Б.О.С.

Presenteism – чувство вины, которое возникает у отлучившегося из офиса работника, пусть даже и по причине болезни. ___________________________________________________________________________________________________________ Будни. Легкий завтрак. Пробежка. Бодрящий душ. Метро. «Американо», потому что сердце и так заходится – Бекхен до жути пунктуален, он спешит в офис. Костюм цвета насыщенного индиго сидит, как влитой, а вот галстук немного сбился. Перед тем, как двери-автомат открываются, генеральный менеджер успевает поправить аксессуар, смотрясь в зеркальные створки. Лифт снова чудесным образом оказывается никому не нужным. Господин Бен уверенным шагом выскальзывает из него на своем этаже. Подчиненные громко здороваются с начальником и тут же утыкают носы в экраны, стараясь избежать критично-оценивающего взгляда босса, который будто специально ищет повод наорать. Как говорится: сделал гадость – сердцу радость. Прошаренные коллеги утренней радости Бекхену не доставляют. Он кусает губу, в голове прокручивая распорядок дня, и тянется за ежедневником. Потом вспоминает, что его ежедневник теперь под два метра ростом и с оттопыренными ушами. Бен Бекхен осматривает офис, все затаивают дыхание, боясь выдать свое существование. Искомые уши находятся через минуту. Они вбегают вместе с почти двумя метрами роста, широкой улыбкой и парой бумажных стаканчиков. - Доброе утро, господин Бен! – запыхавшийся Бан Чансоль кидает портфель на выделенное ему место и протягивает один стаканчик начальнику. Теперь тишину можно потрогать. Бекхен медленно принимает подношение (да, это именно так и выглядит), прокручивает в тонких пальцах горячий стакан, подносит к лицу, втягивает аромат и делает маленький глоток. - Капучино, - сразу распознает кофеман, привстает на цыпочки и выливает остатки напитка прямо на черные кучеряшки своего личного помощника, - ненавижу. Еще и с сахаром. Это полный пиздец. Тут же пальцы работников бодро начинают стучать по клавиатурам, раздаются звонки, кто-то отвечает, кто-то что-то распечатывает, в общем, идет бурная деятельность, которая пропитана облегчением: «обошлось, это случилось не со мной». Улыбка Чансоля гаснет, как перегоревшая лампочка. По непонятливо хлопающим ресницам стекают коричневые капли, расползаясь липкими пятнами на свежей рубашке. - Считай, я тебе одолжение сделал – полоска на тебе уебищно смотрится. Выкинь этот ширпотреб. На будущее запомни: еще раз придешь позже меня – идешь нахуй. Сейчас пиздуй переодеваться, а потом жду у себя в кабинете. В приподнятом настроении Бен скрывается за дверью. Убедившись, что выходить он скоро не собирается, к остолбеневшему Чансолю подбегают сразу трое, начиная промакивать его салфетками. Из негнущихся пальцев кто-то вытаскивает второй стаканчик, Бан думает, что там не кофе, а яд. И очень хочется его прямо сейчас выпить. Второй день на рабочем месте, а он терпит такое унижение на глазах у всех коллег. Но какой-то омега, осторожно разлепляя промокшие пряди личного помощника босса, сочувственно подбадривает: - Ты не принимай близко к сердцу. Это у Бена такой обряд посвящения. Считай, он тебя принял. - Хотя двое уволились сразу после такой выходки, - встревает второй. - Это проверка на прочность. Не хочется тебя пугать, но то ли еще будет. Просто постарайся приходить в офис на полчаса раньше и носи однотонные вещи. Желательно, холодной гаммы. Еще Бен не пьет нежные виды кофе. Если хочешь ему угодить, завари кофе такой концентрации, что там будет 90% зерен и 10% воды, - сыплются наставления с разных сторон. Ох, а не могли бы они быть вчера? Чансоля, все еще пребывающего в состоянии легкой контузии, ведут на первый этаж, где оказывается прачечная и гардероб с запасной одеждой. Такое приобретение фирма сделала давно, и многие считали, что как раз из-за господина Бена. Омеги возвращаются к своей работе, а с Баном остается заботливый альфа, Чан не помнил имени, но вроде фамилия его была Ли. От всей щедроты души (и большого рта) альфа делится информацией о подводных камнях компании. Чансоль не носил розовых очков, он знал, что в каждой фирме есть своя грязь, но здесь она оказалась олицетворенной. - Дело твое, конечно, - рассуждает Ли, - никто тебя не осудит. Все поймут, если решишь уйти. У нас тут устоявшийся коллектив, и новенькие не задерживаются – всех изводит Бен. Всех, кто ему не угодил. Вот Чанмин из отдела дизайна сумел остаться, хотя был трижды облит из ведра уборщика, Бен утверждал, что случайно. Но после личного разговора Чанмин остался, хотя до сих пор обходит Бена стороной. Повезло ему – работает часто в других филиалах… так. Я о чем вообще? - Почему он себя так ведет? – Чансоль закидывает испорченную рубашку в стиральную машинку (вдруг удастся ее спасти). Сам он переходит к вешалкам и зависает, изучая размеры рубашек. - Да хрен его знает. Может, недотрах. Альфу бы ему пожестче! – сам Ли, видимо, себя к жестким людям не относил, раз говорит о Бене с дрожью в голосе. - Так он омега?! – Бан останавливает выбор на светло-голубой рубашке. – Ведет себя, как альфа. Не пахнет от него ничем, кроме туалетной воды. Аксессуаров не носит. Я думал, он, по крайней мере, бета! - Омега, омега, - вздыхает Ли, - у нас тут есть свой календарь, в котором отмечаются праздники, так вот три-четыре дня рядом, помеченные маленьким дьяволенком-стикером – дни течки Бена. Для нас это типа Рождества, только без подарков, но не менее долгожданного. Чансоль даже смеется шутке сотрудника фирмы. Они уже медленно идут к лифту – нельзя злить начальника и задерживаться. Бан всегда был человеком целеустремленным и упорным. Теперь он получил вводную, и дальнейшая работа должна пойти легче. - И как он умудряется заключать сделки? Он с клиентами тоже так разговаривает? Он даже при исполнительном директоре матерился! Почему его не уволят? Вообще-то в законе есть статья Об оскорблении личности. - Статья есть. И заявления… были. Еще у Бена есть отличный адвокат. Никаких доказательств никто предоставить вечно не может. А те, кто пытались вставлять Бену палки в колеса, давно потеряли работу и теперь даже многие не могут снова устроиться. У Бена везде есть свои люди. Если разозлишь его – лучше переезжай в другую страну. Хотя я слышал, что у него и в Китае есть связи. Когда мы заключали договор с китайцами, на встречу ездил Бен. Поначалу китайцев наши условия не устраивали, но Бен попросил оставить его с клиентом наедине. Через два часа все подписи и печати были на местах. Уж не знаю, как Бен его уговорил, могу только догадываться, ведь тот был альфой… - Ты намекаешь на то, что он… - Нет, ну как специалист он отличнейший, не спорю! Но бывают такие ситуации, когда совсем тупик. Но даже тогда Бен находит лазейку. Не знаю, от кого пошли слухи, что он заключает сделки задницей, но об этом никто не шепчется. Говорю только тебе и только раз. Постарайся забыть, что это был я – у меня дома два годовалых близнеца, мне их кормить надо. Бан понятливо кивает, нажимая кнопку вызова. - Но все же, каким бы специалистом он ни был, такое поведение в компании… А как же корпоративная этика? И элементарная субординация!.. - А, ты про Джана? Бен только с ним так разговаривает, перед другими членами совета он хвостиком машет. Джан у нас для видимости по большей части, сейчас объясню… - лифт распахивает створки, и двое заходят внутрь. – Когда Бен только пришел в компанию, она была маленьким дохленьким росточком на огромной плантации шоу-бизнеса. Бен быстро поднимался по карьерной лестнице, начиная от курьера. Его заметила вышка и продвигала. Все довольны, прибыль растет. Только вот с каждым повышением Бен становился все более раздражительным, а когда в компанию пришел Джан, то совсем слетел с катушек. Он перестал выбирать выражения. В день назначения исполнительного директора вообще не явился на работу, хотя такое за ним никогда не наблюдалось (только в дни течки, он вообще не болеет, зараза!). С момента основания фирмы никто не видел генерального директора. Знают только, что он очень болен, поэтому не может появляться на работе. Скорее всего, он нашел себе преемника в лице сына лучшего друга. Говорят, семьи их дружны со времен становления Чосон. - То есть старик посадил на свой трон молоденького омегу? - Я не знаю всей правды. Бен тогда злобно шипел, что «трахается этот зло…бучий Исин с директором». Это я тебе его цитирую. Он совсем извелся, ведь если бы не Джан, то место в совете скорее бы досталось ему. То, что оно когда-нибудь достанется – бесспорно. Но с появлением исполнительного директора произошла некоторая перекомбинация кадров. Директор Джан быстро влился в процесс, но справиться с Беном пока не может. Еще ходит слух, что он сам в родстве с кем-то из верхушки, поэтому Джан его терпит. Ты попал в самую гущу событий, сочувствую. У нас-то хотя бы какая-то закалка есть. Кнопочки-цифры на табло загорались поочередно, оповещая о скором прибытии. Ли понижает голос, словно Бен может услышать его на таком расстоянии: - Ты все взвесь хорошенько. Но почему-то я уверен, что ты пройдешь испытания нашей офисной язвы. - Спасибо, сонбэ, мне очень помог наш разговор. Пожалуй, останусь пока что. - Поздравляю с должностью раба-мазохиста, - альфа смеется, шутливо сжимая руку Чана. - Буду стараться! – подхватывает настроение бета, козыряя, как в строю.

***

Чансоль больше не чувствует неловкости после разговора с Ли, теперь он понимает, что совсем не опозорился, а, наоборот, показал стальную выдержку – не сбежал после первой проверки на железные нервы. Видимо, все в этой компании имели прекрасную нервную систему. Либо сидели на антидепрессантах. Хотя от них в сон клонит, а уставшим тут никто не выглядел, так что… Бета стучит в дверь и, дождавшись разрешения, входит. Бекхен что-то читает на планшете и хмурится. Отрывается от экрана только после хлопка двери. - Подойди, - генеральный менеджер откладывает планшет, - Сейчас, когда тебе навешали про меня лапшу, и ты составил свое собственное мнение о моей персоне, мы можем приступить к должностным обязанностям. Чан пугается: «Он слышал?!», но потом понимает, что начальник сам прекрасно догадывается о разговорах за его спиной, как и об их содержании. - Мне похуй, что ты там думаешь, главное, чтобы это не сказалось на продуктивности работы, - Бекхен говорит вкрадчиво и спокойно. Если бы не унизительный смысл его слов, можно было бы даже подумать, что перед бетой адекватный, обычный офисный клерк. Бан думает, что к своеобразному лексикону начальника вполне можно привыкнуть. Хотя странно, что работник культуры так выражается. Может, раньше он работал на заводе? Чансоль подходит вплотную к столу, сам себе доказывая, что не боится так близко находиться возле босса. Если тому так важно самоутверждаться за счет подчиненных – зеленый свет, - Бан стерпит. До определенного момента будет терпеть. - Вот это, - Бек выкладывает на стол свой ежедневник, - твоя Библия. Прошу ознакомиться с обычным распорядком дня. Неплохо было бы тебе знать наизусть все номера важных клиентов. В конце написаны наши дочерние компании и местоположение филиалов. Ты их тоже должен знать. Мы часто работаем не на одном месте. На страницах, отмеченных оранжевым стикером, - список моих личных предпочтений и антипатий. Сделав вывод из сегодняшнего утра, я понял, что эта информация для тебя очень важна. Чансоль, не спрашивая, хватает книжечку и внимательно вчитывается в текст на отделенных стикерами страницах. М-да, своеобразный омега этот Бен – не любит сладкое, зато помешан на горьком кофе. Полностью знакомиться со списком сейчас было не время, Бан захлопывает ежедневник и воззряется на начальника: - Я все выучу. - Разумеется. Ибо нахер я тебе вообще это дал? Не подтираться же. Потеряешь – можешь сразу разъебаться об стену. Я не шучу. Тут все мои контакты. Знаешь… Сделай-ка ксерокопию на всякий случай. - Сделаю. - Завтра уже никаких поблажек тебе не будет. Накосячишь – пойдешь нахуй, ну ты в курсе… - Да. Бен чуть приподнимает правую бровь. Чансоль не знаком с этим жестом, но на самом деле он означает, что Бекхен полудоволен и слабозаинтересован. То есть казнить подчиненного пока не собирается. - Я прочитал в резюме, что машина у тебя есть. Значит, завтра с утра заедешь за мной. В офис уже не успеем, так что все документы нужно подготовить до вечера. Чон тебя проконсультирует по бумажкам, у меня нет времени. Адрес мой указан на форзаце твоей личной Библии. - А куда поедем? - В Кванджу. Мне стало известно, что именно там осел наш пропавший ЭнУай. Надо растормошить этого истерика на продление контракта. Черный пиар нам на руку. Чансоль (как и вся страна) был в курсе нашумевшего скандала с малолетним айдолом, который пьяным сел за руль, а потом появился в ночном клубе с альфой, старше его вдвое. ЭнУай поддался гормонам, не вынеся упреков общественности, и бесследно исчез. Его песни взлетели на вершины чартов, а сам он на церемониях не появлялся. Именно концертное агентство фирмы, в которой работали Бен и Соль, занималось раскруткой этого артиста, так что им и предстояло разрулить всю ситуацию. - Заеду за вами в девять, - Бан кланяется и идет к выходу. - В восемь, - слышит он в спину.

***

Чансоль приезжает к дому начальника в без семи минут восемь. Он надеется, что стольких минут форы ему хватит. Бан отстукивает по рулю какой-то мотив, когда Бекхен открывает заднюю дверь и плюхается на сидение. Да уж, ехать с простым смертным впереди – не императорское дело. Бен открывает клатч и достает оттуда навигатор: - Адрес я уже вбил. Следуй точно проложенному маршруту. Видишь красную метку? Остановишься здесь и возьмешь кофе. Скажешь, что от меня, там уже знают, что мне нужно. Бета успевает только кивать, запоминая незатейливые указания. Генеральный менеджер удобно устраивается на кожаном сидении, прикрывает глаза и, кажется, дремлет. Чан радуется молчаливому боссу – так он кажется вполне приятным человеком. Бан трогается с места. Навигатор услужливо оповещает о предстоящих поворотах, поэтому Чансолю даже следить за улицами не надо. Он то и дело посматривает в зеркало заднего вида, изучая тонкие черты лица Бекхена. Красивый. Костюм на нем сегодня светло-бежевый. Выгодно подчеркивает цвет лица. Черный галстук и мятно-голубая рубашка. Бета чувствует запах дорогих духов, которыми обычно пользуются альфы, слишком резкий для омеги. Природный запах Бека уловить невозможно, да и Бан все равно не отреагировал бы на него, но все же интересно. Об омеге можно многое сказать по его запаху. Это как с гороскопом. Бекхен похож на Близнецов. Хотя Чансоль и не верит в эти мистические пророчества-гадания. Господин Бен часто облизывает губы, от чего они выглядят очень маняще. Четкий контур и родинка – как открытка с иллюстрацией идеальных желанных губ. Но на самом деле начальник вовсе не соблазняет подчиненного. Он просто хочет кофе. Даже хмурится. Его мимика при этом такая трогательно-детская. Ресницы дрожат, а взгляд все еще затуманенный после сна. Стоп. Взгляд? Чансоль резко выпрямляется, впиваясь в руль пальцами до побеления костяшек, но поздно: - На дорогу, блять, смотри! Когда он успел открыть глаза? Как долго терпел изучающий взгляд помощника? Бан не хочет об этом думать – и так рубашка липнет к похолодевшей мокрой спине. Чансоль радуется, когда навигатор сообщает об остановке возле «CoffеeDay», в заведении, стоит ему произнести: «Я от господина Бена», ему тут же протягивают стаканчик. Бета возвращается к машине, передает напиток на заднее сидение и решается последний раз взглянуть в зеркало заднего вида. Босс довольно улыбается, делает новый глоток, смакует кофе и вдыхает его аромат. До Кванджу добираются молча. Чан даже радио не включает – он не успел прочитать о музыкальных предпочтениях начальника, но в голове делает пометку об этом. Бекхен выходит из машины. Ходит он быстро. Даже Бан с его длинными ногами едва поспевает за боссом. Пару раз омега отвечает на телефонные звонки, в первый он посылает собеседника на три буквы, а второму говорит, что уже на месте и заверяет, что «все будет в порядке, я разберусь, как всегда». Чансоль не предпринимает попыток узнать, куда они идут. Не тронь его, оно и не воняет, как говорят в народе. В конечном итоге они оказываются возле какой-то забегаловки, на обшарпанной двери которой висит табличка «закрыто». Бекхен, ни секунды не раздумывая, толкает дверь и заходит внутрь. На звон колокольчика выплывает тучный омега, видимо, хозяин забегаловки: - Извините, мы сейчас закрыты… Он говорит это уже в спину господину Бену, который уверенной походкой идет за прилавок, открывает дверь в служебное помещение и скрывается за ней. Чан сбивчиво приносит извинения опешившему толстяку, а затем они оба спешат к подсобке. Бан никогда не встречал звезд вживую. На то они и звезды – должны сиять на небосклоне и восхищать своей красотой и талантом. Прямо перед ним красота и талант беззастенчиво размазывала сопли по бежевому пиджаку Бека. Чансоль видел рекламные плакаты с ЭнУайем. Смазливый омежка. Худенький, сладенький, но голос достоин высоких похвал. Именно поэтому концертное агентство взялось раскручивать сей талант. Только вот у юноши ветер в голове. Поэтому с ним вечно случаются всякие ситуации, приводящие к очередному скандалу. - Я же не пил сов-всем!.. Ну… Если только пив-ва.. чуть-чуть! Честно! А они… - айдол покрылся красными пятнами, косметика растекалась по щекам. – А этот… в клуб затащил… И лез потом!.. А у меня течка… ик!.. Но я на блокаторах… а он мне что-то подсыпал… А я и… ик!.. Хозяин заведения вздыхает и выходит из подсобки. ЭнУай – его племянник. Часто прячется у него, когда пресса задавливает. Он знает, что господин Бен сейчас, как всегда, уговорит мальчика вернуться под софиты. Сколько раз уже так бывало. Хотя иногда приезжали другие менеджеры, но у них не получалось воздействовать на Эн. - Детка, ну что ты, перестань. Тебя никто не ругает, вот, возьми, - Бекхен достает из нагрудного кармана платок и сам вытирает слезы на глазах омежки. Чансоль откровенно охреневает от увиденного. Даже не стесняется своего раскрытого рта. Бен Бекхен сочувственно гладит по спине того, кто перепачкал в косметике его идеально выглаженный пиджак! Айдол захлебывается рыданиями и льнет к старшему. Хен что-то шепчет на ухо юноше, от чего тот все меньше вздрагивает. Когда ЭнУай окончательно успокаивается, Бен вызванивает его личного менеджера, сажает звезду в фургон, ласково гладит по голове и по-отечески улыбается: - Вот увидишь, все образуется. Айдол еще раз сморкается в подаренный платок, машет улыбающемуся Бекхену и овощевидному Чансолю, а затем фургон увозит его в общежитие. Выхлопные газы еще не успевают осесть, как господин Бен брезгливо сдергивает с себя пиджак и морщится, рассматривая черное пятно: - С-с-сука! Мой любимый костюм! Надо было больше заплатить тому уебку, чтобы трахнул эту безмозглую малолетку. Бета не сдерживает возмущенного вздоха: - Вы все это подстроили?! Как вы могли?!! Это же ребенок! Бекхен отвык от того, что ему кто-то что-то может высказать, поэтому даже не сразу находится. Но он слишком огорчен потерей дорогого костюма, чтобы портить себе настроение еще больше, поэтому отделывается фразой: - Я не буду тебе объяснять, как большие дяди в шоу-бизнесе дела делают. Иди поиграй в песочнице, если не дорос. «Дорос? До того, чтобы наживаться на чужих страданиях?» - почти срывается с языка беты, но начальник, отлично читая это по его лицу, лишь небрежно отмахивается: - Завезешь меня в офис, а потом съезди в аптеку и купи мне таблетки. Список я напишу. Поехали. Чансоль все еще трясется от негодования, но понимает, что изменить что-либо уже не в силах. А своими замечаниями может только усугубить личное положение. Кто он такой, чтобы воспитывать босса? Да и такие люди не меняются.

***

На следующее утро бета не приходит в офис. На десятом этаже стоит гробовая тишина. Все только и ждут, затаившись, когда же сорвется господин Бен, и кто окажется тем несчастным неповинным уволенным. Но Бекхен пребывает в сравнительно хорошем расположении духа. Он привык. Акции компании снова поднялись, после того, как на награждении появился блистательный ЭнУай, который публично принес извинения за свое поведение. Всех тронула речь раскаявшегося омежки, а его новая песня вновь оказалась на вершине чарта. Бен и не ожидал, что новенький примет его стиль ведения бизнеса. К сожалению, Бану лично пришлось стать свидетелем некоторых грязных делишек, другие о них могли лишь догадываться и сплетничать. Омега фыркает непрошибаемой моральности помощника. Надо же, какой правильный попался. Такое ощущение, что у него слишком эфемерное представление о мире шоу-бизнеса. Это не блестки и радость, это жесткая конкуренция и очень жестокая скрытная война! Черный пиар – лишь цветочки по сравнению с тем, что творится в сфере культуры. Близится время обеда. Некоторые осторожно, стайками, просачиваются к лифту, чтобы спуститься на этаж столовой. Другие достают ланч-боксы. Бек решает сегодня посетить ближайшее кафе, он давно не был там. По пути он даже желает оставшимся на местах сотрудникам приятного аппетита. Конечно, после этого работники жевать перестают и подозрительно косятся на еду. Мало ли, вдруг Бекхен может отравлять взглядом? Генеральный менеджер вызывает лифт и мурлычет себе под нос в ожидании. Но когда створки раскрываются, легкая улыбка бесследно тает на его лице. - Не увольняйте меня сразу. Я просто не мог найти последние таблетки из вашего списка, - в помещение, улыбаясь, заходит бета и выставляет перед собой, словно щит, фирменный пакетик аптеки. Где-то возле окна кто-то пораженно ахает. Кто-то кому-то дает «пять». Кто-то потирает ладоши, выиграв спор, хотя в начале дня казалось, что проиграл. Бекхен справляется с эмоциями, ни разу не выдав истинных. Он выхватывает шелестящий пакетик, заглядывает внутрь и довольно кивает: - Заебца. А затем заходит в лифт. Кидает пакетик, бета ловко ловит его. - Мне на стол положишь. Вместе с объяснительной. Ты оштрафован на сто тысяч. Бан Чансоль вежливо улыбается закрывающимся дверям лифта и идет к кабинету начальника, обдумывая, что же написать в объяснительной, кроме: «Мой босс редкостная скотина, но я постараюсь с ним работать».