История одного соратника, или эльф с сердцем норда

Атис едва слышно хмыкнул, когда ему открыла дверь молоденькая девица лет шестнадцати в кожаной броне. «До чего норды и соратники докатились?» — думал про себя данмер, горделиво переступая порог и не обращая внимания на имперку-соплячку, которая, как показалось Атису, совсем юна и меча-то в руках не удержит. В самом же праздничном зале было весьма тихо: старая седовласая женщина в грязном бедном платье скребла пол растрепанной метелкой, бубня что-то о «стаде мужиков и баб, которые орут и разводят беспорядок», какой-то русоволосый соратник в одиночку выпивал, а высокий черновласый норд с грубыми чертами лица полировал блестящую сталь меча. Атис был разочарован, когда увидел все это жалкое зрелище, ведь когда данмер приходил в прошлый раз, тут было по меньшей мере три десятка здоровых воинов. Тем временем малолетка защебетала, словно растревоженная птаха: — Я сомневаюсь, что эльфа примут в ряды последователей Исграмора. Но если желаешь попытать счастье — тебе к Кодлаку, нашему предвестнику. Атиса возмутило то, что девчонка, которая была его младше на полторы сотни лет, так резко перешла на «ты». Вскинув голову и отбросив рыжие волосы за плечи, Атис процедил сквозь зубы, испепеляя взглядом девчонку-зазнайку: — Я пришел сюда с выжженных пустошей, так что прояви уважение! Девчонка, казалось, готова была провалиться под землю, пугаясь серокожего гостя. Ее пухлые щеки налились пунцовой краской, а веки дрогнули. Кивнув в сторону лестницы, ведущей вниз, девушка отошла от беды подальше. Небось, Исграмора поминала, косясь из-под растрепавшихся темных волос на самоуверенного данмера. А эльф тем временем целенаправленно шёл и надеялся разыскать Кодлака, который, наверно, совсем уже стар и безумен. В жилых помещениях оказалось так же малолюдно, как и в главном зале. Атис почуял на себе взгляд стоящего неподалеку, в трех шагах, у стены. На эльфа презрительно взирала молодая нордка с толстой белой косой и неприятными, будто рублеными чертами лица. Злобно оскалившись, она выхватила из-за пояса топорик и чуть слышно бросила эльфу, будто проклиная его своими речами: — Ошибся адресом, остроухий? Здесь тебя никто уважать не будет, отродье серокожее. Сам уйдешь или проводить? — Ньяда! Опусти оружие! — грубый басистый мужской голос раздался в коридоре, где и произошла эта странная встреча. Навстречу Атису вышел здоровенный, словно каменная скала, норд. Черноволосый, косматый, широкоплечий, с громадными мозолистыми кулаками. Девка, шипя, словно змея, опустила топор и перевела взгляд на подошедшего мужчину, напоминавшего дикаря. — Какими судьбами, парень? — без тени презрения спросил мужчина, подходя ближе. — Желаю присоединиться к ордену, — коротко ответил эльф, возвращая тонкий меч в ножны. — Будем надеяться, Кодлак сегодня в хорошем расположении духа, — кивнул мужчина и, развернувшись, направился туда, откуда пришел. — Идем за мной. Приятно, когда появляются новые люди. Временами тут становится скучно. Меня Фаркас зовут, а тебя как звать-то? — Атис, — бросил эльф, искоса осматривая интерьер нижнего яруса Йоррваскра. Фаркас привел эльфа в небольшую светлую комнату, где от обилия красного цвета резало глаз. Знамёна с какой-то секирой украшали эту комнату, обставленную деревянной резной мебелью: книжными шкафами, низкой тумбой, невысокими стульями. Над картой, разложенной на тумбочке, склонился седовласый мужчина, которого обессилевшим назвать было нельзя. — Я помню тебя, парень, — обронил Кодлак, не поднимая глаз от потемневшего пергамента, который сплошь был исчерчен и изрисован. — Надеюсь, на сей раз ты готов? Кажется мне, что дух твой действительно силён. — Я готов, — равнодушно бросил Атис, скрестив руки на груди. Кодлак распрямился и устремил взор почти бесцветных глаз на лицо эльфа, который уже в третий раз за его жизнь является в Йоррваскр, не теряя своей характерной надменности. Странная самоуверенная фигура стояла перед пожилым воином. Не то чтобы шрам на шее или золотая серьга в ухе отталкивали взгляд, а бандитская, грубая сыромятная броня наводила подозрения. Вовсе нет. Кодлак просто сравнивал то, что он видел раньше, с тем, что наблюдал сейчас. Сначала перед ним стоял почти мальчишка-данмер, нищий оборванец и хилый, словно болезненный. Потом — повзрослевший, но все же такой же неопытный, как и годами ранее. Теперь он увидел в этом эльфе совсем иные черты: казалось, рыжеватые брови были вечно нахмурены, а руки, которые не были особенно сильными, выдавали закалку в боях. Он все равно выглядел молодо, хоть и пытался придать некую «взрослую» солидность лицу аккуратно выбритыми усами и бородкой такого же рыжего оттенка, как и копна волос, разметавшаяся по окрепшим плечам. В таком возрасте у воинов появляется та губительная бравада, с которой он, Кодлак Белая Грива, боролся в своих рядах. И в алых глазах, будто налитых кровью, действительно была эта самоуверенность, которая не совсем нравилась предвестнику. Нахмурив густые бесцветные брови, Белая Грива помедлил несколько мгновений, а затем взглянул на позади стоящего здоровяка Фаркаса, который с интересом наблюдал за происходящим. — Посмотри, на что он годится, — изрек Кодлак и отвернулся. — Не беспокоить меня раньше, чем через три часа. — Идем, — сказал Фаркас и вышел из комнаты. Атис незамедлительно последовал за ним. В Йоррваскре царили странные запахи, будто они прямо в казармах содержат псарню. Этот неприятный запах смешивался с остальными, более привычными данмеру: душистый мёд, слегка пережаренное мясо с луком и чесноком, сырость, дешёвый воск и шкуры животных. Атис не мог поверить, что когда-нибудь к этому привыкнет, однако понимал, что рано думать о славе, не обнажив клинок. — Ударь пару раз по щиту, я посмотрю, как ты двигаешься и держишь меч, — сказал Фаркас, взяв со стола на веранде тяжелый, но прочный щит с нелепым орнаментом, грубо выкованным на железе. — Что? — непонимающе спросил данмер, вынимая клинок из ножен. — Я рассчитывал на полноценный поединок, а не «ударь, я посмотрю»! — С недавних пор правила изменились, — пояснил Фаркас. — Была тут одна неуравновешенная, дак юнца-молодца с одного удара почти пополам. А хороший парнишка был, проворный. Где-то мой братец ему даже уступал. Поэтому, как говорится, своих незнакомцам на поединок не ставим. Обидчиков — пожалуйста, а вот… — Да-да, я понял, — нетерпеливо выпалил Атис, сжимая крепче рукоять меча. — Конечно, — согласился норд и надел шлем. — Я не большой говорун, это вот мой брат Вилкас… Первый удар немного пошатнул здоровяка, отчего он даже переступил с ноги на ногу. Второй оказался настолько быстрым, что даже сам Атис от себя такого не ожидал. Он не атаковал — танцевал с коротким мечом, который был так легок в обращении. Данмеру даже стало трудно предположить, что бы он делал с секирой или молотом. Это так медленно и небезопасно! — Стоп! — крикнул норд и, выждав несколько мгновений, когда данмер уберет клинок, опустил щит. Эльф утер запястьем вспотевший лоб и отбросил влажные волосы, которые успел проклясть за эти полчаса. Фаркасу, похоже, тоже пришлось несладко — тот, отложив щит, потряс руку, которой удерживал защиту. Когда мужчины отдышались, Фаркас подвел итог: — Годится. Весьма и весьма достойно, хотя сразу выдает бандитскую натуру, как ни крути. Ты либо из них, либо против них. — Мой первый… Второй опыт убийств — именно бандиты-норды, — пояснил эльф. — Грубоватые удары. Много тратишь сил на нерациональные замахи. Ну ничего. Мы и из девок делаем двемеровы машины для убийств. — Да я видел, — хмыкнул Атис, проходя в Йоррваскр. С этого дня Кодлак Белая Грива официально принял в ряды соратников данмера Атиса, который являлся единственным мером среди последователей Исграмора. Нельзя наверняка сказать, что думали сами соратники о таком сомнительном брате по оружию. Изначально даже Вилкас сторонился отчужденного воина, однако когда вернулся Скьор, то вся «блестящая» репутация скрытного и таинственного бандита рассыпалась в пух и прах, когда норд поведал правдивую историю, рассказанную Кодлаком. Сам же предвестник молча наблюдал за новичком и верил, что втайне каждый уважает Атиса за его настойчивость. Отчасти старик оказался прав: Рия уже не смотрела свысока на рыжего данмера, Эйла Охотница не упускала возможности подметить, что он «сильнее, чем кажется», Фаркас же общался с эльфом на равных, хоть Атис и не был хорошим собеседником, но учился вливаться в коллектив спустя столько лет одиноких странствий, а Вилкас пристально наблюдал за новичком, подозревая, что не к добру эльф в Йоррваскре. Не рады были Атису только Скьор и Ньяда Каменная Рука, совсем неспроста получившая своё громкое прозвище. Ньяда по природе своей нордской не могла терпеть эльфов, поэтому пыталась всячески унизить данмера и выказать своё превосходство, что изначально у нее выходило безуспешно. Скьор же считал Атиса обычным салагой, ничем не примечательным, кроме как расовой принадлежностью. Он искренне не одобрял решение Кодлака, хоть открыто ему об этом не осмеливался заявить. Чаще Атиса направляли на дела, которые ему были сродни: бандитов прирезать, пещеру зачистить, форт освободить. Чаще всего с ним на пару ходил Вилкас, который пытался обучить эльфа драться на свой манер, всучив данмеру тяжеленный двуручник. Трудно сказать, какие ругательства были изощреннее — крепкие нордские от нервного учителя или вычурные данмерские от нерадивого ученика. В конце концов Вилкас плюнул, махнул рукой и заявил после очередного неуклюжего замаха Атиса: — Хермеус с тобой. Маши дальше своими хлебными ножичками, но знай, что твой труп нам не понадобится. С тех пор никто не пытался переучить эльфа, который оттачивал свои навыки сражения с двумя короткими клинками. Да и набираться опыта было попросту не у кого, ведь суровые норды предпочитали ловкости и проворности тяжелую силу двуручных мечей, секир и молотов. Исключением являлась только Эйла, которая была превосходным стрелком и, как заметил Атис, весьма привлекательной женщиной. Чего уж не скажешь о грубиянке Ньяде, отношения с которой у данмера превратились в открытую вражду, доходящую до мерзких оскорблений и публичных унижений с обеих сторон. Атис избрал слишком жестокий план для усмирения и отмщения Ньяде за мерзкий язык. Ужин, в котором принимали участие все, кроме служанки Тильмы, как всегда закончился шумно. В этот вечер Круг вместе с Кодлаком отправлялся на какое-то важное задание, в суть которого Атис не вникал. Его вообще мало интересовал фанатизм соратников относительно чести и доблести. Ведь он пришел в Йоррваскр только ради богатства и славы, которые надеялся с легкостью заполучить. За вечерним ужином Каменная Рука надралась еще пуще, чем знаменитый пропойца Торвар, который пил за здравие каждого из соратников по три раза на дню. — Она у нас еще и не такое чудила, — хохотал Фаркас, шумно отхлебнув мед и поглядывая на орущую на весь зал Ньяду. — Хоть на стол не лезет на сей раз. Понятия не имею, что на девку находит? «Пьяная девка — доступная девка. Доступная девка — позорная девка», — мысленно рассуждал Атис, прищурившись и сжимая в руках кубок с вином. Эльф знал, что за хамку никто заступаться не будет. Здесь все — сами по себе, в ответе лишь за свою шкуру. А если свидетелей не будет — так ей вообще не поверят. Она — не малолетняя Рия, а главная забияка в Йоррваскре. Но уж сама Ньяда-то вряд ли простит себе, что переспала с эльфом. С подобными мыслями Атис сидел в большом зале, когда тот почти опустел. Вилкас, Фаркас, Кодлак, Эйла и Скьор уже покинули Йоррваскр. Рия спала на столе, а Торвар — под столом. Ньяда все еще не теряла способности орать вульгарные унижения в адрес «позора соратников». — Что тебе нужно, ублюдок серокожий! Меня сейчас стошнит от одного твоего вида, катись отсюда! — бросила окосевшая нордка, потянувшись за топором. — Может, пора наладить дружеские контакты? — наигранно любезно поинтересовался эльф, обхватив рукой талию нордки, за что моментально получил в глаз. — К Дагону иди, выродок! — хамила Ньяда, отсаживаясь. — Как Скьор тебя вообще сюда пустил? — А тебя как сюда взяли? — потирая глаз, продолжил допрос эльф, будто бы ничего и не произошло. — Вали отсюда! — грубым, неровным от хмеля голосом рявкнула Каменная рука и, едва удерживаясь на ногах, мотаясь из сторону, побрела к жилым помещениям. Атис знал, что поступает неправильно. Знал, что подобный способ «укрощения» — не самый эффективный. Понимал, что самому немного мерзко от близости с пьяной нордкой. Однако точно был уверен, что это подорвет самооценку заносчивой Ньяды и заставит ощущать себя… Мерзко. И ради этого эльф был готов рискнуть. Чтобы подобная наглость и агрессия была хотя бы обоснованной. Он проследовал за ней, заведомо зная, что в казармах сейчас безлюдно. Наутро Ньяда не понимала, то ли она проснулась ото сна, то ли очухалась после обморока. И, вспомнив произошедшее ночью, хотела то ли убиться, то ли убить. Ненависть медленно вскипала в ней, когда она, пряча ноющее тело под одеяло, вспоминала детали, хоть и весьма смутно. Так отвратительно она еще никогда себя не ощущала, подавляемая унижением и позором. На какое-то время было даже противно от ее же собственного тела, которым воспользовался наглый эльф. И даже было хорошо, что никто из соседей по казарме не объявился и не видел ее, Каменную Руку, едва не ревущую. Питаемая ненавистью, нордка сначала зверски разобралась с растрепавшейся косой, обрезав волосы короче плеч. Наверно, девушке было слишком тошно от того, что за эту косу ее удерживала рука Атиса, и нордка не могла сопротивляться. На крепких ногах, на руках и на плечах были темные пятна, а шея была вся в мерзких синяках, оставленных от грубых поцелуев, в которых не было ни малейшей толики тёплых чувств. Надев скрывающую всё это безобразие броню, Ньяда хотела было рвануть в зал, но ей было стыдно. Она-то помнила, как быстро сдались ее опьяненные тело и разум. Утирая слезы обиды, женщина взяла здоровый молот Торвара и стремительно рванула в праздничный зал, одержимая местью. Атис сидел за столом и о чем-то мило беседовал с только что вернувшейся Охотницей. - Ньяда! Ты что, страх потеряла?! - заорал Скьор, вовремя успев перехватить молот, которым девка замахнулась на ухмыляющегося эльфа. - Ты, неуравновешенная дура, на своего брата по оружию покушаешься! - Да ты бы знал, Скьор, что он со мной сделал! - верещала обиженная нордка, вырывая оружие. - Да он... - Прекрати эти истерики, Ньяда, - холодно сказал Вилкас. - Ты плохая актриса. Все знают, что ты в состоянии за себя постоять. Хочешь драться - дерись. Но без оружия. Здесь тебе не Темное Братство. Никто не поверил Каменной Руке. И теперь она осознала, как порой вредно быть сильной и грубой. С тех пор Каменная Рука не пила ничего, кроме слабенького мёда, а в Йоррваскре обитатели ежедневно наблюдали драки между эльфом и оскорбленной нордкой. Конечно, Атис был слаб в кулачном бою, однако все эти синяки стоили того позора Ньяды. Нордка же стала молчалива и отчужденна, срываясь только на обидчика. Много ли отомстишь кулаками, пусть даже и почти "каменными"? Спустя полгода, когда по всему Вайтрану разнеслась новость о падении Алдуина, в Йоррваскр наведались странные гости. Здоровенная женщина с секирой в руке беспардонно ввалилась в Йоррваскр, когда Ньяда затеяла очередную драку. За этой бабищей в рогатом шлеме следовала фигура, слишком знакомая Атису. - Телдрин Серо, наёмник, - ворковал спутник женщины, пожимая руку Эйле. - Мы тут с Довакином путешествуем. - Изматывай его! - рекомендовал Ньяде Скьор, увлеченно смотрящий за дракой. - Атис, руки выше! Данмер же, засмотревшись на пришедших, пропустил один сильный удар и сразу рухнул на пол. - Хватит! - рявкнул он, и Ньяда, довольная очередной победой, отошла от своей жертвы. Довакин же, протянув здоровую руку Атису, начала расспрашивать у эльфа все подробности о гильдии, в то время как Серо присматривался к женской половине Соратников. На вопрос "Кто здесь главный?" эльф вскинул горделиво голову и вымолвил: - Скоро это буду я. А пока повседневными делами руководит Круг. Обратись к Кодлаку, нашему Предвестнику. Женщина усмехнулась и вразвалочку побрела допытываться до других Соратников. Не думал не гадал Атис, что эту бабу возьмут с первого раза. Она не брезговала любой работой, будь то разборки с провинившимися горожанами или зачистка форта. Серо покинул Довакина в тот же день, когда она официально вступила в Круг. Появлялась она редко, ссылаясь на гражданскую войну, и удосуживалась провести в Йоррваскре несколько дней в месяц. Как рассказывал старик Кодлак, у женщины невероятные боевые дарования и скоро, совсем скоро с её помощью будет восстановлена секира Вутрад. Тильма Усталая же еще притащила себе в подмогу двадцатилетнюю внучку Венору, которая была словно тень. Девчонка поначалу пугалась Соратников, поэтому выбиралась из каморки прислуги лишь поздно вечером и рано утром. Атис сам не замечал, как стал странно посматривать на маленькую девчонку, когда та попадалась ему. В длинном широком платье, с тугим пучком русых волос на затылке и светло-карими глазами она очень походила на свою старую бабку, которая слишком часто стала жаловаться на здоровье. Потом же Атис заметил, как девчонка темным вечером сидит на ступеньках веранды со здоровяком Фаркасом и рассматривает звезды в далеких и необъятных небесах. Норд вовсе не понимал, о чем говорит девчонка, и не пытался высмотреть те созвездия, на которые она указывала. Он смотрел на нее, причем таким взглядом, будто любовался ею в последний раз. Что-то непонятное случилось с эгоистом Атисом в тот вечер. И это что-то заставило его ворочаться в кровати и долго думать, размышлять, сопоставлять. Довакина не оказалось в Йоррваскре, когда туда нахально вторглась банда Серебряной руки.