то спешили, кричали. В глазах людей застыл страх. Мистер Уизли тащил всех нас за собой, в лес. А потом оставил одних, приказал сидеть тихо-тихо. Рядом с нами плакал ребенок, а мать, в ее глазах застыл такой ужас, что она была даже не в силах успокоить свое дитя. И хотя я не понимала, что означает метка, горящая в небе, мне было страшно. Всем нам. — Зачем ты мне об этом рассказываешь? — перебил меня Драко. — Метка — это символ зла, страха. Но она не само зло. Тебе не нужно осуждать себя за ее присутствие. Волан-де-Морта больше нет, как нет и того зла, которое он распространял по всему волшебному миру. Ты теперь на другой стороне. И я не верю, что, даже принимая метку, ты был на стороне Пожирателей. Ты оступился, но ты нашел в себе силы все изменить. Я верю, что у каждого есть второй шанс. И ты его заслужил. Поверь, никто не придает значения метке на твоей руке больше, чем ты сам. Малфой промолчал. — Метка ничего не значит. Для всех. Для меня. — Твои слова много для меня значат, — прошептал он. Я нашла в себе силы улыбнуться ему. — Я давно отпустила то, что было между нами в школьные годы. И тебе не стоит думать, что я до сих пор питаю к тебе какую-то ненависть. Меня обижает, что ты считаешь меня слабой и психически нестабильной. Но то, что на твоей стороне Поттер, меня обижает намного больше. — Мы с Поттером правы, — сказал он заносчиво. И я вновь вспомнила, почему я его ненавидела, — Я буду рад, если ты осознаешь это. — О, тебе придется ждать вечность. — Уверен, я дождусь, — сказал он с улыбкой. Теплой и нежной, будто мои слова растопили его ледяное сердце. Я чувствовала, что он стал мне намного ближе. Именно сейчас, в этой самой комнате. Будто стена только что рухнула перед нами, и мы наконец-то видим друг друга в истинном свете. Мы молчали и смотрели друг на друга, будто видимся впервые. Его глаза, такие яркие, казались в свете ламп голубыми. Взрослый. Так странно осознавать, что мужчина, сидящий перед тобой, когда-то был совсем другим. Одного роста с тобой, худощавым, с прилизанными жиденькими волосами, с вечно недовольной миной и высокомерным, надменным тоном. И вызывал в тебе совершенно другие чувства: ненависть, презрение и немного жалости. Драко Малфой. Кто бы мог подумать, что ты станешь именно таким: высоким, широкоплечим, с небрежной стрижкой, что будешь позволять себе заботу о грязнокровке, станешь лучшим другом мальчику-которого-ненавидел-все-школьные-годы? Точно не юная Гермиона. Юная Гермиона считала тебя истинным злом, задирой и жутким слизнем. А ты, скорее всего, думал, что она просто невыносимая всезнайка, которая и мыслей твоих недостойна. Я смотрела на Малфоя и не могла поверить, что прошло столько лет. Что жизнь провернула такой финт. И мы сидим сейчас вместе, разговариваем. И я ему настолько доверяю, что первому рассказала о таком непростом решении, которое перевернет всю мою жизнь. Кстати об этом. — Так ты поможешь мне? Мы будто очнулись ото сна. Несомненно, я разрушила что-то неизмеримо прекрасное, протянувшееся между нами подобно нити. — Если ты в действительно будешь уверена в своем решении. Я кивнула. — Мне не справиться одной. Я не могу попросить Гарри или Рона. У них важные периоды в жизни. Да и Рон в этом ничего не понимает. Уверена, за ним все записывает секретарша, а все остальное на плечах Лаванды. Я видела, на его документах постоянно красуются стикеры с заметками. А Гарри? У него вряд ли будет время, да и Джинни родила совсем недавно. — Рона повысили вроде? — Малфой облокотился на стол. — Да, разве ты не был на его вечеринке по этому поводу? — Судя по вопросу, тебя там тоже не было? Я смутилась. — Нет, я была не в состоянии прийти. Но я его поздравила по почте. Малфой ухмыльнулся. — Грейнджер, ты не могла придумать ничего более ужасного, чем поздравление по почте? Поттера ты тоже так поздравила? — Я навестила их с Джинни не так давно. Ребенок — это не одно и то же, что повышение. Не выдумывай, — я отвернулась от него, — И Рону понравился подарок. — Не сомневаюсь. И что же ты ему подарила, если не секрет? — Редкий справочник по медицине, конечно. Если тебе интересно, то мне пришлось объехать половину Англии, чтобы добраться до чертового магазинчика редких книг. Полтора часа я проторчала у прилавка, добиваясь, чтобы этот ворчун в облезлом свитере, подозрительно похожий на Филча, соизволил пойти в хранилище и поискать для меня этот экземпляр. Конечно, пришлось переплатить за его потуги. Но Рон был просто в восторге. — Как же иначе. Ты целых полтора часа терпела мистера «Облезлый свитер», — со смехом произнес Малфой. Я фыркнула. — А что подарил ты? — Выполнил одну его просьбу. Не могу распространяться. Мужская тайна, знаешь ли. Малфой подмигнул мне, а я закатила глаза. «Показушник!» Он поднялся с кресла и потянулся. Из-под рубашки показалась кромка белоснежной кожи и дорожка волос. Я отвела глаза. Тем временем мужчина подошел к вешалке и, расправив мантию, натянул ее на себя. — Я уверен, что этим вечером ты абсолютно свободна. Так что, думаю, не будет лишним вознаградить тебя ужином в благодарность за помощь с бумагами. Он улыбнулся. — Ты обещал мне показать материалы дела, — я прищурилась, поглядывая на него. «Хитрый хорь, вон что удумал!». Малфой вздохнул. — До конца надеялся, что ты не вспомнишь об этом. Он подошел к столу, покопался несколько минут в столе и вытащил на свет тоненькую папку. — Держи, — он протянул ее мне, — Наслаждайся. Надеюсь, все, что придет в твою умную головку, ты не побежишь проверять на практике, а просто сообщишь мне. Я закатила глаза. — Прекрати вспоминать о том, что случилось. Это не ваша вина. — Я и не говорил… — Ты думаешь, мне об этом не сообщили другие? — я внимательно посмотрела на него, — Блейз, Тео и Гарри не раз отчитали меня за то, что я полезла туда одна, никому не сообщив о своих подозрениях. И даже Рон на эту тему сказал пару слов. — Я рад, что ты понимаешь последствия твоего поступка. — И еще, ты не виноват в смерти Астории и других девушек. Убийце просто нужен повод, чтобы убивать. Это только ее вина. Не твоя. Малфой промолчал. Он отвернулся, сделав вид, что он поправляет мантию, но я знала, что ему тяжело это слышать. Я была уверена, что он винит в этом себя. — Ты говорил что-то об ужине? Я безумно голодна. Я похлопала себя по животу. — Леди не следует… — О, я тебя умоляю. Давай пойдем в одну из наших холостяцких квартир, закажем еду на вынос и будем себя вести не как на званом ужине. Я слишком устала для подобного. Ты заставил меня перерыть весь свой кабинет! Тут же сотня бумаг. Сколько ты их вообще копил? Малфой рассмеялся. — Вечность. Признаюсь, с вами, гриффиндорцами, никогда не соскучишься. — Это я знаю. Мы буквально притягиваемся ко всем неприятностям. — О, — Малфой закатил глаза, — тут даже сомневаться не стоит. Если в радиусе километра окажется неприятность, то вы несомненно в ней окажетесь.