Б.О.С.

Drachenfutter (немецкий) — «кормежкой дракона» называют немецкие мужья маленькие подарки (шоколадки, цветы, духи), которые приносят своим женам после не слишком серьезной своей провинности. _____________________________________________________________________________________________________________ Конечно, Чансоль не искал никакие лекарства. Он искал обоснования тому, чтобы вернуться в офис. И работать под началом ужасного человека с прогнившей душой, который окружающих ни во что не ставит. Возвратившись из Кванджу, завезя босса домой (и даже удостоившись от него благодарственного кивка), бета распахивает дверь своей скромной квартирки и думает, как могла жизнь повернуться к нему таким непривлекательным местом. Он с отличием закончил учебу, стажировался за границей, выиграл вступительное соревнование на вакансию… Чтобы зарабатывать на чужих эмоциях. С одной стороны – это было логично (деньги за концерты), но Бан рассчитывал, что эти самые эмоции будут положительными. А сейчас он стоит возле кофеварки, следит за перемолом зерен и ищет повод гордиться своей должностью. Чан мечтал дарить людям улыбки, радость, фантазии, помогать молодым артистам исполнять свои мечты, а опытным – оставлять за собой прежний блеск и триумф. И вроде все так и происходит, но какими способами… Бан Чансоль выливает свежесваренный кофе в раковину и пустым взглядом смотрит за окно, находя успокоение в том, как мерно загораются огоньки окон на темно-синем полотне мегаполиса. Нечто розово-сентиментальное всегда сидело в душе этого высокого мужчины, и это самое «нечто» воодушевило его на непосильный подвиг – перевоспитать своего начальника. Не сразу. Пошагово. Незаметно. Но Чан попытается выбить себе хотя бы намек на авторитет в глазах Бена Бекхена. Настанет день, и генеральный менеджер прислушается к его наставительной речи «что такое хорошо, а что такое плохо». Бета истерично хихикает, воображая, как босс кидается ему на шею, роняя крупные слезы, затем крепко жмет руку и говорит, как он был неправ и насколько счастлив иметь такого помощника, и что негоже ему с его талантом ходить в подчиненных, поэтому вот ему должность директора филиала, вот ключ от новенького офиса, вот ключ от новенькой машины, вот ключ от новенького лайнера с именем Бана на борту… Зачем бете лайнер в Сеуле, он додумать не успевает, потому как проваливается в сон. И спит до полудня, вскакивая от громкого смеха за окном, седея, смотрит на часы, собирается со скоростью скоростного поезда, с таким же пыхтением мчится до офиса, не забыв заглянуть в аптеку, а уже на месте получает кривую улыбку генерального менеджера и штраф в сто тысяч вон. Следующую неделю Чансоль приходит за десять-пятнадцать минут до начальника. С поклоном протягивает ему кофе собственного приготовления. Со вторника по четверг спускается в прачечную, чтобы сменить рубашку, приносит в офис шампунь и фен. А в пятницу бета думает проверить слух, потому что ему кажется, что господин Бен, отхлебнув горький напиток, роняет нечто, похожее на «сносно» и уходит допивать к себе в кабинет. Потом Чана встречают долгожданные выходные. Которые он проводит самым приятным образом: долго, с перерывами лишь на туалет и еду, во всех позах, на кровати, на полу, на диване и даже вечером в ванной бета пересматривает любимый пятый сезон Сверхъестественного*. А в понедельник его караулит новая приятность: офисный календарный дьяволенок уведомляет о трех счастливых днях отсутствия господина Бена по уважительной причине. Работники находятся в состоянии легкой эйфории, делают друг другу комплименты просто так, весело смеются даже несмешной шутке, не ходят, а порхают. Чансоль даже пару раз обнялся с кем-то по пути в кафетерий. Альфа из печатного отдела угощает Бана шоколадкой. Исполнительный директор улыбается еще ослепительнее, Джан даже интересуется, как новенькому работается на непростой должности. Чансоль слишком очарован ямочкой директора, поэтому сдуру ляпает, что лучше места для работы и придумать сложно. Хотя он бы в любом случае не стал жаловаться. Джан Исин и без него знал об особенностях Бекхена. Трехдневный праздник заканчивается, словно яркий фейерверк – в воздухе остается лишь дым, от которого першит в груди. Господин Бен приходит в офис, как обычно, рано, и вид у него несколько помятый. Когда Чансоль подходит к двери его кабинета, чтобы отдать чашку кофе, невольно замирает, потому что слышит личный разговор начальника: - Нахуй ты волосы сбрил? Думаешь, лысина тебе идет? – собеседник что-то отвечает, но Бек его прерывает, - Да клал я на твой стиль! Мне так нравилось впутываться пальцами в твою шевелюру, когда ты делал мне горловой минет, - на том конце линии снова что-то говорят, Бен смеется, - знаю я, что мои пальцы волшебны… Да, и про стоны тоже… Знаю… И это знаю… Угу… Что значит «а ты меня?»?! Не прихуел ли часом?!.. Все. Я на работе вообще-то. Позвоню через месяц… наверное. Расти волосы, шар бильярдный!** Чансоль так и не опустил руку, решая, уйти или постучать, но босс разрешает его метания: - Я чую неплохой аромат. Хуль ты там застрял? Тащи свой зад сюда! Где отчет, блять? Почему этот договор без подписи?! – и уже настолько громко, что его слышит весь этаж. – ЧЕ ЗА УЕБКИ ТУТ РАБОТАЮТ, ЧТО ЗА ТРИ ДНЯ ДЕЛА С МЕРТВОЙ ТОЧКИ НЕ СДВИНУЛИСЬ??! Бета быстренько подставляет извергающему адское пламя начальнику кофе, хватает со стола бумаги, шмыгает обратно за дверь, возвращается через секунду, занося свой отчет о проделанной работе. Мысленно вспоминает все счастливые моменты жизни, пока господин Бен, прищурившись и прихлебывая кофе, читает его писанину; стареет на десять лет, когда видит, что меж бровей генерального менеджера залегает морщинка. Сердце сжимается от страха: «Где я мог накосячить?!», но Бекхен не набрасывается на него, обливая кофе, а лишь тяжело вздыхает, прикусывает губу, закатывает глаза и вновь перечитывает какой-то абзац. - Это тебе оттуда такой ответ пришел? Ты лично созванивался? – господин Бен тыкает пальцем, Чансоль читает, вспоминает подробности поручения и кивает. – Это очень плохо. Это пиздец как плохо. Я был уверен, что все срастется без помех, но придется напрячь ягодички. Генеральный менеджер достает телефон и нажимает на кнопку в быстром наборе. Тут же весь его образ меняется, как по мановению волшебной палочки – Бек улыбается сладко-сладко, словно на том конце его могут увидеть, елозит на кожаном сидении и зачем-то хлопает глазками. От этого вида у Бана мурашки по позвоночнику бегут, он еле сдерживает дрожь. - Минни, детка! – вполне искренне радуется ответу Бекхен, Чансоль делает пометку о том, что «деткой» называются те, от кого сквернословной язве что-либо нужно. – Спаси-и-ибо, и я рад. Занят на время обеда?.. Нет? Отлично! Очень нужно увидеться. Ох, ты такой душка! Нет-нет, я сам приеду. Угу. Давай. Бета думает, что зря он не пошел в актеры – у него явно талант скрывать эмоции – ни один мускул не дрогнул во время разговора начальства. Хотя Оскар за главную мужскую роль все же достался бы господину Бену – как только он положил трубку, конфетность на его лице сменилась серой тучей. - Адрес дочерней фирмы «M&R» помнишь? – хмуро спрашивает босс, уже собирая документы в портфель. Чансоль без запинки выдает: - Кванджин гу. Хваян дон, 5-14.*** - Умница, - с неохотой хвалит начальник, бета незаметно щипает себя, когда пропускает его к выходу. Сегодня день обещает стать незабываемым. Только Чансоль пока не догадывается, насколько он прав.

***

Бета редко бывал в этом районе, поэтому здание фирмы находит лишь по навигатору, который почему-то указывает петляющий путь. Помощника генерального менеджера спасает лишь то, что начальник сосредоточен мыслями на чем—то очень важном и не замечает дороги. Чан не думал, что рядовая отмена так серьезна для дела. Ведь такое очень часто происходит. Тем более дело касалось новичков – недавно дебютировавшие пятеро парней-альф. Их имена-то даже еще никто не запомнил. Господин Бен даже не останавливается возле стойки на ресепшене, Чансоль остается, чтобы заполнить бумаги для разового пропуска. Почему-то его охрана отказывается пропускать. Бекхен не удосужился его представить, сам прошмыгнул в лифт. Бета даже не знает, на какой этаж ему нужно. Он в ступоре стоит перед серыми створками лифта, размышляя, но тут они отворяются, и у Чансоля ухает в животе. Бен держит под локоток невысокого молодого человека с прямыми каштановыми волосами, в сером костюме и черной рубашке, которая преступно расстегнута на первые две пуговицы. Спутник чуть склонил голову – Бек что-то шепчет ему на ухо, - и улыбается одним уголком губ. Видимо, Бекхен подошел к концу веселого рассказа, потому что слушатель закидывает голову и обнажает десна в детской открытой улыбке. Он промакивает вздернутые к вискам уголки глаз и удивленно смотрит на замершего перед ними Чансоля. А тот думает, можно ли прямо сейчас завыть на луну – слишком прекрасны эти огромные очи. Но время обеда – луна взойдет не скоро, а начинать дышать надо. Бета кланяется, в нос ему ударяет терпко-сладкий аромат, исходящий от омег. Так как господин Бен пользуется заглушками запаха, то Бан решает, что так пахнет от его спутника. Когда бета выпрямляется, молодой человек в сером костюме выглядит чуть смущенным, как бывает при первой встрече незнакомых людей. Наверняка испытывает неловкость за недавний смех чуть ли не в лицо Чансолю. Бекхен плавно подцепляет второй рукой вконец впавшего в кому помощника, и ведет обоих к выходу, по пути знакомя: - Минни, детка, это Чанни – моя правая… нет… Левая рука. Чанни, это Ким Минсок. Он директор нашей дочерней фирмы… ну, ты уже понял. - Мне так и называть его – Чанни? – хитро прищуривается Минсок, скользя взглядом по порозовевшему бете, который пропускает омег к двери. - Да хоть Шваброй ушастой! – Бек тут же делано хихикает, а его помощник, в принципе, с ним полностью солидарен. Пусть хоть как зовет! У него почки поменялись местами только от брошенного в шутку «Чанни». Чансолю называют адрес кафе, омеги располагаются на заднем сидении, а Бан пытается всю дорогу смотреть только перед собой. В конце-концов он сдается и выворачивает зеркало заднего вида к потолку. Так легче. Так не видно лисьих глаз. В кафе все берут бизнес-ланч и занимают столик у окна. Чансоль еще никогда в жизни так не интересовался интерьером. Какой стул! Не скатерть, а шедевр! О, букашка ползет по стеклу снаружи… В это время начальство уже перестало улыбаться, господин Бен переходит к волнующему его вопросу: - В общем, ты знаешь эту группу, что недавно дебютировала? – Ким кивает. – Мы им шоукейс назначили еще и в Китае. Будем сразу в двух странах продюсировать. А ты знаешь, какая самая лучшая площадка для такого мероприятия в Китае? – Минсок тут же отвечает. – Во-о-о-от! У кого есть голова, все это знают. Я забил нам дату, но сроки пока плавали… А потом у меня началась течка… А эти уе… болваны из моего отдела ничего решить без меня не могут, ну и просра… недоглядели. Я так… расстроился. И сразу вспомнил, что ты сможешь мне помочь. Детка, ты же понимаешь, о чем я? - То есть вашу дату отдали под другое мероприятие? – директор Ким хмурит брови. - Да-а-а, - жалобно тянет Бен, и Чансоль в очередной раз обещает себе отлить ему Оскар из чистого золота, - про…валандались, а там корпоратив замутили! Не, ну ты прикинь! Какой корпоратив на той площадке? Совсем еба…не думают люди!.. Минни, детка, взываю к твоему благоразумию. Прими меры. В это время приносят заказ. Чан получает новый скилл – теперь он мастер разглядывания тарелок. - Бекхен, ты мог просто позвонить. Я прямо сейчас решу этот вопрос, - всплескивает руками Мин. - Ты же знаешь, что у стен есть уши, а я бы не хотел, - тут омега сверлит взглядом подчиненного, придавая звучности голосу, - чтобы в офисе кто-то знал, как я решаю некоторые проблемы, - и снова сладко улыбается Киму, - к тому же мы так давно не виделись, я нашел повод приехать. Минсок отпивает кофе, надкусывает булочку и достает телефон. Ему быстро отвечают. Оба собеседника говорят по-китайски. Возможно Чансолю только кажется, но голос директора Кима звучит мелодичнее и мягче во время телефонного разговора. Дело в языке? Он смущенно смеется в конце диалога и со спокойным выдохом кладет трубку. - Ну, вот и все. Для корпоратива им подберут место попригоднее, а та площадка в полном вашем распоряжении на указанную в договоре дату. - Минни, ты супер! Минсок машет рукой, типа «да какие мелочи!», все приступают к обеду. Бан, так и не участвовавший в разговоре, исподтишка разглядывает Минсока, а тот словно не замечает. Они вежливо прощаются возле офиса M&R, Бекхен обнимает Кима, Бан ему завидует. В свой офис они едут полдороги молча, но на последнем повороте перед зданием Бан вздрагивает от внезапного резкого тона босса: - Ты на него свой хуй не поднимай. Не твоего полета птичка. Да и есть у него омега китайского производства. Они помолвлены. Тут же миллион вопросов вспыхивают в голове личного помощника менеджера: «У него омега?», «А он сам разве не омега?», «Как давно они вместе?», «А что, у меня на лбу написано, что он мне понравился?»… - М-да, - блаженно тянет начальник, радуясь заметной грусти помощника, - да я бы и сам эту сладкую попку на себя натянул! Чан резко тормозит, паркуясь. Поджимает губы и выходит из машины, хлопая дверью чуть сильнее, чем нужно. Бекхен сразу его нагоняет. Чтобы размыть эту самодовольную рожу, бета буркает: - Вы меня не так поняли. Я вовсе не… - Ой, да завали. Мне вообще-то похуй. Я так… предупредил. С той семьей шутки шутить опасно для здоровья. И генеральный менеджер первым, по обыкновению, заходит в лифт, а Чансоль остается на первом этаже и думает, как назвать все вышесказанное иначе, чем «забота»? _______________________________________________________________________________________________________ *простите, не удержалась. Дин <3 **и снова о наболевшем. Хотя я ваще без намеков, ребят! Чесслово, просто вырвалось. Это не ОН! Хотя можете представлять и ЕГО. Бен не против) ***если кто решит погуглить, это адрес кафе Mouse Rabbit. (5-14 Hwayang-dong, Gwangjin-gu) Просто захотелось, район там приятный. Нет, фирма «M&R» – не кафе))) тоже концертное агентство.