Б.О.С.

Gigil (тагальский, Филлипины) — непреодолимое желание ущипнуть или укусить своего любимого, вызванное переизбытком чувств. _________________________________________________________________________ Я не могла уже писать в предыдущей главе дальнейшее развитие событий. И логически, и по своему стилю, и по количеству знаков. Поэтому держите сразу две!) Эта вышла какой-то нетерпеливой о_О ____________________________________________________________________________________ Три месяца. Три долбанных месяца он живет в двадцатом веке, шугаясь лишнего неосторожного движения, боясь сказать кривое слово, пусть и позволяя себе жаргонизмы. Он человек, а не машина. Он не железный. Он омега. И у него течка. А перед носом вкусный, красивый, законно принадлежащий и – о ужас! – бесконечно истинный его альфа! «Да пошло оно все…» На такой философской мысли Бекхен выкидывает руку вперед, сгребая к себе вздрогнувшего от неожиданности принца за загривок, и впивается в его губы... нет, не поцелуями, а укусами. Совсем не нежными, жадными, с рычанием, злыми укусами. Омега вываливает все свои обиды, страхи, неуверенность и просто… желание. Мозги отключаются, он двигается на одних инстинктах, начиная дергать на себе одежду, которая почему-то не хочет сниматься. Слышит хриплый смешок, шуршит ткань завязок. «Ах, да… эти бессчетные ленточки, чтоб их» Юбка ханбока ворохом собирается на талии, омега ощущает на бедрах горячие руки Сэ. Длинные пальцы танцуют ниже, собирают штанины тансуккут и тоже задирают вверх, оголяя ноги, Бен стонет от удовольствия – оказывается, в этих слоях ткани ему было невыносимо жарко. Стон спасает губы альфы от того, чтобы их до крови растерзали зубами. Тегун быстро справляется с завязками на поясе супруга. Юбка и тансуккут шелковым облаком отлетают куда-то за спину. Полупрозрачный сукчоксам заставляет кровь альфы забурлить по венам – горошины сосков так мило смотрятся, натягивая между собой тончайшую ткань. Бекхен не знает, чем руководствуется его муж, действительно ли он невинен, а может, начитался эротических романов, но вот обхватить сосок через шелк ума хватает. Он увлажняет ткань языком и обводит по кругу. Так же кружится и голова омеги, а когда Хун слегка прикусывает самый кончик соска, Бена выгибает мостиком до хруста в позвоночнике, а с губ слетает очень громкий «ах!». «Да что со мной происходит? Никогда таким чувствительным не был! Это все недотрах…» Хен сам развязывает пояс дари-суккут и отбрасывает промокшую от смазки ткань, все равно прятать возбуждение бессмысленно. В это время альфа медленно, словно издеваясь, избавляет его от сукчоксам, приподнимает, мягко проводит по лопаткам, вытягивая руки из рукавов. Сам Сэхун остается непозволительно неголым. Омега спешит исправить недоразумение, вялыми пальцами распутывая пояс верхних одежд тегуна. Непослушные завязки поддаются через мучительно долгие три секунды, нижние одежды сорвать оказывается легче – там завязки затянуты слабже. Сэхун ловит изящные ладони, когда они пытаются разделаться с его дари-суккут, подносит к губам и трепетно целует каждый пальчик, а Бек скулит от нетерпения: - Я прошу тебя! – шипит он. – Просто трахни меня побыстрее и успокоимся. Ну же! О касается нежными поцелуями его запястий, сгиба у локтя, плеча, утыкается в шею и проводит языком, собирая капельки сладкого пота. Снова отстраняется, оглаживая грудь омеги, заставляя его лечь на спину, и любуется раскрывшимся перед ним обнаженным телом. Молочная кожа, яркий запах, напрягающиеся мышцы, тонкий ровный член, жмущийся к животу… Альфа возвращается глазами к лицу, на котором застыла страсть, юркий язык бесконечно увлажняет тонкие мягкие губы Бека, милая родинка блестит от слюны, Хун не удерживается и натыкается на нее языком, рядом ему стонут в рот. - Не превращай это в нечто большее, умоляю! Простой перепих, ну! Я не выдержу если… иначе, ах! - Тш-ш-ш-ш… Хун с нажимом ведет вниз по ребрам омеги, оставляя крупные ладони на тазовых косточках, Бекхен нетерпеливо приподнимает и опускает бедра, но муж держит крепко. Немного помассировав выпирающие косточки, Сэ переходит на бедра. Они слегка полноваты, что обычно для омег, сжимать их так приятно. У альфы блестят глаза, скорее всего он представляет, как эти самые бедра мягко и тесно сожмутся вокруг его талии, когда он будет брать своего истинного. Бен резко поднимается на локтях и успевает обнажить супруга одним движением, потянув за завязки на дари-суккут. Сэхун охает и пытается прикрыться. Хен усмехается его стеснительности и ловит руки в замок, переплетая пальцы, чтобы суметь разглядеть член его высочества. - Для корейца он у тебя слишком огромен, - пораженно выдыхает Бек и облизывается в предвкушении. Однажды у него был секс с американцем, он помнит то невероятное чувство заполненности, которое может подарить только большой размер. – Ну же! Вставь мне скорее, можешь не растягивать, пусть поначалу будет боль… Сэхун снова склоняется и глубоко целует омегу. Так, как тот его учил. Даже лучше, потому что все связные предложения вылетают из головы пубуина. Пока длится волшебный поцелуй, Хун оглаживает бока Бекхена и иногда смещает ладони на ягодицы. Бен подкидывает бедра и трется истекающим стояком о член альфы, от чего оба стонут в поцелуй. Омега думает, что сдерживаться далее невозможно, но О его снова удивляет, зачем-то переворачивая на живот. «Ему нравится в такой позе? Ну да пох… Главное – скорее!» Бекхен разводит ноги, чтобы альфе было удобнее устроиться между ними, сам раздвигает ягодицы, демонстрируя все нетерпение, скопившееся вокруг истекающей смазкой дырочки, но ничего не происходит. Он трет пальцами по колечку мышц, чтобы немного снять зуд. Обычно такое вырубает у альф весь самоконтроль, и они накидываются на его тело, как бешеные животные… Но тегун не шевелится. Бек чуть поворачивает голову на подушке и смотрит через плечо. Его высочество выглядит так, будто ему очень больно и грустно. Он тянется кончиками пальцев и рисует линии на спине супруга, затем наклоняется и повторяет их языком. По тем же местам. Бекхен не понимает, что происходит, почему альфа не берет его? Ведь он сам видел величину его желания. Тихий шепот скрадывает дыхание: - Простите меня, - и новая влажная линия языком, - простите, - еще одна по лопатке, - простите… И тут Бекхену все становится понятно. Это шрамы. Сэхун зализывал тонкие белые полоски на его спине и извинялся за каждый след. Согревал горячим дыханием, целовал кожу вокруг. И это пропитывает сознание омеги чем-то густым и быстро затвердевающим. Он не может пошевелиться, он под полным контролем мужа. Больше не предпринимает попыток руководить ситуацией – он глина в руках скульптора. И готов стать шедевральной скульптурой. Тихие извинения растворяются в области копчика. Сэ ныряет в ямочки на пояснице языком и сжимает половинки, массирует, разводит ягодицы в стороны, срывая с уст омеги хриплые выдохи и мольбы не останавливаться. Альфа осторожно ложится сверху, опираясь на предплечья, и пытается войти в Бекхена, но не получается. Бен заводит руку за спину, между их телами, и помогает Сэ войти головкой, тут же шипит от легкой боли – секса не было так давно, он отвык, мышцы плотно обхватывают ствол, стоит альфе качнуть бедрами. - Ах! Подожди… не так… резко, - просит Бек, расслабляя задний проход, чтобы быстрее привыкнуть. Он так хотел этого, но вынужден медлить, потому что иначе Хун его порвет. Тегун сам чувствует, когда можно немного глубже толкнуться в тело мужа, кусает губы от той узости, что сдавливает член. Если бы Бекхен видел его лицо, поверил, что для альфы эти ощущения в новинку. Когда Сэхун заполняет собой омегу до прижатого к ягодицам паха, оба стонут в унисон и начинают двигаться, стараясь уловить общий ритм. Через несколько фрикций Бен уже настолько мокрый и расслабленный, что не чувствует боли. Он сам насаживается на ствол альфы, комната оглушается пошлыми шлепками. Пубуин высоко поднимает бедра и слышит, как ахает муж, внутри становится значительно горячее, омега пугается, что Сэ спустил в него и соскальзывает с члена, слыша разочарованный стон, но видит, что супруг по-прежнему в полной боевой готовности. Его член набух от прилива крови и еще увеличился в размерах. Бен переворачивается обратно на спину и снова заполняет себя альфой, пускаясь в сумасшедший ритм. Он изголодался по близости! Ох, он так любит получать удовольствие, а с истинным секс выходит на новый уровень. Сэхун невинен, но каким-то образом двигается быстро именно тогда, когда супруг этого желает и замедляется в те периоды, когда у пубуина заходится сердце; он точно угадывает, как глубоко его хочет омега и под каким углом в него входить. О прекрасен даже со следами проходящей ветрянки, потный и с растрепанными, прилипшими к мокрым плечам, волосами. Но самое важное – Бек видит в его глазах такое же обожание, с которым сам смотрит на мужа… Сэ убыстряется, закатывая глаза, Бекхен понимает, что тегун вот-вот кончит. Он сжимается на его члене и дрочит себе, догоняя, потому что ему мало. Хун хрипло стонет и кончает, омега еле успевает выпустить его из себя, принимает горячее семя на живот, через секунду смешивая со своим. Оба загнанно дышат, жадно хапая кислород. Потом встречаются взглядами и впиваются друг другу в губы долгим и томным поцелуем. Альфа отстраняется первым, чтобы снова заглянуть в глаза мужа и счастливо улыбнуться. Он прижимает омегу к себе, облизывает ухо и шепчет: «Я люблю вас» Бен дергается в объятьях, но его держат цепко. Проходит еще пара минут, за которое дыхание возвращается в норму. - Вы тяжелый, - кряхтит Хен, слегка стукнув его высочество по спине. - Простите, - принц перекатывается на спину и смотрит в потолок. Бекхен видит как трепещет его грудь от колотящегося сердца. - Теперь просить прощения легче, да? – язвит омега, вытирая живот чьей-то одеждой. - Я правда вас люблю, - говорит Хун, все так же изучая потолок. «После такого крышесностного оргазма-то еще бы!» - Это не из-за нашей близости. Я давно понял. Хотел сказать, но боялся, что вы не примете мои чувства. - А сейчас решили, что я могу их принять? – хмуро уточняет Бен. - А разве нет? Сэхун ложится набок и гладит живот супруга. Задевает напрягшиеся соски, играет с мышцами пресса, которые сокращаются, стоит их пощекотать. Бек молчит. Он не знает, что ответить, да и нужно ли это, когда низ живота снова наполняется истомой. «Какой же ты, принц Сэхун, … вязкий. Я тону в тебе все глубже и глубже» Омега обреченно вздыхает и тянет мужа за руку, укладывая на себя сверху. Тегун не требует ответа, он умеет ждать. Альфа подхватывает молочные бедра, устраивая на своей талии, и превращает свои фантазии в реальность. До конца течки Бек так и не покидает спальню его высочества.

***

Господин Бен машет рукой на доводы рассудка: «Так нельзя! Ты здесь чужой». Чужой, но живой. Со своими желаниями и инстинктами. Хотя и полностью отказаться от себя-прежнего не может. Омега все так же пытается найти путь домой. Погружается в книги о параллельных мирах. Выздоровевший тегун занимается государственными делами, его вид все более мрачнеет. Бен мог бы посоветовать ему расслабиться и пустить все на самотек – не наследный принц все равно не отменит предстоящий Договор о присоединении. Еще Бекхен держится за двадцать первый век, не позволив О кончить в себя ни единого раза. Вот уж зарождать жизнь в прошлом столетии точно не стоит. Кто знает, чем это может обернуться? Да и омега по-прежнему не считает себя готовым для родительства. Ну какой из него папа? После трех сладких дней, проведенных в объятиях истинного, генеральный менеджер сомневается, что найдет достойную замену этому альфе, но… И все же устоять перед искушением невозможно: через неделю после течки Бекхен сам набрасывается на супруга, разозлившись из-за проигрыша в ют. Страстное примирение успокаивает строптивого пубуина. На другой неделе Сэхун берет его в библиотеке, устав упрашивать оторваться от книг. Они занимаются любовью прямо на раскрытых страницах, чернила расплываются от их страсти. Чтобы не испачкать книги, в последний момент омега встает на колени и обхватывает член О губами. От одного вида его высочество спускает через секунду, не успев насладиться минетом. Бекхен слизывает каждую капельку со ствола, а затем вежливо просит мужа удалиться, потому что он не дочитал главу. В одной из книг омега вычитывает, что ее герой перемещался во времени из-за заклинания. Бен чувствует себя ужасно глупо, но выучивает строчки на кем-то придуманном языке и в полночь – как в книге написано – громко читает их, стоя посреди лесной чащи. Происходит только то, что Бекхен подхватывает легкий насморк. В библиотеку он больше не ходит, хотя с блаженством вспоминает о приятных минутах, проведенных там с его высочеством. Еще через неделю омега ощущает неприятное свербение под сердцем. Точит какой-то червячок, но понять, в чем дело, Бен не может. Тревожнее становится, когда он чувствует, как усиливается аромат альфы, а его собственный становится немного другим. Возможно, так происходит, когда истинные вступают в половую связь? «Надо спросить у Чондэ» Запах Сэхуна все так же лишает рассудка. Омега плавится в его – уже – умелых руках, стонет и кончает раз за разом, даже не притрагиваясь к себе. Принц несколько раз пытался вытолкнуть семя глубоко в мужа, но тот громко орал и бешено трясся, стоило альфе чуть задержаться в нем на пике оргазма. О привык кончать на его живот, а затем любовно вытирать все капли. Обожал после страстных ночей разминать тело в одной ванне с Беком, тот против не был. В этот раз течка Бекхена прошла как-то странно. Да, он безумно хотел своего мужа, но обильных выделений у него не было, а смазка сменила запах. А к концу пятого месяца пребывания в Чосоне у Бена внезапно начали отекать ноги. Такого с ним никогда не было. Да и головокружением он не страдал, даже в периоды аврала на работе. Омега заметил, что аппетит стал лучше, раньше он ел помалу, а теперь не оставлял ни крошки и просил добавки. Когда вдруг Бекхена стало мутить от запаха гари, тянущегося с кухни, пубуин запаниковал. «Мне нужен Чондэ» А после посещения доктора господин Бен стал думать о том, как свести счеты с жизнью.