Часть 2. Глава 9. Ошибка Дамлбдора (не сработавший «Обливиэйт»).
Когда четверо подземных странников — Гарри, Рон, Джинни и Локхарт — с головы до пят мокрые, грязные, а Гарри еще и в потёках крови, вошли в кабинет, все, кто там был, ошеломленно замолчали, но тишина в тот же миг взорвалась воплем: — Джинни! Увидев дочь, миссис Уизли, сидевшая в слезах перед камином, вскочила, за ней мистер Уизли, и оба бросились к дочери. Но Гарри смотрел не на них — у камина стоял, улыбаясь, профессор Дамблдор, рядом с ним профессор МакГонагалл, которая тяжело дышала и держалась за сердце. Прошуршав крыльями возле уха Гарри, на плечо Дамблдора опустился Фоукс, а Рон с Гарри по очереди очутились в крепких объятиях миссис Уизли. — Вы спасли ее! Спасли! Как вы это сумели? — Нам всем очень бы хотелось это узнать, — произнесла профессор МакГонагалл утратившим обычную твердость голосом. Миссис Уизли выпустила Гарри, и тот, мгновение поколебавшись, подошел к столу и выложил Волшебную шляпу, меч, украшенный рубинами, и жалкие остатки дневника Риддла. А потом он заговорил. Около четверти часа в полной восхищения тишине он рассказывал о том, как услышал бесплотный голос, и Гермиона одна поняла, что это голос василиска, ползавшего по трубам внутри толстых стен замка. Как они с Роном пошли за пауками в лес и Арагог поведал им о покушении на него Плаксой Миртл. Что вход в Тайную Комнату не где-нибудь, а в ее туалете. Гарри замолчал, чтобы перевести дух. — Замечательно! Итак, вы отыскали вход, нарушив — не премину добавить — вопиющим образом сотню школьных правил. Но как же вы оттуда выбрались живыми, Поттер? — МакГонагалл сгорала от любопытства. Гарри, слегка охрипший, перешел было к тому, как вовремя подоспел феникс, как Волшебная шляпа вооружила его мечом, и вдруг запнулся. Он старался избегать упоминаний о дневнике Риддла и о самом Риддле, поглядывая на Джинни, та стояла в двух шагах, прижавшись к матери, и слезы безостановочно бежали по ее щекам. Промолчал про ритуалы призыва и изгнания, еле выдавив из себя, что василиск сам напоролся на меч в его руке, прокусив при этом руку. Избегая упоминания о Финисте, просто сказал, что феникс заплакал ему на рану, и она исцелилась. Фоукс курлыкнул, а Гарри заметил брошенный мельком на птицу удивлённый взгляд Дамблдора. «А вдруг Джинни и правда исключат? — подумал Гарри в смятении. — Дневник Риддла замолк навсегда, Финист ясно показал, что показываться на людях не собирается, а Саю не покажешь тем более — поди-ка теперь докажи, что это не дедушка своей магической властью заставлял ее совершать то страшное, что творилось в замке, а совершенно другой артефакт! Только вот и артефакта теперь нет в наличии. Как теперь найти злоумышленника?» Гарри взглянул на Дамблдора — тот едва заметно улыбнулся, и огонь камина блеснул в стеклах его очков-половинок. «Аааа… и искать не надо, его рук дело! Сволочь старая!» — Я вот что хотел бы узнать: как лорд Волдеморт изловчился околдовать Джинни? — тихо спросил директор. — Ведь он, по моим источникам, укрылся сейчас в албанских лесах. «Сука! Свои проделки на дедушку спихнуть хочет!» Горячая волна гнева накатилась на Гарри, но у него не вырвалось ни слова. — Что? — ошеломленно воскликнул мистер Уизли. — Вы-Знаете-Кто… околдовал Джинни? Но Джинни, разве она… разве она не была… — Я так понимаю, во всем виноват дневник, — Дамблдор показал на остатки дневника, который до сих пор держал Гарри. — Риддл его вел, когда ему было пятнадцать. Гарри набрал воздуху в грудь, чтобы возмущённо высказаться, и понял, что не в состоянии сказать ни слова. «Беспалочковое и невербальное «Силенцио»?» — ошеломлённо подумал он. Дамблдор взял у Гарри листки и обрывки переплёта и принялся с любопытством рассматривать его, склонив длинный крючковатый нос над мокрыми страницами. — Изумительно, — проговорил он негромко. — Да, Риддл был один из самых одаренных учеников Хогвартса. Дамблдор повернулся к супругам Уизли, окончательно сбитым с толку. — Очень немногим известно, что лорда Волдеморта когда-то звали Том Риддл. Я учил его здесь пятьдесят лет назад. Окончив школу, он исчез, скитался в дальних краях, якшаясь с самыми опасными колдунами и магами. И все глубже погружался в тайны черной магии. Он подверг себя такому количеству чудовищных превращений, что, когда вновь появился — уже под именем Волдеморта — был совершенно неузнаваем. Не было ничего общего между зловещим Темным Лордом и умным славным мальчуганом, который был когда-то старостой школы. — Но что могло с ним связывать нашу Джинни? — воскликнул мистер Уизли. — Его… его дневник, — всхлипнула Джинни. — Я в нем писала, а он отвечал… весь этот год. Мистер Уизли был потрясен. — Джинни! Как ты могла! Что я тебе всегда говорил? Мало ли кто или что может прикинуться добрым и понимающим! Как можно идти на поводу у того, кого совсем не знаешь! Почему ты не показала дневник мне или маме? На Гарри уже не обращали внимания, а силился перебороть заклятье директора — безрезультатно. — Такая подозрительная вещь! Ясно же, что она полна черной магии! — Я этого не знала, — рыдала Джинни. — Он был в одном из учебников, помнишь, которые мама купила. Я подумала, кто-то вложил его в книгу и забыл… — Мисс Уизли следует немедленно отправить в Больничное Крыло, — не терпящим возражения тоном вмешался Дамблдор. — На ее долю выпало слишком тяжелое испытание. Ни о каком наказании и речи быть не может. Волшебники гораздо старше ее бывали обмануты Волдемортом. Он широким шагом подошел к двери и открыл ее: — Джинни нужен сон, и еще, пожалуй, кружка горячего шоколада. Мне это всегда прибавляет сил, — добавил он и дружески подмигнул девочке. — Мадам Помфри еще не спит, она сейчас раздает сок мандрагоры. С уверенностью могу сказать, что жертвы василиска придут в себя с минуты на минуту. — Значит, Гермиона скоро будет в порядке! — обрадовался Рон. — Все худшее позади, — кивнул Дамблдор. Миссис Уизли, поддерживая Джинни, повела ее из кабинета, мистер Уизли, который никак не мог опомниться, побрел за ними. — А знаете, Минерва, — улыбнулся профессор Дамблдор, — пожалуй, эта история стоит хорошей пирушки. Можно попросить вас пойти поговорить с поварами? — Можно, — сухо кивнула профессор МакГонагалл и уже у дверей спросила: — Полагаю, в мое отсутствие вы разберетесь с Поттером и Уизли, не правда ли? — Истинная правда, — заверил ее Дамблдор. Она ушла, а Гарри с Роном опасливо посмотрели на Дамблдора. Что значит — разобраться с ними? — Помнится, я говорил, что придется исключить вас обоих из школы, если вы еще раз нарушите правила, — начал директор. От ужаса Рон вытаращил глаза. — Это лишний раз доказывает, что даже самые лучшие из нас иногда вынуждены брать свои слова обратно, — усмехнулся Дамблдор. — Вы оба получите Особые награды за услуги школе. И… дайте-ка подумать… Да, по двести баллов каждому для Гриффиндора. Рон сделался ярко-розовым, как цветы Локхарта на Валентинов день. — Но почему-то еще один здесь присутствующий хранит слишком упорное молчание. А было бы интересно послушать о его участии в этом рискованном предприятии, — Дамблдор посмотрел на Локхарта. — К чему эта излишняя скромность, Гилдерой? Гарри вздрогнул. Борясь с немотой, он успел начисто забыть о Локхарте! А тот стоял в углу комнаты, по-прежнему улыбаясь растерянной, чуть дурашливой улыбкой. Услыхав Дамблдора, он огляделся вокруг, силясь понять, к кому это обращаются. — Профессор Дамблдор, — поспешил вставить Рон. — Произошел несчастный случай — внизу, в Тайной Комнате. Профессор Локхарт… — Я что, профессор? — осведомился Локхарт с кротким удивлением. — Вот те на! А я-то считал себя идиотом… — Он хотел наложить на нас заклятие Забвения, — продолжил Рон, — а палочка возьми и стрельни в него самого… — М-м-да, — Дамблдор покачал головой, и его длинные серебряные усы задрожали. — Значит, поражен собственным оружием? — Оружием? — эхом отозвался Локхарт. — У меня нет оружия. А вот у этого мальчика есть, — Локхарт указал на Гарри. — Меч, очень красивый. Он вам может его одолжить. — Рон, пожалуйста, отведи профессора Локхарта в Больничное Крыло, — обратился Дамблдор к Рону. — Мне еще нужно сказать Гарри несколько слов. Локхарт неуверенно поплелся к двери. Рон, выходя, оглянулся, бросил на директора с Гарри любопытный взгляд и, взяв Локхарта за руку, вышел с ним в коридор. Пройдя через комнату к камину, Дамблдор опустился в одно из кресел. — Садись, Гарри, — предложил он, и Гарри сел, испытывая необъяснимое волнение. Дамблдор разгладил усы. В голове стало шумно-шумно, а потом нечто стало давить изнутри на череп. От боли в глазах появились круги, и мальчик рухнул на пол кабинета, схватившись за виски. Сколько это продолжалось, подросток был без понятия. В себя он пришёл, уже сидя на неудобном стуле напротив директорского кресла. Старик старался добродушно улыбаться, но Гарри видел в его глазах злость и досаду. — Прежде всего, я должен поблагодарить тебя, — глаза его вновь блеснули. — Там, внизу, ты проявил настоящую доблесть. Он провел рукой по перьям Фоукса, который легонько хлопал крыльями, сидя на его колене. — Значит, ты встретился там с Томом Риддлом, — произнес Дамблдор в раздумьи. — Я полагаю, что ты-то и интересовал его больше всего… Гарри уже прекратил свои попытки бороться за возможность говорить, теперь он только безучастно слушал, как рождается новая легенда, и ничего не мог с этим поделать. — Что ж, думаю, мы оставим версию подвластия Джинни Риддлом, я не могу в твоих мыслях прочитать, что же там случилось на самом деле, а потому… Гарри вскочил, намереваясь удрать. — «Петрификус»! Гарри, Гарри… Что ж ты не угомонишься-то никак, — досадливо проскрипел старик. — «Обливиэйт темп статик»! — узловатая палочка директора была чётко направлена на подростка. Гарри внутри сжался в комок, когда луч заклинания ударил в него, и следующее, что он услышал: — Substituere o ui utum! — Профессор… Риддл сказал, что я похож на него… Странное сходство, говорил он… — Он так сказал? — Дамблдор внимательно глядел на Гарри из-под густых седых бровей. — А ты сам, что об этом думаешь? — Думаю, что совсем не похож! — слишком громко выпалил Гарри. — Я ведь учусь в Гриффиндоре… Он умолк, в душе у него вдруг зашевелилось сомнение. — Профессор, — через мгновение продолжал он. — Волшебная шляпа сказала, что лучше всего мне было бы в Слизерине. И многие думали, что наследник Слизерина — я, ведь я могу говорить на змеином языке. — Ты говоришь на языке змей, Гарри, — ответил Дамблдор спокойно, — потому что на нем говорит Волдеморт — единственный оставшийся потомок Салазара Слизерина. Если не ошибаюсь, он нечаянно вложил в тебя толику своих сил — в ту ночь, когда наградил этим шрамом. Уверен, сам он этого не хотел. — Волдеморт в меня вложил… частицу самого себя? — прошептал Гарри как громом пораженный. — Судя по всему. — Значит, мое место в Слизерине, — Гарри с отчаянием посмотрел в лицо Дамблдора. — Волшебная шляпа почуяла во мне эту частицу и… — Но ты выбрал Гриффиндор, — успокаивающе договорил Дамблдор. — Видишь ли, Гарри, так вышло, что в тебе много качеств, которые столь высоко ценил Салазар Слизерин у своих любимых учеников — находчивость, решительность, чего греха таить, пренебрежение к школьным правилам, — тут усы директора вновь задрожали. — И, наконец, редчайший дар — змеиный язык. Однако же ты направился в Гриффиндор! — Только потому, что я просил не посылать меня в Слизерин… — сокрушенно произнес Гарри. — Верно, — Дамблдор опять улыбнулся. — Именно в этом твоё отличие от Тома Риддла. Ведь человек — это не свойство характера, а сделанный им выбор. Гарри неподвижно сидел на стуле, оглушенный услышанным. — И если тебе нужны еще доказательства, что ты не случайный гость в Гриффиндоре, прочитай-ка, что здесь написано. Дамблдор подошел к столу профессора МакГонагалл, взял испачканный кровью серебряный меч и протянул его Гарри. Тот недоуменно перевернул его — меч в свете камина полыхнул рубинами — и прочитал выгравированное под рукояткой имя: Годрик Гриффиндор. — Знай, Гарри, вынуть меч из этой Шляпы может только истинный гриффиндорец. Минуту оба молчали. — Что тебе сейчас нужно, Гарри, — Дамблдор перешел на обычный тон, — это еда и отдых. Ступай-ка ты к себе, вымойся — и за праздничный стол. А я сейчас напишу в Азкабан, надо вызволять нашего лесничего. Заодно набросаю объявление в «Ежедневный пророк», — выдвинув верхний ящик стола, Дамблдор достал пузырек чернил, ножичком заточил перо и прибавил: — И еще, нам потребуется новый преподаватель Защиты от темных искусств. Ох, что-то они у нас не задерживаются…***
Гарри встал, пошел к выходу и уже протянул руку, чтобы открыть дверь, как вдруг та распахнулась, да с такой яростью, что, ударившись, отскочила от стены. На пороге стоял Люциус Малфой с перекошенным от бешенства лицом. Чуть позади съежился, весь обмотанный бинтами, очень знакомый Гарри домовик Добби. — Добрый вечер, Люциус, — дружелюбно приветствовал его Дамблдор. Едва не сбив Гарри с ног, Малфой подскочил к столу. Добби юркнул за ним с подобострастным ужасом на лице и, согнувшись в три погибели, засеменил следом. — Так, значит, вы вернулись, — холодные глаза Малфоя впились в Дамблдора. — Попечительский Совет отстранил вас, но вы, как я вижу, пренебрегли мнением Совета. Сочли для себя возможным вернуться в Хогвартс. — Спешу известить вас, Люциус, — Дамблдор спокойно, чуть улыбаясь, смотрел на непрошеного гостя, — ко мне обратились одиннадцать членов Попечительского Совета — все, кроме вас. Разговор был нелегкий и откровенный. Узнав, что очередная жертва — дочь Артура Уизли, совет попросил меня без промедления вернуться. Похоже, пришли к общему мнению, что при нынешних обстоятельствах лучшего директора школы, чем я, не сыщешь. И вот что странно: некоторые члены Совета намекают на то, что их согласие на мою отставку было вырвано под угрозой заклятия, которому могут подвергнуться их семьи. Мистер Малфой, и без того всегда бледный, сделался еще бледнее, глаза его превратились в щелки. — Ну и что, вы уже прекратили нападения? — спросил он с издевкой. — Преступник пойман? — Да, — все так же улыбался Дамблдор. — И кто же он? — Все тот же злодей — Темный Лорд. Только в этот раз он действовал через другого человека. С помощью вот этого дневника. Испытующе глядя на мистера Малфоя, Дамблдор протянул ему остатки черной книжицы. Гарри же все это время наблюдал за домовиком. Увидев дневник, Добби вдруг повел себя весьма странно. Выпучил огромные зеленые глаза, указал Гарри взглядом на дневник, затем на мистера Малфоя, и стал бить себя кулаками по голове. — Ясно, — нараспев проговорил мистер Малфой, не замечая ужимок Добби. — Умный план, — Дамблдор внимательно глядел в глаза Малфою, голос его оставался таким же ровным. — Если бы Гарри… Малфой бросил на мальчика быстрый, пронзительный взгляд. — …и его друг Рон, — продолжал директор, — не нашли эту книжицу, даже я считал бы виновной во всем Джинни Уизли. И никто никогда бы не доказал, что она поступала так не по своей воле… Мистер Малфой молчал. Его лицо превратилось в маску. — А теперь вообразите, — говорил Дамблдор, — каковы были бы последствия. Уизли — одна из самых известных чистокровных семей в мире волшебников. Артур Уизли — один из авторов Закона о защите маглов. А его дочь убивает полукровок. Подумать только, что стало бы с ним и с его Законом! Большая удача, что дневник был найден, прочтен, а записи в нем потом исчезли. — Да, большая удача, — с трудом выдавил из себя Малфой. А за спиной у него Добби, как заведенный — глянет на дневник, на хозяина — и колотил себя кулаками по голове. И тут до Гарри дошло. Он понимающе кивнул, Добби попятился в угол и, сменив вид самобичевания, стал выкручивать себе уши. — Мистер Малфой, — Гарри поближе подошел к нему, — а не знаете ли вы, как к Джинни попал этот дневник? — Откуда мне знать, где эта паршивка его взяла! Но Гарри уже ничего не могло сегодня смутить: — Да ведь это вы ей его подсунули в магазине «Флориш и Блоттс». Я помню, вы тогда взяли у нее из котла учебник по Трансфигурации, а потом положили обратно. Потому-то дневник в этом учебнике и оказался. Что, будете спорить? Бледные пальцы Малфоя сжались и разжались. — Попробуй докажи это, — прошипел он. — Разумеется, этого никто доказать не может, — кивнул Дамблдор, улыбнувшись Гарри. — Тем более теперь, когда Том Риддл исчез со страниц дневника. И все же, Люциус, позвольте предупредить вас: не раздавайте налево-направо вещей Волдеморта. Если хоть одна попадет еще в чьи-нибудь невинные руки, не сомневаюсь, Артур Уизли сможет доказать, что это ваши проделки. Люциус Малфой на секунду замер, и Гарри увидел, как у него дернулась правая рука, хотел, видно, прибегнуть к волшебной палочке. Он рывком открыл дверь, домовик послушно побежал за ним, и дверь кабинета, захлопываясь, больно шлёпнула несуразное существо по тыльной части. Добби взвизгнул от боли. Гарри нахмурил лоб. — Профессор Дамблдор, — торопясь, заговорил он. — Можно вернуть дневник мистеру Малфою? Пожалуйста! — Конечно, Гарри, — невозмутимо ответил Дамблдор. — Не забудь только про банкет. Гарри схватил дневник и стремглав выскочил из кабинета. За углом еще слышались затихающие вопли Добби. Боясь, вдруг план не сработает, Гарри поспешно сдернул с ноги ботинок, стащил мокрый грязный носок, сунул его между парочкой уцелевших страниц и бросился вдогонку по безлюдному коридору. Нагнал он их на площадке лестницы и, запыхавшись, остановился: — Мистер Малфой, возьмите это обратно… — сказал он и сунул дневник в руку Малфоя. — Что тут еще… Малфой брезгливо посмотрел на непонятное нечто, что оказалось в его руках, отшвырнул прочь и перевел взбешенный взгляд на Гарри. — Ты так же плохо кончишь, как твои родители. И в самое ближайшее время, — тон его был тих и зловещ. — Они тоже были глупцы, совали нос не в свои дела. — Ты не можешь причинить вреда Гарри Поттеру! — пронесся по коридору ликующий крик домовика. Что-то загрохотало, и мистера Малфоя отшвырнуло назад. Он полетел вниз по ступенькам, отсчитывая по три за раз, и упал бесформенной кучей площадкой ниже. Побагровев от гнева, вскочил и выхватил из кармана волшебную палочку, но Добби погрозил ему длинным, тонким пальцем. — Сейчас же уходи, — велел он. — Ты не тронешь Гарри Поттера. Ты сейчас же уйдешь. И Люциус Малфой подчинился. Метнув последний, горящий ненавистью взгляд на обоих, закутался в мантию и вышел с площадки в коридор. — Гарри Поттер освободил Добби! — пронзительно завопил эльф, зачарованно глядя на Гарри. Его круглые глазищи сияли в лунном свете, лившемся из ближайшего окна. — Гарри Поттер освободил Добби! — Большего я не мог для тебя сделать, — улыбнулся Гарри. — Но ты мне, Добби, пообещай никогда впредь не спасать мою жизнь. Уродливое землистое лицо домовика расплылось в широкой, во весь рот, улыбке. Гарри смотрел, как он трясущимися руками натягивает его носок, и вдруг кое-что вспомнил. — У меня есть один вопрос… Ты мне тогда сказал, что грозящая мне опасность не связана с Тем-Кого-Нельзя-Называть, помнишь? Ну, а что вышло? — Так это же был ключ, сэр, — ответил Добби, еще больше округлив глаза, как будто речь шла о самоочевидных вещах. — Добби вам намекнул. Ведь раньше-то Темного Лорда спокойно называли по имени. Это уж потом, когда он придумал себе новое имя, стало нельзя. Понятно? — Понятно, — не очень уверенно согласился Гарри. — Ну, ладно, я, пожалуй, пойду. Там внизу празднуют… да и Гермиона вот-вот очнется… Добби обхватил Гарри тонкими ручками и крепко обнял. — Гарри Поттер еще более велик, чем думал Добби, — воскликнул он с рычанием. — Прощай, Гарри Поттер! И с громовым треском, похожим на прощальный залп салюта, Добби исчез. Гарри бывал в Хогвартсе на многих праздниках, но никогда еще ничего подобного не видел: все были в пижамах, и торжество растянулось на целую ночь. И сколько же радости эта ночь принесла ему! Гермиона встретила его с восторженным криком: — Ты победил, Гарри! Потом внимательно осмотрела брата, приметив и кровь, и грязь, и общий усталый вид, и потащила было его в Больничное Крыло, не обращая внимания на его жалостливые: «Со мной всё в порядке!». Но дойти до мадам Помфри им было не судьба… Джастин выскочил из-за стола, долго тряс его руку, бесконечно извиняясь за свои подозрения. За ним его руку трясли ещё и ещё, оттаскивая героя от девочки и силком усаживая за стол, а в половине четвертого внезапно появился Хагрид и с таким жаром хлопнул Гарри и Рона по плечам, что те ткнулись носом в тарелки. Вслед за этим профессор МакГонагалл сообщила, что по случаю столь отрадных событий дирекция сочла возможным отменить экзамены («Как жаль!» — огорчилась Гермиона), и прибавила, что четыре сотни баллов, полученные Гарри и Роном, обеспечили Гриффиндору Кубок школы еще на один год. А тут еще Дамблдор объявил, что, к сожалению, профессор Локхарт не будет больше преподавать Защиту от темных сил, он потерял память и едет лечиться. Ликование школьников разделили и несколько профессоров. — Вот жалость, — проворчал Рон, уплетая пончик с джемом. — Он только-только начал мне нравиться… Гарри же было не до веселья. У него жутко болела голова, чесалась кожа от грязи подземелий, тянуло руку в том месте, где её прошил клык василиска. Всё сильнее стала ощущаться общая слабость. По венам то прокатывался пожар, то ледяные глыбы, от чего подростка соответственно бросало то в жар, то в холод. Часов в одиннадцать Гермиона всё-таки смогла отбить брата у ликующей и не обращающей внимания на состояние героя толпы, и дотащила парня до мед.пункта. — Мадам Помфри! Мадам Помфри! — Что такое? Что случилось, мисс Грейнджер? — Мадам Помфри, я думаю, Гарри надо обследовать. Вы же уже наслышаны о похождениях нашего героя? Не понимаю, почему директор отправил в Больничное Крыло всех поучаствовавших в этой эпопее, а Гарри оставил без медицинского внимания. А тут же не комар укусил — ВАСИЛИСК! — Что? — побелела медиведьма, схватившись за сердце. — И он ещё жив? Немедленно в кровать, мистер Поттер! Тут она обратила внимание, что на пареньке всё ещё красовалась подраная мантия с засохшей слизью, кровью и грязью. — Нет! Раз уж вы, мистер Поттер, себя чувствуете настолько хорошо, чтобы веселиться на пиру вместо получения помощи, то сначала в душ, а потом в кровать и обследоваться! — Но… — попытался возразить подросток. — Немедленно! После того, как Гарри привел себя в порядок и оделся в больничную пижаму, он просто рухнул на койку. Он уже не видел того, как мадам Помфри взмахивала своей палочкой, проводя обследование, и как нелюдимый профессор Снейп сцеживает для анализа кровь. Гарри беспокойно крутился на койке в больничной палате Хогвартса. Ему раз за разом снился разговор с директором в учительской. Что-то беспокоило мальчика, но он не мог понять. Просыпался, снова засыпал и снова видел этот разговор. «— Профессор… Риддл сказал, что я похож на него… Странное сходство, говорил он… — Он так сказал? — Дамблдор внимательно глядел на Гарри из-под густых седых бровей. — А ты сам, что об этом думаешь? — Думаю, что совсем не похож! — слишком громко выпалил Гарри. — Я ведь учусь в Гриффиндоре…» «Риддл сказал, что я похож на него… Риддл сказал… Но дедушка ничего такого мне не говорил!» Гарри резко сел на постели. Сжал руками виски и стал усиленно вспоминать, что же произошло в Тайной комнате. Тщательно и пошагово. Начиная с объявления профессора МакГонагалл о том, что на этот раз чудовище из Тайной комнаты похитило ученицу — Джинни Уизли. Тут распахнулось больничное окно, и в палату впорхнул, еле уместившись в проёме, Финист. — Чего не спишь, ребёнок? Хогвартс тревожится за тебя! — Где он раньше был? Почему не отзывается? Феникс склонил голову насторону. — Директор провёл ритуал, отрезающий замок от наследников. Теперь Хог не говорит даже с директором. — Финист, я не понимаю, — Гарри посмотрел на феникса. — Мои воспоминания… как плохо склеенная плёнка. Вот мы в Тайной комнате, вот проводим обряд, вот эта пакость меня кусает, а вот и ты плачешь. Потом мы разговариваем с дедом о том, что надо уничтожить его дневник, для того, чтобы привести Джинни в сознание. Потом ты вытаскиваешь нас из подземелий и доводишь до кабинета профессора МакГонагал, а потом какой-то бредовый разговор с директором… «— Профессор… Риддл сказал, что я похож на него… Странное сходство, говорил он… — Он так сказал? — Дамблдор внимательно глядел на Гарри из-под густых седых бровей. — А ты сам, что об этом думаешь? — Думаю, что совсем не похож! — слишком громко выпалил Гарри. — Я ведь учусь в Гриффиндоре…» — Но мы ведь не говорили об этом! Финист внимательно посмотрел в глаза подростку, а потом… Перед глазами Гарри замелькали картинки происшедших событий. И вот… «— Что ж, думаю, мы оставим версию подвластия Джинни Риддлом, я не могу в твоих мыслях прочитать, что же там случилось на самом деле, а потому… Гарри вскочил, намереваясь удрать. — «Петрификус»! Гарри, Гарри… Что ж ты не угомонишься-то никак, — досадливо проскрипел старик. — «Обливиэйт темп статик»! — узловатая палочка директора была чётко направлена на подростка. Гарри внутри сжался в комок, когда луч заклинания ударил в него, и следующее, что он услышал: — Substituere o ui utum!» — Ну, вот… — удовлетворённо курлыкнул феникс. — Теперь ты в курсе, что тебе стёрли, а что заменили. Феникс, слегка взмахивая крыльями и ловко манипулируя когтями одной из лап, наколдовал под изумлённым взглядом ребёнка прозрачный фиал. — А теперь снова вспомни всё от того, как ты оказался в Тайной комнате, до того, как ушёл от директора. По мере того, как Гарри прокручивал эпизоды в своей памяти, от его виска в фиал устремилась прозрачная серебристая субстанция. А как только он закончил вспоминать, то феникс воздушными потоками ловко закупорил фиал наколдованной пробкой. — Держи. Теперь ты всегда сможешь его просмотреть и узнать, как было на самом деле. Даже если тебе снова сотрут память. Судя по тому, что старый козёл, — Гарри хихикнул, — не гнушается такими приёмами, советую тебе пользоваться этим маленьким трюком постоянно. Особенно если сомневаешься в собственных воспоминаниях. Очень помогает, если не вспомнить то, что затёрли, то увидеть подмену. — И как мне их просматривать? — скептически спросил Гарри, зажимая фиал в руке. — Ох, какой же ты ещё ребёнок. Купи себе артефакт — думосброс обыкновенный, вылей в чашу содержимое фиала и просматривай! Хоть двести, хоть триста раз. Ты же уже пользовался им, м? Думосброс очень помогает в развитии ментальных техник. У тебя высокий коэффициент в этих способностях. Сегодня ты инстинктивно не дал Дамблдору прочитать свои воспоминания. Твоих неразвитых сил вполне хватило, чтобы защититься от лёгкого проникновения, — Гарри поморщился на это слово, вспомнив, как у него шумело в голове, и как он свалился на пол от боли. — Да, ребёнок — это была легкая форма легиллименции без палочки и вербального компонента. Так, поверхностная считка мыслей, но учитывая, что большинство учеников не владеют оклюменцией вообще, обычно директору этого хватает, чтобы доподлинно знать — что, кто, где и как… Феникс утвердительно тряхнул своим полыхающим хохолком. — К большему он прибегнуть не мог, Хогвартс бы не позволил — это ведь прямое нарушение заветов основателей о личной неприкосновенности каждого ученика. Директору пришлось бы объяснять Попечителям, почему его вышвырнул замок и не позволяет больше проникнуть внутрь. — Хм… м… А ползающий по замку лич-василиск с полного попустительства директора не даёт замку право вышвырнуть такого хранителя прочь? А черномагический артефакт на одной из студенток тоже не повод для признания несостоятельности директора? — Что касается заколки, которую уничтожила Сая… Так мы не чувствовали её магического фона, вплоть до тех пор, пока девочка не оказалась в Тайной Комнате и не потеряла сознание. Видимо, защита была настроена именно на её ауру. В том, что к появлению этой вещицы у Джинни Уизли причастен Альбус Дамблдор — мы не уверены, мало ли кто мог ее подкинуть? Артура Уизли не слишком любят в министерстве магии из-за его дикого увлечения маггловскими технологиями. Ты же сам не далее как несколько часов назад обвинил лорда Малфоя в том, что именно он и подкинул бедной девочке артефакт-дневник. Почему бы и заколку не подбросить так же? А что касается твари… Уже достаточно давно в этих местах был небольшой прорыв завесы, около ста тридцати лет назад. В той битве были сильно ослаблены щиты Хогвартса, и тварь смогла их преодолеть и затихариться уже внутри щитов. Мы искали её все эти годы. Хогвартс просвещал о её наличии каждого из директоров. К Дамблдору у нас нет претензий, потому что он исправно проводил все полагающиеся ритуалы, в том числе и ритуалы для укрепления щитов и изгнания… Не могу знать, где уж в замке смогла затаиться эта тварь, мы ведь её так и не обнаружили, только вот уже второй год она портила нам всем нервы. Директор не однократно по просьбе замка проводил нужный ритуал, но Дамблдор не фокус, у него слишком мало силы… Сегодня при изгнании именно ты выступил в этом качестве, в качестве фокуса силы. — Мало силы? У архонта? Да я его «Силенцио» скинуть не мог! А я МАГ! — подпрыгнул на постели мальчик-который-снова-выжил. — Хм... мм, — феникс заинтересованно, по-птичьи (хотя он и есть птица) склонил голову и уставился на своего визави. — Архонт? Может он когда-то и был архонтом, но сейчас он не сильнее средненького чародея. Хогвартс, как ему и завещано основателями, поддерживает директора магически. Основателей не волновала сила будущих управителей школы. Тут главное — вовремя и правильно проводить все положенные ритуалы, которые в большей своей степени огромных сил не требуют. Это Основателям при строительстве и настройке щитов пришлось выложиться по полной. Вот тогда количество силы у строителя имело значение, а поддерживать всю эту красоту теперь может даже самый слабенький волшебник, лишь бы управленцем был хорошим, а уж силой его сам замок обеспечит. Ты ведь только подумай, столько лет здесь учатся множество магов с неконтролируемыми магическими выбросами, которые впитывают эти стены? С последней битвы, когда Хогвартс на подпитку тогдашнего директора потратил практически весь запас, прошло сто тридцать лет, а он уже вполне способен поддержать уровень архонта у нынешнего, если я правильно понял твоё восклицание. — То есть Хог не специально, но помог директору меня сдержать? — Хог — замок. Пусть и наделённый разумом. Он не может контролировать определённые процессы, завязанные в кольцевой алгоритм. А алгоритм прост — Хогвартс обеспечивает директора силой до тех пор, пока директор обеспечивает Хог нужными ритуалами и не причиняет вреда учащимся с помощью этой силы. Но директор ведь может использовать и собственный резерв, усиленный накопительными артефактами… В таком случае Хог не в состоянии разорвать контракт. Хохолок сложился и расправился. Снова сложился и снова расправился. — А как избирается директор на свой пост? — поинтересовался мальчик. — Попечительский Совет рекомендует, а при проведении ритуала Хог и мы с ним — Сая, я — и… ну, ты понял… — Кто? — всё же полюбопытствовал подросток. — Хитрый… Не скажу. Сами вычисляйте. Саю ты вычислил… — Не я, — засмущался Гарри, — Гермиона. — Неважно… комнату Слизерина ты нашёл, что там «История Хогвартса» об этом говорит? — Нашедший получает приз? — удивился мальчик. — Сая не просто так тебя зазывала снова, — хоть птичий клюв и не был приспособлен для улыбок, но Гарри отчетливо почувствовал именно улыбку. — Мне самому пришлось раскрыться, но дело не терпело отлагательств, а вот с остальными уволь… догадывайтесь сами! Феникс изобразил пожатие плечами своими крыльями. — …Так вот. При ритуале принятия мы проверяем будущего директора на нужные нам качества. Такие как: знание ритуалов и обрядов, которые способны поддерживать замок на должном уровне, законы магии, управленческие и организаторские способности. Магия магией, но и материальное финансирование, выделяемое попечителями, должно быть умно распределено. Ну, и не последние в этом списке сканируются чувства к окружающим людям. Одно дело неприязнь одного человека к другому, вызванная какими-либо причинами, но откровенная злоба и ненависть на весь мир, как ты понимаешь, нас не привлекают. Однако контракт между Хогвартсом и директором подписывается пожизненный и только в крайних случаях его можно расторгнуть. Но люди... В то время, когда Дамблдора принимали на этот пост, он отвечал всем нужным требованиям, однако со временем он изменился. У нас нет возможности напрямую вмешаться, но Хогвартс перестал доверять директору полностью. Ты же чувствовал на первом курсе, что тебя замок покрывает от его происков как мог, хотя следить за дисциплиной во вверенном ему учебном заведении — одна из первейших обязанностей директора. — А что сейчас? Неужели отрезание Хога от нас останется безнаказанным? — Ребёнок! Ты не внимателен! Я же сказал, что замок прекратил взаимодействовать с директором! Однако, контракт всё ещё в силе. — Как же тогда лорд Малфой отстранил директора? Получается, что у Попечительского Совета нет такого права! — Совершенно верно! Но современные маги об этом как-то очень вовремя забыли, но весь этот период, пока Дамблдор отсутствовал, он оставался директором, и никто не мог снять его с места, потому что контракт со школой не был расторгнут, опять-таки, магически! И Дамблдор, в отличии от членов Попечительского Совета, об этом прекрасно знал. Потому как, вступив в должность директора, очень, очень и очень внимательно прочитал УСТАВ школы. — А как же его «Обливиэйт» на ученике? Разве это не прямое вмешательство? — Кхм, — феникс снова тряхнул гребешком. — Вам стоит все-таки ознакомиться с Уставом, Наследники, — немного грозно прокаркал Финист. — А по поводу «Обливиэйта»… Во времена основателей, да и много позже, без таких заклинаний в школе было просто не обойтись, когда, скажем, забирали ребёнка-волшебника от магглов с садистскими наклонностями, ненавидящими инаковость в людях, которые считали, что смогут огнём и пытками выкорчевать из своих детей развивающуюся искру магии… Многим таким детям, а их, поверь мне, было очень много, просто для облегчения вливания в магическое общество и в целях избавления их от кошмаров, это заклинание было установлено допустимо-приемлимым для применения на учениках. Главное, чтобы посыл заклинающего был воспринят магией Хогвартса как благо для заклинаемого. А уж в чём-чём этот старик поднаторел, так это в убеждении именно в «благости» многих своих замыслов и побуждений. Он в это искренне верит! Так что, прежде чем призывать Магию в судьи, нужно иметь твердокаменный фундамент уверенности в своей правоте и доказательств директорской «не благости». А теперь спи, неугомонный. А то, вон, уже и под глазами черно, и сам от бледности аж светишься. И подумай о думосбросе. Очень может пригодиться! И феникс покинул палату, так же, как и вошёл, через больничное окно, воздушными потоками аккуратно его прикрыв.***
В жарком солнечном мареве промелькнул летний остаток семестра. Хогвартс вернулся к своим обычным будням — правда, с небольшими изменениями. Отменили занятия по защите, исключили из Попечительского Совета Люциуса Малфоя. Драко перестал разгуливать по школе с таким видом, будто весь Хогвартс его вотчина. Вид у него теперь всегда был обиженный и угрюмый. Зато Джинни, напротив, сияла от счастья. Быстро, слишком быстро наступило время отъезда. И Гарри, Рон, Гермиона, Фред, Джордж и Джинни — заняли купе в экспрессе Хогвартс—Лондон. До начала каникул остались считанные часы, ученикам пока еще можно колдовать, и вся компания самозабвенно отдалась любимому занятию. Играли в исчезающие карты, пускали последние оставшиеся у близнецов хлопушки и обезоруживали друг друга с помощью заклинаний. У Гарри это получалось мастерски. Почти у самого вокзала «Кингс-Кросс» Гарри вдруг кое-что вспомнил: — Джинни, а помнишь, ты видела: Перси делал что-то такое, чего потом очень стеснялся и просил тебя никому не рассказывать? Что это было? — Конечно, помню, — Джинни хихикнула. — У Перси завелась подружка. Фред, вставший за книгами, уронил целую связку прямо на голову Джорджу. — Что-что? — Староста Рэйвенкло, Пенелопа Кристал, — объяснила Джинни. — Это ей он писал письма все прошлое лето. В школе они встречались тайком. Я как-то вбежала в пустой класс, а они там целуются. Потому он и был не в себе, когда на нее… ну, понимаете… когда на нее напали. Вы ведь не будете его дразнить, не будете? — спросила она с тревогой. — Я? И не подумаю! — просиял Фред. — Конечно, не будем, — поперхнулся Джордж. Экспресс замедлил ход и остановился. Толпа соскучившихся по родственникам школьников, хлынула на перрон. А герой и его друзья на этот раз без помех прошли все вместе сквозь барьер, разделяющий два мира: магглов и магов. Примечание: Здесь, думаю, нужно пояснить. Существует великое множество «Обливиэйтов». Основная их задача — стереть память. А вот как? Как правило, в каноне просто стирают последние минуты и заменяют их на что-то удобоваримое, а если вспомнить седьмую книгу и Гермиону? Она «Стёрла» воспоминания у родителей только о себе обычным «Обливиэйтом», а Локхарт, им же, превратил себя, в ничего не понимающего младенца. Так вот. В этом фике я подразумеваю несколько типов стирания. 1. «Обливиэйт темп статик», по установленному отрезку времени. Блокируется память на заданном «участке». В этом случае даже врождённые окклюментивные щиты не спасают, но малейший намёк, подсказка — и блок трескается. 2. «Обливиэйт витрум адамат». Уничтожает воспоминания вместе с кусочком мозга реципиента. Восстановлению не подлежат. Но вот для такого гадства врождённые щиты являются очень сильной помехой. Директор использует на Гарри первый вариант: — потому что ему щиты мешают; — потому что свято уверен, что мальчик продолжает пить поставляемые в пищу зелья, что даёт гарантию от «срыва».