Большой круговорот

Часть 7. Глава 11. Закончив сливать воспоминания, Харри еще раз тяжко вздохнул, нечитаемым взглядом посмотрел на Омут и решительно окунулся в серебристый туман. Бредя по туманному нечто, парень то и дело вздыхал. Неужели не получилось? Он понимал всю абсурдность данной идеи, но так надеялся на хоть какой-то результат. Но… Детское сознание не столь организовано, в отличии от сознания взрослого. В том возрасте, воспоминания о котором хотел просмотреть Харри, ребенок еще не способен структурировано и четко осознавать происходящее, хотя некоторые отдельные фрагменты, особенно ярко и эмоционально окрашенные, могли и сохраниться. Собственно на это и был расчет, раз уж в присутствии дементоров он вспоминает крики собственной матери и отца. Послышался звонкий заливистый смех, и туман расступился, открывая перед Харри сценку веселого купания в ванной, когда Сириус и Джеймс оказались по уши вымазаны в особо стойкой пене, которую взрослые маги не могли с себя стряхнуть, наколдованной маленькой Гермионой стихийным выбросом — ей щипучая пена попала в глазки. Понятно. Это те воспоминания, которые видел Харри во время грез после приема подарка на свое тринадцатилетие. Зелье самых счастливых воспоминаний. Зелье, изобретенное прирожденным менталистом Северусом, и вытащившее воспоминания из подсознания, сделав их уже совершенно осознанными. Примерно то же сейчас пытается сделать и сам Харри, только используя для этого Омут памяти и ориентируясь по совсем другим критериям. Но, видимо, критерий был задан слишком расплывчато, и в Омут ухнули и те воспоминания о младенчестве, что он уже прекрасно осознавал. Еще одна сценка. В красивой и уютной гостиной собралась вся семья и друзья семьи. Лили сидит на диванчике у камина с Джеймсом в обнимку. Люпин с заморенным видом, видимо, недавно было полнолуние, в кресле. Петтигрю крутится вокруг стола с закусками и вином. А Сириус, превратившийся в собаку, безропотно таскает на себе мелких непосед. — Па Сили, ав-ав, — весело понукая пятками большого черного пса, заливается Харри, вцепившись в загривок отца, а тот покорно и лениво лает. Гермиона «коварно» подкрадывается ползком сзади, чтобы дернуть отца за хвост. Сириус подскакивает от «неожиданности», а малышня заливается звонким смехом. И еще и еще. Все эти воспоминания Харри уже видел под воздействием зелья Северуса, но, тем не менее, с удовольствием просматривает их еще раз. Туман скрывает очередную сценку и тут же расступается… Сам Харри сидит на высоком стульчике за обеденным столом на кухне в доме, казалось пронизанном солнечным светом. В основном благодаря светлым деревянным панелям из кедра, и бросается в сестренку кашей, при помощи стихийной магии (или все-таки осознанной?) формируя комочки в тарелке. Гермиона с энтузиазмом отвечает ему тем же. Оба уже по уши вымазаны в этой каше, а мамочка не обращает на это внимания — она сосредоточенно руками замешивает тесто на пирог. Рыжие волосы стянуты в хвост, несколько прядок выбилось, и она периодически сдувает их с лица. Весь передник в муке. Мука же на руках и лице матери. А под руками матери гнется-мнется огромный ком теста. Харри-призрак уже сам приглядывается к мамочке. Что-то царапнуло его глаз. Тут в кухню на всем бегу врывается Джеймс. — Ты чего так рано вскочила, сладкая? Он стремительно оббегает стол с резвящимися детишками и целует их в заляпанные кашей макушки и тихо смеется над их играми. Потом подходит к Лили и, приобняв ее за талию, тоже утыкается в волосы. Вот оно! Харри-призрак снова посмотрел на родителей. Кухарский фартук под руками Джеймса слегка примялся и четко обрисовал уже заметную выпуклость. Мама — беременная! — Уммм… Как идти-то не хочется, но… — Сири уже убежал, — кивнула головой Лили и тут же откинула ее на плечо мужа. — Джей… — Надо, милая, — грустно вздыхает отец. — Сама знаешь, мы у этого гада на крючке, а сегодня Хеллоуин… Если не появлюсь в Аврорате… — Но, Джей… Там уже Сири, а ЭТОТ прекрасно знает… Неужели ты не должен оставаться здесь и охранять нас? Голос Лили чуть дрогнул. А Джеймс снова горько усмехается. — Во имя всеобщего блага, — едко проговаривает он. — Можно и поступиться интересами семьи, сволочь бородатая. Джеймс сплюнул. Лили тяжело вздохнула. — Как же так получилось, Джей? — чуть не плача риторически интересуется она. Маленький Харри звонко ударил по тарелке ложкой. — Ма! Гермиона не отставала. — Па! — Ма-па! — хором. Родители обернулись и тихонько засмеялись над представшем видом своих отпрысков. — Все будет хорошо, — неуверенно отозвался Джеймс. — Вечером нужно будет провести необходимые ритуалы. — Не боишься, что этот маразматик заявится как всегда без приглашения? — скептически поинтересовалась Лили, мягко высвобождаясь из рук мужа и подхватывая на руки Мио. — Пойдем в ванную, моя пышечка, а то братик тебя изрядно увазюкал. Джеймс подхватывает Харри. — Она не отставала, — говорит он, пальцем снимая с носа сына каплю каши и засовывая измазанный палец в рот. — Уууммм, какая вкусная кашка, что ж ты так с ней обошелся-то? Этот день! Харри с замиранием сердца просмотрел весь этот день. Джеймс, после помощи Лили с помывкой карапузов, умчался в Аврорат. Лили, пристроив непосед в большом трансфигурированном прямо на кухне манеже, снова занялась приготовлением праздничного ужина, хотя на дворе стояло только утро. День пролетел за хлопотами и играми маленьких волшебников. А вечером в гостиной собралась вся семья. Харри носился на игрушечной метле, подаренной в этот день отцом. Лили бурчала по поводу подарка, хотя метла не поднималась от пола выше, чем маленькие ножки касались опоры. Гермиона фырчала на братишку и кидалась в него скомканными обертками от конфет. Сириус настраивал колдокамеру. Вспышка. Лили и Джеймс стоят в обнимку, а у их ног проносится Харри. — Джей, — убирая камеру, говорит Сириус. — Пора, а то мне на ночное дежурство. Это тебе в связи с семейным положением… Они спускаются в небольшой подвал, где проводят все необходимые ритуалы Самайна, хотя на дворе только ранний вечер и без подпитки кровью. Домик в Годриковой лощине — это не Менор с его защитой. Поздний вечер, скрашенный уютным пламенем камина. Джеймс и Лили в обнимку сидят на диване и потягивают вино. Харри и Мио уже кемарят в люльках, как… Слышится стук входной двери. Лили и Джеймс переглядываются и незаметно глазу подбираются, готовые к схватке. Палочки уже в руках, но еще нет повода паниковать. Может это Сириус вернулся с дежурства, хоть и рано? Или опять Дамблдор? Как уже говорила Лили — этот старый маразматик добился для себя привилегии посещать своих учеников и «подзащитных» в любое время суток. Проверять, так сказать, как у них дела. Но все же не поздновато ли для таких визитов? Однако наложенный на дом «Фиделиус»… Из коридора так никто и не показался. Джеймс кошачьим шагом отправился проверить. Маленький Харри, только что сонно сопевший в люльке, тут же раскрыл свои зеленые глазищи и сел на попку. Из коридора слышится все возрастающий шум разговора, а потом леденящий душу смех. Тот самый смех, который столько раз слышал Харри и в своих снах и при приближении дементоров. — Ну, вот и пришел ваш последний час! — Альбус? — голос Джеймса, а потом: — Лили! Это он! Бери Гарри и беги! Я задержу его! И свист первого выпущенного проклятия. Лили суматошно оглянулась и, подхватив обоих детей на руки, рванула вверх по лестнице. А позади уже слышался грохот разрушаемых стен и… — «Авада Кедавра»! — слишком она хорошо знала этот голос. Темным Лордом, который пришел отнять их жизни, а самое главное жизнь Харри, оказался самый светлый волшебник современности — Альбус Дамблдор. Видимо, старый маг промахнулся, ибо внизу продолжалось сражение, плавно перекатившееся в гостиную. Женщина хмыкнула: ее муж тоже не лыком шит! Она вихрем влетела в детскую комнату и усадила обоих детишек в кроватку и, вцепившись в нее, выкрикнула, явно активируя порт-ключ: — Домой! Но ничего не произошло. — Ах, он мразь! — взбешенно высказалась Лили и метнулась к комоду. Там, пошарив в груде всякой мелочи, она вытащила медальон и снова кинулась к кроватке, вцепившись в нее. Сжав в руке кругляшек, она снова попыталась крикнуть: — Пор… — «Ступефай»! Но луч заклятия прошел мимо поднырнувшей под него женщины и, отразившись от засветившихся рун на кроватке, улетел в потолок. — Питер! Предатель! «Инкарцеро»! Но и это заклятье было отбито крысюком. Завязалась отчаянная битва. Лили уже не могла держаться за кроватку, и она вступила в дуэль с Петтигрю, стараясь бить на поражение и успеть его обезвредить, чтобы воспользоваться порт-ключом. Разноцветные вспышки так и носились туда-сюда, осколки мебели и выбитой заклятиями штукатурки, но преимущества не было ни у кого из них. За спиной женщины была кроватка с самым драгоценным в жизни каждой женщины, что существенно снизило ее маневренность, а так же беременность, что так же накладывала свои ограничения на творимое колдовство. Петтигрю же, хоть и уступал в боевке девчонке, но имел свободу передвижения и весь свой магический запас. — «Авада Кедавра»! — снова послышалось снизу, и там наступила тишина. А потом на лестнице раздались неторопливые шаги. Лили почувствовала смерть мужа и мощным отчаянным «ступефаем» отбросила Петтигрю в дальний угол разгромленной комнаты. — Пор… — снова попыталась она активировать медальон. — «Акцио» порт-ключ! — на пороге детской встал Дамблдор, который даже не скрывался под маской. — Джеймс мертв, глупая девчонка! А теперь пришла пора и вам отправиться вслед за ним. Тебе и твоему щенку! — Нет! — отчаянный крик вырвался из горла рыжеволосой женщины. — Только не Гарри! Возьми мою жизнь вместо него! Холодный ледяной смех наполнил тишину комнаты. — Я не могу оставить этого выродка в живых! А вот ты еще можешь послужить во имя всеобщего блага. Отойди! — Нет! Только не Гарри! Ты его не получишь! — Как хочешь! «Авада Кедавра»! И Лили кидается под луч смертельного проклятия, защищая своих детей. Вспышка, и девушка подкошенным стеблем валится на измурзаный предыдущей битвой ковер. И только Харри, оба и маленький и призрак, видят, как под лифом платья, в которое была одета Лили этим вечером, в момент попадания в нее проклятия, расплывается зеленым светом пятно пентаграммы-татуировки. — Джеееееей! — рычащий отчаянный крик снизу и топот аврорских сапог по лестнице. Дамблдор зло сплюнул и обернулся к двери, тут же разразившись градом заклинаний. Сириус не сплоховал и ответил тем же, но он еще не вошел в комнату и не видел, что стало с Лили и детьми. А когда вошел, тесня под напором своей ярости Альбуса, как ничего не умеющего новичка, то споткнулся от представшей картины. Харри подумалось, что Сириус не ожидал их тут застать, видимо он надеялся, что Лили с детьми воспользовалась порт-ключами и их тут уже нет. А оказалось все не так, и эта мимолетная заминка сыграла свою решающую роль. Петтигрю, наконец, пришел в себя и выпустил по не ожидавшему такого Сириусу заклинанием. Блэк перелетел через кроватку и, ударившись головой об осколок обвалившегося потолка, неподвижно застыл. — Принесла нелегкая, — выругался Дамблдор, утирая рукавом мантии пот с глаз. — Этот сукин сын должен же быть в рейде! Ну, так даже лучше. И повернулся к кроватке, направив палочку на до странности тихо сидевшего мальчика, за спиной которого всхлипывала девчушка. — «Авада…». Ох, как же я забыл-то? — засуетился старик. — Нет, магией нельзя. Ууууу, мамаша Мордредова! Хорошо хоть сама щитом встала, а то… Опростоволосился бы… Чем же… Альбус суматошно начал шарить по карманам своей, вопреки всем обыкновениям, черной мантии. Уже достав кинжал, он склонился над кроваткой, как… Ему в спину прилетело проклятье, но отразилось. Харри успел заметить, как в этот момент полыхнула цепочка, на которой держались очки убийцы. Мощный артефакт, предназначенный для отражения внезапной атаки, тут же просчитал он, от двух-трех, если это банальный «ступефай», и одного более мощного. В Альбуса запустили стрелой тьмы, но артефакт с этим справился, дав магу время развернуться к нападающему. Харри тоже перевел взгляд на нового действующего члена этой постановки, его глаза расширились. — Ааааа… Том. Решил присоединиться к веселью? Что ж ты так поздно? Я уже целый год жду, когда же ты, наконец, сподобишься… «Солем инфери»! Но почему именно сейчас?! «Сарфано ингаридо»! И опять разгорелась битва. Питер первым же ударом оказался в нокауте и больше не подавал признаков жизни, а вокруг гудела высвобожденная заклинаниями и преобразованная магия. Кроватку окружила красноватая дымка защитного заклинания. Маги кружили по детской комнате как огромные хищники. Больше не было слов, только действия. От энергетической мощи магии воздух искрил и потрескивал. Крыши уже не было, стен тоже. Весь второй этаж коттеджа перестал существовать только потому, что в детской комнате схлестнулись два архимагистра. И вот — тот самый момент. Прадед, улучив секунду, выпускает зеленый луч «Авады» в Альбуса, но тот обессиленный, но не поверженный, хватает осколок зеркального стекла. Луч отражается и несется прямо на кроватку, а Альбус из последних сил выпускает «развеяние плоти». Риддл не замечает этого, замерший, и с ужасом смотря, как зеленый луч его же «Авады Кедавры» приближается к малышам. — Столли! За мгновение до столкновения и одновременно с попаданием Дамблдоровского темномагического в самого Тома перед кроваткой материализуется щитом домовик, но не успевает. Луч касается его краем, и умерщвленная оболочка домовика развеивается, одновременно с самим Риддлом, а луч «Авады», чуть сменив направление, впивается в лобик мальчика. Крик. Громкий детский крик. Но малыш оказался жив, что несказанно удивляет Альбуса. Как же так?! Старик переводит взгляд с выжившего мальчика на то место, где только что стоял его противник и матерится. Там зависла темная субстанция духа. Том Марволо Риддл выжил! Пусть и не в телесном виде, но выжил! — Проклятье! Вымородки ублюдочные! Старик разражается бранью. Он кидается к детской кроватке, но как только кинжал соприкасается с телом мальчика, его отбрасывает на пару метров. — Паскуда! — отплевывается старик кровью и осколками выбитых зубов. Оглядев погром и зависшего над кроваткой вроде бы бесплотного духа, Дамблдор дезаппарирует, а Том склоняется над малышом и прикасается к молниеобразному кровоточащему шраму. — Плоть от плоти моей, кровь от крови моей, заклинаю тебя, от магического и физического, злонамеренного. Магией своей защищаю тебя! Да будет так! И в ранку на лбу переливается часть духа Тома Марволо Риддла, но он не успевает закончить ритуал. Старик снова появляется с жутким хлопком аппарации и, выставив впереди себя сферу пустоты, начинает зачитывать катрены, куда с жутким воем всасывает нематериальную составляющего Тома Марволо Риддла. Отбросив потемневшую сферу прочь, Дамблдор снова кидается с кинжалом на малыша в кроватке и его снова отбрасывает. Старик не понял, что незаконченный ритуал не дал всей магической мощи защиты, и той хватило только на один отражающий удар, а магия Тома закапсулировалась в Харри, преобразовавшись в недоделанный крестраж. Но этого хватило, чтобы старик уверился — сам он этого поганца мелкого не убьет. Дальше Харри стал свидетелем, как этот старик рылся в горстке пепла, оставшегося от Риддла, и что-то там искал. Точнее Харри точно знал, что он там ищет. Старик не стеснялся в выражениях и бормотал, бормотал, бормотал. Потом, раздосадованный не обнаруженным кольцом, переключился на Харри и его сестру. Он стоял и вслух размышлял, что же теперь делать. Тут начал приходить в себя Сириус и Альбус метнулся к нему, уже имея приблизительные наметки дальнейших планов. В отца полетели не самые светлые заклинания, среди которых «обливиэйты» полыхали только так. Осоловевший и отобливиэйченный Сириус как кукла сидел и смотрел пустыми глазами на Дамблдора, а тот взмахом палочки привел в чувства Петтигрю и выставил того перед взглядом Блэка. Тот подскочил, взрыкнул и… Началась погоня. Дамблдор понаблюдав за метаниями двух анимагических форм по двору, снова повернулся к малышам и, схватив ревущую в три ручья девочку, дезаппарировал. И только через три часа, которые маленький Харри провел на продуваемой всеми ноябрьскими ветрами площадке в одной распашонке, в окрестностях послышался рев мотоцикла. — Па Сили! — воскликнул уже хриплым голосом малыш, задирая головку к небу. Но к огромному огорчению маленького Харри — это оказался огромный великан, который его и вызволил из плена кроватки. Пуская сопли-слюни по безвременно погибшим Поттерам, этот бездарь даже не сообразил завернуть мальчика хотя бы в одеяло, а так его, полуголенького, и вытащил на дождь и ветер, прижав к себе одной ладонью, он уселся на мотоцикл Блэка и взмыл в небеса. Харри-призрака потащило следом. Долгий ночной перелет закончился в школе чародейства и волшебства Хогвартс. Малыш на руках великана был уже совершенно синим от холода, но ни самого Хагрида, так и продолжавшего рыдать, ни встретившего их директора этот факт не волновал. Малыша просто оставили в пустующем Больничном крыле и ушли. Не было даже мадам Помфри. Что было очень странно, за всю свою жизнь Харри мог поручиться, что медиведьма всегда на своем посту, разве что только летом отсутствовала. Белесый туман заволок Харри-призрака, малыш, наконец, пригревшийся в тепле, уснул. Видимо из-за этого Харри не может проследить, что с ним происходило дальше. В следующий раз туман расступился перед путешественником по воспоминаниям, когда Дамблдор больно дернул малыша за волосики, открывая его лоб для колдографии. Альбус давал знаменитое интервью. Снова туман. — Альбус, неужели ты оставишь малыша этим людям? — взволнованный голос МакГонагалл. Малыш возится в тоненьком одеяльце на руках у старика перед печально знаменитым домом по адресу Литлл-Уингинг, Прайвет Драйв 4. На улице темно, хоть глаз выколи. — Они его единственные родственники, Минерва… — Но это самые ужасные маглы, которых я только видела, Альбус! Я наблюдала за ними целый день! В магическом мире достаточно семей, которые согласятся воспитывать Мальчика-Который-Выжил! — Что б тебя, — ругнулся старик. — «Обливиэйт»! Ты ничего не знаешь о родственниках Гарри Поттера! Глаза МакГонагалл остекленели. — Отправляйся обратно в школу! Минерва послушно аппарировала. — Ну, вот, маленький сучёныш, — мерзко ухмыльнулся Дамблдор проснувшемуся малышу. — Теперь тебе будет очень несладко, насколько я успел изучить эту стерву Петунию. Надеюсь, она тебя загонит в могилу, раз уж этого не смог сделать проведенный мною ритуал, сволочь живучая. И положил сверток с ребенком на порог. Даже почти бросил. Малыш хрипло и булькающе от начинающейся пневмонии захныкал, чувствительно приложившись головой об обледенелую брусчатку, а старый маг дезаппарировал. Туман заволок пространство, и Харри потащило в Мир. Вынырнув из воспоминаний в уют и мирную обстановку их комнаты в подземельях Слизерина, Харри судорожно дышал, стараясь сдержать свои магические порывы, которые грозились вырваться грандиозным стихийным взрывом. Раз — вдох, два — выдох, три — вдох… Не помогает. Харри сорвался в их лабораторию и вытащил из шкафчиков успокоительное за авторством Северуса. Сразу три флакона, опустошив их на одном дыхании. Через пару секунд все чувства как выморозило. Деревянной походкой вернувшись в комнату, он застал своих партнеров уже не спящими. — Харри! — оба бросились к нему. Дверь с громким стуком ударилась о камень стены, и в комнату ворвалась Мио. — Поттер, — протянул раздраженный голос Драко, — какого Мерлина, с тобой постоянно что-то случается, а моя жена несется к тебе посреди ночи? Харри, заключенный в любящие и согревающие объятия родной сестренки и мужей, не выдержал. Успокоительное хоть и помогло, но, видимо, накал был слишком сильным, и он завыл раненым зверем. Два часа потребовалось слизеринцам, чтобы привести его в более или менее адекватное состояние, и только-только все устаканилось, как от подоконника послышался новый вой. Гермиона, перепоручив заботу о братце его мужьям, стала выяснять, что же довело того до такого состояния, и естественно мгновенно углядела думосбор. Никто в суматохе и не уследил, как она в него нырнула. И теперь все началось по новой, и так до самого рассвета, пока не послышался робкий голос домовика: — Хозяин, директор… — Ррррр… Харри, накаченный Северусовыми зельями по самое не могу, трясущимися руками стал вылавливать свои воспоминания из Омута, но не отправлял их обратно в голову, а аккуратно сливал в ухваченный им для этих целей в еще лаборатории сосуд. Шкверчёк, убедившись, что в думосбросе больше ничего не осталось, испарился вместе с чашей. Никто другой ознакомиться с ними не успел, что тут же и высказал Люциус: — Нам не покажешь? Харри больными глазами посмотрел на него и отрицательно покачал головой. Если и покажет, то не сейчас, а тогда, когда они вернуться в свое время. А сейчас им этого знать не нужно. Прошлое — неизменно! Но кое-что, кроме правды о нападении на их семью и подтверждения его собственных подозрений насчет Альбуса Дамблдора, парень из этих воспоминаний вынес. Татушка — защитница на его родителях! И ему еще предстоят долгие дни разработки и экспериментов этой самой татушки. А потом умудриться ее еще и нанести родителям.