Большой круговорот

Часть 3. Глава 8. ЗОТИ, квиддич, Патронус.

      На протяжении нескольких следующих дней в школе не говорили ни о чём другом, кроме как о Сириусе Блэке. Теории, объяснявшие его проникновение в замок, становились всё более и более абсурдными. Ханна Аббот из Хаффлпаффа всю пару Гербологии объясняла каждому, кто соглашался её послушать, что Блэк, скорее всего, превратился в цветущий куст. Растерзанный холст Полной Дамы сняли со стены и заменили портретом Сэра Кэдогана и его толстого серого пони. Это не вызвало ни у кого особой радости. Сэр Кэдоган проводил большую часть времени, вызывая окружающих на дуэли, а оставшееся посвящал изобретению несусветно сложных паролей, которые к тому же менял по два раза на дню.       — Он совершеннейший псих, — сердито пожаловался Симус Финниган Перси. — Нельзя заменить его на кого-нибудь другого?       — Никто из картин не согласился на эту работу, — объяснил Перси. — Они боятся повторить участь Полной Дамы. Сэр Кэдоган единственный проявил храбрость и добровольно вызвался нам помочь.       У Гарри, однако, хватало своих бед помимо Сэра Кэдогана. За ним пристально следили. Учителя придумывали всякие предлоги, чтобы сопровождать его по коридорам, а Перси Уизли, как и уже привычный Рон, повсюду ходил за ним хвостом, напоминая величественную сторожевую собаку. В довершение ко всему, профессор МакГонагалл призвала Гарри в свой кабинет с таким трагичным видом, что мальчик решил, будто кто-то умер.       — Нет смысла продолжать скрывать это от вас, Поттер, — изрекла она очень серьёзно. — Я знаю, что для вас это будет шоком, но Сириус Блэк…       — Я знаю, что он охотится за мной, — устало ответил Гарри. — Я случайно слышал, как папа Рона говорил об этом его маме. Мистер Уизли работает в Министерстве Магии.       Эти слова ошеломили профессора МакГонагалл. Минуту-другую она лишь молча смотрела на Гарри, а затем сказала:       — Понятно. Что ж, в таком случае, Поттер, вы поймёте, почему я не выдаю вам разрешение на посещение Хогсмида.       — Да, профессор, я понимаю.       «Как бы выбраться из замка? Отец где-то там…»       Приближался матч, но по какой-то причине было объявлено, что вместо Слизерина будет играть Хаффлпафф. Это несколько подняло настроение всей команде. Однако Вуд подбегал к нему со всё новыми и новыми советами. В третий раз, когда это случилось, Вуд говорил ужасно долго, и Гарри не сразу осознал, что на целых десять минут пропустил начало урока по Защите от сил зла. Он пустился бежать, а Вуд вопил вслед: «У Диггори очень крутой разворот! Гарри, может быть, имеет смысл попытаться загнать его в петлю…»       Гарри резко затормозил у кабинета, потянул дверь на себя и прошмыгнул внутрь.       — Извините, я опоздал, профессор Люпин, я…       Однако от письменного стола на него поднял глаза вовсе не Люпин, а Снейп.       — Урок начался десять минут назад, Поттер, поэтому, я полагаю, будет справедливо, если мы снимем с Гриффиндора десять баллов. Садитесь.       Гарри мельком глянул в окно: сегодня полнолуние?       — Перед тем, как Поттер перебил меня, я говорил, что профессор Люпин оставил записи относительно того, какие темы вы успели пройти на сегодняшний день… Вам легко угодить. Люпин явно не заставляет вас перенапрягаться. В моём понимании, красношапы и гриндилоу — занятие для первоклассников. Сегодня мы с вами поговорим об…       Гарри следил, как учитель пролистывает книгу к самому её концу, к главе, которую они наверняка не проходили.       — …оборотнях, — решил Снейп.       Гарри судорожно вздохнул.       — Но, сэр, — тут же вмешалась неугомонная Гермиона, — мы ещё не дошли до оборотней, мы должны были начать финтиплюхов…       — Мисс Грэйнджер, — профессор говорил со зловещим спокойствием, — до сих пор я пребывал в уверенности, что в этом классе учитель я, а не вы. И я хочу, чтобы вы открыли страницу триста девяносто четыре, — он снова обвёл глазами класс. — Вы все! Быстро!       Ученики — с разнообразными оскорблёнными гримасами и возмущённым бормотанием — открыли книги.       Урок для Гарри прошёл в напряжении. Прозвонил колокол, но профессор Снейп задержал класс.       — Напишите сочинение «Как распознать и убить оборотня». На эту тему должно быть написано не меньше двух свитков. Работы сдать к утру в понедельник. Уизли, останьтесь, нам нужно разобраться с вашим наказанием.       Гарри с Гермионой вышли из класса вместе со всеми. Отойдя на приличное расстояние, чтобы их не было слышно, ребята разразились гневными тирадами в адрес Снейпа.       — Снейп никогда не вёл себя так по отношению к другим учителям по Защите от сил зла, несмотря на то, что хотел занять их место, — сказал Гарри Гермионе. — Что он имеет против крёстного? Он ведь его действительно ненавидит!       На следующее утро Гарри проснулся очень рано, так рано, что было ещё темно. За окном бушевала буря. Но буря не буря, а пробежка не отменяется. Мальчик встал, оделся и тихонько вышел из спальни. Когда Гарри открывал дверь, что-то мохнатое проскользнуло мимо его ног. Он нагнулся как раз вовремя, чтобы успеть схватиться за пушистый хвост и вытащить Косолапуса из спальни.       — А знаешь, мне кажется, Рон был прав относительно тебя, — с подозрением обратился Гарри к коту. — В замке полно мышей, так иди и охоться за ними. Давай, давай.       В общей гостиной грохот бури был слышен ещё сильнее. Он одиноко направился к отверстию за портретом.       — Остановись и прими бой, шелудивая деревенщина! — проорал Сэр Кэдоган.       — Да заткнись ты, — зевнул Гарри.       У озера, когда он уже пробежал один круг, к нему присоединились остальные из их развесёлой компашки.       — Ты чего в такую рань поднялся? — позёвывая, спросила Гермиона. — Что-то я за тобой такого не наблюдала раньше.       Гарри только пожал плечами, и они уже все вместе рванули сквозь дождь и ветер.       — Тяжеленько нам придётся, — сказал Вуд.       Он ничего не ел, вглядываясь в огромные окна Большого Зала.       — Перестань волноваться, Оливер, — постаралась утешить его Алисия. — Подумаешь, какой-то дождик.       Но это, к сожалению, был не просто «какой-то дождик». Конечно, популярность квиддича была такова, что вся школа всё равно собралась смотреть матч, но от замка к полю школьникам пришлось бежать, пригнув головы против ураганного ветра, вцепившись в зонтики, то и дело улетавшие у кого-нибудь из рук. Гриффиндорская команда переоделась в малиновые мантии и стала ждать, когда Вуд произнесёт свою обычную ободряющую речь. Но так и не дождалась. Вуд несколько раз пробовал заговорить, издавал какие-то странные булькающие звуки, потом безнадёжно махнул рукой и жестом велел игрокам следовать за собой.       Ветер был такой сильный, что ребят по дороге к стадиону сносило вбок. Если с трибун и доносились приветственные крики, их не было слышно за всё новыми и новыми раскатами грома. Дождь залеплял Гаррины очки. Мальчик досадливо поморщился, ему уже начинало надоедать это постоянное притворство. Он наложил на очки заклинание, не позволяющее дождю их замутить, а на себя Осушающие и Согревающие чары.       Хаффлпаффцы в канареечной форме приближались с другой стороны поля. Капитаны подошли друг к другу и обменялись рукопожатиями. Диггори улыбнулся Вуду, но у Вуда к этому времени окончательно свело челюсти, поэтому он едва кивнул. Гарри увидел, как на губах мадам Хуч формируются слова: «Седлайте мётлы». Он вытянул правую ногу из разлезшейся глины — чавк — и перебросил её через древко. Мадам Хуч поднесла свисток к губам и с силой дунула. Свисток прозвучал пронзительно и донёсся будто издалека. Игроки взлетели. Гарри быстро набирал высоту, но «Нимбус 2000» слегка заносило из-за ветра.       Стараясь держать метлу ровно, насколько это возможно при таком ветре, он развернулся, всматриваясь в пелену дождя сощуренными глазами. Он летал взад и вперёд вдоль поля среди размытых малиновых и жёлтых пятен и не имел ни малейшего представления о ходе игры. Комментатора не было слышно за шумом бури. Публика пряталась под плащами и истрёпанными зонтиками. Бладжеры дважды чуть было не скинули Гарри с метлы. Он потерял счёт времени. С каждой минутой становилось всё труднее держать метлу ровно. Небо темнело сильнее и сильнее, как будто день сегодня решил смениться ночью досрочно. Два раза Гарри чудом избежал столкновения с другими игроками, так и не поняв за пеленой дождя — свои это были или чужие. Они все были мокрые, дождь висел настолько густой пеленой, что невозможно было отличить одних от других… Одновременно с первой вспышкой молнии раздался свисток мадам Хуч. Гарри с трудом различил силуэт Вуда. Тот показывал рукой, чтобы Гарри спускался. Все игроки команды с чавкающими всплесками приземлились в грязь.       — Я попросил тайм-аут! — проревел Вуд. — Соберитесь здесь под этим…       Ребята сгрудились под большим зонтом на краю поля.       Гарри стал активно размахивать своей палочкой, просушивая одежду на членах своей команды и накладывая на них те же чары, что и на себя.       — Какой счёт?       — Спасибо, Гарри. Мы ведём, у нас пятьдесят очков, — сказал Вуд. — Но если вскорости не поймаем снитч, то придётся играть в темноте. Всё, ребята, давайте навалимся!       Вновь полный решимости, Гарри, чуточку понукая, направил метлу сквозь турбулентные завихрения, оглядываясь по сторонам в поисках снитча, увёртываясь от бладжеров, поднырнув под Диггори, который проскользил в противоположном направлении… Ещё раз громыхнуло, и сразу вслед за этим сверкнула раздвоенная молния. Находиться на поле становилось всё опаснее. Нужно как можно скорее засечь снитч… Он развернулся с намерением лететь обратно к центру поля. Вдруг очередная вспышка осветила трибуны, и Гарри увидел нечто, что совершенно отвлекло его от игры — силуэт громадного, косматого чёрного пса, чётко отпечатавшийся на фоне неба, застывший на самом верхнем, пустом, ряду трибун.       — Что за?..       Особенно сильный порыв ветра, и «Нимбус» резко нырнул на несколько футов вниз. Выровнявшись, Гарри внимательно всмотрелся в верхний ряд трибун. Пёс исчез.       — Гарри! — донёсся страдальческий вопль Вуда от колец Гриффиндора. — Гарри, сзади!       Гарри оглянулся. Седрик рванул к центру поля. В пропитанном дождём воздухе на равном расстоянии между Ловцами мерцала крошечная золотая точка… Гарри пригнулся к древку и бросился за снитчем.       — Давай! — орал он «Нимбусу».       Струи хлестали по лицу.       — Быстрей!       Но случилось что-то странное. Звенящая тишина повисла над стадионом. Ветер, такой же сильный, как и раньше, отчего-то перестал выть. Как будто кто-то выключил звук или будто Гарри внезапно оглох — в чём дело?       Вдруг до жути знакомая ледяная волна окатила его, пролилась внутрь — он заметил, что под ним по полю движется нечто… Не успев как следует подумать, Гарри не отвёл взгляд от снитча, а снизу подплывали спрятанные под капюшонами лица дементоров. Их было не меньше сотни. У Гарри в груди, замораживая внутренности, поднималась ледяная вода. И тогда он снова услышал… кто-то кричал, кричал у него в голове… женщина…       — Только не Гарри, только не Гарри, пожалуйста, только не Гарри!       Клубящийся белый туман опутал мысли… Что он тут делает? Зачем летает?.. Ей надо помочь… Иначе она умрёт… Её убьют… Он падал, падал сквозь ледяной туман. Нет! Он в школе, квиддич… Снитч, он ловит снитч!       — Только не Гарри! Пожалуйста… сжалься… пощади…       Безжалостный голос хохотал, женщина кричала…       В последнем усилии выброшена рука, и золотой мячик трепыхается в руке, а его кулак с силой сжимает чья-то рука. Рывок и…       — Хорошо, что земля такая мягкая.       — Я думал, они точно разобьются.       — А у него даже очки не разбились.       Гарри слышал тихие голоса, но слова не имели для него смысла. Он не понимал, где находится, как сюда попал, чем занимался до этого. Всё, что он знал, так это то, что каждый дюйм его тела разрывается от боли, как будто его долго били.       — Это было так страшно, страшнее всего на свете.       Страшно… страшнее всего… Чёрные фигуры в капюшонах… Холод… Крик…       Глаза мальчика открылись. Он лежал на больничной койке. Вокруг него собралась квиддичная команда Гриффиндора, все с головы до ног в грязи. Рон с Гермионой тоже были здесь и выглядели так, словно только что выбрались из бассейна.       — Гарри! — воскликнул Фред.       Под слоем грязи он был мертвенно-бледный.       — Как ты?       Тут вдруг память Гарри как будто промотали вперёд на большой скорости. Молния — Гримм — снитч — дементоры…       — Что произошло? — спросил он, сев в постели так внезапно, что все охнули.       — Вы упали, — ответил Фред. — С высоты метров этак в… пятьдесят.       — Мы боялись, что ты умер, — жалобно сказала дрожащая Алисия.       Гермиона издала короткий скрипнувший звук. У неё были совершенно красные глаза.       — А матч? — продолжал спрашивать Гарри. — Что?.. Будем переигрывать?       — Мы выиграли, — сверкнул улыбкой Фред.       — Снитч поймал ты, а на твоём кулаке сжалась рука Диггори, — рассказал Джордж. — А потом вас обоих сбросило с мётел… Ты был без сознания.       Гарри лежал, не произнося ни слова. Вошла мадам Помфри и велела оставить его в покое.       — Мы придём к тебе попозже, — пообещал Фред. — Гарри, ты самый лучший Ловец, лучше у нас не было!       Команда покинула палату, оставив за собой след жидкой грязи. Мадам Помфри закрыла за ними дверь с видом крайнего неодобрения. Рон и Гермиона придвинулись поближе к постели. А Гарри успел разглядеть на одной из кроватей Диггори.       — Дамблдор вне себя, — сказала Гермиона зарёванным голосом.       Но только Гарри понял, что это «вне себя» относится отнюдь не к тому, что дементоры оказались на поле, а как раз к тому, что у того опять что-то сорвалось.       — Я ещё ни разу не видела его в таком состоянии. Когда вы стали падать, он выбежал на поле, взмахнул палочкой, и тогда ваше падение замедлилось. Вы упали, а он развернул палочку в сторону дементоров и выстрелил в них какой-то серебряной штукой. Они сразу же покинули стадион… Он был в ярости… что… — но тут девочка осеклась, кинув взгляд на Рона, который, впрочем, его не заметил.       Он инспектировал прикроватную тумбочку Гарри на предмет подарков, которых пока ещё было немного. Видимо, не все успели отметиться в Больничном Крыле.       — Потом он волшебным образом положил вас на носилки, — вмешался Рон. — И пошёл к замку, а носилки плыли рядом. Все подумали, что вы…       Его голос оборвался, но Гарри этого почти не заметил. Он думал о том, как на него подействовали дементоры… О кричащем голосе. Он поднял глаза. Друзья смотрели на него так встревоженно, что ему пришлось срочно придумывать, что бы такое обыкновенное им сказать.       — Кто-нибудь подобрал мой «Нимбус»?       Рон с Гермионой обменялись быстрыми взглядами.       — Э-э-э…       — Что? — Гарри водил глазами от одного к другой.       — Ну… когда ты упал, «Нимбус» отнесло ветром, — нерешительно начала Гермиона.       — И?       — И он попал… попал… о, Гарри!.. Он попал в Дракучую Иву.       У Гарри внутри всё оборвалось. Дракучая Ива — очень свирепое дерево — росла посреди двора.       — И? — он боялся услышать ответ.       — Ты же знаешь Дракучую Иву, — сказал Рон. — Она не любит, когда по ней попадают.       — Профессор Флитвик принёс то, что осталось, как раз перед тем, как ты пришёл в себя, — очень тихо проговорила Гермиона.       Медленно она потянулась за мешочком, стоявшим у её ног, и вывернула его наизнанку. На кровать высыпалось примерно с дюжину мелких щепок и хворостинок — всё, что осталось от верной, теперь уже навеки побеждённой метлы Гарри.       Мадам Помфри настояла на том, чтобы Гарри остался в больнице до конца выходных. Он не спорил и не жаловался, хотя Седрика мадам отпустила уже в тот же день. К нему потоком шли посетители. Хагрид прислал букет цветов, похожих то ли на уховёрток, то ли на жёлтые кочанчики капусты. Джинни Уизли, отчаянно краснея, вручила самостоятельно изготовленную открытку с пожеланием выздоровления. Открытка распевала что-то пронзительное до тех пор, пока Гарри не засунул её под вазу с фруктами.       Рон с Гермионой покидали свой пост у постели Гарри только на ночь. Однако девочка неизменно возвращалась ночью под мантией-невидимкой, иногда с Невиллом, иногда с Малфоем.       Дементоры. Всякий раз, думая о них, Гарри чувствовал тошноту. Все признавали, что дементоры внушают неконтролируемый страх, но никто, кроме Гарри, не падал в обморок при их приближении. Ни у кого в голове не звучало эхо криков погибающей матери.       На счёт того, кому принадлежал голос, у Гарри не было сомнений. Крик этой женщины возвращался к нему снова и снова, когда он лежал по ночам без сна, созерцая на потолке полосы лунного света. Когда дементоры приблизились, перед ним пронеслись последние мгновения жизни его матери, её попытки спасти сына от… От кого? Он слышал хохот перед тем, как её убили…       Гарри ненадолго погружался в беспокойный сон — скользкие разлагающиеся руки, жалобные мольбы — и, вздрогнув, просыпался, чтобы вновь и вновь вспоминать голос своей мамы. Он испытал облегчение, когда в понедельник вернулся к шумной суете школьной жизни, отвлекавшей от неприятных мыслей.       — Если на Защите от сил зла снова будет Снейп, я прогуляю, — заявил Рон после обеда на подходе к кабинету Люпина. — Посмотри, кто там, Гермиона.       Гермиона заглянула в кабинет, а Гарри подумалось, что полнолуние уже прошло, пора бы крёстному и появится.       — Всё в порядке! Профессор Люпин вернулся к работе.       По нему было видно, что он действительно тяжело болел. Поношенная роба болталась как на вешалке, под глазами пролегли глубокие тени. Тем не менее, он ласково улыбнулся ребятам, когда те расселись по местам. Все тут же принялись жаловаться на то, как с ними обращался Снейп, пока сам Люпин болел.       Урок был очень интересныйм. Профессор Люпин принёс в класс аквариум с финтиплюхом, маленьким одноногим существом. При взгляде на него можно было подумать, что он сделан из дыма, и вообще, вид у этого создания был хрупкий и безобидный. Когда прозвонил колокол, все собрали вещи и направились к двери, Гарри среди остальных, но…       — Подожди минутку, Гарри, — позвал Люпин, — мне нужно с тобой поговорить.       Гарри вернулся и стал наблюдать, как профессор Люпин накрывает тряпкой аквариум с финтиплюхом.       — Мне рассказали о матче, — профессор Люпин снова повернулся к столу и начал складывать книжки в портфель. — Мне очень жаль, что твоя метла… Есть надежда её починить?       — Нет, — ответил Гарри. — Дерево разнесло её в клочки.       Люпин вздохнул.       — Дракучую Иву посадили в тот год, когда я поступил в Хогвартс. Мы тогда играли в такую игру — кто сумеет подобраться к дереву и потрогать ствол. Кончилось тем, что один мальчик, Дэйви Просстак, чуть не лишился глаза, и тогда нам запретили приближаться к дереву. Никакая метла, безусловно, не выдержала бы столкновения.       — А про дементоров вы слышали? — через силу спросил Гарри.       Люпин кинул на него быстрый взгляд.       — Да, слышал. Думаю, никто из нас ещё не видел профессора Дамблдора в таком гневе. Дементоры последнее время стали очень беспокойны… рассержены, что их не пускают на школьный двор… Ты, видимо, упал из-за них?       — Да, — признался Гарри. — Почему? Почему они на меня так действуют? Я что, просто?..       — Это не имеет ничего общего с трусостью, — резко ответил профессор Люпин, как будто прочитав мысли Гарри. — Дементоры действуют на тебя так сильно, потому что в прошлом ты пережил такие ужасные события, которых не пережили остальные.       Луч зимнего солнца проник в класс, осветив седину Люпина и морщины на его молодом лице.       — Дементоры — одни из самых отвратительных созданий, населяющих нашу землю. Они наводняют самые тёмные, самые омерзительные места, они процветают там, где царит упадок и отчаяние, они блокируют мир, надежду, счастье из окружающего их пространства. Заставляя переживать нас самые страшные и болезненные события в нашей жизни. И этими эмоциями они питаются — болью, отчаянием, ненавистью. Даже магглы ощущают их присутствие, хотя и не могут их видеть. Подойди к дементору слишком близко — и очень скоро в тебе не останется ничего светлого, ничего доброго, никаких радостных воспоминаний, ничего. А самого худшего из того, что случилось с тобой, Гарри, поверь, достаточно, чтобы упасть с метлы. Тебе абсолютно нечего стыдиться.       Гарри знал о природе дементоров, но перебивать крёстного не стал.       — Когда они приближаются, — Гарри уставился в стол, и его горло сжалось, — я слышу, как он убивает мою маму.       Люпин вдруг потянулся к Гарри, как будто хотел взять его за плечо, но передумал. После минутного молчания Гарри сказал горько:       — Зачем только им понадобилось приходить на матч?       — Они проголодались, — холодно объяснил Люпин, с шумом захлопывая портфель. — Дамблдор не пускал их в школу, запас человеческих жертв постепенно истощается… Думаю, они просто не удержались от искушения — на стадионе собралась такая огромная толпа. Столько эмоций… это для них пир.       — Должно быть, в Азкабане невыносимо, — пробормотал Гарри.       Люпин мрачно кивнул.       — Но вы сумели заставить отступить того дементора, в поезде, — вдруг вспомнил Гарри.       — Есть некоторая… защита, которую можно воздвигнуть, — ответил Люпин, — но там был только один дементор. Чем их больше, тем труднее им противодействовать.       — «Патронус»? — сразу же заинтересовался Гарри.       Он уже давно думал обратиться с этим к Основателям, но почему бы и не крёстный? Может они, наконец, сломают тот лёд, который есть между ними. И Гарри не спешит довериться, и крёстный постоянно себя одёргивает.       — Вы можете меня научить? Я пытался сам, но… видимо что-то не понимаю.       — Пытался? Сам? Но это же очень сложное колдовство! — в шоке воскликнул крёстный. — Что ж… ладно. Попробую тебе помочь. Приходи вечером.       В восемь вечера был в кабинете ЗОТИ, там никого не было, свет не горел. Гарри беспалочковым Люмосом зажёг лампы. Через пять минут появился Люпин, он принёс с собой огромный упаковочный ящик и с трудом водрузил его на письменный стол профессора.       — Что это? — заинтересовался Гарри.       — Боггарт, — ответил крёстный, расстёгивая мантию. — Я с нашего разговора прочёсывал замок и, к счастью, мне попался вот этот, шнырял в картотечном шкафу у Филча. Как ты понимаешь, боггарт для нас — максимальное приближение к дементору. При виде тебя он станет дементором, и мы сможем на нём потренироваться. В промежутках между нашими занятиями я буду держать его у себя в кабинете. Возле стола есть тумбочка, которая должна ему понравиться.       — Хорошо, — только и сказал Гарри. Он постарался придать голосу такое выражение, будто вовсе ничего не боится, а даже наоборот, рад, что профессору Люпину удалось найти такую блестящую замену настоящему дементору.       — Итак… — профессор Люпин достал волшебную палочку и показал, что Гарри следует сделать то же самое. — Заклинание, которому я попробую научить тебя, Гарри, относится к разряду Высшей магии — намного выше, чем Совершенно Обычный Волшебный Уровень. Это заклинание называется Заклятием Патронуса, как ты уже знаешь. Оно — разумеется, если всё проделано правильно — создаёт Патронус, — объяснил Люпин. — Это что-то вроде противодементорной защиты, экран между тобой и дементором. Заступник — это такая положительная сила, проекция всех тех чувств, которыми кормятся дементоры: надежды, счастья, жажды жизни. При этом, в отличие от человеческих существ, Патронус не может чувствовать отчаяния, именно поэтому дементоры не способны нанести ему вред. Однако должен предупредить, Гарри, заклинание может оказаться для тебя чересчур сложным. Даже у самых умелых колдунов с ним бывают трудности.       — А как выглядит Патронус? — с любопытством спросил Гарри.       — У каждого волшебника он свой.       — И создаётся заклятием «Экспекто Патронум»?       — Да. Но они подействуют только в том случае, если ты изо всех сил сосредоточишься на одном-единственном очень счастливом воспоминании.       Гарри порылся в памяти: что у него там на предмет счастливых воспоминаний. Вспомнилась ночь после дня рожденья, когда мальчик испробовал «Зелье самых счастливых воспоминаний» и, как и тогда, первым на ум пришло — первый полёт на метле.       — Есть, — сказал он, детально вспоминая упоительное, гулкое ощущение во всём теле.       — Теперь заклинание!       — «Экспекто Патронум», — повторил Гарри еле слышно, — «Экспекто Патронум».       Ничего не произошло.       — Сосредоточился на счастливом воспоминании?       — Ой! Да… — засуетился Гарри, лихорадочно возвращаясь мыслями к незабываемому полёту. — «Экспекто Патроно» — нет, «Патронум» — извините, «Экспекто Патронум», «Экспекто Патронум»…       Неожиданно из волшебной палочки пыхнул серебристый дым.       — Вы видели? — взволнованно спросил Гарри. — Что-то произошло!       — Замечательно, — улыбнулся Люпин. — Ну, что? Готов испробовать это на дементоре?       — Да, — решился Гарри, крепко сжав в руке палочку и выходя на середину класса.       Он старался думать о полёте, но к этому постоянно примешивались другие мысли… В любую секунду он может вновь услышать крик своей матери… Об этом нельзя думать, а то действительно услышит, а он этого совсем не хочет… Или всё-таки хочет? Люпин взялся за крышку ящика и потянул. Из ящика неспешно поднялся дементор, лицо под капюшоном медленно повернулось к Гарри. Из-под рясы тянулась скользко блестящая, покрытая струпьями, рука. Лампы заморгали и погасли. Дементор вышел из ящика и молча двинулся на Гарри, судорожно втягивая ртом воздух. Мальчика окатила волна пронизывающего холода…       — «Экспекто Патронум»! — завопил Гарри. — «Экспекто Патронум»! «Экспекто…»       Однако, и комната, и сам дементор уже исчезли… Гарри падал куда-то в густом белом тумане, и голос его матери звучал громче, чем раньше: «Только не Гарри! Только не Гарри! Пожалуйста… Я сделаю всё, что угодно…».       — Гарри!       Он очнулся. Он лежал на спине, на полу. Лампы снова горели. Нечего было спрашивать, что случилось — и так ясно.       — Извините, — пробормотал он, садясь и чувствуя, как под очками течёт пот.       — Ты как? — спросил Люпин.       — Нормально… — Гарри взялся рукой за ближайшую парту и с трудом поднялся на ноги.       — Возьми, — профессор Люпин протянул шоколадную лягушку. — Съешь, а потом попробуем ещё. Я и не ждал, что у тебя получится. Вообще-то, я бы страшно удивился, если бы это произошло сразу.       — С каждым разом всё хуже, — пожаловался Гарри, откусывая лягушке голову. — На этот раз я слышал её голос громче…       Люпин был бледнее обычного.       — Гарри, если ты откажешься продолжать, я пойму…       — Нет, я хочу! — Гарри яростно засунул в рот остатки шоколада. — Я должен!       — Тогда ладно… — сказал Люпин. — Может быть, ты выберешь другое воспоминание? Счастливое, я имею в виду… Видимо, это оказалось недостаточно сильным…       Гарри задумался, а потом решил, что чувства, которые он испытал, когда он получил от самого себя письмо и надежду на скорую перемену, очень и очень похожи на счастливые воспоминания. Он с силой сжал палочку и занял нужную позицию в центре класса.       — Готов? — спросил Люпин, взявшись за крышку ящика.       — Готов, — ответил Гарри, удерживая в голове, то самое чувство незамутнённой радости, когда он понял, что волшебство есть, а у него получился первый «Люмос», и отгоняя тягостные предчувствия от того, что будет, когда крышка откроется.       — Поехали! — Люпин сдёрнул крышку.       Комната мгновенно потемнела и наполнилась ледяным холодом. Дементор скользил к Гарри, втягивая воздух, полусгнившая рука уже тянулась к жертве…       — «Экспекто Патронум»! — закричал Гарри. — «Экспекто Патронум»! «Экспекто Патро…» — из палочки выстрелил жемчужный полупрозрачный поток.       А Гарри снова валился на пол. Белый туман заволакивал чувства…       Громадные, размытые фигуры двигались возле него… Затем раздался новый голос, незнакомый… Мужчина кричал в панике: «Лили, хватай Гарри и беги! Это он! Беги! Беги! Я задержу его…» Топот спотыкающихся ног — шум распахивающейся двери — холодный, безжалостный смех…       — Гарри! Гарри… очнись… У тебя получилось!       Люпин с силой хлопал Гарри по лицу. На этот раз прошла минута, прежде чем мальчик понял, что лежит на пыльном полу классной комнаты.       — У тебя получилось! — неверяще повторял крёстный.       — Я слышал папу, — невнятно пробормотал Гарри, — раньше такого не было… Он бросился на убийцу, чтобы дать маме время убежать…       Он вдруг понял, что по его лицу течёт не только пот, но и слёзы. Он пригнулся как можно ниже, притворился, что завязывает шнурки, и украдкой вытер лицо полой робы так, чтобы профессор Люпин ничего не заметил, он как-то странно застыл.       — Ты слышал Джеймса? — спросил Люпин странным голосом.       — Да… — утерев лицо, Гарри взглянул вверх. — А что… вы ведь не были знакомы с папой? Или…       — Я? Вообще-то был, — ответил Люпин. — Мы вместе учились и дружили. Знаешь, Гарри, пожалуй, на сегодня достаточно. Это заклятие до ужаса сложное… Мне не следовало подвергать тебя таким испытаниям…       — Нет! — крикнул Гарри.       — Но у тебя получилось! Зачем? Потренируемся позже…       — Нет, — Гарри поднялся на ноги. — Ещё один раз! Просто я думаю о не самых счастливых моментах, в этом всё дело… Подождите…       — У тебя всё получилось, Гарри. Ты всё сделал правильно!       — Нет, Патронус должен быть не таким… Подождите.       Он напряг мозги. Нужно очень-очень-очень счастливое воспоминание… Такое, которое станет настоящим, хорошим Патронусом… Вот оно! Одно из самых ранних воспоминаний, подаренных зельем. Он совсем маленький, лежит в кроватке, а мама напевает ему колыбельную, а вот его купают в ванной папы Джеймс и Сириус, они смеются, а рядом в огромной ванной с пенными шапками плещется сестра. Если уж это не счастливое воспоминание, то непонятно чего же ещё…       Сконцентрировавшись на них, Гарри встал лицом к ящику.       — Готов? — Люпин будто действовал против собственного убеждения. — Сконцентрировался? Хорошо… Давай!       Крёстный в третий раз потянул крышку; над ящиком вырос дементор; комната погрузилась в холод и мрак…       — «ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ»! — взревел Гарри. — «ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ»! «ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ»!       Голова сразу же наполнилась криками, только звучали они на этот раз словно из плохо настроенного радиоприёмника — тише, громче, опять тише — Гарри продолжал видеть дементора — тот остановился — серебристое облако в форме огромного оленя с ветвистыми рогами вылетело из кончика волшебной палочки Гарри и протаранило боггарта-дементора этими рогами, загнав того в ящик. У мальчика подогнулись колени, но он сумел удержаться на ногах — правда, не был уверен, что продержится долго…       — Сохатый… — потрясённо прошептал мужчина, безумными глазами смотря на ящик.       Гарри упал на стул, обессиленный, как будто пробежал целую милю. Ноги его дрожали. Уголком глаза он видел, как Люпин палочкой запер ящик.       — Сохатый… — снова едва-едва произнёс Люпин, подходя к Гарри, а потом как очнулся. — Превосходно! Полноценный Патронус! Невероятно, Гарри…       — А можно ещё раз попробовать? Всего один раз?       — Не сейчас, — твёрдо сказал Люпин. — Для одного дня мы сделали больше чем достаточно. На.       Он протянул Гарри большую плитку лучшего шоколада.       — Съешь всё, а то мадам Помфри сама меня живьём съест. А вот через неделю в это же время можно и повторить.       — Ага, — подтвердил Гарри.       Он откусил кусок, наблюдая за крёстным. Тот гасил лампы, которые зажглись вновь после исчезновения дементора. Тут Гарри в голову пришла одна мысль.       — Профессор Люпин? — позвал он. — Раз вы знали моего папу, то и Сириуса Блэка тоже должны были знать?       Крёстный очень быстро обернулся.       — Почему ты так решил? — он пронзил Гарри острым взглядом.       — Да так… Просто они тоже были друзьями, когда учились в Хогвартсе…       Люпин расслабился.       — Да, я знал Сириуса, — коротко ответил он. — По крайней мере думал, что знаю. Тебе лучше идти, Гарри, уже совсем поздно.       Гарри ничего не оставалось, как покинуть кабинет. Завернув за угол, он вдруг зашёл за статую рыцаря в доспехах и устало опустился на постамент. Он сидел, доедая шоколадку, и жалел, что заговорил о Блэке — Люпин был явно не в восторге от этой темы. Неужели он тоже считает, что отец… Но он же должен знать… Потом Гарри снова стал думать о маме с папой…       Он чувствовал себя совершенно опустошенным, несмотря на весь съеденный шоколад.