Большой круговорот

Часть 8. Глава 9. — Мистер Гилмор, — почти прошипел Прюэтт на грани парселтанга, — а вы в каком мире живете, чтобы исконные методы дознания магического мира признавать незаконными? Могу вас обрадовать или огорчить, как посмотреть, но просмотр воспоминаний свидетелей преступления всегда, я повторяю, всегда стоял на первом месте при проведении расследований. То, что законы были переиначены вот такими чинушами, как вы, не отменяет законов магических! Законы Магии стоят выше законов, придуманных людьми! Гилмор затравлено огляделся. — Все равно — это подделка! Я знаю! Именно поэтому легиллименцию и легиллиментов объявили вне закона! За возможность копаться в чужих мозгах и подделывать их воспоминания! — громко выкрикнул он. — Грязнокровка поганый, — прошипел кто-то из первых рядов тех, кто ненароком был выпущен из застенок Азкабана, но кому не было предъявлено обвинение. — И язык такой грязный и поганый. Да что б у тебя язык отсох! — Что вы севееее… аааа… эээаэааээ… — Отсох, — констатировал Прюэтт. — Ну, да Мерлин с ним, нам это не помешает проводить разбирательство дальше. И не смотрите на меня такими глазами, мистер Гилмор, с магическими откатами вам придется справляться самому, даже в св. Мунго не помогут. И с каких это пор штатные легиллементы Аврората вдруг оказались вне закона? — Позвольте прокомментировать? — раздался голос леди Боунс. — Прошу. — Мистер Гилмор, видимо, имеет в виду поправки к закону о допросе и снятии свидетельских показаний от 1983 года, внесенных лично главой Визенгамота, мистером Дамблдором, без одобрения Магии. Ведь до этого времени на судах еще использовали добытые у свидетелей воспоминания и более ранней давности в качестве доказательства преступлений, так называемых, Пожирателей Смерти. А вот с 1983 года в Аврорате постепенно сокращались из штата должности менталистов, пока не осталось ни одного мало-мальски опытного, имеющего кольцо хотя бы подмастерья. С тех пор официальные структуры, я имею в виду Аврорат, не могли поручиться за достоверность добытых воспоминаний, если эти воспоминания были получены более чем пару часов после происшествия. На этом основании глава Визенгамота и внес поправку в закон, тем самым, исключая возможность следователям проводить консультации у сторонних мастеров. А в отделе модификации памяти маглов, ставших невольными свидетелями магических происшествий, эти сотрудники хорошо, если имеют хотя бы кольцо подмастерья. Но по большей части и там теперь работают дилетанты, что неоднократно было озвучено на заседаниях Визенгамота, когда маглы, да и не только маглы, после их «работы» оказывались в клиниках специального назначения, проще говоря — мозги спеклись. Отсюда и страх перед легиллиментами у простого населения и слухи о запрете на легиллеменцию. — Благодарю за справку, леди Боунс, — слегка поклонился Прюэтт. — А чтобы у уважаемого собрания не было сомнений по поводу правдивости воспоминаний, прошу обратить внимания на печать мастера легиллимента, опечатавшего флакон, который я вскрывал на ваших глазах. Игнотус приподнял флакон, который уже снова был заполнен воспоминанием, и активировал маленький оттиск на сургучной пробке. Печать полыхнула, и над рукой, держащей флакон, в воздух взвилось светящееся изображение глаза, а под ним слова: «Мастер ментальных наук восьмой ступени Жером Боризье. Магией клянусь, что воспоминания, содержащиеся в этом флаконе, истина!» — А для тупых грязнокровок, — сморщился Игнотус, снова повернувшись к что-то мычащему Гилмору, — поясню. Если мастер менталистики поставил свою личную печать на пробке с воспоминаниями, то, в случае, если воспоминание окажется ложью или подделкой, мастер теряет не только свои способности легиллимента, но и, судя по клятве, вообще магию! Три дня назад мастер Жером Боризье выступал на конференции по ментальным наукам в Барселоне. — Уаээ… ээ… эээ… Игнотус проигнорировал вопли Гилмора и снова обратился к собранию лордов: — По раскрывшимся фактам ведется расследование департаментом правопорядка, обвиняемые в жестоком обращении с детьми и применении непростительных проклятий уже изолированы в камерах ИВС. Но это к нашему слушанию относится только косвенно. Ведь сами члены Опекунского Совета в их преступлениях участия не принимали. — Уааа… ага… — часто закивал головой Гилмор. Игнотус только презрительно посмотрел на облегченно вздохнувшую Годиву Рипман, понявшую, что конкретно их в жестоких преступлениях не обвиняют. — Не стоит так облегченно вздыхать, миссис Рипман. Да, вы непричастны к преступлениям и не несете ответственность за действия опекунов этих детей. Но это случилось из-за вашей халатности и попустительского отношения к своим прямым обязанностям. Так что часть вины лежит именно на вас! Мы опять возвращаемся к тому, что Опекунский Совет проигнорировал статьи устава собственной организации в части ведения наблюдения за проживанием и благополучием распределенных по опекунам детей. — Мы… мы… мы… мы… не знали, — заикаясь, пролепетала миссис Рипман, со страхом смотря на главу Совета. — Если бы… если бы… Игнотус схватил со стола папку с документами и с громким хлопком опустил ее обратно на столешницу, выпуская таким образом пар, а потом снова схватил ее. — Не знали? Не знали?!!! Конечно, не знали, вы же игнорировали свои непосредственные обязанности! Так откуда вам знать или… Или не хотели знать?!!! А что тогда это такое?!!! Папка снова с оглушающим хлопком опустилась на столешницу. Игнотус со злостью вырвал из нее один из пергаментов и срывающимся голосом прочитал: «Опекунскому Совету от подопечного Маркуса Флинта. Я, Маркус Мариот Флинт, наследник Флинт, подаю в Опекунский Совет жалобу на назначенного мне опекуна, мистера Джерома Турмана. В течение всех лет, на данный момент это десять лет, что я нахожусь под попечительством этого мага, ко мне неоднократно были применены заклятия «Круцио», «Костолом» и «Огненная плеть». Прошу Совет разобраться с данной ситуацией и назначить мне, наследнику Флинту, воспитателя, так как мне уже тринадцать лет и я считаюсь условно совершеннолетним. Копии медицинских освидетельствований прилагаются». — К прошению, действительно, приложены копии медицинских освидетельствований не только от мадам Помфри, колдоведьмы Хогвартса, за три года обучения там наследника Флинта, но и от главного целителя св. Мунго Сметвика! И это не первое прошение отправленное в Опекунский Совет наследником Флинтом, — процедил Прюэтт, зло смотря на миссис Рипман. — Прошения в Совет мальчик начал писать, едва научившись складывать буквы в слова! А так же в этой папке присутствуют и несколько подобных писем от мадам Помфри, от главного целителя св. Мунго! — Но… но… но-но-но… Я не видела этих писем! — взвизгнула Рипман. — Ой ли?! Игнотус снова потянулся к папке и вытащил следующий пергамент, что был образцово казенным, и со штемпелем Опекунского Совета, вытесненном на обороте. «Опекунский Совет мистеру Маркусу Флинту. Уважаемый мистер Флинт! Опекунский Совет серьезная организация и нам некогда заниматься глупыми наветами маленького мальчика на своих уважаемых во всем мире опекунов. Мы уверенны, что при выборе опекуна для вас наш выбор пал на наилучшего представителя магического общества. Мистер Турман славится своими благотворительными акциями и уважаем в Министерстве Магии. Просим вас больше не беспокоить Опекунский Совет детскими капризами ребенка, не получившего на день рожденье скоростную метлу! Глава отдела сопровождения, миссис Годива Рипман. Опекунский Совет. 15 августа 1991 года». — Вы по-прежнему утверждаете, что не видели прошений наследника Флинта, миссис Рипман? — Это не я! Я не писала этого! Женщина сидела — ни жива, ни мертва. Глаза безумно бегали по окружающему пространству, губы дрожали, слезы скапливались в глазах. Сама невинность и оклеветанность. Следующий флакончик с воспоминаниями, жест активации печати мастера. Продемонстрированная очередная клятва в истинности воспоминаний. Влить в Омут. Дымка. Миссис Рипман выходит из своего кабинета в общую приемную Опекунского Совета с конвертом в руках. Передает этот конверт секретарше. — Мисс Гритворт, будьте добры, отправить это совиной почтой по указанному адресу завтра с самого утра! — Хорошо, миссис Рипман. Сделаю. Взгляд девушки-секретаря, а именно ее воспоминания сейчас демонстрировал Омут, опускается на конверт. «Графство Девоншир, Плимут, поместье «Железный столб», мистеру М. Флинту. 15 августа 1991 года». — Опять маленький мистер Флинт не получил метлу на день рожденье? — спокойно спрашивает секретарь. Видимо уже не первое письмо отправляет по этому адресу. — Верно, мисс Гритворт. Я разговаривала с мистером Турманом. Он обещал разобраться с маленьким негодником, но и мы должны отправить официальный ответ. — Хорошо, миссис Рипман, завтра все будет сделано в лучшем виде. Туман растаял, и воспоминание снова уложилось в Омуте, откуда его осторожно выудил Прюэтт и закупорил обратно во флакон. — Вы можете прокомментировать этот эпизод? — спросил Прюэтт. — Тут ясно видно, что вы сами лично отправляете ответ на прошение наследнику Флинту. — Клюшка старая, — вдруг прошипел Руперт Рок. — Кто тебя просил вообще отвечать на эти выходки маленького выродка пожирательского отродья?! Аларик Боттем, который все это время просидел тише воды, ниже травы, и только со все возрастающим ужасом смотрел на своих коллег, застонал. От отчаяния, что все в Опекунском Совете так прогнило, от ужаса, от сознания того, что все эти оскорбления маленьких детей произносятся в самом Магическом Зале Министерства Магии, и все это слышит Магия. Он ужасался, как он мог работать в коллективе с этими ужасными людьми, которым дети ничего не сделали, но их ненавидели. Люто ненавидели, а вся вина этих деток была только в том, что их родители имели несчастье учиться на факультете Слизерин. «Они разве не понимают, что своим отношением и своей ненавистью просто растят следующего Темного лорда столетия? С таким отношением к этим еще детям, не далек тот час, когда эти дети вырастут и начнут мстить за свое загубленное детство. И мстить будут всем. Опекунам, которые над ними издевались. Опекунскому Совету, который просто… Просто послал их жалобы далеко и надолго. А Опекунский Совет — это Министерство. Всем вокруг за равнодушие и слепоту!» Вдруг мистер Боттем почувствовал пристальный взгляд со стороны сектора, где примостились удивительные существа, о которых он читал только в легендах — наги. Он поднял голову и встретился с невероятными зелеными глазами, что сверкали из-под капюшона, скрывающего лицо. Но почему-то эти глаза он прекрасно смог разглядеть. «А ведь Темный лорд, поговаривали, был наследником самого Слизерина. А этот род происходит от этой расы». Аларик вдруг задохнулся от пронзившей его мысли. «А не могло ли это быть причиной его жестокости? Отец ведь учился на пару курсов старше будущего Темного лорда, правда, в Хафлпаффе, и как-то рассказывал сыну, как раз в самый разгар противостояния, в которое их семья старательно не лезла. Слава Мерлину, их семья совсем не интересовала ни ту, ни другую сторону, что Том Риддл воспитывался в приюте. Магловском приюте, и его очень не любил профессор трансфигурации. А профессор у нас кто? Директор Дамблдор». Семья Боттем не была аристократической, а потому в Зале Совета Лордов никогда не присутствовал ни один из ее представителей (вот будет чем внукам похвастаться), но Род их насчитывал уже более пятнадцати колен. Аларик был чистокровным, помнящим. А потому, пусть и не знал, но тут кто-то сказал, там что-то пообсуждали… Его предки, даже не входя в Совет Лордов, вращались в достаточно высоких кругах и бывало попадали на приемы Высшего Света. А «Память» она такая… «Правильно мысссслишшшь, чшшшшеловек», — пришла шипящая речь извне. Аларик вздрогнул и снова посмотрел на нага, но тот уже склонился над еще одной представительницей его расы в успокаивающем жесте. Видимо, женское начало, человек то или нет, просто не может допустить таких ужасов, что творили эти подонки. Вон, уже весь подлокотник спилила своими когтями. «Менталист?» «Хмык… Менталисссст, — согласно прошипело в его голове, — но не он. Ему покасссс ссссил не хххххватитсссс ссссканироватьссссс вессссссь залсссс». Боттем снова робко оглянулся, но больше претендентов на своего мысленного спутника не заметил. Тем временем лорд Слизерин легко улыбнулся под своим капюшоном. Нужно будет присмотреться к этому магу — по крайней мере критичность мышления у того присутствует и выводы он делает поразительно логичные. А пока Аларик все это обдумывал, магия в Зале завихрилась, забурлила, и Руперт захрипел, закашлялся, хватаясь за горло. «А вот и откат за сказанное», — как-то уже равнодушно подумалось Боттему. — Интересно, а эти подонки доживут до окончания разбирательства? — ни к кому не обращаясь, проговорил лорд Прюэтт, равнодушно наблюдая за мучениями обвиняемого. А тот уже посинел от удушья. — «Кхармфоргус энире охшшшша», — послышался голос с характерным присвистом, и в Рока ударил луч заклинания, прилетевший со стороны нагов. Прюэтт с интересом посмотрел на Харри, правда, в этом Зале мало кто знал, кто скрывается под такой занятной… Пусть будет личиной, хотя для Харри это вовсе не личина, а самое что ни на есть естественное состояние. Но об этом пока никому не нужно знать. — Не волнуйтессссссь, лордсссс Прюэтсссс. Это вссссего лишшшшшь ограниччччительсссс на откатссс. Удержжжжимссс до окончания ссссдуда. — Благодарю, — Игнотус слегка поклонился нагам. Игнотус немного отстранился от происходящего, чтобы выровнять сбивающееся дыхание. Все же грязи еще выльется тут немеряно, но это нужно. Очень нужно вскрыть этот нарыв, если даже Норфолк, придурок, продолжает упорствовать в своих заблуждениях и Азкабан его не вылечил. А таких тут еще не один и не два лорда, которые тоже подзабыли заветы предков о взятии под покровительство маглорожденных магов. И как ни горько, но все эти маги причисляются именно к светлой стороне противостояния. А вот те, кто об этом помнил и практиковал, оказались упрятаны в застенки Азкабана. И среди них не только «Пожиратели Смерти». Самое огорчительное в этом было то, что эти, с позволения сказать, волшебники, судя по их возрасту, учились в Хогвартсе (а где они еще могли получать образование, если в «полудневках» магов маглорожденных днем с огнем не сыщешь именно потому, что это полудневки организованные самими магами поселений и для своих детей магов) тогда, когда в школе еще преподавались нужные для маглорожденных предметы. Для их органичного вливания в магическое общество. Если не основным потоком, то факультативно. И эти представители маглорожденных не могли быть настолько безграмотными в магических законах и традициях, как более позднее поколение. — Раз откат сдержали, давайте продолжим, — вновь вернулся он к разбирательству. — Так что же вы, миссис Рипман, можете сказать по поводу претензий наследника Флинта, раз мы уже выяснили, что вы все же имели представление об этих претензиях? Совет ждет ваших объяснений по поводу отправленного вами письма. Годива Рипман опустила глаза и зло сжала тонкие губы. — А что тут объяснять? — зло процедила она. — Вы сами видите, не получил щенок на день рожденье метлу, вот и пакостил своему опекуну! Я с Турманом об этом разговаривала… — Миссис Рипман, — опять практически зашипел доведенный до ручки лорд Прюэтт. — Во-первых, не щенок, а маленький ребенок! Как вы (!), представитель Опекунского Совета (!), можете себе позволять оскорбительные эпитеты в сторону опекаемых вами детей?! Как вас с таким отношениям к маленьким детям вообще утвердили на эту должность?! Во-вторых, вы уж определитесь, видели вы или нет претензионные письма, а то получается, что вы их только что и в глаза не видели, и знать ничего не знали. Но даже после того, как тут было доказано, что вы не только видели эти прошения, но и отвечали на них, вы упорствуете в том, что это обыкновенная детская шалость обиженного мальчика. При этом игнорируете факт медицинских освидетельствований! — Враки все это! — вскинулась Рипман. — И свидетельства поддельные! Джером мне даже показал, как этот выродок их мастерит! Кха-кха-кхееее… эээ… у… — «Анапнео»! Надеюсь, на пару часов его хватит. Миссис Рипман, вы совсем дура?! — как-то устало спросил у женщины Прюэтт. — Вам было недостаточно двух откатов по вашим коллегам за оскорбление самого святого для Магии — детей? Вот — тоже нарвались. Но вы проигнорировали не только письма самого наследника Флинта, вы проигнорировали и аналогичные прошения от колдоведьмы Хогвартса и главного целителя св. Мунго! Или, по-вашему, они тоже «мастерят подделки»?!! Рипман хрипло дышала, воздух с трудом проходил в легкие, но она упрямо продолжала нарываться на более серьезные последствия, зло сверкая глазами на главу Совета. — Им заплатили! Продажные твари! «Писец! — Драко уже даже материться мысленно перестал. — Ни в какие ворота!» В Зале снова повис гул возмущенных перешептываний и негодующих выкриков. Прюэтт вперил в миссис Рипман ничего не выражающий взгляд. Он был в легком ступоре от ответов этой женщины. Наконец он начал медленно говорить: — В связи с открывшимися обстоятельствами я вынужден спросить вас, миссис Рипман. Вы, судя по вашей биографии, маглорожденная ведьма, но уже столько лет живете рядом с магами. У вас муж, тоже маглорожденный — маг, дети — маги, внуки… Но вы, похоже, так и не уловили разницы между магловским миром, в котором продолжаете жить, правда, строго соблюдая Статус Секретности, и магическим. Так вот — вам вообще знакомы понятия магической клятвы? — Дхххаа, непреххххложный обетххх, — просипела Годива Рипман. — И все?! — крайне удивился Прюэтт. — Только непреложный обет? А как же ваша клятва при вступлении в должность? — Дребедень все это, кхе-кхе-кхе… Прюэтт бешено просчитывал варианты. Что же это получается? При вступлении в должность эти отморозки давали магическую клятву на Уставе! Подписывали, как и все наемные рабочие, магический контракт с прописанными там обязанностями и правами. И за столько лет работы и правонарушений Магия ни разу не ударила в обратку? Как такое может быть? Ведь он ясно видит, что только сейчас по этим гадам начали бить откаты. А если клятва и контракт не сработали, тогда понятная такая уверенность этой сволочи в продажности других. Ведь для нее клятва того же главного целителя не более чем пустой звук! Что-то они недорасследовали. Чего-то он не знает. — Дре-бе-день… — по слогам вымолвил он. — Дре-бе-день… В связи с только что услышанным, прошу секретаря запросить в архивах личные дела работников Опекунского Совета. — Будет исполнено, — откликнулся Таккер и зашуршал пером по пергаменту, формулируя запрос. Оформленный запрос был уложен на один из чернеющих по краю его стола прямоугольников, что представляли собой что-то наподобие сквозных шкатулок для переписки, которыми пользовался сам Харри для ведения дел с гоблинами в обход проверки Дамблдором. Только эти прямоугольники были связаны с различными отделами Министерства. Выбранный портал пыхнул и свиток исчез. Теперь оставалось только ждать ответа. «Хорошо, что для этого не нужен работник, — хмыкнул Харри. — Все происходит автомагически. А то не факт, что мы сейчас бы получили ответ на этот запрос. Его или проигнорировали бы, или, что в сегодняшнем бедламе вполне вероятно, в нужном отделе просто вообще работник отсутствует. Многие архивы уже давно не просто пылью покрылись, а вообще запечатаны». «Да, уж, — прошипела Мио, которая начала потихоньку успокаиваться. — Ты прав». Прямоугольник снова пыхнул, и на нем материализовалась стопка папок, что-то около сотни. Все правильно — на разбирательство были вызваны руководители, верхушка Опекунского Совета. Рядовые сотрудники пока что Совет Лордов не интересовали, потому что они просто исполнители воли именно этих четверых магов. А уж учитывая, что там еще и числятся секретарь, которая вообще только связующее звено, и пара разнорабочих… Но затребованы были все дела, вот они все и появились. Включая уволенных и «оставивших должность в связи со смертью». Таккер немного смутился, видимо он что-то напутал в запросе — практики такой еще не было, и виновато глянул на лорда Прюэтта. Хорошо хоть период додумался указать, а то бы тут все завалило этими папками от «начала времен». — Ничего, лорд Таккер, навостритесь позже. Найдите среди этих папок интересующие нас дела. Таккер стал бегло и быстро просматривать папки, откладывая в сторону ненужные, а те, что нужны, около себя. По какому-то наитию он в последнюю кучку отложил и дело миссис Нолум, чье место сейчас занимал Аларик Боттем. Что-то подсказало ему, что и ее имя тут всплывет. Ведь разбирались дела детишек как раз того времени, когда она еще была при должности, а Боттем занимал это место только последние года четыре. Он передал главе Совета папки по четырем наличествующим в этом Зале сотрудникам Опекунского отдела. Прюэтт незамедлительно стал перебирать пергаменты в этих папках, пока… — Ах, вот оно что! Скажите, миссис Рипман, а на каком основании вы вообще получаете вашу зарплату за работу в Опекунском Совете, если вы членом Опекунского Совета не являетесь? Как и мистеры Гилмор и Рок? Женщина, держась за горло своими сухими грабалками, что в просторечье именуются руками, и, сипя, в возмущении уставилась на их «мучителя». — Кхххак этоххо нкха кххакххом? — говорить ей было безумно сложно. — Мистер Боттем, поясните вашей колл… миссис Рипман, что является основанием, чтобы маг считался должностным лицом Опекунского Совета. Аларик удивленно посмотрел на лорда Прюэтта, но тем не менее проговорил: — Основанием считается подписанный работодателем и рабочим магический контракт, на основании которого магически формируется приказ Министерства Магии о приеме на работу… — Достаточно, мистер Боттем. С вашим контрактом и приказом нет никаких проблем, — Игнотус вытащил из папки пару пергаментов и высоко поднял их над головой, давая возможность собранию их рассмотреть. Его действия автомагически проецировались на все те же экраны, что зависли в вышине Зала, увеличивая необходимое до нужного размера, чтобы всем было удобно видеть. Пергаменты сияли переливами чернил от фиолетовых до зеленых цветов. Магическая печать сияла ровным светом, как подписи сторон: Аларика Боттема и тогдашнего министра магии Фаджа, как на трудовом контракте, так и, соответственно, приказе об утверждении Боттема на должность члена Опекунского Совета. — И что… кхе-кхе, — просипела миссис Рипман, — у нас тоже есть такие бумаги. — А вот тут вы ошибаетесь, миссис Рипман. У вас есть разве что, действительно, бумаги… бумажки, не стоящие ломаного кната. Прюэтт выудил из папок остальных членов Совета нужные… бумажки. Простые бумажки, написанные простыми чернилами, без печати Министерства, без сияния магии. — Удивительно, как это эти бумагомаратели и бюрократы от Министерства пропустили вас, мистер Боттем, с вашим по всем правилам оформленным контрактом, с их-то промагловскими настроениями все упрощать? — Кхе-кхе… Но я сам попросил, — робко ответил Аларик, — что бы все было законно. — Сами попросили… Вот так, — задумчиво протянул Прюэтт. — А Род Боттем — чистокровный. Вы маги до мозга костей, поэтому для вас неприемлемо полагаться на одни лишь бумажки. В отличии от остальных… представленных здесь волшебников. Ваши контракты, — обратился он уже к остальным «членам Опекунского Совета», — чистой воды липа. Они незаконны и не имеют силы. Много лет вы занимали ваши должности не по праву. Уважаемое собрание! Прошу отметить факт, что присутствующие здесь маги, маглорожденные, могли и не знать о правилах приема на работу в магическом мире, как это ни прискорбно. Прюэтт снова вперился злым взглядом в Норфолка и еже с ним. — Но, как говорят маглы, — ехидно произнес он, снова возвращаясь к «подсудимым», — незнание закона не освобождает от ответственности. Вы, тем не менее, занимали эти должности и принимали озвученные решения. Так что продолжим разбор полетов. Вы игнорировали факты и свидетельства, связанные не только с наследником Флинтов. Вами так же были проигнорированы и письма мадам Помфри про обстоятельства жизни мисс Карст! — Шлюшка мало… уууууу… оооооо!.. — взвыл Рок. — Хххххррр… На его шее сомкнулась удавка, подозрительно напоминающая змею. — Не сссмей, сссука, оссскорблять мисссс Карссст, — пронеслось и резонировало по всему залу. — Мразззссссь! Какая же ты мразззсссь! Прюэтт пару секунд наблюдал за разворачивающимся действием. Удавку на этого червя накинула на этот раз не Магия, а лорд Принц, практически преобразившись. А потом спокойно попросил: — Лорд Принц, со всем уважением, мы понимаем ваши чувства и как мага, и как декана факультета Слизерин, на котором обучаются указанные опекаемые, но позвольте все-таки свершится правосудию. Здесь еще не все факты раскрыты перед собранием. — Кааак? Это еще не все?! — потрясенно прошелестело по Залу Советов. — Совершенно верно, — кивнул Игнотус, наблюдая, как удавка ослабевает, но не исчезает, словно специфический ошейник повисая на сморщенной коже. Похоже, что если изо рта этой погани вырвется еще хоть сколько-нибудь похожее, то этот маг живым из зала точно не уйдет. — Что ж, с этим разобрались. Все согласны, что и по этому пункту обвинений этих магов можно признать виновными? И опять единогласное «за» всех присутствующих, не считая воздержавшихся, кои отсутствовали по понятным причинам. Глядя на второй столбец, снова высветившийся на экране, Прюэтт понимал, где эти «воздержавшиеся» находятся. По крайне мере часть из них. — Виновны! Удар молотком и спланировавшее на стол секретаря решение. — Уважаемые леди и лорды, как вы уже наверное поняли, это не единственные обвинения Совета Лордов к членам Опекунского Совета. До этого момента мы разбирали всего лишь незначительные «провинности»… — Незначительные?! — воскликнула леди Лонгботтом в возмущении, с ненавистью смотря на обвиняемых. — Вот это все, только что тут озвученное — это незначительные провинности?!!! — По сути закона, леди Лонгботтом, — спокойно прокомментировала леди Боунс, — кроме вмененного этим господам игнорирования статей Устава, халатности и не по праву занимаемых должностей, мы им ничего более вменить не можем. Но меру наказания выбирать будем в соответствии с категорией ущерба, нанесенного этими действиями магическому миру вообще и каждому из этих детей в частности, — по акульи оскалилась леди. Трое магов на «скамье подсудимых», а это уже была реальная скамья подсудимых, а не просто кресла ответчиков по разбирательству, с трудом сглотнули, глядя на леди Боунс. Уж они-то знали, кто это и какую должность занимает в Министерстве Магии. Прюэтт благодарно кивнул Боунс и продолжил: — Попрошу еще раз перечитать второй столбец со списками имен учеников Хогвартса, которые сейчас еще проходят обучение в школе. По всем статьям они прибыли в школу как маглорожденные ученики. Подождав некоторое время, пока собрание еще раз ознакомится с именами на экранах, он снова заговорил: — Я не от красного словца заостряю ваше внимание на факте того, что эти дети считаются маглорожденными волшебниками, — на этот раз суровый взгляд достался всем собравшемся в Зале магам, а особенно тем лордам и леди, чье пренебрежение к законам магии, в части игнорирования патронажа и презираемого отношения к маглокровным, было повсеместно известно. — Как мы уже заметили, пренебрежительное отношение к заветам магии и собственным Кодексам выходит нам всем боком, раз в нашем мире стало возможным появление таких вот… Прюэтт указал рукой на членов Опекунского Совета. — Ну да родовая Магия вам судья, сейчас мы не об этом. Многие лорды и леди поежились. Они прекрасно понимали, что до сих пор могли игнорировать обязательство покровительства, потому что это было сугубо… почти сугубо личное дело каждого. Но они прекрасно понимали, что после сегодняшнего заседания, где их в это ткнули носом, указав на последствия такого пренебрежения, в Зале, где все слышит Мать — ждать им отката не только от Матери, но и родовая сюрпризцем вдарит, как только они вернутся в Меноры. — Просто подчеркну, что, опять же, незнание не освобождает… посредством масштабно проведенной кровной проверки в школе чародейства и волшебства Хогвартс, которую проспонсировали лорды Малфой и Принц… — легкий кивок в сторону означенных лордов. — Масштабной кровной проверки? — удивился кто-то из лордов. — Именно, — не стал заострять внимание на перебивании лорд Прюэтт, он прекрасно понимал, что сейчас по многим родам вдарит осознанием весом в тонну, — эти дети не являются маглокровными волшебниками. Они являются или наследниками чистокровных родов, или просто детьми чистокровных магов, погибших в противостоянии магов. Позвольте, я озвучу вам результаты кровной проверки! Первое же имя произвело эффект взорвавшейся бомбы в Зале. Известная как Дженна Флат — урожденная Мелисса Белинда Бирменгем. Маги загалдели, но… — Что?!!! — по Залу пронесся полный боли крик леди Бирменгем, являющейся тетей для малышки по мужу. Мелисса была племянницей ее покойного мужа от его младшего брата, вся семья которого погибла в тот же год, что и ее муж. Налет «Пожирателей» на Косой переулок тогда для многих закончился трагически. Но маленького светловолосого ангелочка в семье любили все, а вот найти тело так и не смогли. Не помогало ничего, даже запрещенный поиск по крови, а Гобелен упорно утверждал, что малышки тоже нет в живых. — Мелли жива?!! Но кааааак?! Где моя малышкааа?!! — заголосила леди, не обращая внимания на пытавшихся успокоить ее соседей, тоже пришибленных новостью. — Где мой ангелочееееек?!! «Мдяяяяя. Реакция. Север, а у тебя как… успокоительного достаточно? А то чувствую, сейчас оно как бы не помешало, да не одной леди Бирменгем. Сейчас на них такой шквал информации покатит, мммм…» — мысленно потянулся к мужу Харри. Тот вздрогнул, стрельнул антрацитовым взглядом в сторону своей второй бестии, перестав при этом расчленять этим взглядом подсудимых, и встал со своего места, прямым ходом направившись к завывающей леди и доставая на ходу флакончики. «Мог и предупредить, Харри. Боюсь, у меня не слишком много». «Я вообще думал, что вы в Хоге будете», — пожал плечами наг.