Хроники Аврората

Раскат грома разорвал пространство комнаты на мелкие осколки. Гермиона вскочила с кровати, крепко обхватив палочку рукой, не понимая, где она находится. Ей потребовалось время, чтобы стряхнуть с себя пелену сна и осознать, что она в своих покоях в Хогвартсе. Гермиона медленно обвела комнату взглядом и, убедившись, что она в ней одна, опустила палочку. Девушка присела на край кровати, рассматривая погоду за окном. Небо осветила новая вспышка и через несколько секунд все вновь сотряслось от рокочущего гула. Капли дождя застучали по стеклам, с каждой секундой увеличивая свою интенсивность. Гермиона поняла, что уснуть она уже не сможет. И не только из-за грозы. Сон, в который так стремительно ворвался гром, до сих пор тревожил ее сознание. Кадры прошлого так живо представали перед глазами, будто бы это было только вчера, хотя, казалось бы, прошло уже достаточно времени, чтобы эти ужасы выветрились из памяти. Гермиона поежилась, взмахнула палочкой, и комнату озарил свет. Она разожгла камин и уселась возле него, пытаясь согреться и отвлечься от тяжелых мыслей. Временами прошлое ее не беспокоило, и она легко могла сосредоточиться на настоящем и даже помечтать о будущем. Но иногда… Особенно в последнее время, после покушения на Министерство, после этого нового витка войны, мысли о том, что совсем скоро все вновь повторится не могла оставить ее. Гермиона не была оптимисткой. Она была прагматичной и это не позволяло ей надевать розовые очки. Гермиона точно знала, что в реальности люди погибают. И вечно уклоняться от Авады не может даже Гарри. Она тяжело вздохнула и кинула тяжелый взгляд на полку над камином, где расположились многочисленные колдографии с ее друзьями, а также магловские фотографии, где она, еще будучи маленькой девочкой, с родителями. Это фото вызывало у нее больше других трепета и боли в груди. Наверное, потому что она не смогла их вернуть. Наверное, потому что они были ее жертвами. Не последователей Темного Лорда, а ее. Она стерла им память, навсегда разорвав с ними связь. Гермиона до сих пор не могла себя простить за то, что совершила. Но и понимала, что поступив иначе, могла обречь любимых людей на еще большие муки. Она помнила, почему совершила это — она не могла допустить, чтобы ее поставили перед выбором: Гарри или ее родные. Гермиона легко распрощалась бы со своей жизнью, но не смогла бы убить родных или друзей. Она перевела взгляд на колдографии. Подвижные и совершенно разные, они окружали единственную магловскую фотокарточку, словно кокон. На одной из колдографий стояли маленькие Рон, Гарри и Гермиона. Они только закончили первый курс. Их сфотографировала миссис Уизли на перроне 9 и три четверти. На следующей колдографии они с Гарри со всем семейством Уизли на праздновании Нового года. На других весь их курс, весь отряд Дамблдора, Орден Феникса вместе со Снейпом, Сириусом, Римусом и Дамблдором. Вот ее первый Святочный бал. Она под руку с Виктором Крамом, а рядом другие участники Турнира Трех Волшебников со своими парами. Свадьба Билла и Флер. Все счастливые, но напряженные и какие-то уставшие. И последнее фото, самое печальное, но почему—то и самое обнадеживающее — выжившие орденовцы. Кто с боевыми ранениями, кто улыбчивый, кто хмурый. Ей нравилась эта колдография. Она напоминала ей о том, что не все умерли в этой войне, что многие живы, что нужно быть благодарной за то, что эти жизни сохранены. И что она жива. Гермиона позвала домового эльфа, чтобы попросить чайничек чая с ромашкой и мятой, укуталась в теплый халат и села за стол. Она решила не терять в пустую время ночного бодрствования и поработать. За время ее отсутствия в Хогвартсе накопилось много дел, которые требовали ее внимания. К пяти утра, окончательно расправившись с проверкой работ и подготовкой документов, Гермиона встала, глотнула из кружки уже остывший чай, потянулась и снова подошла к книжной полке. Ей вдруг стало интересно, какие у Малфоя колдографии. Сомнений в том, что они существовали, у Гермионы не было. Она подумала, что они, наверняка, пропитаны официозом и напыщенностью. Его родители в аристократичных позах и дорогих костюмах. Никакого смеха или расслабленности. На всех фотографиях с родителями Гермиона смеялась. Все колдографии Уизли были пропитаны весельем и легкостью. На единственном снимке Гарри с родителями все они светились от радости. Гермионе вспомнились портреты в Малфой—мэноре. Эти люди вообще умели быть счастливыми? Умели снимать маску? Снимали ли они ее в кругу семьи? Иногда Гермиона не знала, может ли она верить тому Малфою, каким он себя ей показывает. Вдруг все это искусно продуманная маскировка, которую надели на него его родители? А если так, то знает ли он сам о том, каков он настоящий? Или война настолько сломала его, что маска осталась где—то там, на руинах старого Малфой—мэнора, похороненная вместе с родителями? Ей хотелось верить в то, что он такой, каким она его полюбила. Но… Время тянулось ужасно долго, и Гермиона решила навестить штаб. Собравшись, она последний раз бросила взгляд на полку. И вдруг, в ее воспоминаниях всплыла та злополучная свадьба Билла и Флер. Танцы, музыка, а потом крики, взрывы, заклинания. Им с мальчиками пришлось убегать. Эта была весьма рискованная затея. Они подозревали, что на них нападут, что не позволят радоваться жизни. Что Гарри слишком манящая цель, а на таком празднике еще и доступная. Но они все были слишком окрылены счастьем влюбленных, слишком беспечны. Гермиона стала спускаться по лестнице, все дальше и дальше уходя от своей комнаты, но колдография все не отпускала ее. Что, если бы они не смогли уйти? Гарри могли поймать, его могли убить. И тогда бы не было ничего. Волан-де-Морт бы победил. Что было бы со всеми? Что было бы с ней? Ее передернуло от мысли, что они позволили себе быть такими наивными. Нападение было очевидным, а они даже… Гермиона остановилась, замерев, будто бы боясь спугнуть мысль, а потом побежала. Ей срочно нужно было в штаб. *** — Мы понятия не имеем, как их можно выманить. Сколько еще нужно обысков? Они затаились, министр, — услышала Гермиона голос Гарри и замерла. В штабе совещание? Тогда почему никто не позвал ее? Она прошла дальше и встала у самой двери, прислушиваясь к разговору. — Мы обыскали почти все дома бывших Пожирателей. Ощущение, что они покинули страну или спрятались в магловском мире. У нас нет полномочий на большее. — Вы допросили мистера Забини? Неужели он не дал… — Нет, его держали в подземельях. Он видел лишь эльфов, — раздался голос Малфоя. Гермиона открыла дверь и увидела друзей, разговаривающих по каминной связи. — Прошу простить, не знала, что у нас собрание, — она кинула недовольный взгляд на Гарри и отвернулась, — Здравствуйте, министр. — Гермиона, рад тебя видеть, — голова Кингсли кивнула ей, — присоединяйся, мы обсуждаем дальнейшую стратегию по поимке Пожирателей. — Могли бы и пригласить, — шепнула она Поттеру, встав рядом. — Мы… — он попытался что-то сказать, но Гермиона его перебила. — Министр, помните свадьбу Билла и Флер Уизли? Вы же были там в качестве гостя? Министр недоуменно посмотрел на девушку. — Да, припоминаю. Жаль, что она была в такое неспокойное время, уверен, что не только я не сумел толком насладиться праздником. Гермиона кивнула. — Важно другое. Этот праздник был устроен вопреки тому, что на нем присутствовал Гарри. Он был нашей единственной надеждой на победу, но мы допустили, чтобы он был там. Мы допустили нападение… — Гермиона, — Гарри коснулся ее руки, — это было сто лет назад и давно прошло. Зачем… Что ты хочешь… — Подожди, — она вновь кинула недовольный взгляд на Гарри. — Мы были беспечны. И на нас напали. Они знали, что могут нанести удар. И мы позволили из-за своей халатности. Это была слишком яркая и очевидная цель. Они бы при всем желании не смогли, да и не стали бы ее игнорировать. Эти Пожиратели, — она махнула рукой в сторону. Малфой вздрогнул, — точно такие же. Если мы дадим им цель, они не смогут ее проигнорировать, они нападут, даже если это не будет входить в их планы. Потому что там будет Гарри. Потому что там будете вы. Потому что там будем мы все. Только в этот раз, мы не будем наивными, мы будем готовы и заманим их в ловушку. Гарри кивнул, посмотрев на министра, оценивая его реакцию. — Это хорошее рассуждение. — Согласен, — пробормотал он, поглядывая на притихшего Малфоя. — Ну и какой праздник вы хотите устроить? — поглаживая подбородок, спросил Кингсли. Гермиона посмотрела на Драко. Он не отрывал от нее своего взгляда, явно настороженный ее энтузиазмом. Девушка развернулась к нему и сказала, глядя ему прямо в глаза: — Мы устроим свадьбу. И чуть помедлив, произнесла. — Ты же не против жениться на мне, а, Драко? Он моргнул в растерянности, а она, повернувшись к ошарашенным Кингсли и Поттеру принялась объяснять. — Я Героиня войны. Я известна в магическом сообществе и все знают, каков мой статус крови, — Гарри открыл было рот, но Гермиона махнула рукой, останавливая возмущения, — Малфой всем известен как Пожиратель и чистокровный наследник рода. Последний из Малфоев. Мы не афишировали наши отношения, так что большинство о них не знают, но тем громче будет скандал. Нам он выгоден. Для этих Пожирателей это будет настоящим оскорблением. Малфой не только не принял их сторону, но и женился на победительнице их Господина, которая к тому же еще и грязнокровка. На нашей пышной свадьбе, которую мы устроим вопреки их объявлению войны, что будто бы еще один плевок в их сторону, будет вся элита. Газеты позаботятся, чтобы это гремело просто на каждом шагу. Можем даже вывесить список приглашенных. Это их просто не сможет не взбесить. И они не смогут проигнорировать это событие, — она посмотрела на Малфоя, взгляд которого так и кричал многочисленные возражения против этого события, — Я уверена… — ее взгляд снова вернулся к камину, — Вы сами понимаете, мы не можем больше тянуть. Они в любой момент могут напасть на Хогвартс, на мирных граждан или на маглов. И тогда нас может ждать что-то куда более ужасное, чем очередная битва, — она обвела взглядом присутствующих, — уверена, никто из нас не хочет войны с маглами. А она случится, если они раскроют себя. Если они нападут на них. Будет паника. Люди боятся того, чего не понимают. В случае нападения на маглов, информация о нас может выйти далеко за пределы Британии. И тогда волшебники по всему миру будут в опасности. Гарри кивнул. — Ты права, но, Гермиона, свадьба? — он оглянулся на Драко, — Прости, Малфой, но Гермиона мне как сестра. — Понимаю, — он посмотрел на Грейнджер, — Мы не могли бы выйти на пару слов? Гермиона перевела взгляд на Кингсли. — Как вам мой план? — Гермиона, — Малфой схватил ее за руку и потянул на себя, — Ты меня вообще слышишь? — Мы поговорим, — она едва набралась храбрости посмотреть ему в глаза, — чуть позже. Я приду вечером, и мы все обсудим. Она кивнула Кингсли. — Министр, обдумайте это предложение. Гермиона освободила руку и покинула комнату под ошарашенные взгляды друзей. Ее ждала работа. Трансгрессировав, она уже не слышала, как хлопнула дверь, ведущая в кабинет. *** Гермиона чуть подрагивала, стоя у входной двери на Гриммо. Ей не хотелось входить внутрь, но на улице было довольно холодно. Она всем телом ощущала, что там ее ждет не самый приятный разговор. Но это было просто необходимо. Она устала сталкиваться лбами с Драко. В доме было тихо. Будто бы все обитатели специально затаились, не давая Гермионе шанса оттягивать неизбежное. Она прошла в библиотеку, которую считала своим кабинетом и убежищем и обнаружила там Малфоя. Девушка остановилась у входа, внимательно оглядывая мужчину. Она ждала гнева и ярости, но напускное спокойствие еще больше начало пугать ее. — Я знал, что ты вряд ли захочешь сразу подняться в комнаты, поэтому решил подождать здесь. Гермиона кивнула. — Прости, если я задержалась. Малфой подошёл чуть ближе. За спиной Грейнджер захлопнулась дверь. Про себя девушка тут же отметила, что ничего хорошего это значить не может. — Героиня войны и Пожиратель — это ведь никогда не изменится, — он вздохнул, — И ты с этим смириться не сможешь. Тебя мучают кошмары, а когда ты просыпаешься, ты смотришь на меня, будто мы все еще там, в школе, посреди войны. И, — он задрал рукав, обнажив метку, — это ты принять тоже не можешь. Статус… — Хочешь сказать, что для тебя статус крови больше не важен? Ты чистокровный сноб, который об этом факте всю жизнь напоминал всем вокруг, и будешь напоминать. Я же никогда не стану менее маглорожденной. — Для меня это давно перестало играть роль. — Он посмотрел на нее с неприкрытой болью и грустью, — Я полюбил тебя. Я принял это. Но не ты. Ты по-прежнему, даже в мирное время, сражаешься где-то на невидимых фронтах. Ждешь подвоха, проверяешь, не доверяешь. Он вздохнул и отошел к окну. — В твоем мире есть место только для тебя и твоих амбиций. Проблема в том, Гермиона, — он повернулся к ней, и в его взгляде была решимость, — что тебе плевать на других и на их мнение. Кто-то хочет позаботиться о тебе? Пусть встанет в очередь, может быть ты и рассмотришь их, когда удовлетворишь свои потребности. Тебе так важно быть самой умной, стоять на первом месте, ощущая, как остальные дышат в спину, что ты готова пренебречь их чувствами. Я просил тебя отступить, Гарри просил, но ты все равно упорно перла напролом, зарываясь по самое горло. Ты готова жизнь отдать ради… ради чего? Очередной тайны? — Если бы не я, сколько бы людей погибло? Я нашла убийцу! Я вышла на Панси и Криви! Я узнала… — О, поверь, мы тоже не тупые и смогли бы сопоставить все улики, — перебил ее Малфой, — просто мы не бежим вперед, расталкивая всех локтями. И может поэтому, мы не оказываемся в плену у убийц, рискуя собственной жизнью. Гермиона вздрогнула. — По-твоему, это моя вина, что Панси… Малфой зарычал, вцепившись себе в волосы. — Ну почему ты слышишь только то, что хочешь? Он вздохнул. — Да, Гермиона, но ты и сама так думаешь. И сейчас ты идешь по тому же пути. Тебе так не терпится докопаться до истины, что ты готова убить себя и всех окружающих, лишь бы узреть разгадку. Но, — он опустился в кресло, — разгадка в том, что они просто злые волшебники, которые хотят получить власть над миром. И не гнушаются использовать самые разные манипуляции, чтобы прийти к своей цели. Драко посмотрел на нее. — Ответь мне только на один вопрос. Почему мы? Почему ты решила использовать наши отношения, чтобы добиться своего? — Гермиона пыталась что-то сказать, но он остановил ее, — Мне казалось, что между нами есть что-то… настоящее что ли, — он ухмыльнулся, — а как на деле, Гермиона? Скажи, ты меня любишь? — Конечно. Малфой встал и подошел к ней так близко, будто хотел поцеловать. Но не стал. — Тогда почему, скажи, почему все так? Почему каждый раз, когда я прошу тебя остаться в стороне, ты лезешь в гущу событий? — Может потому, что я не маленький ребенок? И не дама в беде? Меня не надо спасать. Я Героиня… Малфой развернулся и заехал кулаком в книжную полку. Книги покачнулись, но удержались. Гермиона поражено замолчала. — Опять, — закричал он, — ты опять. «Я героиня!», — передразнил он девушку, все еще стоя спиной к ней, — Ты слышишь саму себя? Тебе плевать, что я хочу тебе сказать? — Нет, — Гермиона покачала головой, — просто… — Просто, — перебил ее Малфой, — в твоей жизни все просто. Я много раз просил тебя остаться в безопасности. Ты плевать на мои слова и чувства хотела. Тебе все равно, что я беспокоюсь, зная, что ты опять полезла в самую гущу событий. Что я чувствую, ощущая, что я не знаю, что ты делаешь сейчас. Потому что ты вновь сделала вид, что поняла и услышала, а сама все равно сделала все по-своему, вновь куда-то побежав следом за хлебными крошками. Я с ума схожу, ощущая свою беспомощность. Ты можешь погибнуть, а я не смогу тебя спасти. Потому что не успею, потому что не буду знать, где ты. Потому что ты сама по себе, ни с кем не считаешься. Гермиона вздохнула. — Что ты хочешь? — сказала она с усталостью в голосе. Ей надоел этот разговор. — Знаю, — он зло ухмыльнулся, — думаешь сейчас, что неужели я не могу тебя понять. Нужно спасать мир, а я опять лезу со своими чувствами и нравоучениями к Героине Грейнджер. Но в том-то все и дело. Ты хочешь спасать мир, а я хочу спасти только нас, Гермиона. Мне плевать на других. Здесь есть только ты и я. Я не хочу, чтобы наши чувства были разменной монетой в этой войне. — Но мне не плевать на других. Он кивнул. — В этом все и дело. Другие тебе всегда будут дороже… Драко посмотрел на нее и сказал: — Прости, но я не готов стоять на втором месте. Он направился к выходу, но Гермиона успела зацепиться рукой за рукав его мантии и удержать. — Подожди, — она сглотнула, — Я не хочу терять тебя. Это неправильно. — Это изначально было неправильно. Ты правильно сказала Кингсли. Между нами огромная разница. Ты Героиня, а я Пожиратель. Нас по-разному воспитывали, прививали разные ценности. Мы мало друг друга знаем и, — он посмотрел на нее, — по-разному понимаем, что такое быть в отношениях. — Ты хочешь, чтобы я тебе подчинялась, но я… — Глупость. Я хочу быть уверенным, что тебе не придёт в голову безумная идея, и ты не рванешь ее осуществлять. Я хочу, чтобы ты не вываливала на всех свои решения, а советовалась или хотя бы уведомляла перед этим меня, чтобы не выглядеть неосведомленным дураком. Я хочу знать, что ты мой надежный тыл и якорь. Я хочу на тебя рассчитывать и надеяться, что ты меня слышишь и слушаешь. Но ты постоянно себе на уме. Я просил тебя только об одном… Будь в безопасности. Со мной. Он выдернул свой рукав у нее из рук и открыл дверь. Гермиона всхлипнула. — Не уходи. Я… — Не исправишься. Я должен принять тебя такой, какая ты есть. А ты меня. Проблема в том, что каждый из нас на это не способен. А меняться мы и не можем, и не хотим. Он подошел к ней и поцеловал в дрожащие губы. — Я не говорю прощай, Гермиона. Я всегда буду рядом. Как только он вышел за дверь, она осела на пол и заплакала. Впервые Грейнджер ощущала себя настолько непонятой и покинутой. Она не могла поверить, что Драко оставил ее после всего, что между ними было. Неужели он… Неужели он не понимал, что она любит его? Сейчас она была готова отступить, сделать все, чтобы он ни попросил, лишь бы не ощущать эту боль, что разрывала грудь на мелкие куски. Но понимала, что это был бы лишь обман. В комнату тихо вошла Джинни. — Эй, — шепнула она, но Гермиона лишь закрыла лицо руками. Ей не хотелось, чтобы хоть кто-то знал о том, что здесь только что произошло и из-за чего она плакала. — Я все слышала, так что… Джинни помялась в двери и прошла внутрь, наколдовав заглушающее на дверь. — Ну, тише, — девушка села рядом с Гермионой и обняла ее за плечи, — все будет хорошо. Все наладится. Он просто злится. Я бы тоже злилась на Гарри, если бы он решил сыграть нашу свадьбу только ради того, чтобы выманить Пожирателей. Но вот увидишь, он остынет и … Она погладила подругу по спутанным кудрям, укачивая ее в своих руках, словно малыша. — Знаешь, у нас с Гарри были похожие ситуации. Он ведь тоже, Герой. Постоянно прет на встречу опасностям. Я жутко злилась в самом начале, а потом смогла принять и приспособиться. Он тоже сможет, если захочет. — Он не захочет. — Откуда ты знаешь? Джинни посмотрела на Гермиону. — Он тебя любит. Правда-правда. Он сам мне говорил. — Не говорил. — Ну ладно, не говорил. Но, — Джинни подняла палец вверх, — действия говорят лучше, чем слова. Он всегда был готов тебя защищать. А как он на тебя смотрит… Будто бы съесть готов. Гермиона хныкнула. — Я хочу, чтобы он вернулся. Чтобы понял, что я люблю его, — она выбралась из объятий Джинни и посмотрела на подругу, — Мне бы хотелось, чтобы он понял, что я не делаю это нарочно, что я не пытаюсь обидеть его тем, что не советуюсь с ним или скрытничаю. Просто я не привыкла быть с кем-то в отношениях. Он первый, с кем у меня… Джинни кивнула. — Я уверена, что он поймет это. Но стоит дать ему на это время, — она помолчала, — тебе тоже стоит его понять. Ты та еще проблема. Думаю, если бы он пошел с Ноттом и Лавандой домой к Забини, ты бы этого не оценила. Рон тоже был в бешенстве и злился на Лаванду. Мало того, что там могли быть Пожиратели, которым ничего не стоило бы добавить ко всем тем жертвам, что погибли при падении Министерства, еще трех жертв, так там могла бы быть ловушка с опасными заклинаниями или взрывоопасное зелье. Вам просто невероятно повезло, что вы выбрались живыми и нашли Забини. Гермиона опустила глаза, рассматривая витиеватый ковер на полу. — Да. Но это стоило риска. Джинни покачала головой. — Нет, не стоило. Включи свою рациональность, Гермиона. Жизнь одного не стоит жизни троих. Тем более, Забини ничего не знает о планах наших врагов, так что, теоретически, он нам ничем не может помочь. Тем более, ворваться в дом Забини мог бы с тем же успехом и отряд авроров. Причем они бы сначала все проанализировали и рассчитали. — Я тоже аврор, — напомнила девушке Гермиона. — Да, но ты не оперативник, а детектив, — Джинни улыбнулась, но улыбка ее была грустной, — тебе еще не надоело отпираться, милая? Гермиона надулась. — Я вовсе не отпираюсь. — Нет, — протянула Джин, — отпираешься. Тебе хочется быть ни в чем не виноватой. И во всем правой. «Как всегда», — подумала девушка. Она посмотрела на задумчивую, заплаканную подругу и сказала. — Тебе стоит подумать над тем, что он сказал. Он ведь не хочет ничего сверхъестественного. Он всего лишь хотел, чтобы ты в подобной ситуации пришла к нему и… — И он бы мне отказал. Малфой никогда меня не слушает. Для него важна лишь моя безопасность и плевать на остальное. — И это не так уж и плохо, правда? Он любит и хочет уберечь. — Но я не хрустальная! — Нет, но ты иногда чересчур бесстрашная. — Я просто хочу спасти как можно больше людей, разве это плохо? — Всех не спасти, Гермиона. И особенно их не спасешь с того света. Сначала неплохо было бы подумать о себе, — Джинни вздохнула, собираясь с мыслями, — Даже в той ситуации с Панси. Ты явно не подумала о том, что девушку не спасешь, если попадешь к преступнику вслед за ней. Ты не хочешь делиться первенством, но в одиночку не разобраться со всеми монстрами. Позволь другим тебе помочь. Гермиона кивнула, все еще смотря в пол. — Он больше не хочет помогать мне. — Неправда, — Джинни улыбнулась, — Если ты попросишь, он не откажет. Я почему-то в этом уверена на все сто процентов. *** Тео сидел в своей комнате целый день. Его спальня, немного отдаленная от шумного холла, всегда оставалась тихой. Было темно и прохладно, но он не зажигал свечи или камин. Так всем казалось, что он спит, и никто не беспокоил его. Он не хотел никого видеть. С того разговора с Гермионой он много думал о том, что ему теперь предпринять, но выхода так и не находил. Он не мог видеть настоящего Блейза. Казалось, что вот сейчас он подойдет к нему, и они разговорятся как прежде, что Блейз посмотрит на него, прикоснется к плечу, к щеке. В эти моменты все внутри сжималось от боли и Тео хотелось скрыться, спрятаться, укрыться как в детстве одеялом и не выходить, пока все это не канет в небытие. Но все это было баловством. Другим не объяснишь, почему Блейз вызывает у него ядерную смесь чувств от ненависти до любви. И Тео и сам не знал, какие чувства относятся к реальному Блейзу, который сейчас отдыхал в соседней комнате, а какие он испытывал к тому, что провел с ним последний год. Одно он знал точно — этот Блейз выглядел одиноким и несчастным. На него так много всего свалилось, но Тео не знал, как помочь. Да и не особо горел желанием. Этот Блейз был чужим. Он все еще ощущал боль от потери, словно и не было никаких миссий по спасению. Он смотрел на этого Блейза и ощущал пустоту. И он боялся сказать что-то вроде «лучше бы его не было». Никто бы не понял. Конечно, он не желал этому Блейзу смерти. Но осознавать, что это совсем другой человек, было столь мучительно… Намного мучительней предательства. Ведь всегда можно просто закрыть на все глаза. Тео бы простил. Блейзу. Но не тому, кто им притворялся. Стоило просто похоронить того Блейза и чувства к нему. Но разве Тео мог. Того человека, которого он любил, просто не существовало на свете. Он не мог его вернуть, не мог ему все простить, не мог спасти, ведь его никогда не было. А чувства к нему были. И Блейз был. И сейчас он сидел в соседней комнате, наверняка ожидая, что кто-то из старых друзей к нему заглянет, расскажет, что происходит, что будет с ним. Что ему стоило рассказать? Стоило ли рассказать, как близок он был с тем, ненастоящим Блейзом? Не испортит ли это их и так хрупкое товарищество? Это можно было бы держать в секрете. Ни Драко, ни Гермиона не стали бы рассказывать никому о чувствах Нотта. И если сам Тео будет молчать… Блейз никогда ни о чем не узнает. Тео кивнул сам себе. — Да, так будет лучше, — прошептал он, глядя в пустоту. Он встал и подошел к окну. Капли дождя барабанили по стеклу, создавая некую завесу от внешнего мира, но он все равно смог разглядеть два силуэта, дымящих на лестнице возле входной двери. В одном из силуэтов он легко узнал Драко. Его белоснежные волосы стали немного темней от влаги, но все еще выделялись на фоне темной аврорской мантии. — Это же неплохой план… В самом деле, — тихо сказал Рон, искоса поглядывая на Малфоя. Тот кинул на него злой взгляд. — Неплохой? — прошипел он. — Так бы и ты сказал, если бы Гермиона предложила провести свадьбу Блейза и Тео, например. — Но мы с ней не Тео с Блейзом, — упрямо сказал Малфой, крутя сигарету между средним и указательным пальцами. — Да? А чем вы отличаетесь? Тео тоже любит… — Зато Забини его нет, — прервал Рона Драко, — Кроме того, — он отшвырнул в темноту улицы недокуренную сигарету и повернулся лицом к собеседнику, — ни один из них не маглорожденный. И не представитель светлой стороны. — Ваш союз действительно провокационный, — кивнул Рон, — Но это преимущество. Гермиона права, они не смогут это проигнорировать. — Вот именно, — взорвался Малфой, — на ее лбу и так мишень, а мы выставляем ее на самое видимое место и дразним психопатов, надеясь, на что? Что они ее прикончат? — Мы же будем рядом. Ты будешь. Малфой отвернулся. — Я не хочу рисковать. Не хочу и не могу допустить подобного риска. Они немного помолчали. — Такова светлая сторона, — наконец произнес Рон, — Мы рискуем собой, даже зная, чем это может закончиться. И ты это не остановишь. — Нет… — Нет, не остановишь, — Рон поджал губы, — Мы все готовы были умереть в прошлой войне. И готовы сделать это сейчас. Да, мы боимся, что родные умрут. Я боюсь за родителей, братьев, сестру. За Лаванду. Но правда в том, Драко, — Малфой вздрогнул, Рон почти никогда не обращался к нему по имени, — Что наши любимые все равно погибнут, если нам не удастся это прекратить. И Гермиона лучше всех это понимает. Она стерла память родителям, пожертвовав собой и своим счастьем, чтобы спасти их. И уверен, она бы сделала это снова. Рон вздохнул, смотря на задумчивого Малфоя. — У тебя есть выбор: уйти или остаться и попытаться сделать так, чтобы она выжила. — Я никогда не рассматривал возможность уйти, — голос Малфоя немного охрип. Рон кивнул. — Возможно, нет. Они снова замолчали, наблюдая, как капли дождя, капающие с магического зонта над ними, образуют лужи на асфальте и медленно тянутся в канализацию. Вокруг не было ни души. Только тихий шелест дождя, да проезжающих мимо машин разрывал тишину, между двумя парнями. — Возможно, она никогда не исправится, — Драко вновь закурил, выдыхая облачко пара. — Боюсь, это часть характера, — улыбнулся Рон, — она всегда была невыносимой всезнайкой. Всегда хотела быть во всем первой, всегда самая умная, самая талантливая. А от Гарри подхватила комплекс героя, и стала еще и самой жертвенной. — Святой Поттер, — выплюнул Малфой, кривясь, — и как ты смог не заработать себе подобное? — Кто сказал, что не смог? — ухмыльнулся Рон. Он развернулся и вошел в прихожую, разбрызгивая вокруг капли дождя, попавшие на мантию. — Мы тут все сплошные герои. Ты же поэтому ее и полюбил, — сказал он напоследок, оставляя Малфоя один на один со его мыслями.