Хроники Аврората

В этот раз Поттер проснулся от интенсивных толчков, которые исходили от Малфоя. — Вставай, давай же, Гарри! Тебе нужно очнуться! Нужно прийти в себя! Сквозь туман, окружавший его, Гарри чувствовал теплые руки друга, его горячее дыхание, согревавшее его лицо. Голос друга слышался откуда-то издали, но со временем приближался все ближе и становился громче, пока окончательно не преобразовался в крики. — Не… не кричи, — попросил Гарри, буквально умоляя друга перестать. Гарри едва узнал свой голос. Он был такой хриплый, словно скрип старой телеги. Он увидел, как Малфой осел рядом, тяжело дыша. — Я думал, что ты помер, — просипел он, запыхавшись. — Пока жив, — Гарри откашлялся и попытался подняться, но не смог, — Я долго спал? — спросил он, оглядываясь. На земле виднелся след от костра. Трава на этом месте обуглилась, образовав огромную черную дыру, кажущуюся бездонной. Рядом с Малфоем лежали веточки и фляга с водой. Драко, увидев, как на нее коситься друг, помог ему приподняться и напоил. — Не хотелось бы так говорить, но это самое вкусное, что я пробовал за последнюю тысячу лет. Малфой хмыкнул. — Когда окажемся дома, то ты об этом даже и не вспомнишь. Гарри кивнул, усмехнувшись. — Точно, не вспомню. Он попытался сосредоточиться и осмотреть местность. — А где Тео? — Не знаю, — Малфой смотрел на свои ботинки, потом поглядел на лес и выдал, нахмурившись, — Я не видел его уже много часов. Он приходил ненадолго, но когда я попытался усадить его, чтобы осмотреть его руку, он психанул, и мы снова поссорились. Тогда же он ушел вновь искать Блейза. Гарри зажмурился, надеясь, что Тео не решил их бросить и не ушел слишком далеко. Если им с Малфоем придется разыскивать его, а не путь в цивилизацию, то они потеряют еще больше времени и сил, и, скорее всего, погибнут. И их никто, никогда не найдет. — Нужно его найти, — выдал Гарри, неожиданно для самого себя. — Нет, — Малфой встал с земли и отряхнулся. Он стал собирать ветки с земли, вероятно для того, чтобы вновь развести костер и согреть замерзающего Поттера. — Он вернется, — разогнувшись, Драко оглядел окрестности, надеясь, что увидит среди деревьев тощий силуэт друга. Но он не увидел его ни сейчас, ни через пару часов, когда след от костра уже начал затухать. Ребята проголодались. Вода утоляла их жажду, но есть хотелось просто катастрофически, особенно Малфою, который спал очень мало, вынужденно карауля ослабевшего Поттера и постоянно поджидая Нотта. — Нам нужно его найти, — Гарри попытался встать с места, но не смог, ослабев от недостатка пищи и травм. — Ты не сможешь никуда уйти, — вздохнув, сказал Малфой. — Но ты сможешь, — возразил Гарри, глядя на друга. Тот внимательно посмотрел на Гарри и сказал: — Я без тебя не уйду. Не брошу здесь умирать. Невесело усмехнувшись, Гарри положил руку на плечо друга. — Ты же понимаешь, что ты не бросаешь меня? Ты найдешь Нотта, приведешь сюда. А дальше мы все решим. Все будет хорошо. Я уж смогу приглядеть за собой несколько часов. Не думаю, что Нотт ушел далеко. — Но он может о себе позаботиться. А что, если ты отключишься? Что, если тебя найдет какое-нибудь хищное животное? Что тогда? Малфой вскочил с места. Он был зол, его ноздри раздувались в ярости, а губы приобрели ту самую усмешку, что так бесила Гарри в школе. — Прости, но это безумие, я в этом не участвую. Он немного отошел от друга, слыша, как тот вздыхает. Малфой ужасно себя чувствовал. Он не мог помочь никому из друзей. Не мог найти Блейза, не мог успокоить Тео, не мог излечить Гарри, не мог вернуть руку Нотту. Даже приблизиться к ней не мог, потому что он укачивал ее словно маленького ребенка. Он знал, что рана воспалилась и скорее всего, руку уже не спасти. Рон ничем не смог ему помочь по ходу битвы, ведь он не знал, что помощь потом оказать не сможет. Ждать помощи было неоткуда. Никто не знал, что они здесь. А сам Драко… Он тайком от Гарри прижал руку к животу. Он боялся посмотреть, что там происходило под мантией. Все мучительно болело, а он мог только промыть рану и перевязать ее остатком своей же рубашки. Каждый раз, когда он нагибался, поднимал Поттера, да и вообще двигался, все загоралось болью. Но Драко не подавал виду, что он ранен. Друзьям достаточно было беспокойства. Он хотел, чтобы они чувствовали хоть какую-то надежду. Даже если она их погубит. Но сам Драко был в полном отчаянии. С каждым днем он все больше слабел, поэтому он понимал, что чувствовали его друзья. Их раны не позволяли им медлить, не оставляли времени на раздумья и поиски тех, кто, возможно, даже и не был рядом с ними. Драко хотелось кричать. Ему хотелось реветь, как в детстве, навзрыд. Но он не мог найти выход. И он о нем даже не думал. — Я пойду, если ты пообещаешь, что ты не заснешь. Что ты не отрубишься! — Малфой развернулся и посмотрел на Поттера. «Я бы мог потащить его за собой…», — мелькнула мысль в его голове, но он тут же отмел ее в сторону. Он ранен, а Поттер еле может поднять голову. Вместе с ним поиски Нотта займут уйму времени. Но зато он будет спокоен за друга. А теперь каждый его шаг будет полон беспокойства. И теперь, все дальше углубляясь в лес с той стороны, где он в последний раз видел Нотта, Драко не мог отделаться от ощущения тревоги за друга. В последнее время Поттер только и делал, что спал. Какова вероятность, что он его дождется? Драко остановился и повернулся, чтобы вернуться назад, но остановил себя. Он не знал, что делает, но чувствовал, что кого бы он сейчас не выбрал, он поступит неправильно. Его выбор был мучительным, а желание поступить правильно точило об него свои когти. Он разрывался и понимал, что они все, каждый из них, погибает. Паника усиливалась с каждым шагом вглубь леса. Драко понимал, что он может потеряться, может не найти ту поляну, где оставил Поттера. С чего он взял, что он сможет найти Тео? Что он сможет вернуться обратно? Он вновь остановился и оглянулся назад. «Как бы поступила Гермиона на моем месте?». Малфой оперся о дерево и сложил руки на животе, пытаясь притупить боль руками — слабая попытка защититься. «Гермиона всегда поступает правильно. Она бы не оставила Гарри одного. Нужно вернуться». Но вскоре Малфой продолжил идти вперед. Он решил, что пройдет еще несколько десятков шагов, позовет Нотта, и, если он не откликнется, если Малфой его не найдет, то он вернется обратно, к Поттеру, пока он еще жив и цел. Но Драко не остановился ни через десяток шагов, ни через два десятка. Он шел вперед, все зовя и зовя друга, вглядываясь в силуэты деревьев. «Что, если с Ноттом что-то случилось?». Беспокойство вновь возросло в его груди, с каждым шагом воображение подбрасывало ему неутешительные картинки, где Нотт и Гарри растерзаны дикими животными или нашедшими их Пожирателями Смерти. Он зря отпустил Нотта искать Блейза, зря оставил Гарри одного. Драко корил себя и беспокоился. Каждый его шаг был полон раскаяния и сожаления. Он был ужасным другом, и с каждым новым шагом он чувствовал, что предал всех и вся. И больше всего — предал самого себя. Бок горел в огне. Было жарко, рана воспалилась и требовала его внимания. Но Малфой не прекращал звать друга. Наконец он совсем отчаялся и остановился, осев на землю. «Я уже никого не найду. Мы все умрем в этом лесу. Я никому не помогу. И себе тоже». Малфой лег на землю, свернувшись калачиком, и заплакал. Он вспомнил Гермиону, что, казалось, должно было придать ему сил, но только сильнее его расстроило. Он больше ее никогда не увидит.

***

Рон пришел в кабинет Гермионы рано утром следующего дня, когда она закончила свое небольшое исследование. — Вот смотри, — она ткнула пальцем в свои заметки, разбросанные по всему столу, — После битвы в Хогвартсе в тюрьму отправили семейства Гойлов, Крэббов, Розье, Эйвери, Лестрейнджей. Только Родольфусу удалось сбежать. Его месторасположение так и не установили. Так же не поймали Долохова и Селвина. А так же Августа Руквуда, — Гермиона сделала остановку в своем докладе, чтобы посмотреть на Рона. Руквуд убил его брата, Фреда, а то, что он не понес никакого наказания только усугубляло состояние той раны, что была нанесена семье Уизли. — Продолжай, — попросил Рон, никак не показывая своей реакции на произнесенные имена. — Я думаю, что костяк Организации составляют Долохов — он один из первых вступил в ряды Пожирателей смерти и был близким соратником Волан-де-Морта по показаниям очевидцев. Поэтому логично предположить, что он мог быть и основателем Организации. А так же туда входит Родольфус Лестрейндж. Не стоит и упоминать, с каким фанатизмом эта семейка служила Темному Лорду. Из давних союзников им могли помогать Селвин и Пиритс. Селвин, говорят, очень опасен. А Пиритс к тому же еще и сумасшедший. — А кто освободился из Азкабана? — Почти все. В тюрьме скончались отец Тео, Люциус Малфой да еще пара пешек Волан-де-Морта. Я составила список тех, кого стоит объявить в розыск, — Гермиона протянула ему бумагу с именами Пожирателей. Внимательно изучив список, Рон спросил: — Барти-Круч младший? Его разве не приговорили к поцелую? Гермиона кивнула. Немного порывшись в бумагах, она вытащила письмо из Мунго и протянула его Рону. — Его отправили в Мунго в отделение для особо опасных сумасшедших. Но по последним данным его там нет. Вполне допускаю, что дементор над этим гадом вовсе не трудился. — Так значит 24 человека. Это все? Ты уверена? — Это те, кого мы знаем на данный момент. Но тут никогда не знаешь, кто состоит в их рядах. Этого Сэта Уотчерса, например, никто из нас в глаза не видел. А он был у них пешкой. И это тоже какая-никакая фигура. Они стали умнее, Рон. Они не показывают свои узнаваемые всеми лица, они пользуются услугами новых, не запачканных Азкабаном. Мы можем лишь предполагать, кто их лидеры. Но мы, скорее всего, только наткнемся на очередных пешек. — Тогда как мы их поймаем? — спросил Рон озабоченно. — Поймаем их пешку. Для начала. — Мда, проще простого. Рон, ворча, вышел из комнаты. Гермиона откинулась на спинку кресла и уставилась на схемы Министерства, на которой красным были отмечены очаги взрывов. «Это мог сделать аврор. Только у них есть доступ почти ко всем этажам в здании». Мысль о том, что это может быть кто-то из своих, не покидала Гермиону. Среди них есть крыса, шпион, который следит за каждым их шагом. Этот человек следил за ходом расследования и мог вовремя подчищать за преступником или подкладывать ложные улики. Именно благодаря этому человеку оборвалась жизнь Сэта Уотчерса и Панси Паркинсон. У Организации есть пособник в Аврорате. Гермиона была не уверена, что они смогут его найти в таком хаосе. Особенно учитывая тот факт, что он мог находиться под Оборотным зельем или под действием Империо. Тогда от свидетеля или преступника вообще не будет никакого толку и все придется начинать сначала. Но начать с чего-то стоило. И раз это была единственная ниточка, то Гермиона решила за нее потянуть. «Он должен быть работником Аврората, у него должен быть доступ по всему Министерству. Он должен быть силен, чтобы наложить «Империо» на охранника, но не на столько, чтобы от него освободиться самому, если предполагать, что он находился под заклятием, а не действовал по доброй воле. Скорее всего, мы общались часто, и он имел доступ к делу Криви и Паркинсон, поэтому мог информировать Организацию о ходе дела. А также скорее был знаком и Панси, и Сэту». Ей вспомнились последние слова Паркинсон про друзей и врагов. «От поцелуя дементора умереть или от рук друзей — разницы нет. Только друзья за дело убьют». Друзья убьют за дело. Возможно, убивший ее был ей другом. Но разве убил ее не Сэт? С другой стороны, а как бы он проник в Азкабан? Быть может, для нее он был Сэтом, но для охраны… И знала ли она, кто скрывался под Оборотным зельем? Быть может, она сказала эти слова не случайно. Гермиона вздохнула. Если бы они нашли тела, то все было бы проще. Тогда ответ был бы на поверхности.

***

Малфой не знал, сколько пролежал так, на сырой земле, слушая звуки природы. Его истерика давно прошла, но он все никак не мог успокоиться. О Гермионе он старался больше не вспоминать, не думать о своих ранах, не думать о Забини, который погиб. Он думал о Тео и Гарри, которые сейчас ждут его помощи и поддержки. Ради них обоих он должен быть собран и силен. Ради них он должен постараться и найти выход. Иначе — все пропало. Он не хотел умирать. Он не хотел, чтобы его друзья погибли. Поэтому он встал, с трудом отрываясь от земли. Его клонило в сон, но он сопротивлялся, он давал бой собственному организму. Голоду, боли, сонливости и жажде. Это было так раздражающе неважным, что даже бесило его. Он шел дальше, продолжая звать Тео. Драко боялся, что обратно у него не будет сил вернуться, или он не сможет вспомнить дорогу, но старался раньше времени не паниковать. Нотт же как-то возвращался? Как только он найдет его… Но сколько бы он не рыскал меж деревьев, все было без результатов. День клонился к ночи, начало холодать. Он отсутствовал уже больше пары часов, за которые с Гарри могло случиться что угодно. Малфой уже не знал куда идти, и у него было ощущение, что он окончательно заблудился. Малфой повернул назад, но даже не узнал, откуда именно он пришел. Все казалось ему одинаковым в окружающих его сумерках. Он запутался и потерялся. Вцепившись в свои волосы, Малфой закрыл глаза и пару раз глубоко вдохнул. Холодный воздух неприятно скользнув в легкие, а в боку тут же закололо. Открыв глаза и стараясь игнорировать все неприятные ощущения, Драко еще раз оглядел все вокруг себя, но теперь он вообще не понимал, откуда он пришел. И Малфой вновь двинулся вперед. Пройдя несколько метров, он заметил вдалеке какое-то темное пятно, ярко выделяющееся среди окружавшей его зелени. Сначала он подумал, что это какой-то камень или растение, но подходя все ближе к пятну, он понимал, что оно обретало очертания тела. Убедившись, что это действительно оно, Малфой ринулся к нему, надеясь, что успел вовремя. Это мог быть кто угодно из его друзей. В сумерках было не особо видно, но он был готов поклясться, что это был Нотт. От бега начало болеть тело и подкашиваться ноги. Пару раз он споткнулся и чуть не упал, но все же удержался в воздухе. Малфой ясно осознавал, что если окажется на земле, то он может не подняться. Поэтому продолжал бежать, пока не достиг цели. Драко не знал, что было бы предпочтительней. Чтобы перед ним сейчас была какая-то коряга, чтобы его обмануло собственное воображение, или чтобы перед ним действительно был его друг. Но Тео действительно был перед ним. Он был бледным, а его лоб покрывала испарина. У него был жар, причем такой, что Драко чувствовал его через мантию друга. Он задрал ее, чтобы проверить руку. Рубашка, которую он отдал Тео, была почти черной от крови и нагноения, которую впитала от раны. В некоторых местах она присохла к ране, и Малфой понимал, что ничем не сможет помочь сейчас. Ему требовалась вода. А еще лучше… Но они даже мечтать об этом не могли. Он попытался разбудить друга, но не смог. Тео не приходил в себя. Взвалив его на свои плечи, он потащил друга вперед, туда, откуда он, казалось, пришел. Каждый шаг был для Малфоя испытанием. Рана его болела и ныла, будто на нее насыпали соли или подожгли. Все его мышцы горели, а Нотт был настолько тяжелым, что просто с каждым шагом вдавливал Малфоя все больше и больше в землю. Ноги Драко подкашивались, хотя он не прошел и метра с другом на плечах. — Ты сможешь, сможешь! — приговаривал Драко, шагая вперед. Ему казалось, что еще пара шагов, и он все преодолеет, пока ноги окончательно не подкосились, и он не рухнул под весом Нотта. «Встать! Нужно встать!», — мысль настойчиво билась в голове Малфоя, пока он всячески пытался соскрести себя с земли. Он встал на колени, медленно вновь поднимаясь на ноги. Но даже без веса друга, он едва ли держался на ногах сам. И все же он вновь взвалил его на свои плечи. Драко шел, считая собственные шаги, пока вновь не начал клониться к земле. Он отпустил Нотта, и тело его упало на холодную землю, придавив какой-то куст, растущий у них на пути. Драко упал на колени и закричал, в ярости, в горе, в бессилии. Из глаз брызнули слезы. Он больше не мог идти. Не мог двигаться. Устал. Бок настолько горел в агонии, что Малфою хотелось собственными руками вырвать кусок из своего тела и выбросить так далеко, как только возможно. Он опустился рядом с Ноттом, схватив то, что осталось от руки друга, и приложился к ней лбом, всхлипывая во всю силу легких. — Я не смог. Я не смогу, — приговаривал он. В его голове возник образ Гермионы, а после и матери с отцом. Он столько прошел. Он такой путь преодолел. И все закончится здесь, в этой глуши. Он мог погибнуть в любой момент, находясь в одном доме с Волан-де-Мортом. Он мог погибнуть в битве за Хогвартс, когда они с родителями в спешке убегали. Или в выручай-комнате, если бы Поттер его не спас. В любой момент мог погибнуть в Аврорате. Он мог загреметь в Азкабан. Он мог, в конце концов, погибнуть несколько дней назад, под рушившимся Министерством Магии. Но он прошел этот путь и теперь он тут. С Ноттом, который потерял сознание из-за чертовой руки. Теперь он здесь, задыхается от боли, от бессилия. Его мать и отец воспитывали из него… Кого они воспитывали? Труса? Гордеца? Чистокровного мага, который уничтожает грязнокровок? Кого они из него хотели сделать? Он их так любил, и так ненавидел. В детстве, когда его накрывало бессилие или страх, он больше всего на свете хотел, чтобы рядом были родители, а не… Малфой оцепенел. На минуту он впал в ступор. А потом закричал. Ему мучительно захотелось ударить себя по голове чем-то тяжелым. Как он мог? Как мог Нотт? Черт возьми, что они за волшебники такие? Чертовы чистокровные волшебники, которые не в состоянии вызвать домового эльфа? — Винки! — закричал Малфой, задыхаясь от волнения, гнева на себя и восторга от только что принятого решения. Минуту ничего не происходило. В душе Малфоя начало зарождаться смутное беспокойство, что его идея не удалась, а потом раздался пискливый, напуганный голос. — Хозяин Драко звал Винки? Эльф весь сжался, скукожился, в страхе и беспокойстве. — Звал, — прошептал Драко. Все силы разом покинули его. Казалось, что все тело отказало ему, и он никогда больше не сможет пошевелиться. Но Малфой собрал последние силы, какие у него только были, и начал подниматься с земли. — Перенеси нас с Тео сначала к Гарри Поттеру, а потом к Гермионе Грейнджер, Винки. И поскорее. Эльф добродушно подскочил к своему хозяину, качнув ушами, бережно коснулся его плеча и трансгрессировал.

***

Перед обедом Гермиона встретилась с Джинни, которая только вернулась с раскопок. — Никаких результатов. Их тел там нет, я в этом теперь уверена, — сказала она. Ее лицо выражало какую-то мрачную уверенность, — Меня не покидает ощущение, что Гарри жив, понимаешь? — спросила она у Гермионы и та кивнула. Гермиону никакие ощущения давно не преследовали. Ей, как бы страшно ей не было это признавать, было все равно. Сейчас она горела желанием найти виновных и отомстить. И пока она не увидит тел, она не поверит, не поймет, что все закончилось. Она была уверена лишь в том, что ее жизнь закончится, если всех ее любимых ждет общая могила. Но пока все не закончится, она не будет плакать, она будет бороться. И не остановится ни перед чем. — Прошло всего пару дней, — Джинни последовала за Гермионой в столовую, где собрались другие члены Ордена Феникса, вернувшиеся с раскопок. Все усталые, грязные и осунувшиеся, им не хватало сил даже переговариваться, поэтому, чтобы не привлекать внимание и никого не беспокоить, Джинни снизила голос до шепота. — Я не просто так верю, что Гарри жив, понимаешь? Если бы они были там, то мы бы давно нашли какой-нибудь их след. Но его нет! Это ведь о многом говорит? — Да, да, — рассеянно сказала Гермиона. Меньше всего ей хотелось продолжать этот разговор, но гнать подругу она не стала. И рушить ее надежды Грейнджер тоже не хотела. В отличие от нее, Джинни хоть что-то делала. Да, она часто сидела, уставившись в потолок, плакала и вспоминала о Гарри, но она так же впахивала чуть ли не больше других на раскопках. Гермиона же ни разу не была на месте, бывшим Министерством Магии. Как только Джинни ушла, Гермиону охватила странная апатия и чувство, что что-то сегодня должно произойти. Она закрылась в своем кабинете и перебирала бумаги. Время уже приближалось к шести, и скоро должен был явиться Рон из убежища Министерства, где был устроен оперативный штаб. Она ждала новостей, будто это была вода во время засухи. Но вскоре она услышала странный шум в коридоре. Люди кричали и шумели. Из всего гула голосов она выхватила крик Джинни. — Что…? Она бросилась к выходу. Паника и какая-то странная радость охватила ее всю. Она открыла дверь и промчалась по коридору. Она никогда еще не бегала так быстро. Из толпы она выхватила копну белых волос, аврорскую мантию всю в грязи, разбитые очки, тела на полу, и, охнув, она опустилась на пол, вдали от обезумевшей толпы, встречавшей своих героев, спешившей им на помощь. Она видела его глаза и просто не могла поверить, что это правда. Гермиона чувствовала, как слезы текут из ее глаз и не могла понять, как их остановить, как ей остановить ту истерику, ту боль, что копилась в ней все эти дни, которые они отсутствовали. Те дни, когда она не знала, живы ли они, или мертвы. Она помчалась обратно в кабинет, зная, что Малфой смотрит ей в спину, зная, что он ждет ее. Но она не могла остановиться. Она зажимала рот руками, стараясь остановить тот поток рыданий, готовый вот-вот вырваться из нее. «Они были живы. Они были дома!». Гермиона ворвалась в свое убежище, закрыла дверь, кинув в нее заклинанием «Оглохни!», и закричала, падая на колени.