Большой круговорот

Часть 3. Глава 11.

      — Так, так… мистер Поттер. Гуляем после отбоя?       — Профессор… — Гарри не знал, как начать разговор.       — Пойдёмте со мной, Поттер, — пригласил Снейп.       Гарри направился за ним вниз по лестнице. Они прошли в подземелье и попали в кабинет Снейпа. Гарри здесь был однажды, когда их с Роном отчитывали за нетривиальное появление в школе. Он заметил, что с прошлого раза Снейп обзавёлся ещё некоторым количеством банок с гадкими скользкими созданиями. Все они стояли на полках за письменным столом, посверкивая в свете камина и внося немалую лепту в общую зловещую атмосферу.       — Садитесь, — велел Снейп.       Гарри сел. Профессор остался стоять.       — Так что же вы там делали, мистер Поттер?       Гарри промолчал. Он понимал, что пора поговорить с кем-то из взрослых, но недоверчивость в него вбили ещё Дурсли. И как бы он ни уважал Снейпа, но его отношение к Гриффиндору и постоянно снимаемые баллы отталкивали его. Снейп изогнул губы в чудовищной улыбке.       — Стало быть, вот как, — проговорил он, выпрямляясь. — Все, начиная с самого Министра Магии, стараются защитить знаменитого Гарри Поттера от Сириуса Блэка. Но знаменитому Гарри Поттеру закон не писан. Пусть его безопасностью занимаются простые люди! Знаменитый Гарри Поттер будет ходить куда захочет, не тревожась о последствиях.       Гарри молчал.       — Удивительно, до чего вы похожи на своего отца, Поттер, — вдруг заявил Снейп, сверкая глазами. — Тот тоже был излишне самоуверен. И тоже считал, что, если он что-то из себя представляет на квиддичном поле, то это ставит его выше других. Расхаживал с напыщенным видом по замку в сопровождении друзей и поклонников… Сходство между вами поразительное.       — Мой отец не расхаживал с напыщенным видом, — не сдержался Гарри. — И я тоже не расхаживаю.       — Ваш отец тоже не обращал особого внимания на установленные правила, — продолжал наступление Снейп, его худое лицо было напряжено. — Правила — для простых смертных, не для квиддичных чемпионов. У него было такое самомнение…       — ЗАМОЛЧИТЕ!       Гарри не заметил, как вскочил на ноги. Его охватил гнев, как бы то ни было, но позволять оскорблять память об отце он не позволит. Ему было плевать, что лицо Снейпа окостенело от ярости, что чёрные глаза горят зловещим огнём.       — Как вы сказали, Поттер?       — Я сказал, чтобы вы не говорили гадостей о моём отце! — заорал Гарри. — Я знаю правду, ясно? Он спас вам жизнь! Профессор Люпин мне всё рассказал! Вас вообще бы тут не было, если бы не мой отец!       Жёлтая кожа Снейпа приобрела цвет сметаны.       — А рассказал ли вам Люпин об обстоятельствах, при которых ваш отец спас мне жизнь? — страшным шёпотом спросил он. — Или он счёл подробности слишком неприятными для деликатных ушек драгоценного Поттера?       Гарри закусил губу. Он не знал подробностей, но не хотел признаваться в этом — но Снейп, похоже, догадался об этом.       — Я не могу допустить, чтобы у вас оставались ложные представления о вашем отце, Поттер, — с чудовищной ухмылкой произнёс Снейп. — Вы, видимо, воображали себе некое героическое деяние? Тогда разрешите вас просветить — ваш священный папаша вместе с дружками собирался сыграть со мной очень смешную шутку, которая непременно окончилась бы моей смертью, если бы ваш отец в последний момент не перетрусил. В том, что он сделал, не было ничего героического. Он спасал собственную шкуру — ну, и мою заодно. Если бы шутка удалась, его бы исключили из Хогвартса. Выверните карманы, Поттер! — неожиданно рявкнул он.       Гарри не пошевелился.       — Выверните карманы, или я отведу вас прямо к директору! Выверните!       Гарри медленно вытащил Карту Мародёров.       — Что это?       Гарри отчаянно пытался сохранить невозмутимое выражение лица.       — Кусок пергамента, — пожал плечами он.       Всё желание разговаривать с этим человеком выветрилось, как не бывало. Снейп повертел пергамент так и сяк, не сводя глаз с Гарри.       — Зачем же вам нужен такой старый кусок пергамента? — спросил он. — Может быть, я… выброшу его?       Он потянулся рукой к огню.       — Нет! — выкрикнул Гарри.       — Так! — Снейп раздул ноздри. — Что же это? Письмо, написанное невидимыми чернилами? А может быть — инструкции, как пробраться в Хогсмид, минуя дементоров?       Гарри моргнул. Снейп блеснул глазами.       — Дайте-ка взглянуть, дайте-ка взглянуть, — забормотал он, доставая палочку и раскладывая карту на столе. — Открой свой секрет! — приказал он, коснувшись пергамента палочкой.       Ничего не произошло. Гарри сцепил пальцы, чтобы они не тряслись.       — Покажись! — сказал Снейп, с силой стукнув по карте.       Лист остался пустым. Гарри глубоко вдыхал и выдыхал, стараясь успокоиться.       — Профессор Северус Снейп, преподаватель этой школы, приказывает тебе выдать информацию, которую ты скрываешь! — профессор хлестнул карту палочкой.       На гладкой поверхности пергамента стали появляться слова и так быстро, как будто их писала чья-то невидимая рука. «Мистер Лунатик шлёт профессору Снейпу свои наилучшие пожелания и умоляет его держать свой противоестественно огромный нос подальше от чужих дел».       Снейп застыл. Гарри, совершенно ошарашенный, взирал на сообщение. Но карта ещё не всё сказала. Под первым сообщением появилось второе. «Мистер Сохатый желает выразить своё согласие с мнением мистера Лунатика и хотел бы добавить, что профессор Снейп — невообразимый придурок».       Всё это было бы смешно, когда бы не было печально. А карта продолжала писать: «Мистер Бродяга не может не поделиться своим изумлением, что подобный идиот вообще умудрился стать профессором».       Гарри в ужасе закрыл глаза. Когда он снова открыл их, карта дописала свои последние слова: «Мистер Хвост желает профессору Снейпу хорошего дня и настоятельно рекомендует ему вымыть голову».       Гарри приготовился встретить удар.       — Ну… — просипел Снейп. — С этим мы разберёмся…       Он прошёл к камину, выхватил из банки на каминной полке пригоршню сверкающего порошка и швырнул его в огонь.       — Люпин! — позвал Снейп. — Надо поговорить!       Бесконечно изумлённый Гарри увидел, как в языках пламени возникла чья-то быстро вращающаяся фигура. Через пару секунд из камина вылез крёстный, отряхивая на ходу пепел с драной робы.       — Звали, Северус? — мягко поинтересовался Люпин.       — Разумеется, — Снейп направился обратно к столу, и его лицо было искажено от ярости. — Я только что велел Поттеру вывернуть карманы. И нашёл вот это.       Профессор показал пергамент, где всё ещё сияли заявления господ Лунатика, Бродяги, Хвоста и Сохатого. Странное, замкнутое выражение повисло на лице у Люпина.       — Что скажете? — спросил Снейп.       Люпин продолжал молча смотреть на карту. У Гарри создалось впечатление, что Люпин что-то очень быстро вычисляет про себя.       — Ну? — снова спросил Снейп. — Этот пергамент очевидно полон чёрной магии. А это — ваша епархия, Люпин. Как вы думаете, где Поттер мог взять такую вещь?       Люпин поднял глаза и, быстрым полувзглядом в сторону Гарри, подал ему знак не вмешиваться.       — Полон чёрной магии? — успокаивающим тоном повторил он. — Вы, и правда, так думаете, Северус? По-моему, это просто кусок пергамента, который оскорбляет всякого, кто захочет прочитать его. Детские шуточки… вряд ли это опасно. Видимо, Гарри купил его в хохмазине…       — Да что вы? — съязвил Снейп. У него даже челюсти свело от гнева. — Думаете, такие вещи продаются в хохмазине? А вам не кажется, что он получил это непосредственно от производителя?       Гарри вздрогнул — неужели профессор знает, что это за вещь и кто её создал?       — Северус, вы позволите мне взять это с собой? — он свернул карту в трубочку и сунул к себе под мантию. — Гарри, пойдём со мной, я хочу тебе кое-что сказать про сочинение о вампирах… извините нас, Северус…       Выходя из кабинета, Гарри повернулся к Люпину.       — Профессор, я…       — Не нужно никаких объяснений, — прервал его Люпин.       Он окинул быстрым взглядом пустынный вестибюль и понизил голос.       — Так уж случилось… Мне известно, что много лет назад эта карта была конфискована мистером Филчем. Да-да, я знаю, что это именно карта. Я не хочу знать, как она попала к тебе. В то же время я глубоко потрясён, что ты не отдал её преподавателям. Особенно после того, что случилось в прошлый раз, когда ученик потерял бумагу с ценной информацией. И я не могу отдать тебе эту карту, Гарри. Не жди от меня, Гарри, что я буду бесконечно покрывать твои проделки. Я не могу заставить тебя принимать Сириуса Блэка всерьёз. Но мне казалось, что то, что ты слышишь, когда к тебе приближаются дементоры, должно было бы сильнее подействовать на тебя. Твои родители, Гарри, отдали свои жизни в обмен на твою. И это плохой способ отблагодарить их — ставить на кон такую жертву против пары волшебных игрушек.       — Вы верите, что именно отец хочет моей смерти? — всё же решился парень.       Крёстный застыл, его взгляд цепко пробежался по мальчику.       — Пойдём со мной.       Когда они дошли до кабинета профессора ЗОТИ, Люпин резко захлопнул дверь и накастовал множество заклятий от прослушки, некоторых Гарри не знал.       — Что ты знаешь?       — Я знаю почти всё, КРЁСТНЫЙ… Лунатик.       Люпин обессилено опустился в кресло.       — И я не понимаю, почему ты… Именно ТЫ веришь в виновность Блэка.       Крёстный как-то вмиг постарел.       — Он был Хранителем… — тихо прошептал Люпин. — Он их предал…       — Нет! Их предал Петтигрю!       — Петтигрю мёртв!       — Он жив! Именно сегодня я увидел его на карте! Но эта сволочь вывернулась из верёвок…       В кабинете воцарилась тишина. Какими-то скованными движениями профессор достал карту и раскрыл её.       — Клянусь, что замышляю шалость и только шалость! Ого! — непроизвольно вырвалось у него, когда он увидел нынешнюю версию карты.       — Да, я доработал её, не без помощи…       — Ах, ты ж… — перебил его крёстный.       Они с отчаянием смотрели на то, как точка с именем Питер Петтигрю скрывается за кромкой карты, там, где начинался Запретный лес.       — Теперь его не достать, — плюхнулся Гарри в кресло.       Люпин закрыл лицо руками. В кабинете надолго воцарилась тишина.       — Теперь понятно… Как давно ты знаешь? — отмер наконец крестный.       — С прошлого года. Летом перед вторым курсом Мио помогла мне попасть в «Гринготтс».       — Мио? Гермиона Грэйнджер?       Гарри метнул взгляд на крёстного, он помнил, что о Мио никто не знает из-за заклятия, отец, скорее всего тоже.       — Гермиона моя сестра-двойняшка…       Люпин упал в обморок. Гарри засуетился, вскочил, схватил графин с водой, побрызгал на крёстного, хлопнул себя по лбу: «Идиот!».       — «Эннервейт»!       Они проговорили почти до самого утра, и только когда Гарри начал не скрываясь зевать, крёстный проводил его в Гриффиндорскую гостиную.       — Карту я оставлю у себя, Гарри и буду постоянно следить, — сказал на прощанье крёстный.       Мальчик только кивнул, он очень хотел спать.       Апрель и половина мая пролетели, как ветер в поле. Бродяга исчез. Питтегрю на карте не появлялся. Отношения с крёстным становились все теплее. Они подолгу разговаривали. Коснулись они и того случая со Снейпом.       — Крёстный, а что тогда произошло?       Люпин вздохнул.       — Это не самая привлекательная страница в нашей жизни, Гарри. Не буду спорить, Джеймс всегда доставал Северуса различными подколками, подножками. Но особенно сильно это стало проявляться на пятом курсе. Именно на пятом курсе мои друзья узнали мою тайну…       — То, что ты ликантроп?       — Да, Гарри, я оборотень…       — Не говори так, крёстный. Оборотень — это раса, а вот ликантропия — это болезнь.       — И всё-то ты знаешь! — по-доброму усмехнулся учитель.       Они прогуливались по навесному мосту над пропастью, которая зияла между теплицами Хогвартса и самой школой. Вид с этого моста открывался завораживающий.       — Они приложили немало усилий, но стали анимагами, чтобы гулять со мной под полной луной. «Аконитового» зелья тогда ещё не существовало, а ты же знаешь, что…       — Ликантропы не нападают на животных, да, крёстный, я знаю. Так что случилось?       — Твои папа Джеймс и папа Сириус уже тогда стали засматриваться на твою маму Лили. А она тогда на них не обращала ни капельки внимания. Зато дружила с Северусом. Они, как два голубка, частенько гуляли вокруг озера, что невероятно бесило твоих отцов. Вот Сириус и подтолкнул Снейпа проследить за нами в одно из полнолуний. Ты знаешь Визжащую Хижину?       — Да, там, говорят, много привидений.       — Нет там никаких привидений. Эту хижину построили специально для меня, чтобы я мог пережидать там полнолуния. А над тайным ходом к ней посадили Дракучую Иву, чтобы я не смог выбраться. Вот Снейп и полез — проверять. Джеймс тогда едва успел его отдёрнуть от двери, на которую я бросался в кровавом безумии. Загородил его собой в оленьем облике, зверю было это безразлично, я кидался на Снейпа до тех пор, пока тот не вышел под самые плети Ивы. Мы тогда все сильно пострадали. Снейп от моих когтей и ударов дерева, Джеймс от моих когтей… Как же мы благодарили Мерлина потом, что я никого не укусил. А Джеймс и Сириус разругались в пух и прах, да ещё и Лили узнала и устроила такую головомойку, что…       Люпин махнул рукой.       — Лили вообще прекратила с нами общаться и «ушла» к Северусу. Это только масла в огонь подлило. Унижения и оскорбления со стороны твоих отцов на Снейпа сыпались как из рога изобилия. Да ещё и нас с Питером к этому подключали. Я не мог отказаться, потому что боялся, что единственные друзья от меня отвернутся. Так что не удивительно такое отношение Снейпа.       Гарри задумался. До сих пор он идеализировал своих родителей, как и любой сирота. Они были для него самыми лучшими, самыми идеальными. Да и разговоры старших. Ведь как бы от него не отмахивались, когда он просил рассказать о родителях, но по всем репликам, вскользь услышанным, выходило, что Джеймс Поттер был прямо-таки идеален. А теперь вот они открылись с другой стороны.       — Поверь, Гарри, когда мы закончили школу и вошли во взрослую жизнь, когда Лили, наконец, ответила на чувства твоих отцов… Они очень раскаивались. Не единожды пытались наладить со Снейпом контакт, но война… Их окончательно раскидало по разным лагерям.       Они стали сражаться, вступили… Впрочем, тебе об этом знать не нужно.       Гарри считал, что как раз очень нужно, но настаивать не стал.       — А Питер?       — А что Питер?       — Он продолжал с вами дружить… после выпуска? Он же стал Хранителем.       — Эх, Гарри… если бы я мог тебе ответить на все твои вопросы… — как-то грустно усмехнулся Люпин.       — ?       — На мне Обетов понавешенно, Гарри… Не могу, прости. А теперь после твоих рассказов, я понимаю, что дал их нехорошему человеку. Но, увы…       Мальчик только кивнул.       Через пару дней после этого разговора разгорелись квиддичные страсти. А как же! В финал, как и ожидалось, вышли Слизерин и Гриффиндор. Гостиная гудела. Вуд зверствовал на тренировках. Приближалась игра и кубок.       Игра была жаркая и грязная. Слизеринцы не гнушались ничем. Их отбивалы с остервенением швырялись бладжерами по гриффиндорцам. Сталкивались в полёте в самый решающий момент, и квоффл переходил в другие руки. Маркус Флинт даже вцепился в метлу Гарри, когда тот заметил снитч. Болельщики Слизерина пустились на самый грязный трюк, выйдя на поле в образе дементоров, но Гарри, не разбираясь в сути дела, просто метнул в них свой Патронус и помчался дальше. Ему пришлось вмешаться, разбив их построение, чтобы освободить путь для Ангелины, и в самый последний момент он заметил снитч, к которому на всех парах нёсся Малфой. Победу вырвали буквально в последний момент.       Соединённая в многоруком объятии, команда Гриффиндора спускалась на землю, хрипло и радостно вопя. Волна за волной малиновые болельщики выплёскивались через барьер на поле. По спинам игроков молотил ливень одобряющих ударов. Перед Гарри все смешалось в единый кричащий водоворот тел. Затем его вместе с остальной командой подняли на плечи. Перси с маниакальным упорством прыгал вверх-вниз, позабыв про достоинство. Профессор МакГонагалл рыдала сильнее Вуда, утирая глаза огромным гриффиндорским флагом. Гермиона, Невилл и Рон, свирепо работая локтями, пробирались к Гарри. У них не было слов. Они просто смотрели, лучась от счастья, на Гарри, которого несли к трибунам, туда, где с громадным квиддичным кубком в руках стоял Дамблдор.       После завоевания кубка Гарри пребывал в состоянии эйфории по меньшей мере неделю. Казалось, даже погода празднует победу; приближался июнь, дни стали безоблачными и жаркими. Никто не хотел ничем заниматься. Разгуливать бы по двору да валяться в траве, потягивая тыквенный сок со льдом, играть в побрякуши да наблюдать за озером, над поверхностью которого изредка лениво появлялся Гигантский Кальмар. К сожалению, бездельничать было невозможно. Экзамены были на носу, а конкретно для этой четвёрки школьников — ещё и Основатели.       Ребята уже совсем уверенно орудовали боккенами, метали дротики и ножи. Анимагия им поддалась, а вот формы…       Гарри оказался нундой. Большой саблезубой кошкой, размером с тигра, чьё дыхание может убить на мили вокруг.       Гермиона превратилась в лисицу. Невилл — барсуком. А Драко стал песцом, впрочем, тоже тем ещё лисом.       — Ой, ха-ха… Писец! Пушной зверёк, который всегда подкрадывается незаметно! Ха-ха.       Сосредоточиться на уроках не удавалось — ветерок то и дело заносил в окна влекущий аромат лета. И всё же в эти дни даже Фреда с Джорджем можно было видеть за занятиями, им вскоре предстояли экзамены на С.О.В.У. (Совершенно Обычный Волшебный Уровень). Перси ожидал П.А.У.К. (Претруднейшая Аттестация Умений Колдуна) — высшая квалификация, которую мог получить ученик Хогвартса. Перси хотел пойти работать в Министерство Магии, для этого требовались самые высшие баллы. Он сделался чрезвычайно раздражительным и назначал суровейшие наказания тем, кто по вечерам нарушал тишину в общей гостиной.       Вот и наступили экзамены, в замке воцарилась неестественная тишина.       — Помяни моё слово, Малфой. Какая-нибудь бяка да случится.       — С чего вдруг? — удивился Драко словам Гарри.       — Да с того, что все два года что-нибудь да случалось, — раздражённо ответила Гермиона, её интуиция тоже вопила. — Уже можно в традиции записывать Хеллоуин и переводные экзамены.       — Ага. То тролль по замку бродит, то мы философские камни спасаем…       — То василиски начинают охоту за учениками, то Тайные Комнаты отыскиваются…       — В этом году на Хеллоуин тоже ничего себе происшествие было, — вклинился Невилл. — Блэк изрезал портрет Полной Дамы…       — Н-дя… — потёр подбородок блондин и покосился на хмурого Гарри.       Экзамены сдавались с ожидаемым успехом. И вроде бы ничего не происходило. Чары, Трансфигурация, История Магии. Даже Зелья сварились нормально, профессор Снейп только зыркнул злобно, но поставил Превосходно. В полночь на Астрономической башне сдавали Астрономию. В среду после обеда их ждала Гербология — в теплице, под жарко припекающим солнцем. Потом с обожжёнными шеями назад в гостиную — мечтать о том, что завтра в это же время экзамены наконец закончатся. Предпоследним экзаменом в четверг утром была Защита от сил зла. Профессор Люпин придумал весьма необычный способ проверить их знания; он устроил во дворе на солнышке нечто вроде полосы препятствий. Ребятам надо было пройти по глубокой луже, в которой прятался гриндиллоу, потом по рытвинам с красношапами, проложить путь по болоту, игнорируя отвлекающие манёвры финтиплюхов, а потом залезть в старый сундук и сразиться с боггартом.       — Отлично, Гарри, — пробормотал Люпин, когда сияющий Гарри вылез из сундука. — Высший балл.       Гарри слонялся вокруг и смотрел, как сдают экзамен Невилл и Гермиона. Прошли все нормально, только из сундука девочка вышла бледная до синевы. Рон проходил препятствия очень удачно, пока не позволил финтиплюху обмануть себя и не провалился по пояс в трясину.       Последним экзаменом было Прорицание, у Гермионы — Арифмантика, так как она всё же отказалась от этих уроков. Сделала она это довольно демонстративно в начале года, что привело к тому, что ещё несколько дней девчонки Патил и Браун шептались в гостиной, что так профессор Трелани и предсказывала. Гарри и Рон вместе взошли по мраморной лестнице. Гермиона оставила мальчиков на первом этаже, а Гарри с Роном поднялись на седьмой, где многие ребята из их класса уже сидели на ступеньках винтовой лестницы у входа в кабинет профессора Трелани и пытались в последнюю минуту выучить весь учебник.       — Она вызывает каждого по отдельности, — проинформировал Невилл, когда Гарри с Роном уселись рядом с ним. У Невилла на коленях лежала книжка «Растуманивание будущего», открытая на страницах, посвящённых гаданию на хрустальном шаре. — Кто-нибудь из вас когда-нибудь видел в шаре хоть что-нибудь? — спросил он несчастным голосом.       — Не-а, — беспечно ответил Рон.       Когда из люка по серебряной лестнице спускались уже сдавшие экзамен, сидящие внизу сразу начинали шёпотом галдеть: «Что она спрашивала? Что она спрашивала?» Но те отказывались отвечать.       — Она сказала, что видела в хрустальном шаре, что, если я скажу вам, со мной произойдёт ужасное несчастье! — всхлипнул Невилл, неуклюже спустившийся вниз к Рону, чья очередь наконец-то подошла.       Гарри заметил, как смеялись его глаза.       — Какое удобное провидение, — фыркнул Рон. — Знаешь, я начинаю думать, что Гермиона права, она, — он ткнул вверх большим пальцем, показывая на люк в потолке, — просто старая дура.       — Ага, — отозвался Гарри. — Хорошо бы она поторопилась…       Вернулась Парватти, раздуваясь от гордости.       — Она сказала, что у меня все задатки, чтобы по-настоящему Видеть, — сообщила она Гарри с Роном. — Я столько всего наразглядывала… Ну, удачи!       Она поспешила вниз по винтовой лестнице вслед за Лавандой.       — Рональд Уизли, — раздался с потолка знакомый загадочный голос.       Рон скорчил гримасу и полез вверх по серебряной лестнице. Гарри остался один. Он сел на пол, прислонился спиной к стене и стал слушать, как муха бьётся в залитое солнцем окно. Прошло двадцать минут томительного ожидания, и, наконец, большие ноги Рона снова показались над головой.       — Ну как? — спросил Гарри, вставая.       — Ерунда, — ответил Рон. — Ничегошеньки не увидел, зато напридумывал кучу всего. Вряд ли она поверила, конечно…       — Встретимся в гостиной, — пробормотал Гарри, так как в это время голос профессора Трелани уже позвал: «Гарри Поттер!».       В круглой комнате было ещё жарче, чем обычно; шторы были опущены, камин горел. От извечного тошнотворного запаха Гарри закашлялся. Он стал пробираться между столами и стульями к тому месту, где его ждали профессор Трелани и большой хрустальный шар.       — Добрый день, мой дорогой, — тихо сказала преподавательница. — Не будешь ли так любезен заглянуть в Шар… Не спеши, не торопись… а потом скажи мне, что ты видишь внутри…       Гарри склонился над хрустальным шаром и начал вглядываться, вглядываться изо всех сил, отчаянно желая увидеть хоть что-нибудь помимо клубящегося белого тумана, но ничего не вышло.       — Ну, что? — очень деликатно спросила профессор Трелани. — Что ты видишь?       Жара лишала сил, ноздри горели от ароматизированного дыма, волнами доносимого сзади от камина. Гарри вспомнил слова Рона и тоже решил притвориться.       — Э-э-э… — промычал Гарри. — Чёрное пятно… хм…       — На что оно похоже? — подсказывала профессор Трелани. — Подумай, как следует… Приглядись, оно напоминает большую чёрную собаку…       — Нет! — воскликнул Гарри, больше всего на свете желая покинуть эту комнату и избавиться от изнурительной жары. — Я вижу, как… как летает гиппогриф!       Профессор Трелани вздохнула.       — Что ж, дорогой, полагаю, достаточно… Я немного разочарована, но я не сомневаюсь, ты сделал всё что мог.       Гарри с облегчением встал, повернулся к выходу, но вдруг у него за спиной раздался громкий хриплый голос.       — ЭТО СЛУЧИТСЯ СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ.       Гарри резко обернулся. Профессор Трелани застыла в кресле; её глаза расфокусировано смотрели в пространство, челюсть отвисла.       — П-простите? — запинаясь, переспросил Гарри.       Профессор Трелани не слышала его. Её глаза закатились. Гарри в панике сел.       Кажется, у предсказательницы случился припадок. Он заколебался — бежать за врачом или нет, но тут профессор Трелани снова заговорила тем же хриплым, совершенно не своим голосом. — ТЁМНЫЙ ЛОРД ЛЕЖИТ В ОДИНОЧЕСТВЕ, ВСЕМИ ЗАБЫТЫЙ, ПОКИНУТЫЙ ДРУЗЬЯМИ И ПОСЛЕДОВАТЕЛЯМИ. ЕГО ВЕРНЫЙ СЛУГА НА ПРОТЯЖЕНИИ ДВЕНАДЦАТИ ЛЕТ БЫЛ В ЗАТОЧЕНИИ. СЕГОДНЯ, ДО ПОЛУНОЧИ… СЛУГА ВЫРВЕТСЯ НА СВОБОДУ И ОТПРАВИТСЯ ИСКАТЬ СВОЕГО ГОСПОДИНА. С ПОМОЩЬЮ СВОЕГО СЛУГИ ТЁМНЫЙ ЛОРД ВОССТАНЕТ ВНОВЬ, БОЛЕЕ ВЕЛИКИЙ И БОЛЕЕ УЖАСНЫЙ, ЧЕМ КОГДА-ЛИБО ПРЕЖДЕ. СЕГОДНЯ… ДО ПОЛУНОЧИ… СЛУГА… ОТПРАВИТСЯ… ИСКАТЬ… СВОЕГО ГОСПОДИНА…       Голова профессора Трелани упала на грудь. Она не то всхрапнула, не то всхрюкнула. Гарри не мог отвести от неё глаз. Затем очень неожиданно преподавательница вскинула голову.       — О, прости меня, дорогой мой мальчик, — сонно произнесла она, — такая жара сегодня… я на минуточку задремала…       Гарри продолжал зачарованно смотреть на неё.       — Что-нибудь не так, дорогой?       — Вы… вы только что сказали, что… Тёмный Лорд восстанет вновь… и что к нему вернётся его верный слуга…       Профессор Трелани была поражена до глубины души.       — Тёмный Лорд? Тот-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут? Мой дорогой мальчик, такими вещами не следует шутить… Восстанет снова, скажите, пожалуйста!       — Но вы сами сказали! Только что! Вы сказали, что Тёмный Лорд…       — Ты, наверное, тоже задремал, дорогой мой! — отрезала профессор Трелани. — Я никоим образом не могла сделать такого несообразного предсказания!       Вниз по серебряной лестнице, а потом по винтовой Гарри спускался в полном недоумении… Неужели он только что слышал настоящее предсказание? Или, с точки зрения профессора Трелани, таким должно быть эффектное окончание экзамена? Через пять минут он уже стремглав нёсся мимо троллей-охранников. Слова профессора Трелани продолжали звучать в голове. В противоположном направлении во двор, вкусить долгожданной свободы, пробегали радостные и смеющиеся гриффиндорцы. К тому моменту, как он добрался до общей гостиной, там уже почти никого не было. В углу сидели Рон с Гермионой.       Хедвиг принесла записку от Хагрида, который приглашал их отпразновать окончание экзаменов. У Гермионы странно перекосилось лицо. Гарри отвёл сестру в сторонку.       — Что случилось? Может нам не идти?       — Не знаю, я же всего лишь интуит, а не предсказатель. А что у тебя случилось, ты с таким лицом вернулся с экзамена…       Гарри, недолго думая, посвятил сестру в произошедшие события.       — Сегодня, говоришь? А?..       — Мио, у неё был такой вид, будто она в трансе и голос странный…       — Вы чего тут секретничаете? — вклинился уже что-то жующий Рон. — Пошли быстрее!       И схватив их за рукава мантий, потащил в сторону избушки Хагрида.       У Хагрида за пространными речами и восторженными восклицаниями полувеликана дети задержались до заката. Гермиона, наливая очередную чашку чая, взялась за кувшин с молоком и взвизгнула.       — Короста! — воскликнул ничего не понимающий Рон. — Как ты здесь оказался?       Он сгрёб со стола сопротивляющуюся крысу и поднял её вверх ближе к свету. Крыс выглядел ужасно. Он был совсем тощий, большие клоки шерсти выпали и на их местах остались проплешины. Он отчаянно извивался, стараясь высвободиться.       — Успокойся, Короста! — уговаривал Рон. — Тут нет кошек! Никто тебя не обидит!       А Гарри едва сдерживал себя — так ему хотелось свернуть шею предателю.       — Рон, пошли в замок!       Там-то ему никто не помешает.       Они пошли вверх по склону к замку. Солнце быстро катилось за горизонт, небо сделалось чистого серого, с пурпурными прожилками, цвета. На западе полыхало рубиновое сияние. Рон остановился как вкопанный.       — Рон, ну, пожалуйста, — начала Гермиона.       — Короста… не хочет сидеть на месте…       Рон изогнулся, стараясь удержать крысу в кармане, но крыса как будто сошла с ума. Она громко визжала, извивалась, изворачивалась, стараясь вонзить зубки в руку Рону.       — Короста, дурень ты этакий, это же я, Рон, — свистящим шёпотом уговаривал Рон.       — О, Рон, пожалуйста, пошли скорее! — выдохнула Гермиона.       Им нужно было избежать вмешательства, а тут они на виду как минимум у Хагрида.       — Ладно… Короста, сиди тихо!       Они пошли дальше. Рон снова остановился.       — Не могу его удержать! Короста, тихо … Он — не — хочет — сидеть — смирно…       Крыс был вне себя от страха. Он изворачивался, как мог, вырываясь из кулака Рона.       — Да что с ним такое?       В это мгновение Гарри увидел: к ним, низко припав к земле и светя в темноте желтыми глазами, крадучись приближался Косолапсус. Видел он их или следовал за визгом крыса, трудно было сказать.       — Короста — НЕТ!       Но было слишком поздно — крыса выскользнула из крепко сжатых пальцев Рона, ударилась об землю и шмыгнула прочь. Одним прыжком Косолапсус рванулся следом. Следом полетели два Инкарцеро, но мимо, а Рон, раньше, чем Гарри с Гермионой успели остановить его, скрылся в темноте.       — Чёрт бы тебя побрал! — простонала Гермиона. — Что ж не можешь удержать СВОЮ крысу!       Они с Гарри переглянулись и побежали за всей компанией. Они неслись за Роном на звук грохочущих по земле ног и дикие крики:       — Отстань от него — пошёл прочь — Короста, иди ко мне…       Раздался звук удара об землю.       — Попался! Пошёл отсюда, мерзкий кот!       Гарри с Гермионой чуть не перелетели через Рона, они резко затормозили прямо перед ним. Рон растянулся на земле, зато Петтигрю был у него в кармане. Рон обеими руками держался за трепещущий карман.       — Рон, вставай, — задыхаясь, сказала Гермиона.       Однако, не успев перевести дыхание, они услышали мягкое топотание гигантских лап… Нечто, бесшумное как тень, бросилось на них — огромная угольно-чёрная собака с невероятно синими глазами.       — Бродяга? Где ты пропадал?       Гарри потянулся к Рону, однако собака, его опередив, прыгнула, и две громадные передние лапы ударились ему в грудь. В водовороте шерсти Гарри упал на спину, почувствовал горячее дыхание, увидел зубы длиной в дюйм… Но сила броска увлекла пса дальше; он перекатился через Гарри. Ослеплённый, опасаясь, что сломаны рёбра, Гарри попытался встать, он слышал, как пёс рычит, изготавливаясь для новой атаки.       Рон был уже на ногах и, когда собака снова прыгнула, он оттолкнул Гарри в сторону, и зубы сомкнулись на протянутой руке Рона. Гарри бросился вперёд, ухватил Бродягу за шерсть, но он, не обращая внимания, поволок Рона прочь без малейших усилий, как будто тот был тряпичной куклой… Вдруг что-то ударило Гарри по лицу с такой силой, что его снова сбило с ног. Он услышал, что Гермиона тоже закричала от боли и упала. Гарри часто моргал, чтобы смахнуть кровь с глаз…       — «Люмос»! — прошептал он.       Лучик осветил толстый ствол. В погоне за Петтигрю они оказались возле Дракучей Ивы. Ветви дерева скрипели словно от сильного ветра и хлестали по земле, не подпуская ребят. У основания ствола пёс затаскивал Рона головой вперёд в большое дупло. Рон отчаянно сражался, но его голова и грудь быстро исчезали из виду…       — Б***ть! — выругался Гарри и хотел броситься следом, чтобы не упустить предателя, но тяжелая ветвь страшно разрезала воздух у него перед носом, и ему пришлось отскочить назад.       Теперь они видели одну лишь ногу Рона, которой он зацепился за корень в попытке не дать собаке утащить его под землю — в тишине раздался жуткий хруст; нога Рона сломалась и спустя мгновение исчезла в дупле.       — Гарри, надо позвать на помощь, — прохрипела Гермиона, она тоже истекала кровью.       Дракучая Ива ударила её по плечу.       — Если этот пёс туда пробрался, то и мы сможем, — пробормотал Гарри.       Он метался туда-сюда, пытаясь обойти злобно размахивающие ветви дерева, но не мог подойти ни на дюйм ближе.       Косолапус рванулся вперёд. Он змеёй ускользнул от молотящих по земле ветвей и поместил передние лапы на узловатый нарост на стволе. Словно обратившись в мрамор, дерево замерло. Даже листья не шевелились.       — Косолапус! — не веря своим глазам, прошептала Гермиона.       Она больно схватила Гарри за руку.       — Как он догадался?..       — Он дружит с этой собакой, — мрачно объяснил Гарри. — Я видел их вместе. Пошли…       За долю секунды они оказались у дерева, но раньше, чем они успели подойти к дуплу, туда, мелькнув бутылочным ёршиком хвоста, проскользнул Косолапус. Гарри полез следом; он головой вперёд осторожно пробрался в дупло и соскользнул по земляному склону на дно очень низкого тоннеля. Косолапус уже прошёл вглубь, его глаза сверкнули в свете «Люмоса». Очень скоро за спиной у Гарри на землю шлёпнулась Гермиона.       — Этот тоннель ведёт в Визжащую Хижину в Хогсмиде, — проинформировал Гарри сестру.       — Откуда ты знаешь? На карте не показано…       — Люпин говорил.       Они старались двигаться быстро, насколько было возможно в полусогнутом состоянии. Перед глазами то появлялся, то исчезал кошачий хвост. Тоннелю не было конца, во всяком случае, он был не короче того, который вёл в «Сладкое Королевство». Гарри мог думать только о Петтигрю и о том, кем был этот странный пёс, с которым они так сдружились… Бежать почти что на корточках было тяжело, от прерывистого, спазматического дыхания становилось больно в груди… Но вот тоннель начал подниматься, через мгновение он резко повернул в сторону. Косолапус исчез из виду. Там, где только что был хвост, Гарри теперь видел небольшое отверстие и струящийся сквозь него сумрачный свет.       Они с Гермионой задержались, переводя дыхание, а потом стали осторожно продвигаться к выходу, чтобы посмотреть. Тоннель выходил в очень пыльную комнату. Там царил страшный беспорядок. Обрывки обоев свисали со стен, пол был весь в пятнах, мебель разломана, как будто кто-то специально крушил её. Окна были заколочены. Гарри бросил взгляд на Гермиону. Вид у неё был испуганный, тем не менее, она кивнула. Гарри выбрался из тоннеля и осмотрелся. В комнате никого не было, но дверь справа была распахнута. За нею открывался затенённый проход. Гермиона снова схватила Гарри за руку. Её широко распахнутые глаза перебегали от окна к окну.       Очень-очень тихо, ребята прокрались в холл и поднялись вверх по шаткой лестнице. Всё кругом было покрыто толстым слоем пыли, кроме широкого сияющего следа на полу, оставленного чем-то, что волоком протащили наверх. Они взошли на тёмную верхнюю площадку.       — «Нокс», — прошептали они хором, и свет потух.       На втором этаже была открыта только одна дверь.       Подкравшись к ней, ребята услышали внутри движение; тихий стон, а затем глубокое громкое урчание. Они обменялись последним взглядом, последним кивком. Гарри открыл дверь. На постели под пыльным балдахином лежал Косолапус. Увидев знакомых, кот громко замурлыкал. На полу рядом с кроватью, схватившись за ногу, торчавшую под странным углом, лежал Рон. Гарри с Гермионой бросились к нему.       — Рон, с тобой всё в порядке?       — Где пёс?       — Не пёс, — застонал Рон. Он сжимал зубы от боли. — Гарри, это ловушка…       — Что?       — Он и есть пёс… он анимаг…       Рон смотрел куда-то за спину Гарри. Гарри резко обернулся. Какой-то мужчина, стоявший в тени у входа, с громким стуком захлопнул дверь.       Копна грязных слипшихся волос свисала до самых локтей. Вид у этого человека был такой, что, если бы не глаза, ярко горевшие в глубоких глазницах, можно было подумать, что это труп. Восковая кожа настолько туго обтягивала кости лица, что оно походило на череп. Жёлтые зубы были оскалены в ухмылке. Перед ними стоял их отец — Сириус Блэк.       — «Экспеллиармус»! — хрипло гаркнул он, указывая на ребят палочкой Рона.       Однако палочки, как были в ножнах, так там и остались, а вот со стороны ребят в Рона прилетело невербальным и беспалочковым «Ступефаем». Мальчик застыл, продолжая сжимать в руках крысу, которой теперь будет не выбраться из каменных тисков хозяина.       — Ну, здравствуй, отец! — хором произнесли дети.