Большой круговорот

Часть 3. Глава 5. Тайная Комната снова открыта, встреча.

      Утром за завтраком Гермиона просто «блистала» своим раздражением, что начало не на шутку пугать Гарри, но выяснить всё немедленно не получалось. Рон, как и прежде, прочно оккупировал место рядом и зудел:       — Как вы могли! Папе выделили машины в Министерстве, а вы так вот взяли и ушли через камин. Папу отругали.       — Но, Рон! Это был самый лучший выход! Каминную сеть отслеживает Министерство и ничего не могло случиться! Тем более вы сами ими воспользовались, чтобы прибыть на платформу! — попытался вдолбить Гарри рыжему.       — Нам пришлось ПЛАТИТЬ! — заорал Рон так, что все кто сидел рядом вздрогнули. — ЧЕТЫРНАДЦАТЬ СИКЛЕЙ! Тогда как на машинах мы бы доехали БЕСПЛАТНО!       Гарри демонстративно прочистил ухо пальцем.       — Кто вам мешал так и поступить? Машины уже были…       — Их выделили из-за ТЕБЯ! А раз тебя нет, то и машин нет! КАК ТЫ МОГ?!!!       На них стали оглядываться и с других столов. Послышались смешки. Уже собравшиеся на завтрак студенты вовсю обсуждали новость. Перси покрылся алыми пятнами и сжал губы в полоску. Близнецы подорвались к Рону и залепили ему затрещины.       — Прости, Гарри, мы не в обиде! Роникинн, а ну-ка ‘шли с нами!       И, подхватив своего буйного братца, утащили его из Большого Зала.       — Афигеть! — Гермиона сидела с большими глазами. — Мы же ещё и виноваты остались!       — Как он нам ещё в спальне истерику не закатил? — поинтересовался Невилл. — Или репетировал это выступление? Ладно, пошли на урок.       На уроке истории магии Гарри достал «спецблокнот». Он помнил, что хотел «поговорить» с друзьями вчера, но настолько устал, что отделался только записью: «Завтра, всё завтра», и уснул, едва прикоснувшись к подушке.       «Мио! Ты чего такая злая? Чем тебя наша кошка достала?»       Гермиона обернулась на брата, сидевшего позади неё, и покачала головой, потом всё же ответила:       «Не сейчас, Харри. Поговорить надо со всеми, а у Драко сейчас другой урок…»       Её перебила стремительная запись от Драко.       «Я тут! У нас пока ничего интересного. Так что случилось?»       «Всё равно! Это не разговор для блокнота!» — упрямилась Мио.       «На нашем месте после уроков?» — тут же поинтересовался Малфой.       Гарри подумал о своей идее, но пока не стал ничего говорить друзьям. Сначала нужно проверить.       «После ужина! — приписал он. — Мне кое-куда надо смотаться».       «Харри! — даже по почерку стало ясно, что Мио уже начала себя накручивать. — Ты куда это собрался?»       «Да, куда?» — Невилл.       «Мио, ты пойдёшь со мной. Драко, Невилл, вам пока туда нельзя!»       Гарри поднял голову от блокнота, его прожигали взглядом сестра и кузен.       Еле высидев спаренный урок Истории, дети отправились на обед. Маркус Флинт показательно упал в обморок, за слизеринским столом послышался смех.       — Новое расписание третьеклассников, — объявил Джордж, передавая листы. — Что это с тобой, Гарри?       — Флинт, — усаживаясь по другую сторону от Джорджа, объяснил он.       Он показал взглядом на стол Слизерина. Джордж посмотрел туда же, как раз вовремя, чтобы заметить, как Флинт снова изображает припадок.       — Жалкое дрянцо, — спокойно сказал он. — Вчера, когда дементоры обыскивали наш вагон, он был вовсе не такой храбрый. Примчался прятаться к нам в купе, верно, Фред?       — Чуть не обмочился, — бросил Фред, презрительно глянув на капитана соперничающей команды.       — Да я и сам, признаться, был не очень-то счастлив, — добавил Джордж. — Они такие жуткие, эти дементоры…       — Как будто замораживают тебя изнутри, — проговорил Фред.       — Но ты ведь не упал в обморок, — тихо заметил Гарри.       — Да забудь ты! — постарался успокоить его Джордж. — Папе однажды надо было побывать в Азкабане, помнишь, Фред? Так вот он тогда сказал, что ничего хуже с ним в жизни не случалось. Он вернулся домой весь дрожащий, ослабевший… Эти дементоры, они блокируют всю радость из окружающего пространства. Большинство заключённых сходят с ума.       — В любом случае, мы ещё посмотрим, что будет с Флинтом после первого квиддичного матча, — заявил Фред. — Гриффиндор против Слизерина — первая игра сезона, не забыли?       Немного повеселев, Гарри набросился на сосиски с тушёными помидорами. Гермиона изучала своё новое расписание и опять хмурилась.       — Всё равно сделали по-своему, сволочи! — бурчала она.       — Гермиона, — Рон бесцеремонно заглянул через плечо Гермионы в её листок. — Они что-то перепутали с твоим расписанием. Смотри — тебе записали по десять уроков в день. На это просто времени не хватит.       — Разберусь!       — Но ты посмотри, — заржал Рон, — вот, например, сегодня утром. Девять часов — История Магии. А внизу: девять часов — Маггловедение. И ещё, — Рон, не веря своим глазам, наклонился, чтобы получше рассмотреть бумагу, — смотри, под всем этим Арифмантика — девять часов! Я, конечно, знаю, что ты у нас очень умная, Гермиона, но не до такой же степени. Как ты можешь быть на трёх уроках одновременно?       — Не глупи, — коротко ответила Гермиона. — Конечно, я не могу быть на трёх уроках одновременно.       — А тогда как?..       — Передай мармелад, — попросила Гермиона.       — Но…       — Ой, Рон, какое тебе дело до того, что у меня такое плотное расписание? — огрызнулась Гермиона. — Я же сказала — разберусь.       Как раз в это время в Большой Зал вошёл Хагрид в длинной кротовой шубе. В громадной руке он рассеянно крутил дохлого хорька.       — Нормалёк? — радостно закричал он, задержавшись возле ребят по дороге к учительскому столу. — Вы у меня в первый же день! Прям после обеда! С пяти утра на ногах — всё подготавливал…. Чтоб всё путём… Я, да вдруг учитель… во дела, чес'слово!       Он широко ухмыльнулся и отправился к учительскому столу, от избытка чувств размахивая хорьком. В расписании действительно сразу после Прорицаний значился «Уход за магическими существами».       — Хотел бы я знать, что это он там подготавливал? — задумчиво произнёс Гарри с ноткой обеспокоенности в голосе.       Зал постепенно пустел — школьники расходились по классам.       — Пора идти, смотрите, кабинет Прорицания на самом верху Северной Башни. Туда минут десять добираться…       Они поспешно доели, попрощались с Фредом и Джорджем и направились к выходу из Зала.       — Где-то здесь можно срезать… — пропыхтел Рон, когда они вскарабкались по уже седьмой длиннющей лестнице и очутились на незнакомой площадке.       Вокруг не было ничего, кроме большой картины, изображавшей пустую лужайку.       — Нам сюда, — сказала Гермиона, всматриваясь в безлюдный коридор справа.       — Не может быть, — откликнулся Рон, — это же южное направление, видишь, даже озеро видно из окна…       Гарри рассматривал картину. На лужайку только что вывалился толстый, серый в яблоках пони и равнодушно уставился на пришельцев. Гарри давно уже привык, что в школе предметы на картинах могут двигаться и даже ходить друг к другу в гости, но всегда с удовольствием наблюдал за этим. Мгновение спустя на полотно с лязгом ворвался коренастый рыцарь в доспехах. На металлических наколенниках зеленели травяные пятна — видимо, он только что упал со своего пони.       — Ага! — выкрикнул он, едва завидев ребят. — Кто эти злодеи, что вторгаются в мои владения! Быть может, вы явились злорадствовать над моим падением? Оставьте меня, жалкие псы, простолюдины!       Ребята изумлённо открыли рты, а маленький рыцарь вытянул из ножен меч и начал угрожающе потрясать им, подпрыгивая от ярости. Но меч был для него слишком длинен; один особо широкий размах привёл к тому, что рыцарь потерял равновесие и лицом вниз упал на траву.       — Вы не ушиблись? — спросил Гарри, подходя поближе к картине.       — Уйди, презренный лицемер! Прочь, негодяй!       Рыцарь снова схватил меч и, опираясь на него, поднялся на ноги. К несчастью, лезвие при этом ушло глубоко в землю и, хотя воин тянул со всей силы, оружие вытащить не удалось. В, конце концов, рыцарь задом плюхнулся на траву и откинул забрало, чтобы утереть пот со лба.       — Пойдём уже, Гарри! — Гермиона была непреклонна. — Мы опаздываем!       Шумно пыхтя, Гарри, Рон и Гермиона взобрались по круто завинчивающимся ступенькам — головы кружились всё сильнее — услышали наверху журчание голосов и поняли, что наконец-то нашли нужный кабинет.       Они одолели последние ступеньки и очутились на малюсенькой площадке, где уже столпилось большинство учеников из их класса. Дверей на площадке не было, но Рон ткнул Гарри под рёбра и показал на потолок. Там находился круглый люк с медной табличкой.       — «Сибилла Трелани, преподаватель Прорицания», — прочёл Гарри. — И как же туда забираться?       Словно в ответ на его вопрос люк неожиданно открылся, и серебряная лестница спустилась к ногам Гарри. Все затихли.       — После Вас, — улыбнулся Рон, так что Гарри пришлось карабкаться по лестнице первым.       Он оказался в самой странной классной комнате, которую когда-либо видел. Она больше походила на нечто среднее между чердаком и старомодной чайной. В комнату было втиснуто как минимум двадцать маленьких круглых столиков. Каждый столик окружали обитые ситцем кресла и маленькие толстые пуфики. Помещение заливал призрачный малиновый свет; окна были задёрнуты шторами, а многочисленные лампочки задрапированы тёмно-красными платками. Стояла одуряющая жара, но тем не менее под уставленной безделушками каминной полкой полыхал огонь, излучая тяжелый, тошнотворный аромат. На огне кипел большой медный чайник. Полки, развешанные по круглым стенам, были забиты пыльными перьями, свечными огарками, огромным количеством потрёпанных карточных колод, бесчисленными серебристыми хрустальными шарами и великим множеством чайных чашек. Рон появился за плечом у Гарри. Вокруг уже собрался весь класс. Все принялись шептаться.       Из полумрака неожиданно раздался голос, тихий, загадочный.       — Добро пожаловать. Как приятно наконец увидеть всех вас в физическом воплощении.       Самым первым впечатлением Гарри было: большое сверкающее насекомое. Профессор Трелани вошла в круг света перед камином, открыв взорам чрезвычайную худобу. Огромные очки увеличивали её глаза в несколько раз по сравнению с обыкновенным, тело окутывала газовая шаль с блёстками. Бесчисленные цепочки и бусы свисали с тонюсенькой шейки, а руки и запястья украшали разнообразные браслеты и кольца.       — Что-то я не припомню её за преподавательским столом, — прошептал мальчик Гермионе.       — А она отсюда, по слухам, и не спускается, — ответила девочка.       — Присаживайтесь, дети мои, присаживайтесь, — пригласила она.       Одни неловко забрались в кресла, другие опустились на пуфики. Гарри, Рон и Гермиона сели за один столик.       — Добро пожаловать в класс Прорицаний, — произнесла профессор Трелани, сама усевшись перед камином в кресло с подлокотниками. — Меня зовут профессор Трелани. Вполне возможно, вы ещё ни разу не встречались со мной. По моему убеждению, слишком частые визиты вниз, в суету и маету главного здания, затуманивают мой Внутренний Глаз.       На столь экстраординарное заявление никто ничего не ответил. Профессор Трелани деликатно поправила шаль и продолжила:       — Итак, вы решили изучать Прорицание, самое сложное из всех колдовских искусств. Я должна с самого начала предупредить — если вам не дано Видеть, то я смогу обучить вас лишь очень и очень немногому. Книги… книги не помогут зайти дальше определённой грани…       При этих словах Гарри взглянул на Гермиону, широко ухмыляясь, но Мио была спокойна как сфинкс.       — Многие колдуны и ведьмы, какими бы талантливыми они ни были в сфере всяких взрывов, запахов и внезапных исчезновений, всё же не обладают способностью проникнуть сквозь туманную завесу грядущего, — монотонно бубнила профессор Трелани, переводя мерцающий взор с одного лица на другое. — Это Дар, данный лишь избранным. Вот ты, мальчик, — она внезапно обратилась к Невиллу, и тот чуть не упал с пуфика. — Твоя бабушка здорова?       — Наверно, — дрожащим голосом ответил Невилл.       — Я бы не была так уверена, будь я на твоём месте, — сказала профессор Трелани, и огонь камина сверкнул, отразившись от её длинных изумрудных серёг.       Невилл громко сглотнул. Профессор Трелани как ни в чём не бывало продолжила:       — В этом году мы будем изучать основные методы Прорицания. Первый семестр мы посвятим гаданию на чайной гуще. А в следующем перейдём к хиромантии. Между прочим, дорогая, — вдруг выпалила она, обращаясь к Парватти Патил, — остерегайся рыжеволосого мужчины.       Парватти испуганно глянула на Рона, сидевшего у неё за спиной, и отодвинула стул подальше.       — Во втором семестре, — продолжила профессор Трелани, — мы должны перейти к хрустальному шару — это в случае, если успеем закончить огненные знамения. В феврале, к несчастью, занятия будут прерваны из-за эпидемии гриппа. У меня у самой пропадёт голос. А в районе Пасхи один из нас покинет класс навсегда.       Повисло очень напряжённое молчание, но профессор Трелани, казалось, ничего не заметила.       — Хотела бы я знать, дорогая, — обратилась она к сидевшей ближе всех Лаванде Браун, которая вжалась в стул, — не сможешь ли ты передать мне самый большой серебряный чайник?       Лаванда с облегчением встала, сняла невероятных размеров чайник с полки и поставила его на стол перед преподавательницей.       — Благодарю, милая. Кстати, то событие, которого ты с ужасом ждёшь — оно произойдёт в пятницу, шестнадцатого октября.       Лаванда содрогнулась.       — А сейчас я хотела бы, что вы все разбились на пары. Затем садитесь и пейте чай, до тех пор, пока не останется одна заварка. Взболтайте её левой рукой на дне чашки три раза, переверните чашку вверх дном на блюдечко, подождите, пока стекут вниз остатки воды, а затем отдайте чашку соседу, чтобы он прочёл ваше будущее. Образовавшиеся фигуры нужно интерпретировать по образцам на страницах пять и шесть в книге «Растуманивание будущего». Я буду ходить от столика к столику, и помогать вам. О, кстати, дорогой, — она схватила Невилла за руку, когда он только что собрался встать. — После того, как ты разобьёшь первую чашку, не будешь ли так любезен взять чашку с голубым рисунком? Я очень привязана к розовым.       И точно, не успел Невилл дойти до полки с чашками, как раздался звон разбитого фарфора. Профессор Трелани стремительно направилась к нему с веником и совком и сказала: — С голубым рисунком, дорогой, если не возражаешь… спасибо…       Когда Гарри с Роном наполнили свои чашки, они вернулись к своему столику и попытались поскорее выпить кипяток. Затем поболтали заваркой согласно инструкции, данной профессором Трелани, дождались, пока стечёт вода, и перевернули чашки.       — Так, — сказал Рон, когда они оба открыли страницы пять и шесть. — Что ты видишь у меня?       — Кучу мокрой коричневой дряни.       Тяжёлый ароматный дым, наполнявший комнату, действовал усыпляюще и одуряюще.       — Расширьте горизонты своего разума, мои дорогие, позвольте своим глазам узреть неземное! — взывала профессор Трелани из мрака.       Гарри попробовал встряхнуться.       — Так, что мы имеем? Кривоватый крест… — он проконсультировался с книгой. — Это значит, что тебя ждут «испытания и страдания» — уж извини, но вот тут есть одна штучка… Похоже на солнце… Подожди… Это значит «большое счастье»… стало быть, ты будешь сильно страдать, но будешь очень счастлив по этому поводу…       — Знаешь что, тебе надо проверить Внутренний Глаз, — заявил Рон, и оба поспешили подавить смех: профессор Трелани выбрала именно этот момент, чтобы посмотреть в их сторону.       — Теперь моя очередь… — Рон уставился в чашку Гарри, сморщив лоб от усердия. — Тут какая-то штука вроде шляпы… котелка, — решил он. — Может быть, ты пойдёшь работать в Министерство Магии…       Он развернул чашку по-другому.       — А с этой стороны больше похоже на желудь…, а это что? — он просмотрел страницу в «Растуманивании будущего». — «Нечаянная радость, внезапное наследство». Отлично, дашь мне денег… и вот тут ещё штука, — он снова повернул чашку, — похожа на какое-то животное… ага, вот голова… вроде бы гиппопотам… нет, баран…       Гарри уже хихикал, и профессор Трелани резко обернулась.       — Позволь мне взглянуть, дорогой, — укоризненно обратилась она к Рону, подошла, колыхая одеждами, и забрала у него чашку Гарри.       Все затихли и стали наблюдать. Профессор Трелани внимательно смотрела в чашку, вращая её против часовой стрелки.       — Сокол… мой милый, у тебя есть смертельный враг.       — Но это и так все знают, — громко прошептала Гермиона.       Профессор Трелани воззрилась на неё.       — А что, правда же, — упрямо сказала Гермиона. — Все знают про Гарри и Сами-Знаете-Кого.       Гарри посмотрел на неё со смешанным чувством удивления и недоумения. Он никогда раньше не слышал, чтобы Гермиона так разговаривала с учителем. Профессор Трелани не сочла нужным отвечать. Она опустила свои огромные глаза и продолжила вертеть чашку.       — Булава… нападение. Мой милый, это несчастливая чашка…       — А я думал, это котелок, — глупо вмешался Рон.       — Череп… опасность на твоём пути, дорогой…       Все как заворожённые следили за преподавательницей. А она повернула чашку в последний раз, судорожно вздохнула и закричала. Снова раздался звук разбившегося фарфора; Невилл расколотил вторую чашку. Профессор Трелани обессилено опустилась в свободное кресло, закрыв глаза и держась сверкающей рукой за сердце.       — Мой дорогой мальчик… Мой бедный, милый мальчик… Нет… Лучше не говорить… Нет… Не спрашивай меня…       — В чём дело, профессор? — тут же заинтересовался Дин Томас.       Все повскакивали на ноги. Довольно скоро вокруг столика, где сидели Рон с Гарри, образовалась толпа. Ученики сгрудились за спиной профессора Трелани, стремясь получше разглядеть содержимое чашки.       — Мой милый, — профессор Трелани драматически расширила и без того огромные глаза, — у тебя Гримм.       — У меня что? — не понял Гарри.       Было ясно, что он не единственный, кто ничего не понимает. Дин Томас пожал плечами, поймав его взгляд, Лаванда Браун выглядела озадаченной. Правда, все остальные в ужасе прижали ладони к губам.       — Гримм, мой дорогой, Гримм! — закричала профессор Трелани, шокированная тем, что Гарри не понимает. — Гигантская собака-призрак, которая является в церковных дворах! Мой милый мальчик, это знамение! Самое страшное смертное знамение!       Гарри нахмурился. Та собака на обложке «Смертных знамений» у «Флориш и Блотс» — собака в темноте Прайвет Драйв…       Лаванда Браун тоже прижала ладони к губам. Все уставились на Гарри, все, кроме Гермионы, которая поднялась со стула и зашла за спину профессора Трелани.       — Мне не кажется, что это похоже на Гримма, — преспокойно заявила она.       Профессор Трелани оглядела Гермиону со всё возрастающей неприязнью.       — Надеюсь, ты извинишь меня за мои слова, дорогая, но я почти не ощущаю вокруг тебя никакой ауры. Очень низкая восприимчивость к резонансу грядущего.       Симус Финниган так и сяк повертел чашку Гарри.       — Это похоже на Гримма, если смотреть вот так, — сказал он, практически полностью прикрыв глаза. — Но вот отсюда это больше напоминает осла, — продолжил он, наклоняя посудину влево.       — Когда вы, наконец, прекратите рассуждать, умру я или нет! — выпалил Гарри, удивив этим даже самого себя.       Теперь все избегали смотреть на него.       — Я думаю, на этом мы сегодня закончим занятие, — обронила профессор Трелани самым загадочным голосом, — да… пожалуйста, соберите свои вещи…       Все молча сдали учительнице чашки, собрали книжки и застегнули рюкзаки. Даже Рон избегал взгляда Гарри.       — До следующей нашей встречи, — слабым голосом попрощалась профессор Трелани, — пусть судьба хранит вас. Да, и… дорогой, — она указала на Невилла, — в следующий раз ты опоздаешь, так что будь любезен дополнительно позаниматься, чтобы не отстать.       Дети спустились из башни и вышли во двор, направляясь к хижине Хагрида немного в подавленном состоянии. Рон унёсся вперед.       — Гарри, ты чего скис? — спросила Мио. — Прорицания — наука весьма туманная. Настоящих оракулов уже давно не было…       — Ага, если не считать того пророчества, из-за которого мы с тобой остались мало того, что сиротами, так ещё и разделёнными! А тут ещё и это.       — Что?       Гарри рассказал, про вылазку на Прайвет Драйв и увиденную собаку, которая исчезла, про «Смертные знамения» в книжном. Девочка задумалась.       — Не бери в голову, случайные совпадения. Бродячих собак много, и бегают они быстро. Так что её мог напугать взявшийся невесть откуда автобус, а в книжном эта книжка там на самом виду лежит, я её тоже видела, ещё в прошлом году. Просто в этом тебе понадобились учебники по Прорицаниям, вот ты и заглянул в этот отдел.       Гарри улыбнулся. На душе полегчало.       Хагрид ожидал учеников перед дверью хижины. Он стоял на пороге в кротовой шубе, с Клыком за спиной, и ему явно не терпелось начать.       — Д'вайте, д'вайте, поторапливайтесь! — выкрикнул он, когда ребята приблизились.       — У меня тут для вас подарочек! Вот будет у нас урок, так урок! Все в сборе? Так! Д'вайте за мной!       Гарри вдруг подумал, что Хагрид собирается повести их в лес, и его пробрала дрожь, он пережил в этом лесу столько неприятных мгновений, что хватит на всю жизнь. Однако Хагрид лишь завёл их за деревья на опушке, и спустя пять минут класс уже стоял за оградой какого-то пастбища. Внутри никого не было.       — Все соберитесь вокруг забора! — крикнул Хагрид. — Вот так,чтоб всем видно. Ну, теперь первым делом открывайте учебники…       — Как? — язвительно спросил ледяной тягучий голос Драко Малфоя.       — А? — растерялся Хагрид.       — Как открыть учебники? — повторил Малфой.       Он достал свой экземпляр «Чудовищной Книги Чудовищ», туго связанный верёвкой. Остальные ребята тоже достали книги, некоторые, подобно Гарри, перетянули их ремнями,другие использовали крепкие мешки или специальные зажимы.       — А чего… никто не дотумкал, как их открывают? — чуть не со слезами спросил ошарашенный Хагрид.       Все дружно затрясли головами.       — Их нужно погладить, — сказал Хагрид так, словно это должно быть очевидно любому дураку. — Глядите-ка…       Он взял учебник из рук у Гермионы и сорвал с него колдоленту. Книжка собралась было кусаться, но Хагрид провёл великанским пальцем по переплёту, книжка сначала задрожала, а потом раскрылась и замерла у него на ладони.       — Подумайте, какие мы все идиоты! — фыркнул Малфой. — Надо было их погладить! И как это мы не догадались?       — Я думал… они смешные, — неуверенно пробубнил Хагрид.       — О, да, до чёртиков смешные! — выкрикнул Малфой. — Очень остроумно дать такой учебник, который может откусить руку!       — Заткнись, Малфой, — начал закипать Рон, а Гарри был полностью согласен со слизеринцем.       — Ну, ладно, — заговорил Хагрид, по всей видимости, потеряв кураж. — Так что… Так что, у вас есть учебники и… И… Теперь нужны магические существа. Да. Так что я пойду и приведу вам их. Погодите…       Подавленный, он пошёл в лес и скрылся из виду.       — Святое небо, эта школа катится в тартарары, — громко заявил Малфой. — Такой кретин стал учителем! У моего отца будет удар, когда он узнает…       — О-о-оо! — завизжала Лаванда Браун, тыча пальцем в противоположный конец пастбища.       Оттуда приближались немыслимо странные создания. Их было штук десять. У них были лошадиные тела, задние ноги и хвосты, но вот передние ноги, головы и крылья явно были заимствованы у гигантских орлов. Головы украшали зловещие стальные клювы и большие, светящиеся оранжевые глаза. Когти на передних ногах были не менее полуфута в длину и имели весьма грозный вид. Шею каждого животного обвивал толстый кожаный ошейник, к которому была прикреплена длинная цепь. Все цепи сходились в огромных ладонях Хагрида, который вприпрыжку поспешал за загадочными существами.       «Гиппогрифы! Мерлин! На урок к детям он притащил гиппогрифов! Да ещё и… Он что, специально их разозлить хочет?» — мысленно взвился Гарри.       — Но-о-о, давай поближе! — пророкотал Хагрид, тряся цепями и заставляя животных подойти к ограде, туда, где собрались ученики.       Все непроизвольно отодвинулись назад, стоило Хагриду подвести животных поближе.       — Гиппогрифы! — радостно проревел Хагрид, потрясая рукой в сторону представляемых. — Красавцы, правда?       Гарри, в общем-то, понял, что хочет сказать Хагрид. Оправившись от первого шока при виде полулошадей-полуптиц, зритель начинал понимать красоту этих животных, перьев, незаметно переходящих в шкуру… причём каждый волосок или пёрышко имели свой цвет: грозово-серый, бронзовый, розовато-чалый, блестящий гнедой, чернильно-вороной…       — Ну, — сказал Хагрид, потирая руки и лучась улыбкой, — может, хотите подойти поближе…       Но никто не захотел. Только Гарри и Гермиона опасливо приблизились к изгороди. Рон вынужденно последовал за ними.       — Теперь это… первое дело, чего надо знать про гиппогрифов — они гордые, — поведал Хагрид. — Очень обидчивые, гиппогрифы, да… Никогда их не обижайте, потому как это может оказаться последнее, что вы сделаете в своей жизни. Всегда ждите, пока гиппогриф сделает первый шаг навстречу, — продолжал Хагрид.       «Так какого Мордреда ты их тут цепями гонял?!» — мысленно поинтересовался Гарри.       — Так вежливо, ясно? Вы подходите, кланяетесь и ждёте. Ежели он в ответ тоже поклонится, значит, можно его потрогать. А ежели не кланяется, то чешите от него подальше, потому что когти у него — будь-будь. Ну, кто хочет пойти первый?       В ответ большинство ребят только попятились. Даже Гарри опасался приближаться к разозлённым животным: гиппогрифы мотали свирепыми головами и расправляли мощные крылья, им явно не нравилось быть на привязи.       — Никто не хочет? — спросил Хагрид, глядя умоляюще. — Давай, Гарри!       Мальчик вздрогнул: против учителя — а Хагрид все же учитель — не попрёшь. Сзади кто-то судорожно вздохнул. Лаванда и Парватти хором зашептали: «О-о-о, нет, Гарри, вспомни про чайную гущу!». Гарри не обратил на них внимания и перелез через ограду.       — Молоток, Гарри! — гудел вслед Хагрид. — Тогда так — давай поглядим, как вы поладите с Клювокрылом.       Он отстегнул одну из цепей, потянул серого гиппогрифа в сторону от сородичей и снял с него кожаный ошейник. По другую сторону ограды ребята затаили дыхание.       — Тихо, Гарри, осторожно, — медленно и спокойно инструктировал Хагрид. — Смотри ему в глаза и старайся не моргать… Гиппогриф не будет тебе верить, ежели слишком часто моргаешь…       После этих слов глаза мальчика немедленно начали слезиться, но он не моргнул. Клювокрыл склонил набок большую остроклювую голову и уставился на незваного гостя одним свирепым оранжевым глазом.       — О-оот так, — ворковал Хагрид, — о-оот так… теперь кланяйся…       Гарри не слишком хотелось подставлять беззащитный затылок гиппогрифу, но он сделал так, как ему велели — коротко поклонился, а затем взглянул на животное. Гиппогриф по-прежнему надменно взирал на него. И не шевелился.       — А, — сказал Хагрид обеспокоенно. — Так — отходи, давай, Гарри, полегоньку…       Но тут, к величайшему удивлению Гарри, гиппогриф внезапно преклонил чешуйчатые колени в, безо всякого сомнения, глубоком поклоне.       — Отлично, Гарри! — экстатично выкрикнул Хагрид. — Давай, можешь потрогать его! Похлопай его по клюву, давай!       Думая про себя, что возможность быстро-пребыстро удалиться была бы куда большей наградой, Гарри медленно подошёл к гиппогрифу и протянул к нему руку. Он несколько раз провёл ладонью по клюву, и гиппогриф лениво прикрыл глаза, видимо, наслаждаясь лаской. Класс дружно зааплодировал.       — Молодчага, Гарри! — похвалил Хагрид. — Может, он тебя покатает?       — Что?!       Вот на это Гарри, мягко говоря, не рассчитывал. Он привык летать на метле, но не был уверен, что гиппогриф — это тоже самое.       — Залазь вон туда, ну, откуда крылья растут, — объяснил Хагрид, практически насильно подталкивая мальчика в «седло», — и гляди, не выдерни ему перо, они этого не любят…       Было совершенно непонятно, за что держаться; всё, что находилось перед ним, было покрыто перьями.       — Пошёл! — крикнул Хагрид, шлепнув гиппогрифа по крупу.       Безо всякого предупреждения двенадцатифутовые крылья простёрлись по обеим сторонам от Гарри; он едва успел обхватить гиппогрифа за шею, как они уже понеслись ввысь. Полёт не имел ничего общего с ровным ходом родного «Нимбуса 2000». Гарри сразу стало ясно — на метле лучше; крылья гиппогрифа постоянно задевали его, били под коленки, отчего создавалось впечатление, что его вот-вот сбросит; гладкие перья выскальзывали из пальцев, но он не осмеливался ухватиться покрепче. Его мотало взад и вперёд, потому что круп гиппогрифа поднимался и опускался в такт движению крыльев. Клювокрыл прокатил его вокруг пастбища и затем направился к земле; именно этой части полёта Гарри опасался больше всего; когда гладкая шея стала опускаться вниз, он старательно отклонялся назад, так как боялся перелететь через голову животного. Потом он почувствовал, как две пары мало подходящих друг к другу ног тяжело стукнулись об землю. Гарри лишь чудом удержался и рывком выпрямился.       — Отлично сработано, Гарри! — вопил Хагрид.       В дальнейшем урок прошёл без происшествий, почти. Если не считать Рона, который всё же попытался, но быстро оказался на дереве. Обошлось без травм, но мальчик не смог спуститься, а Хагрид решил продолжить урок:       — Ну… Это… Ты и там… Это… Всё услышишь!       Больше смельчаков приблизится к гиппогрифам не было, и Хагриду просто пришлось читать лекцию, что выходило у него с трудом. Он запинался, через слово «экал» и «мекал», но с горем пополам информацию об этих животных выдал. Не особо много. Больше восторгался, какие они распрекрасные, и жаловался на то, что больше никто не захотел попробовать повторить Гаррин опыт.       — Мио, пойдём, пока там Рон очухивается, — прошептал Гарри, как только урок закончился.       Рон сидел на дереве в самом дальнем углу загона, куда его загнал гиппогриф. Дети быстро закинули учебники в сумки и пошли в замок.       — Гарри, мы куда?       Гермиона еле поспевала за братом, который летел по коридорам и тайным ходам.       — В Тайную Комнату!       — Куда?!       — В Тайную Комнату! — повторил мальчик, на всех парах влетая в «тот самый» туалет и, подлетая к раковине, зашипел: — Откройся! Давай, Мио, нам надо успеть до ужина, — и сиганул в дыру.       Отличница и примерная ученица немного подумала и тоже спрыгнула вслед за братом.       — Ох, ты ж, ё***!       Охарактеризовала она своё приземление.       — Прости, — тут же откликнулся Гарри, — надо было тебя предупредить.       — Определёно, надо было, болван! Блин, я руки занозила.       В свете Люмоса Гарри помог сестре почиститься, и они направились к прошлогоднему завалу, где зиял, разобранный Роном, проход. Когда они оказались в зале, девочка в ужасе вскрикнула, увидев огромную змеиную тушу, неподвижно лежащую в пентаграмме.       — Ага, — подтвердил подросток. — Вот тот самый василиск, который в школе в прошлом году безобразничал…       — И ты… этого… САМ?       — Ну, не совсем, мне помогали… Кстати, а где она, САЙ! Сай, выполсссай сссюда, — неосознанно он перешёл на шипение. — Я приссссшшшшол, каксс тыссс и проссссссила.       Огромный рот статуи начал открываться и оттуда послышалось ответное шипение:       — Какойссс тысс быссстрыйссс! Учсссебный годссс толькосссс начсссалсся.       — Ой, мамочки!       — Мио, Мио, ты чего? Это же Сай! Я же тебе рассказывал! — кинулся парень к девочке, а та накинулась на него:       — Я тебя придушу… Я тебя сама придушу, чтобы не мучался больше! Да, как ты… Мог бы предупредить, что она тоже василиск, а если бы…       Девочка огрела парня по голове своей изящной сумочкой.       — И что? Она нам ничего не сделает… Это же Сай!       — Тьфу на тебя! Доведёшь до родимчика, а потом извиняешься!       — Сссс хххи хххххииии. Ктоссс этоссс сссс тобойсс?       Гарри потирая место, по которому попала сумочка сестры, обернулся к василиску.       — Мояссс сссессстрасссс…       Василиск сделала круг вокруг подростков и прошипела:       — Ссабирайтессссь на ссспинуссс, я васс в комнатуссс отвесссу.       — А разве ЭТО не комната? — удивился мальчик на английском.       — Этоссс ритуальныйссс ссал. Комнатыссс тамсс ссса ссстатссуейсс.       Когда дети пристроились на спине василиска, та одним стремительным броском преодолела разделяющий зал и статую-бассейн и поползла по тёмному туннелю, который начинался во рту статуи. Путь был не долог, и вот они уже в большой просторной пещере с огромным ложем из шкур. А в углу, тоже в своеобразном гнезде, светится большое яйцо. В противоположной стене — дверь.       — Идитсе тудасс, тамсс комнатасс.       И им ничего не оставалось делать, как открыть дверь. Ничего особенного. Комната, как комната, только пыльная. Огромный камин, несколько диванчиков и кресел и огромный портрет…       — Ну, здравствуйте, наследнички… Основателей!       На портрете, расположившись в таких же креслах, как и в комнате, были изображены Основатели.