Вдыхая дым наших призраков

Питер Хейл был богатеньким жителем деревни победителей. Он выиграл на играх в свои шестнадцать за счет неплохой подготовки и дичайшего желания жить. Фактически его спас хорошо развитый инстинкт самосохранения. Теперь ему двадцать пять и, судя по всему, этот самый инстинкт отрубился после Игр напрочь, иначе он не губил бы себя алкоголем. У Питера не было счастливой жизни и счастливого конца. Он пытался бороться за что-то светлое и хорошее — когда ещё был идеалистом. Теперь же пришло осознание, раскаяние и желание продолжать топить воспоминания в бутылке. Все началось тогда, в год его Игр. В тот же год он убедился, что имена, вытащенные на жатве якобы «наугад», всего лишь подстроены. Здесь не бывает честности. Они жили в Капитолии — Питер, его сестра и племянник. Из года в год Хейл наблюдал за этой несправедливостью — Голодными Играми. В его юной и верующей в добро душе нарастала ненависть к этому миру, он больше не мог оставаться в столице и смотреть Игры. Он не мог терпеть такую несправедливость. И тогда в его дурью башку взбрела мысль сбежать в леса, жить там и охотиться. И он сбежал. Он взял с собой племянника, потому что не мог видеть, как будет разрушаться его психика и жизнь. Он пытался уберечь и спасти Дерека. У него не вышло. В груди Питера царапнуло при этой мысли и он глотнул виски, стараясь забыть о том, что его племянник сорвался в пропасть только из-за него. Это была его глупая затея, безумно глупая. У Питера, блять, не бывает хороших идей. При попытке поговорить со старшей сестрой, та с искренним недоумением и злостью взглянула на Питера.  — Сбежать? — зло прошипела она. — Ты шутишь? Лучшей жизни чем здесь ты не найдешь.  — Но… — Хейл не знал, как претворить в слова то, что он чувствовал. Насколько ему было хреново смотреть на это.  — Заткнись и больше не поднимай эту тему, понял? Питер зло сощурил глаза и на следующую ночь сбежал, прихватив с собой Дерека. Они недолго скрывались. Питер до сих пор не знает — сдала ли их его сестрица, или они действительно так бездарно прятались в лесу, что их на третий же день нашел капитолийский планолет. Президент был насколько удивлен, что капитолийцем не по вкусу их жизнь, что даже не убил их. Сделал хуже. Отправил по разным дистриктам, а затем — на Голодные игры. Хейл до сих пор не знает, жива ли мама Дерека. Высока вероятность, что нет. Питер стоит у окна своего номера. Его племянник умер пару часов назад на арене и он ощущает странную пустоту внутри. Наверное, он должен испытывать вину и боль, но он ощущает лишь непонимание. Зачем Дерек так поступил? У Хейла складывалось ощущение, что это послание ему. На город на окном опускались сумерки, взгляд то и дело выхватывал яркие неоновые вывески. Питер покачивает бокал с виски. Питеру хреново, Питеру хочется отомстить. Он задумчиво разглядывает Капитолий, куда неизменно ездит каждый год с новыми трибутами, обреченными на смерть. Может, Дерек хотел показать, что он должен спасти своих подопечным в этот раз? Но как? Спонсоры? Что они сейчас могут дать? Отставив бокал с янтарной жидкостью Питер дрожащими пальцами достал пачку сигарет, но не смог с первого раза достать тонкую белую трубочку. Через пару секунд, судорожно затянувшись, он понял, что означало своеобразное «послание» племянника. Он простил его. Дерек простил своего идиота-идеалиста дядю. Питер лениво выдохнул струю дыма наблюдая, как она скручивается клубами. Это успокаивало. В здании нет пожарной сигнализации? Питер задумчиво уставился на сигарету, зажатую между указательным и средним пальцами. На месте капитолийцев он бы установил тут противопожарку, потому что не только в его голову могла взбрести такая идея. Такая ебанутая идея. Как же он их всех ненавидит. Питер медленно обводит комнату взглядом — несколько бутылок с алкоголем стоят на барной стойке. Они-то ему и нужны. Хейл неторопливо направился туда, на ходу затягиваясь. Оставив сигарету в зубах, мужчина начал неторопливо вскрывать бутылки, в которых концентрация спирта была выше 70%. Закончив, он все той же изящной походкой прошелся по комнате, докуривая сигарету и роясь в вещах, в поисках чего-нибудь стоящего. Не найдя нужных ему вещей, он взял несколько бутылок и начал «поливать» комнату из них. Покрывала и светлый ковер с длинным ворсом легко впитывали в себя крепкие напитки. Питер обошел огромный номер за несколько минут, потом встал у выхода и осмотрел результат своих трудов. Отбросив пустые и теперь не нужные бутылки в сторону. Потом отшвырнул подальше окурок — ковер в том месте мгновенно загорелся. Хейл стоит и любуется своим творением, не до конца понимая зачем он вообще это сделал. Огонь занялся, начал пожирать ткань легко и быстро. Питер отступил вплотную к двери, уперевшись лопатками в твердую поверхность. Больше ему здесь делать нечего. Закашлявшись, Питер не глядя надавил на ручку двери. Не веря себе, надавил сильнее, развернувшись к двери всем телом и забил в нее. Страх занялся в нем, как совсем недавно огонь в комнате. Его заперли. Элементарно оставили гореть тут заживо. Остается надеяться, что ещё раньше он задохнется — Питер постарался об этом не думать, метнувшись к ванне — пробравшись вдоль стены, куда огонь ещё не добрался. Вспомнив о том, что здесь везде расставлены камеры, Питер громко выругался, попытавшись открыть дверь в ванную и заранее понимая, что и эта попытка не увенчается успехом. За его действиями следили с самого начала и не собирались оставлять в живых. По мере того, как становилось все тяжелее дышать и кашель становился все более невыносимым, Питер бросил прикрывать рот и нос рукавом — больше не видел в этом смысла. Прислонившись спиной к двери он скользнул вниз, тяжело кашляя. Он не видел выхода. Но Питер не был Питером, если бы не боролся до победного конца, как тогда, на арене, вытащив свою задницу живой, хоть и потрепанной. Его вытащили полуживым после последней схватки, избитым и с десятком ран на теле. Его откачали, поставив на ноги довольно быстро — на победителей тратилось много средств. Питеру казалось, что выкашлять легкие очень даже возможно. Глаза слезились, тело слабело и дрожало, оперевшись о стену, он попытался подняться. Получилось только со второй попытки, когда пламя подобралось совсем близко. Хейл оттащил свое задыхающееся и медленно умирающее тело подальше от огня — но казалось, что огонь был везде. Он хорошо сделал свое дело — тщательно разлил везде спирт не оставив себе шанса. Ноги подогнулись когда он был уже у входной двери — Питер упал, уже не в силах встать и даже кашлять. Остекленевшими глазами глядя на огонь, который был у самого лица и не в силах отодвинуться, ещё живой, ощущая, как загорается его одежда и он сам. Не в силах даже кричать. Хейл ощущал себя как в аду, пока не провалился в спасительную темноту.

***

Дверь в номер Хейла открылась и безгласый поспешил подхватить и вынести Хейла, но один из капитолийских охранников грубо оттолкнул парня в сторону. Прижимая ткань к лицу, он подошел в Питеру и брезгливо пнул его. Потом этот самый капитолиец недовольно кивнул на Питера и отошел подальше — огонь собирался лизнуть его вызывающе яркие туфли. Один из безгласых вытащил Хейла, подоспевшие медики сорвали горящую одежду и начали оказывать первую помощь пострадавшему. Хейл в себя не приходил.