Часть 4. Глава 6. …Один. Выбор Кубка.
Подростки возобновили свои посиделки в Тайной Комнате. Гарри бегло просмотрел программу четвёртого курса и с удивлением понял, что ему совершенно будет нечего делать на Чарах, практически нечему учиться на Трансфигурации, про УЗМС, где они продолжали выяснять, чем же питаются сполохвосты, и Прорицания даже говорить не стоило. Единственные пары, где они еще будут получать знания — Зелья, Гербология, Астрономия, Нумерология и Руны. Но из-за прошлогоднего самоуправства директора Гарри последние три предмета не посещал, а изучал под руководством Основателей. В отличии от остальных своих сокурсников, троица гриффиндорцев не стонала из-за тонн гранита науки, которую обрушили на них учителя, заваливая домашними заданиями. Единственно — он искренне не понимал, зачем ему трансфигурировать бедного ежа в подушечку для иголок, если для этой цели вполне может сгодиться любой другой НЕ ЖИВОЙ предмет, а потому и Трансфигурация проходила у него не то чтобы плохо, но и не блестяще. — Вы вступаете в важнейшую фазу обучения магическим искусствам, — наставляла профессор МакГонагалл, угрожающе поблескивая прямоугольными стеклами очков. — Не за горами экзамен по совершенно обыкновенному волшебству… — Так С.О.В. будет только на пятом курсе! — взмолился Дин Томас. — Согласна, Томас. Но готовиться к нему следует заранее. Из всего класса одна мисс Грэйнджер превратила ежа в более-менее приличную подушку для иголок. А ваша подушка, Томас, до сих пор в ужасе сворачивается, стоит поднести к ней булавку.***
За неделю до Хеллоуина на стенде объявлений в холле появилась запись: «Тремудрый Турнир. Делегации из Шармбаттона и Дурмстранга прибывают в Хогвартс в ближайшую пятницу — 30 октября в шесть часов вечера. Уроки в этот день закончатся на полчаса раньше. После уроков всем ученикам отнести сумки с учебниками в спальни и собраться перед замком для встречи заморских гостей». «Тремудрый Турнир»… Все как с ума посходили: кого допустят к конкурсу, какие виды волшебства войдут в состязания, отличаются ли от них хоть чем-нибудь заморские студенты? «Мерлин и его двое соперников! Как обезьяны дикие! — думал Гарри, слушая эти разговоры. — Можно подумать, что Франция и Болгария — это не страны Европы, а Папуасия дикая. А ведь именно на Англичан все остальное магическое сообщество смотрит как на обезьянок с гранатой». И конечно, замок подвергся генеральной уборке. Несколько потемневших портретов хорошенько почистили и помыли, к их вящему недовольству. Портреты ежились в своих рамах, сердито бурчали, кривя влажные розовые лица. Рыцарские доспехи заблестели и задвигали руками без скрипа и скрежета. А Аргус Филч в ярости кидался на ребят, забывших вытереть ноги, и даже довел двух девочек-первоклашек до слез. И вот наступил долгожданный день. Войдя утром в Большой Зал, студенты на миг замерли — ночью на стены вывесили огромные флаги всех факультетов: Гриффиндор — красный с золотым львом, Рэйвенкло — бронзовый орел на синем фоне, желтый с черным барсуком Хаффлпаффа и зеленое знамя с серебряной змеей Слизерина. Позади профессорского стола развевалось невероятных размеров полотнище с гербом Хогвартса: большая буква «X» в окружении льва, орла, барсука и змеи. За столом Гриффиндора уже завтракали несколько студентов. Утренние побудки уже вошли в колею, и кое-кто умудрялся спать даже под эти ненавистные вопли. Шло активное обсуждение Турнира. — Это мировая слава! Это известность! Как… Как у Мерлина! — разливался соловьём Рон, что-то с жаром доказывая своим хмурым братьям. — Слава, известность… — отчётливо хмыкнул Гарри. — Да что ты знаешь?! — тут же вскинулся рыжик. — Н-дя? Ну, скажи мне тогда, мой всезнающий друг, кто такой Миллет Фьюри? Тактарри Болл? Не знаешь? А как же мировая слава? Известность? Почет? А кто такой Ринни Литтер? Крилин Фэйр? Миранда Сулли? Клотильда Баг? Как же так?! Все уже с огромным интересом прислушивались к разговору, глядя на хлопающего глазами Рональда Уизли. — А кто эти люди? — поинтересовался Симус. — А это, Симус, та самая мировая слава и известность, о которой только что распинался наш неугомонный друг! — снова хмыкнул Гарри и уселся на своё место. — В смысле? — подал голос Дин Томас. — В том смысле, что первые двое являются одними из тех, кому посчастливилось заполучить победу в «Тремудром Турнире». Эту самую мировую славу и известность, о которой почему-то мировое сообщество не знает, а остальные — это те, кто, увы, покоятся на шесть футов в земле, если от них оставалось, что хоронить, — жестко закончил Гарри свое мини-выступление. — Вот такая слава, мальчики, — поддержала брата Гермиона. — И это при том, что Гарри назвал имена тех, кто принимал участие в последних Турнирах, то есть не так уж давно, в отличии от того же Мерлина! И парочка спокойно приступила к завтраку, больше не обращая внимания на галдящих гриффиндорцев, пока… — А кто будет судить? — Всегда директора школ-участниц, — подала голос Гермиона. — На Турнире 1392 года все трое получили увечья. Тогда участники ловили василиска, а он возьми и встань на дыбы. Заметив, что многие с удивлением на нее таращатся, Гермиона, как всегда, начала сердиться: почему все они так мало читают! — Об этом написано в «Истории Хогвартса»! — Ну, и какая может быть мировая слава и известность, Рон, — тут же обратился Гарри к Уизли, — если вы даже о самих Турнирах ничего не знаете? За гриффиндорским столом послышался хохот. Рон, красный как переспелый помидор, вылетел из-за стола и умчался в направлении выхода.***
Профессор Зелий только что проинспектировал свои запасы трав на чердаке одной из отдалённых башен Хогвартса, где они сушились. Удовлетворённо кивнув самому себе — понимая, что скоро их можно будет бережно рассортировать, упаковать и перенести в кладовку в его подземельях, профессор стал неторопливо спускаться по приставной лесенке. «Детям надо сказать, что их отец скоро придёт в себя, — перекинулся мыслями профессор на шебутных оторвиголов. — Нарцисса последние дни переселилась на Гриммо и Люциуса туда постоянно вызывает. Оставить их после урока? Сегодня всё равно день сокращённый. Мантикора раздери Дамблдора за постоянную организацию неприятностей!» Плотно прикрыв дверь в самую верхнюю комнату этой башенки, откуда вел люк на чердак, профессор резко развернулся, собираясь, как и всегда, стремительно преодолеть десятки лестничных пролетов и тайных ходов, чтобы оказаться в своем кабинете… И столкнулся с уже изрядно подвыпившей Себиллой Трелани. — Полыхнёт чаша, Пламенем истинным, Проснутся наследники. Вздрогнет источник, силу обретая. Вечная взглянет на мир глазами, Уже не ребенка, Но ЛОРДА сестры ЕЁ. Тайцзы* вернётся к сущему, Замкнётся петля, воскреснут тройки. Вернётся потерянный, И родится новая. Восстанет беспамятный, Приняв наследие. Сомкнётся завеса, Гордыней разорванная. Ответит отверженный За силу ворованную.** Голос преподавательницы был как никогда тих, в глазах отсутствовала какая-либо осмысленность. Вообще, глаза за толстыми стёклами стрекозиных очков покрывала туманная дымка, светящаяся потусторонним светом. Трелани несколько раз повторила сказанное оторопевшему профессору Зелий и плавно, словно привидение, скрылась в стене в одном из тайных проходов. — Что за?.. Профессор сунулся было к проходу в надежде отловить преподавательницу Прорицаний, но стена была глухая. Ни малейшего намёка на какой-либо ход. Снейп спустился в свои подземелья и рухнул в кресло. Просидев так с четверть часа, он подозвал манящими чарами омут памяти и скинул туда два воспоминания, после чего нырнул в омут. Спустя некоторое довольно длительное время, видимо, просмотрев воспоминания не по одному разу, он кинул щепоть летучего пороха в камин. — Люциус! — Что-то случилось, Север? Я уже пугаться начинаю твоих таких вот вызовов, — мгновенно ответили из камина. — Дуй сюда. Кое-что надо просмотреть. Тебе как беспристрастному. И Августу Лонгботтом, если сможешь, приведи. Ей тоже будет полезно.***
В воздухе витало ощущение праздника. На уроках никто себя не утруждал, все мысли были о гостях из Шармбаттона и Дурмстранга. Даже Зельеварение показалось не таким противным, ведь урок сегодня кончался на полчаса раньше. Да и Снейп был какой-то дёрганный, но отработок не назначил и выгнал всех даже раньше, чем положено. Прозвенел звонок. Гарри с Гермионой поспешили к себе в башню. Невилл от них не отставал. Оставили в спальне сумки, надели плащи и помчались вниз по лестнице в холл. Деканы факультетов построили учеников в колонны. — Уизли, поправьте шляпу, — командовала профессор МакГонагалл. — Первокурсники, вперед. И пожалуйста — не толкайтесь! Рядами спустились по главной лестнице и выстроились перед замком. Был ясный холодный вечер. Сгущались сумерки. Бледная призрачная луна уже взошла над Запретным Лесом. Гарри, стоявший в четвертом ряду между Невиллом и Гермионой, заметил среди первоклашек Дэнниса Криви, которого трясло в предчувствии чего-то необычного. К ним протолкался Рон. Отовсюду слышались шепотки, как же собираются прибывать гости. — Может, портал? — терялся в догадках Рон. — А может у них разрешается аппарация до семнадцати лет? — На территории Хогвартса аппарировать невозможно, сколько раз тебе говорить, — осекла его Гермиона. Все внимательно обшаривали взглядами небо. Ни малейшего признака летящего предмета. Как всегда, тишь и покой. Гарри стал замерзать. Скорей бы уж появились гости! Гарри накинул на себя и сестру Согревающие чары. Осмотрелся и проделал тоже с дрожащими первокурсниками. — Вон! — указал шестикурсник на небо в стороне Запретного Леса. Нечто огромное, куда больше метлы, нет, целой сотни метел, летело по иссиня-черному небу, быстро увеличиваясь в размерах. — Дракон! — пискнул насмерть перепуганный первокурсник. — Ты что, дурак? Это летучий дом! — уверенно заявил крошка Дэннис Криви. Его догадка оказалась близка к истине. Гигантская черная тень почти касалась верхушек деревьев. Льющийся из окон замка свет озарил приближающееся чудо — огромную синюю карету, подобную башне. Ее тянула по воздуху дюжина крылатых золотых коней с развевающимися белыми гривами, каждый величиной со слона. Первые три ряда учеников подались назад. Заходя на посадку, карета снижалась с бешеной скоростью. И наконец, с оглушительным громом, от которого Невилл, подпрыгнув, наступил на ногу пятикурснику-слизеринцу, копыта золотых коней размером с хорошее блюдо коснулись земли на опушке Запретного леса. Следом приземлилась карета и покатила, подпрыгивая на гигантских колесах; кони кивали исполинскими головами, выпучив огромные огненно-красные глаза. Открылась дверца, украшенная гербом: две скрещенные золотые палочки, из каждой вылетают по три красные звезды; с облучка прыгнул мальчик в голубой мантии, наклонился, что-то нашарил на полу кареты и развернул золотые ступеньки. Тут же почтительно отпрыгнул назад, и из кареты появилась черная лаковая туфля размером не меньше детских санок, и сразу же за ней изумленным зрителям явилась ее обладательница. У женщины было красивое лицо с оливковой кожей, темные волоокие глаза и крупный орлиный нос, блестящие волосы, собранные в низкий пучок на шее. Дама была с головы до ног закутана в черную атласную мантию, на шее и толстых пальцах поблескивали превосходные опалы. Дамблдор зааплодировал. Ученики вторили. Многие вставали на цыпочки, чтобы лучше разглядеть великаншу. Лицо ее расплылось в улыбке. Она подошла к Дамблдору и протянула сверкающую драгоценностями руку. Директор, и сам роста немалого, лишь слегка склонился для поцелуя. — Дорогая мадам Максим! Добро пожаловать в Хогвартс! — Дамблёдорр, — произнесла мадам Максим грудным голосом. — Надеюсь, вы пребываете в доб'гом зд'гавии? — Спасибо. Я в превосходной форме. — Мои ученики, — небрежно махнула она назад огромной ручищей. Гарри, чье внимание было приковано к мадам Максим, только теперь заметил вышедших из кареты подростков лет пятнадцати-шестнадцати. Их было десятка полтора, и все они дрожали от холода в мантиях из тонкого шелка. Кое-кто обмотал голову теплым шарфом. Насколько Гарри мог видеть (учеников почти скрыла огромная тень мадам Максим), все с испугом поглядывали на замок. — Ка'г-ка'гов уже приехал? — С минуты на минуту ждем, — сказал Дамблдор. — Вы его будете здесь приветствовать или пойдете сразу в замок? — Лучше пойдем в замок. Тут у вас холодно. Только вот кони… — Наш преподаватель Ухода за магическими существами сочтет за счастье о них позаботиться. Он вот-вот вернется, только уладит небольшое недоразумение. Его… э-э… подопечные требуют повышенного внимания. — Ошшень хо'гошо! — слегка поклонилась мадам Максим. — Передайте, пожалуйста, мсье 'Агриду, что пьют мои кони только ячменный виски. — Непременно передам, — Дамблдор тоже в ответ поклонился. — Следуйте за мной, — величаво махнула ученикам мадам Максим. И школьники расступились, пропуская гостей к каменным ступеням, а сами остались стоять в ожидании делегации из Дурмстранга. Холод начал пробирать до костей. Кто-то поглядывал на небо. Тишину нарушали только фырканье и стук подков золотых коней мадам Максим. — Слышите? — вдруг воскликнул Рон. Откуда-то из темноты донесся престранный звук — погромыхивание, сопровождаемое всасывающим хлюпаньем, как если бы гигантский пылесос двигался по речному руслу. — Озеро! — крикнул Ли Джордан. — Гляньте на озеро! Стоя на возвышении у замка, они отчетливо видели внизу черную гладь воды, которую теперь уже нельзя было назвать гладью. В середине озера появились завихрения, затем огромные пузыри, глинистый берег захлестнули волны, и вдруг в самом центре возникла воронка, как будто на дне вынули огромную затычку. Из самой ее сердцевины медленно поднимался длинный черный шест. Величественный корабль неторопливо всплывал из воды, мерцая в лунном свете. У него был странный скелетоподобный вид, как у воскресшего утопленника. Тусклые огни иллюминаторов походили на светящиеся глаза призрака. С оглушительным всплеском корабль, наконец, весь вынырнул и, покачиваясь на бурлящей воде, заскользил к берегу. Вскоре раздался звук брошенного на мелководье якоря, и на берег спустили трап. С борта потянулись пассажиры, и в иллюминаторах замелькали движущиеся фигуры. Все они величиной не уступали Крэббу с Гойлом! Но вот они вошли в падающий из окон замка свет, и Гарри увидел, что не такие они и большие, просто на них надеты лохматые шубы. Человек, шедший первым, был одет в другие меха — гладкие, блестящие, серебристые, под стать волосам. — Дамблдор! — радостно воскликнул он, поднимаясь по склону. — Как поживаете, любезный друг? — Благодарю, прекрасно, профессор Каркаров. — Каркаров? — тихо-тихо спросил у Мио Гарри, та в ответ только кивнула, пристально разглядывая директора другой школы. Голос у Каркарова бархатный, с льстивой ноткой. Высокий, худой, как и Дамблдор, но седина короткая, а козлиная бородка с завитком на конце едва скрывает безвольный подбородок. Подойдя к Дамблдору, он взял его руки в свои и крепко тряхнул. — Старый добрый Хогвартс, — смотрел он, улыбаясь, на замок. Зубы у него желтоватые, а улыбка не вяжется с холодным, проницательным взглядом. — Как хорошо снова быть здесь. Как хорошо… Виктор, иди сюда. В тепло. Вы не против, Дамблдор? Виктор немного простыл. Каркаров поманил одного из учеников, тот подошел. Крупный, с горбинкой нос, густые черные брови… Рон дернул Гарри за локоть, что-то зашептал на ухо. Но Гарри и сам узнал гостя. Это был Крам. Строй школьников снова расступился, впуская в двери школы новых гостей, и уже за ними постоянные обитатели Хогвартса направились в Большой Зал. Дурмстранговцы, скинув свои шубы и оставшись в красной форме военного покроя, расположились за столом Слизерина, от чего Рон весь извелся от зависти — Крам сидел рядом с ненавистным Малфоем. Всю дорогу до своего собственного стола рыжий шипел нелестные замечания в адрес слизней на ухо Гарри, а Гарри уже подумывал наложить на него «Силенцио». С каждым годом все сложнее было сдерживаться — Рон раздражал безмерно. Девушки Шармбаттона устроились за столом Рэйвенкло. — Добрый вечер, леди, джентльмены и привидения, а главное, наши гости, — начал Дамблдор, лучезарно улыбнувшись иноземным ученикам. — С превеликим удовольствием приветствую вас в Хогвартсе! Уверен, что вы хорошо проведете у нас время. Не сомневаюсь, вы уже успели оценить удобства нашего замка! При этих словах одна из шармбатонских девушек, у которой на голове все еще был шарф, громко хихикнула. — Официальное открытие Турнира, — как ни в чем небывало продолжал Дамблдор, — состоится сегодня вечером сразу же после ужина. Угощайтесь, дорогие друзья, на славу. Ешьте, пейте и чувствуйте себя как дома! Блюда, как всегда, начали наполняться едой. На этот раз эльфы-домовики превзошли себя. Каких только кушаний не было, в том числе и заморских! — А это что? — спросил Рон, указывая на блюдо не то с супом, не то с рагу из моллюсков, стоявшее рядом с йоркширским пудингом из говядины с почками. — Буйябес, — объяснила Гермиона. — Надо же! — удивился Рон. В привычном шуме праздничного, да и любого другого, ужина непривычно выделялись: журчащие ручейки французской речи, или английской, но с грассирующими нотками, немного резкий на слух болгарский. В какой-то момент девушка, которая хихикала во время приветственной речи директора, попросила у Рона передать ей то самое блюдо, о котором он спрашивал. При виде распустившей, наконец, шарф девушки Рон превратился в соляной столп, и Гарри пришлось подавать блюдо вместо него, хотя ему дотянуться до него было гораздо труднее. Девушка ушла снова к столу Рэйвенкло, плавно покачивая бёдрами, а Гарри вернулся к своей тарелке и только спустя пару проглоченных ложек понял, что за столом царит тишина. Он оглянулся. Гермиона давилась улыбкой, Невилл невозмутимо пил сок, а вот остальные гриффиндорцы мужЕского (п/а разговорный стёбный) пола, не отрываясь, смотрели на стол Рэйвенкло. — Рон! Бифштекс! — и сильно хлопнул «друга» по плечу. Уизли моргнул осоловелыми глазками, томно вздохнул и, не отрывая взгляда от промелькнувшего видения, потянул бифштекс в рот… руками… не порезанный. Отчего смотрелся, как дикий-дикий варвар. Гарри чуть не уткнулся носом в свою тарелку от сдерживаемого смеха. Скоро появились вторые блюда, и среди них опять незнакомые. Очнувшийся Рон, не без ещё одного тычка со стороны Гарри, хорошенько рассмотрел светлое бланманже и слегка подвинул его вправо — пусть заметят за столом Рэйвенкло. Но девушка, похожая на вейлу, наверное, была сыта, и бланманже не соблазнило ее. За столом преподавателей появились ещё пара человек: Бартеломью Крауч, как подсказали близнецы, и Людо Бэгмен. Наконец тарелки окончательно опустели, и Дамблдор величественно выплыл к импровизированной трибуне перед преподавательским столом, небольшая колонна, по бокам которой раскинулись огромные орлиные крылья, кончики перьев которых заменяли подставки для свеч. — Торжественный миг приблизился, — Дамблдор оглядел, улыбаясь, обращенные к нему лица. — «Тремудрый Турнир» вот-вот будет открыт. Перед тем, как внесут ларец… — Что-что внесут? — не понял Рон. — …я хотел бы коротко объяснить правила нынешнего Турнира. Но прежде позвольте представить тем, кто не знает, мистера Бартемиуса Крауча, главу Департамента международного магического сотрудничества, — слушатели вежливо похлопали. — А также Людо Бэгмена, начальника Департамента магических игр и спорта. Бэгмену достались щедрые аплодисменты, наверное, благодаря его славе загонщика, а может просто потому, что вид у него был куда приветливее: Бэгмен оценил аплодисменты, осклабившись и помахав залу рукой, а хмурый Бартемиус Крауч и бровью не повел, когда Дамблдор назвал его имя. — В Турнире, как известно, участвуют три чемпиона, по одному от каждой школы-участницы… Гарри закатил глаза, Гермиона понимающе усмехнулась. То, что в последние годы проведения Турнира выбирались только три чемпиона, по чистой случайности оказывавшиеся учащимися разных школ, ещё не гарантия того, что в этот раз будет по-другому. А директор продолжал разливаться трелями про беспристрастного судью — Кубок Огня. Дамблдор вынул волшебную палочку и стукнул по крышке ларца три раза. Крышка медленно со скрипом открылась. Директор сунул внутрь руку и достал большой, покрытый грубой резьбой, деревянный Кубок. Ничего примечательного — не будь он до краев наполнен пляшущими синеватыми языками пламени. Дамблдор закрыл крышку, осторожно поставил на нее Кубок, чтобы все хорошо его видели. — Желающие участвовать в конкурсе на звание чемпиона должны разборчиво написать свое имя и название школы на куске пергамента и опустить его в Кубок, — сказал он. — Им дается на размышление двадцать четыре часа. Кубок будет выставлен в холле. И завтра вечером выбросит с языками пламени имена чемпионов, которые примут участие в Турнире. Конечно, избраны будут достойнейшие из достойнейших. Кубок на всю ночь останется в холле и будет доступен всем, кто хочет участвовать. К участию будут допущены только те, кто достиг семнадцати лет. А чтобы те, кому нет семнадцати, не поддались искушению, я очерчу вокруг него запретную линию. Всем, кто младше указанного возраста, пересекать эту линию запрещено. И последнее: желающие участвовать в конкурсе, примите к сведению — для избранных в чемпионы обратного хода нет. Чемпион будет обязан пройти Турнир до конца. Бросив свое имя в Кубок, вы заключаете с ним магический контракт, который нарушить нельзя. Посему хорошенько подумайте — действительно ли вы хотите участвовать в Турнире? Ну, а теперь, кажется, самое время идти спать. Всем, всем доброй ночи. — Запрещено… Ха… — бурчал Гарри, поднимаясь из-за стола. — Слово-то какое подобрал! Запрещено… Рядом вертелся Рон, раздираемый двумя желаниями на пополам: ему хотелось приблизиться к кумиру квиддичного мира Краму и в то же время оказаться как можно ближе к прекрасной шармбаттонке. Похоже, что первое желание вот-вот сбудется… — Всем обратно на корабль, — распорядился Каркаров. — Виктор, как ты себя чувствуешь? Хорошо поел? Может, послать на кухню за глинтвейном? — беспокоился он. Крам покачал головой и натянул шубу. — Профессор, мне бы хотелось выпить вина, — разохотился другой ученик. — Я предлагаю не тебе, Поляков, — рявкнул Каркаров, и заботливый отеческий вид мгновенно испарился. — Ты опять, неряха, закапал едой всю мантию! Он развернулся и повел учеников к дверям. Гарри с друзьями как раз выходили из зала и пропустил Каркарова вперед. — Спасибо, — небрежно бросил Каркаров, мельком взглянув на Гарри. И застыл в изумлении — прямо-таки уставившись на Гарри, точнее, на его шрам. Его подопечные тоже остановились позади директора, с любопытством таращась на Гарри, на многих лицах читался испуг. Парень в заляпанной едой мантии толкнул локтем стоявшую рядом девушку и беззастенчиво ткнул в Гарри пальцем. — Да, это Гарри Поттер, — прохрипел кто-то сзади. Профессор Каркаров резко обернулся. Грюм стоял, опираясь на свою палку, его волшебное око, не мигая, буравило директора Дурмстранга. Каркаров побледнел, на искаженном лице проступила ярость, смешанная со страхом. — Ты! — только одно слово сорвалось с его губ. — Да, я, — мрачно кивнул Грюм. — И если тебе нечего сказать Гарри Поттеру, сделай милость, проходи, не задерживайся. Ты не даешь пройти. Что правда, то правда: позади Грюма столпилось ползала, ожидая, когда пробка в двери рассосется. Ребята заглядывали через плечо, стараясь увидеть, что там впереди происходит. Не ответив ни слова, Каркаров поспешно удалился вместе с учениками. Грюм долго смотрел ему вслед волшебным глазом, изуродованное лицо выражало острую неприязнь.***
— Ку-ка-ре-ку!!! — звонко-хрипло-визжаще разносилось над Черным озером. Утренняя предрассветная тишина только усугубила громкость испускаемых звуков. — Не понял? Невилл? Невилл! Что это исчадье ада делает вне замка? — спросонья спросил Дин Томас, показывая свой заспанный лик из-за распахнутой шторы балдахина. — Ку-ка-ре-ку!!! Ку-ка-ре-ку!!! — Уа-аа… — зевнул Невил и шустро выбрался из кровати. — Не знаю, может близнецы опять решили от него избавиться? — Ку-ка-ре-ку!!! Ку-ка-ре-ку!!! — Мать… перемать… — Симус высунулся из-за своего балдахина, Рон продолжал храпеть. — Если ОНО там, а Гарри здесь… Все взоры были обращены на последнюю кровать, с которой так и не донеслось ни звука. Невилл отдёрнул штору. Гарри безмятежно спал, свернувшись в компактный клубочек, очень напоминая свою анимагическую форму, о которой, правда, знал только Невилл. — Ку-ка-ре-ку!!! Ку-ка-ре-ку!!! Ку-ка-ре-ку!!! — По-оо-оттттер! На факультете уже все были в курсе кого надо просить угомонить птичку. Ну, не говорить же всем, что Невилл и сам способен с ней справиться, ибо Гарри все-таки умудрился научить кузена паре фраз на парселтанге. На сей крик Мальчик-Который-Выжил только сладко зевнул, перевернулся на другой бок и поплотнее закутался в одеяло. — Ку-ка-ре-ку!!! Ку-ка-ре-ку!!! Ку-ка-ре-ку!!! Ку-ка-ре-ку!!! — разливалось над озером ничем не сдерживаемое «пение». В спальне мальчиков взметнулся фиолетовый ураган и совсем не ласково прошёлся по спящему гриффиндорцу. Гермиона, одетая только лишь в фиолетовую тёплую пижаму, накинулась на брата. — Гарри, вставай, сполохвост ты недоделанный! Вставай, кому сказала! Полотенце, которое она держала в руках, споро прохаживалось по всему, до чего дотягивалось. — Ку-ка-ре-ку!!! Ку-ка-ре-ку!!! Ку-ка-ре-ку!!! — Мордред! — послышалось из гостиной. — Да заткните уже кто-нибудь эту пакость! Где Поттер? От ударов заспанный герой подскочил в кровати. — Ммм… Мио? — Угомони этот ужас, пока я тебя на полоски не распустила! — А? — будто не слыша переспросил гриффиндорец. — Ку-ка-ре-ку!!! Ку-ка-ре-ку!!! Ку-ка-ре-ку!!! Ку-ка-ре-ку!!! — Угомони… И тут все выпали в осадок. Гарри оглядел непонимающим взором творившийся в спальне бедлам и… вынул из ушей затычки! — Ку-ка-ре-ку!!! Гарри подскочил. — А что он там делает? — Угомони ты его уже… Потом разбираться будете, что он там делает! — Гермиона в последний раз прошлась полотенцем по торсу братца и скрылась с глаз подростков. — Ку-ка-ре-ку!!! — Вот почему ИМ можно врываться в наши комнаты, а нам к НИМ вход заказан, а? — философски уставился в потолок своего балдахина Финниган. — Ку-ка-ре-ку!!! — По-оотттер-р-р! — Ку-ка… Гарри распахнул окно, наложил на горло «Сонорус» и зашипел. Вместо дикого петушиного крика над долиной пронеслось не менее дикое и громкое змеиное шипение, и наступила тишина. — «Акцио» Мордредово исчадие! — взмахнул палочкой Поттер, и, минуты через две у него в руке оказалось всем остое***ее яйцо. — Держи, Невилл, не теряй больше… И Поттер шустро смылся в душевую.***
В холле замка, куда спустились невыспавшиеся гриффиндорцы, толпились ученики как Хогвартса, так и других школ. Отовсюду слышалось: — Что это такое утром было? — Это что? Ваша ут’генняя побуд’ка? Торжественное закидывание своих записок в Чашу было сорвано внеплановой побудкой ВСЕХ, кто находился на территории Хогвартса. Но через полчаса все успокоились, только время от времени перешептываясь. До завтрака еще было время… (п/а. Еще бы, мы ведь помним во сколько этот полоумный птЫчк орать начинает? 5:30 утра). Шармбаттонские девушки дружной стайкой порхнули к Чаше и также дружно опустили в нее свои заявки. Так же дружненько промаршировали и дурмстранговцы. И отправились в Большой Зал дожидаться завтрака. В холле остались коренное население Хогвартса, вот только никто не спешил подходить к Кубку. А Гарри с весьма заинтересованным видом разглядывал рунный круг, прорисованный Великим Волшебником Альбусом Дамблдором, и про себя ржал, как сивый мерин. То тут, то там он видел проплешины, позволяющие на короткий миг оказаться в круге тем, кому нет семнадцати. Кто-то сзади Гарри хохотнул. Обернувшись, он увидел близнецов и Ли Джордана. Они бежали по лестнице вниз, вид у всех троих был вдохновенный. — Свершилось, — шепнули они ему. — Мы его выпили! — Что? Что? — не понял Гарри. — Выпили зелье Старения, — пояснил Фред. — Всего по одной капле, — потер руки сияющий Джордж. — Нам до семнадцати не хватает совсем чуть-чуть. — Если кто из нас победит — делим тысячу галлеонов на троих! — лицо Ли расплылось в широченной улыбке. — Вы точно все решили? — решил уточнить Гарри. — Да! — хором. — Готовы? — спросил Фред у дрожащих от нетерпения дружков. — Я иду первый! За мной! Гарри наблюдал. Фред вынул из кармана кусок пергамента со словами: «Фред Уизли, Хогвартс», подошел к линии, остановился, переминаясь с мысков на пятки, как пловец перед прыжком с пятнадцатиметровой вышки. И, глубоко вздохнув, у всех на глазах переступил золотую черту. «Ну, кто бы сомневался!» — Гарри был абсолютно уверен, что зелье Старения тут не при чём. Джордж, издав победный клич, без промедления прыгнул за братом. Тут же раздался громкий хлопок, и близнецов, словно невидимой катапультой, выбросило из золотого круга. Пролетев по воздуху метра три, они приземлились на холодный каменный пол. Было не только больно, дерзость еще и кончилась бесславно: хлопнуло второй раз, и у близнецов выросли длинные белые бороды. Все помирали со смеху — даже Фред с Джорджем, поднявшиеся с пола и увидев бородатые лица друг друга. — Я же предупреждал, — послышался низкий голос Дамблдора, в глазах которого плясали веселые искорки. — Ступайте к мадам Помфри. Она уже лечит мисс Фосетт из Рэйвенкло и мистера Саммерса из Хафлпаффа. Им тоже захотелось себя состарить. Но, признаться, их бороды ни в какое сравнение не идут с вашими. И Дамблдор величественно проплыл мимо учеников в Большой Зал, но близнецы не поспешили в Больничное Крыло, казалось, что они даже гордились своими новыми украшениями на лицах. Когда же директор скрылся с глаз долой, Гарри обратился к близнецам: — У вас было ровно пять секунд, чтобы бросить в Чашу заявку, а вы их бездарно прос***ли, господа, — скучающим тоном сообщил он. – Эх! Давайте сюда ваши бумажки. Все вылупились на Гарри, а тот вытащил непонятного вида для многих конструкцию и протянул руку за заявками Уизли и Джордана. Они безропотно их ему отдали, с любопытством наблюдая за его действиями. Гарри аккуратно скатал в комочек первую и… С помощью рогатки обыкновенной запулил её в Чашу, а следом ещё две. — Вот так! Всего-то делов! Развернулся и ушел в Большой Зал, а позади послышался нарастающий гул голосов, но ему было откровенно все равно. Он точно знал, что его заявка уже там в Чаше, и попала она туда задолго до того момента, как Дамблдор продемонстрировал эту самую Чашу на вчерашнем ужине. Иначе она бы не горела синим пламенем первой принятой заявки, и ее нужно бы было активировать!***
Дальнейший день прошёл как-то мимо гриффиндорца. Разве что Хагрид его повеселил, прихорашиваясь перед зеркалом к ужину. А на самом ужине появились еще несколько взрослых, в том числе и Августа Лонгботтом. — Она как представитель Попечительского Совета присутствует, — прошептал Невилл, когда они расселись за столами. Ужин, казалось, никогда не кончится. Может потому, что праздник длился второй день? Все вокруг ерзали на стульях, тянули шеи, вставали на ноги, всеми овладело нетерпение: скоро ли Дамблдор завершит трапезу? Кто будет Чемпионами? Весь Гриффиндор самодовольно улыбался, ясно дело, воспользовались подсказкой Гарри. Наконец золотые тарелки засияли первозданной чистотой. Зал шумел, гудел и вдруг смолк — Дамблдор поднялся с места. Сидящие по обе стороны от него профессор Каркаров и мадам Максим замерли в напряженном ожидании. Людо Бэгмен, как всегда, сиял, подмигивая то тому, то другому в зале. У Крауча, напротив, вид был безучастный, почти скучающий. — Кубок Огня вот-вот примет решение, — начал Дамблдор. — Думаю, ему требуется еще минута. Когда имена чемпионов станут известны, попрошу их подойти к столу. Он вынул волшебную палочку и широко ей взмахнул; тотчас все свечи в зале, кроме тех, что горели в тыквах, погасли. Зал погрузился в полутьму. Кубок Огня засиял ярче, искрящиеся синеватые языки пламени ослепительно били по глазам. Но взгляды всех все равно прикованы к Кубку, кое-кто поглядывает на часы. — Осталась одна секунда, — сказал Ли Джордан. Пламя вдруг налилось красным, взметнулся столп искр, и из Кубка выскочил обгоревший кусок пергамента. Зал замер. Дамблдор, протянув руку, подхватил пергамент, освещенный огнем, опять синевато-белым, и Дамблдор громким отчетливым голосом прочитал: — Чемпион Дурмстранга. Виктор Крам. Зал содрогнулся от грохота аплодисментов и восторженных криков. — Так и должно быть! — громче всех кричал Рон. Виктор Крам поднялся с места и, ссутулив плечи, вразвалку двинулся к Дамблдору. — Браво, Виктор! Браво! — перекричал аплодисменты Каркаров, так что его услышал весь зал. — Я знал — в тебе есть дерзание! Постепенно шум в зале стих, внимание всех опять приковано к Кубку. Пламя вновь покраснело, и Кубок выстрелил еще одним куском пергамента. — Чемпион… Дурмстранга? Николай Платов. Зал разразился аплодисментами, но жиденькими. Никто ничего не понимал, кроме, возможно, Гарри и Гермионы. Следующий кусочек обгорелого пергамента: — Чемпион Дурмстранга. Марин Тодоров! Уже никто не аплодировал, все с недоумением смотрели на директора Хогвартса, а Чаша тем временем снова налилась красным светом. — Чемпион Шармбаттона. Флер Делакур! — возвестил Дамблдор, с каждым произнесённым им именем его голос звучал всё неувереннее и неувереннее. — Смотри, Рон! — прошептал Гарри. — Это она! Девушка, так похожая на вейлу, легко поднялась со стула, откинула назад волну белокурых волос и летящей походкой прошла между столов Гриффиндора и Хаффлпаффа. Флер Делакур присоединилась к уже отобранным чемпионам, зал опять утих. Но напряжение, казалось, осязаемое на ощупь, усилилось. Все опять повторилось. Огонь покраснел, посыпались искры. Из Кубка вылетел очередной кусок пергамента. Дамблдор поймал его и прочитал: — Чемпион Шармбаттона. Амандин Кюре! Всполох, пламя, огарок. — Чемпион Шармбатона. Окин ДюКилле! Напряжение в зале можно было пощупать руками. Всполох, пламя, огарок. — Чемпион Хогвартса. Седрик Диггори! Зал взорвался аплодисментами, но они практически моментально стихли. Вспышка, пламя, огарок. Дамблдор, не раздумывая, протянул руку и схватил его. Поднес к огню и воззрился на имя. Повисла длинная пауза. Дамблдор смотрел на пергамент, весь зал смотрел на него. Наконец, он кашлянул и прочитал: — Гарри Поттер. Гарри, с обреченностью идущего на казнь, встал из-за стола и поплелся к преподавательскому столу. Вспышка, пламя, огарок. — Невилл Лонгботтом, — совсем сипло прочитал Дамблдор, оглядывая гриффиндорский стол. Но Невилл не успел даже встать, как Августа резво подскочила к Кубку, полоснула себя по запястью и, капая кровь в Чашу, чётко проговорила: — Я, как опекун и регент рода Лонгботтом, запрещаю участие моего подопечного в «Тремудром Турнире» в связи с его несовершеннолетием. Я сказала! Кубок полыхнул зелёным, признавая право Леди. В большом зале царила неестественная тишина. Мало того, что вместо одного чемпиона от каждой школы, Кубок выбрал по трое, теперь от Хогвартса и вовсе только двое остались! Но тут красное пламя взвилось вновь, выплевывая обгоревшую бумажку, которую споро поймал Дамблдор. — Драко Малфой! — провозгласил старик и только Гарри сумел разглядеть за «искренне растерянным» взглядом паука злорадный блеск. — Директор Дамблдор! — очнулся Гарри. — Вы, как мой опекун, можете запретить мне участие в турнире! — воскликнул парень, с огнём надежды в глазах смотря на директора. Дамблдор потерянно осмотрел зал и других чемпионов, сгрудившихся у постамента с кубком. Старик нервно огладил свою бороду, колокольчики тревожно зазвенели. Он прокашлялся и обратился к Гарри: — Но я не являюсь твоим магическим опекуном, Гарри! А контракт может разорвать только законный опекун. Дамблдор посмотрел на Августу Лонгботтом, а та вдруг выхватила палочку и воскликнула: — Свидетельствую! — Свидетельствуем! Ещё несколько палочек поднялось в воздух. Кубок полыхнул сапфировым светом и, в этой вспышке спряталась мимолётная довольная улыбка зеленоглазого паренька, а в следующую секунду перед всеми уже стоял всё тот же лохматый и донельзя растерянный Поттер и потеряно оглядывал взрослых волшебников. — Я… — дернулся было Северус, но поздно. Кубок заполыхал золотым пламенем, ослепляя всех находящихся в зале, и рассыпался на мельчайшую пыльцу, которая осела на участниках «Тремудрого Турнира», образовав на их шеях тончайшую вязь рун магического контракта. Даже на только идущем к столу преподавателей Малфое. Подошедший Драко тоже не отличался радостностью. На лице — фирменная Малфоевская невозмутимость, но взгляд в панике ловил взгляд чёрных глаз профессора Зельеваренья. ___________________________________________ *Тайцзы — инь и янь. Если кто знает, как правильно называется знак инь и янь, буду благодарна. Пока что нашла только вот это. Единая изначальная материя тайцзи порождает две противоположные субстанции — ян и инь, которые едины и неделимы. ** Стихоплётством не занимаюсь, так что получилось, то получилось.