***
Волохов зашёл в кабинет начальника без стука. Прошин устало посмотрел на первого пилота, поверх очков. Мужчина понимал его по-человечески, но как директор… — Что? — ехидно спросил Игорь, — мне уже можно подыскивать другое место работы? — Успокойся, — повелительным тоном сказал Сергей, — никто тебя выгонять не собирается. Речь идёт о твоей жене. Игорь уже хотел разразиться гневной тирадой, но Прошин не позволил ему этого сделать: — Я понимаю, что такое обвинение нарушило привычную жизнь нашей авиакомпании. Но, и ты меня пойми. Эти документы чрезвычайно важны. Если конкурирующая авиакомпания их получит, а ты понимаешь, что сейчас они сплошь и рядом, то работу придётся искать не только тебе, но и всем остальным. — Всё это — отнюдь не повод считать, что эти чёртовы бумаги взяла Елена. Да, она иногда совершает совсем не логичные поступки. Да, она не способна работать и жить нормально. Но она никогда не стала бы так подло действовать за спиной! — Интересно, а когда она от тебя ушла, ты так же говорил?! — взвился мужчина. — Причём тут это? В отношениях она совершенно не способна разобраться, в этом я с тобой согласен. Но, — Игорь прошёлся туда-сюда по кабинету и сел за стол, — ей нет никакого резона подставлять саму себя. Думаешь, я не знаю, что её больше никуда не возьмут? — Это всё понятно, но… — Нет, ты меня послушай! Разве за ней по работе были нарекания? За исключением недавнего происшествия, но нас там не было! И мы не знаем, была ли возможность более мягкой посадки самолёта. И какой смысл Лене сейчас забирать документы? Она итак переживала, не выгонят ли её из компании. И, конечно же, в тот самый момент, когда ты ей сказал, что ничего ей не будет, она украла документы. У женщин с логикой туго, но не до такой степени! Поэтому, ищи виноватого в другом месте. Может быть, сам того не желая, переложил куда-нибудь. Или уборщица. — Игорь, это всё, конечно, очень хорошо. Но ты не общался со своей женой двадцать лет. — И что? — Ты не знаешь, что она за человек. За такое время может измениться очень много вещей. И защищать её очень опрометчиво. — Может быть, и опрометчиво. Но она не делала этого. Я тебе уже тысячу раз объяснял, почему. Даже если это сделала и она, то какой смысл оставаться в городе? На её месте любой нормальный человек уже давно бы улетел куда-нибудь, в жаркие страны. Продал бы документы конкурентам и улетел. — А что, если она и собиралась так сделать? — прищурился Прошин, — что, если мы просто успели её перехватить. — Послушай, она не агент ФСБ! Она всего лишь женщина, которая не в то время оказалась не в том месте. У тебя вообще, кроме твоих домыслов, есть какие-нибудь доказательства? — Прямых доказательств нет… — Вот, видишь! Значит, можно считать её невиновной. В нашей стране, если ты забыл, действует презумпция невиновности! — Я помню! Мы очень не хотели обращаться в полицию, поэтому решили просто поговорить с Еленой. Но, как ты успел понять, у нас этого не получилось. Если она не вернёт документы… — Да не брала она эти документы! Если бы она их взяла, то вряд ли бы сейчас лежала у меня дома, в состоянии, близкому к сумасшествию. Так тебе никакой актёр не сыграет. Я знаю, как она выглядит, когда ей плохо! И я очень хочу ей помочь. — Игорь, а что я могу сделать? Из всех улик я могу тебе только показать видео, которая засняла камера около двери моего кабинета. Там видно, что Елена заходит и через несколько минут уходит. — Не испариться же ей, — язвительно сказал Волохов, — ничего криминального я здесь не вижу! Ты видел в её руках документы? — Нет, не видел. — Вот и всё. Не вижу причин её в этом подозревать. Может быть кто-то зашёл до моей жены, а вышел после. — В кабинете были мы с ней вдвоём. — Ой, — махнул рукой Игорь, — ты мог выйти, позвонить. А кто-то зашёл, забрал документы, или наоборот, спрятался за шторой. Вариантов масса. И все они разбивают в пух и прах твою версию про Елену. Сколько человек было тогда в твоём кабинете? В тот день? — Думаешь, я помню, — пожал плечами начальник, — все заходят по какому-нибудь вопросу. — Вот именно для этого и нужна секретарша. Она бы точно зафиксировала всех посетителей. Посмотри ещё раз запись с камеры, только всю. — Ну, знаешь ли. Это так любой человек может попасть под подозрение. — С чего ты вообще взял, что это была Елена? Сам говоришь, что в тот день в твой кабинет приходило много людей. — Да, но только документы я смотрел непосредственно перед приходом Королёвой, а когда она ушла, то их уже не было. — Вот прям она ушла, и ты сразу же вернулся к документам?! — Нет, — протянул Прошин, — мне позвонили, разговор был долгим. — И за это время в кабинет никто не зашёл?! — Нет. Потом я вышел, запер кабинет. Короче говоря, после Елены люди не приходили. — Ты в этом так уверен? — Да, уверен. — Почему ты тогда сразу не позвонил моей жене? Прошёл день, ты поставил в известность меня, и только потом её! — Ну… Я надеялся, что ты сможешь повлиять на неё, и мы не станем раздувать скандал. — Она не брала эти документы. Я ей верю. Кто-то другой это сделал. Тот, на кого не подумают. А Ленку вполне могли подставить. — Кому это нужно? — Эльвире, — пожал плечами Волохов. — Эльвире? Игорь… — Да, ей. Даже если опустить личное, Елена буквально опозорила её. Где это видано, чтобы пассажиры брали ситуацию в свои руки? — Эльвира уволилась. Ты знаешь об этом, и уволилась она до того, как произошёл инцидент с бумагами. — И что-то помешало ей зайти в офис? — Насколько я знаю, она уехала в другой город, ищет работу там. Странно, что ты этого не знаешь. — Я же сказал — опустить личное, — пожал плечами Волохов, — даже если и не она. Лена сложный человек, она вполне могла кого-нибудь обидеть. А человек не простил, затаил злобу. Так, ведь, обычно и бывает. А сейчас её из компании выкинут, а недоброжелатель обрадуется. Прошин молчал пару минут. — Ты серьёзно думаешь, что в нашей маленькой авиакомпании могут быть такие люди? — Маленькой наша компания была пару лет назад. А сейчас, ты даже всех сотрудников поимённо не вспомнишь. Я не делаю свою жену святой, я понимаю, что все люди совершают ошибку. Но, тем не менее, она бы не стала делать такую глупость. Тут что-то не так. И будет хорошо, если ты сам эти документы куда-то переложил. А если нет, то в компании завёлся крот. Не хуже меня понимаешь, что это значит. — Только когда Елена была в кабинете, я отвлёкся. Больше таких моментов не было. — Опять ты за своё! Может быть была какая-то мелочь, которую ты сейчас даже и не вспомнишь! Ты прекрасно меня знаешь, я никогда бы не стал защищать человека, если бы не был уверен в его невиновности. Но это не тот случай. — Я помню, когда ты ошибся. И из-за той твоей ошибки мы и взяли на работу твою жену. Сейчас бы этой проблемы не возникло. — Замечательно, — протянул Волохов, — теперь ты собираешься меня во всём обвинять?! — Да никто тебя ни в чём не обвиняет! Просто я напоминаю тебе о том, что все люди ошибаются, и ты не исключение. Может быть, именно в этот момент, твоя жена пакует вещички. Ты вернёшься домой, а её уже и след простыл. — Она может так поступить, не спорю. Но только из-за того, что ей грозит увольнение, а может быть и статья. — Если она добровольно отдаст бумаги — то никакая статья ей светить не будет. — А если не отдаст, то что? С обыском придёшь? — Придётся принять меры — вызвать полицию. Но, сам понимаешь, не хочется этого делать. Будет пятно на репутации компании. — Ты просто зря теряешь время. Крота надо искать среди тех, кто ничем не выделялся. Может быть, когда ты назначил мою жену бортпроводником или инструктором, кто-то уже рассчитывал на это место. Такие ситуации бывают чаще всего, и человек начинает ненавидеть именно счастливого соперника. Не руководство компании, не себя, а его. — Да никого такого не было. Со стажёрами получилась достаточно сумбурная ситуация — у нас их в планах не было, а тут бах. А твоя жена одна из опытных… Нет, это точно никакая не месть. — Хорошо. Значит, Елене просто так повезло. На самом деле, у тебя умыкнули документы, а понял ты это слишком поздно. Человек хотел навредить лишь компании. Может быть, заслан конкурентами. И вообще, почему я решаю эти вопросы?! Это ты у нас начальник. — Но ведь это твоя жена под подозрением! И это она должна сейчас быть здесь, и выдвигать эти версии. — С моей женой я, как-нибудь, сам разберусь. Я хочу, чтобы мы закончили разговор на том, что Елена не брала эти документы. Проверь стажёров, проверь новеньких. Да вообще всех! — Игорь, — вздохнул Прошин, — я понимаю, что она тебе не чужой человек. Но если всё подтвердиться… — Да для меня если не бывает, — повысил голос Волохов, — я точно знаю, что она не брала эти бумаги. И не вижу причин ей не доверять. Она недавно людям жизни спасла. — Ладно, — устало сказал мужчина, — мы с Миахалычем пересмотрим всех, кто вызывал подозрение. Я тебе обещаю. — Вот! Другое дело. Можешь же, когда хочешь. — Но если мы ничего не найдём, то придётся уже разговаривать с твоей женой. И вовсе не в стенах этого кабинета. — Если вы добросовестно поищите эту заразу, то найдёте. И тогда, придётся извиниться. И не факт, — Волохов поднялся, — что Елена примет это. — Не переживай, — отмахнулся Прошин, — если это не она, то всё будет нормально. — Не смею вас больше задерживать, — сказал Волохов и вышел из кабинета. Игорь не знал, чем всё кончится. Он был уверен только в том, что Елена не совершала этого. Может быть, не приди она вчера вечером, он бы склонялся к тому, что она виновата. Но её вчерашнее состояние… Невозможно было это сыграть. Волохов вышел на улицу и закурил сигарету. Он нашёл дома заначку Елены несколько дней назад, когда ушла Эльвира. И сорвался. Он бросил курить сигареты много лет назад, но, судя по всему, не до конца. На улице было холодно, и Игорь поёжился, подумав о том, что Елена всю ночь провела на такой погоде. На него нахлынуло чувство сострадания по отношению к бывшей жене, стало стыдно за все крики и скандалы за последний месяц. Игорь докурил сигарету, сел в машину и поехал к дому. Он не заметил, что за ним наблюдали. Валя Сазонова, кутаясь в фирменный плащ, тёмно-синего цвета, пошла в сторону парковки. Она и представить себе не могла, что Волохов захочет защитить бывшую жену. Женщина полагала, что после скандала с Эльвирой (А Сазонова не сомневалась в том, что женщина устроит скандал не верному любовнику), тот и вовсе возненавидит. Но, нет. Он не только принял её сторону, а ещё и активно защищал. Однако, Прошин, судя по всему, не спешил поверить в невиновность Елены. — И к лучшему, — сердито сказала женщина, открывая дверь машины. Женщина обернулась и взяла с заднего сидения свою большую сумку. Её пальцы наткнулись на твёрдую обложку документов. Валечка боялась хранить их дома — мало ли, что. Вдруг Юра найдёт, а её любовник мог быть в курсе ситуации. Конечно, Прошин не собирался это афишировать, но Валя умела быть незаметной. Именно Валя Сазонова, с виду улыбчивая и добрая стюардесса, взяла документы. На самом деле, она давно хотела сделать Елене плохо, но не могла придумать как. Одно время пыталась привлечь Эльвиру, но ничего не получилось. И только тогда, когда Валя узнала, что Эльвира считает Елену сестрой Игоря, женщина поняла, что пора действовать. Во-первых — даже если Елена прибежит к мужу и попросит о помощи, то он будет занят разборками с любовницей. Во-вторых, как говорилось выше, он ни за что не станет ей помогать. Идеальным исходом для Вали было подкинуть документы Королёвой, но не представилось возможности. А так, женщина узнав, что Елена будет в кабинете у начальника в такое-то время, не вышла оттуда изначально. Получилось так, что несколько бортпроводников зашли туда толпой, хотели что-то спросить относительно зарплаты. Валя, же, спряталась за шторой. Никто и не заметил, что она была. Ждать пришлось не очень долго. Елена пришла, Прошин стал ей что-то говорить. И тут, настоящий подарок судьбы! Ему позвонили. Мужчина вышел, Елена стала копаться в своей сумке. Валентина, осторожно выглянула — Королёва её явно не видела. Женщина быстрым движением руки забрала раскрытую папку — тогда она не знала, что эти бумаги какие-то важные. Хотела, чтобы Елену просто уличили в воровстве. Прошин вернулся, и они возобновили диалог. А Валечка сидела тише воды, ниже травы. И снова судьба подарила ей подарок — Елена ушла, но у Прошина опять образовался звонок. Валечка тенью проскочила из кабинета. Она знала, что может быть, её увидела камера. И тут женщине повезло. В коридоре было много народу, в какой-то момент дверь главы «АЭРУС» оказалась вне зоны видимости, люди заслонили её. Поэтому создалось впечатление, что никто оттуда не выходил. А, поскольку, Елена сразу попала под подозрение, Прошин даже не думал всматриваться в запись. Сазонова отмахнула от себя воспоминания — сейчас ей надо было себя вести максимально естественно. Она подумала насчёт отпуска, но это могло выглядеть подозрительно. Поэтому, пока женщина решила затаиться. Продавать бумаги она не кому не собиралась — в её планы не входило разрушение компании, которой она отдала столько лет. Всего лишь надо было придумать, как окончательно захлопнуть капкан для Елены.***
Всё-таки выходной день, это лишь для подростков время прогулок и развлечений. Для взрослого человека это день для сна и для уборки. Именно с уборки начался новый день для Анечки Стебельцовой. Проснувшись, девочка хотела начать рисовать новый рисунок, но в её комнату вошла мама. — Не спишь? — Нет, — улыбнулась девочка, — мам, а мы поедем куда-нибудь сегодня? — Пока не знаю, к вечеру посмотрим. А куда ты хочешь? В кино? — Можно и в кино. Ты просто очень редко дома бываешь, я скучаю. Наталья улыбнулась. — Я очень скучаю по тебе, но ведь ты уже большая, и можешь понять, что это моя работа. — Я всё понимаю, но постарайся бывать дома почаще, — серьёзным тоном сказала девочка. — Посмотрим. Я же тебе говорила, что в нашем мире всё относительно, и никто не может знать правды о следующем дне. Зато, я могу сказать тебе, что мы будем делать. — И что же? — Мы будем делать генеральную уборку перед новым годом, — с улыбкой сказала Наталья. — Ну, ма-а-ам! Я порисовать хотела, — надулась девочка, — зачем вообще надо убираться, если завтра всё равно будет бардак?! — Если поддерживать порядок, то никакого бардака не будет, — мудро сказала женщина, — давай вставай, умывайся, и поможешь мне с кухни. Помоем люстры, пыль везде протрём. — Мам, это не интересно! В конце концов, на что я трачу свою жизнь? — девочка сложила руки на груди. Стебельцова умилилась. — Анечка, откуда же ты таких слов набралась? Тебе всего девять лет. — А зря ты меня не до оцениваешь, — девочка поднялась с кровати, — если бы ты была дома больше времени, то… — Иди в ванную, — строго сказала женщина. — Вот так вот всегда поступают с цветами жизни! — проворчала Аня, и отправилась в коридор. Наталья улыбнулась. Её дочь стала походить на Игоря, но это перестало пугать её — в конце концов, куда деть гены? Женщина тоскливо посмотрела на шкаф. Ей не хотелось готовить квартиру к новому году, но всё-таки для Анечки это был праздник. Когда ты уже взрослый, то новый год воспринимаешь просто, как данность. Ну, или это Наташе так везло с праздниками и настроением. Наталья подошла к двери ванной и постучалась. — Аня, выходи! Сколько можно? Или ты там уснула? — Выхожу, выхожу. Девочка вышла из ванной. На её лице была написана безысходность. — Мам, ты рушишь во мне великого художника! Знаешь, как сложно поймать вдохновение? — Послушай, художница, вдохновения не обещаю, но ремня всыплю. Марш на кухню, завтракать. Анечка скорчила рожицу, но всё-таки отправилась в светлое помещение. «Господи, как только люди с двумя и более детьми справляются? Раньше такой спокойной была!» — подумала Наталья. — Мам, ну почему на завтрак всегда каша? В рекламах дети едят йогурты, хлопья, — начала возмущаться девочка. — Каша полезнее, — тоном воспитателя произнесла женщина, — для физической силы и для ума. — Я итак умная. — Конечно умная, — улыбнулась женщина, — как же иначе? Только, по-моему, ты не с той ноги сегодня встала. — Я так порисовать хотела, мам! — Делу время, а потехе час. — А для меня рисование, это дело. Причём, любимое. — Вот сначала ты поможешь мне убраться, а потом будешь рисовать. — Может быть сначала я дорисую, а потом помогу тебе с уборкой? — Боюсь, что не получится. К тому моменту я уже сама уберусь. — Вот видишь, как хорошо получается. — Так! Ты же мамина помощница, верно? — Верно, — пробурчала Аня. — Как у тебя с оценками дела? — Всё нормально, — быстро сказала девочка, — с чего надо начинать убираться? — Так-так, — прищурилась Стебельцова, — что не так с оценками? — В порядке всё. — Анна, я знаю, когда ты пытаешься меня обмануть. — Мам, да не пытаюсь я тебя обмануть! — Неси дневник. — Ну, мам… — Неси, я сказала! Девочка нехотя слезла со стула и направилась в свою комнату. Наталья приготовилась прочитать дочери лекцию. Разумеется, она не могла уделять её учебе должного внимания, но когда выдавалось свободное время, то всегда проверяла её дневник, тетрадки. Девочка с хмурым выражением лица, появилась на кухне. — Держи, — кротко бросила она и протянула матери дневник. — Так, — протянула Наталья, — очень хорошо. Почему у тебя по чтению тройка? Аня, всегда же нормально училась! — Да потому что я книгу читала, а не учебник, — пожала плечами девочка. — И что? — А учительница велела текст из учебника читать! А я его ещё дома прочитала, мне скучно было. — Так, а что за книгу ты читала? По школьной программе? — Не совсем. Маленький принц, — пожала плечами девочка. — Хорошая книга. А где ты взяла её? В библиотеке? — Нет, мне тётя Лена её купила. — Когда это она успела? — Давно ещё, это не важно. А учительнице это не понравилось. Но ведь я же прочитала рассказ, почему тогда три? — А действительно, почему три? Она тебя спросила о чём-то или нет? — Сказала, что я невнимательна и поставила тройку. Мам, это ведь не честно! — Я знаю, котёнок, — Наталья вздохнула, — но к сожалению, нам часто приходится делать в этой жизни не так, как мы хотим. Честно, не честно, это никого не волнует. Ты уже взрослая, и должна это понимать. — А вот я не понимаю. Она всё желание отбивает читать, если честно. — А вот этого не надо. Если тебе дело нравится, по-настоящему, то никто не может у тебя это отобрать. Тебе ведь нравится читать. Девочка согласно закивала. — Вот видишь. К тому же, это очень полезное занятие. Не только развлекает, но и развивает. — А рисовать мне всё равно нравится больше. Наталья улыбнулась. — Главное, чтобы у тебя с оценками всё было хорошо. Учительница, может быть и не права, но не стоит портить оценки. Тебе потом с ними жить. Хорошо учится — это очень важно. — Значит, ты на меня не сердишься? — Ну что ты, нет конечно. Ведь ты знаешь материал. Но, в следующий раз, постарайся не допускать таких оплошностей. — Хорошо, — девочка просияла. Анечка очень не любила, когда её мама расстраивалась. — А теперь отнеси дневник, и приходи сюда. Я дам тебе тряпку, будешь оттирать гуашь со своего стола. — Ну, мам! У настоящего художника в комнате всегда должно пахнуть красками! — Иди-иди, художница. Когда потом в новой рубашке в эту краску вляпаешься, я тебе стирать её не буду. Аня покачала головой, и убежала в свою комнату. Следующие полчаса девочка, бурча себе под нос что-то вроде «Новый год без чистого стола не наступит, что ли?!» упорно оттирала краску. Дело продвигалось медленно — Аня периодически задумывалась о том, что хочет нарисовать. — Аня, — в комнату в очередной раз зашла Наташа, — ты долго будешь в облаках летать? Я уже все полки на кухне разобрала, а ты ещё стол не оттёрла! — Мам, ну нет у меня вдохновения к уборке! — А для уборки не нужно вдохновение. Или ты специально время тянешь, я понять не могу? Думаешь, я тебя освобожу от этого занятия? Заблуждаешься ты, ой как, — строго сказала Наташа. — Мам, да ни о чём я не думаю, — сердито пробурчала девочка, — просто не понимаю, зачем убирать… — Если завтра всё равно ты капнешь гуашью в тоже место, я это уже тысячу раз слышала, — закончила за неё предложение Наталья. — Вот зачем ты меня спрашиваешь, раз сама всё знаешь? — пробубнила Анечка, — всё, я оттёрла. Можно теперь порисовать? — Так, — Стебельцова посмотрела на стол, — теперь разбирайся в своих учебниках и тетрадках. То, что исписано — выкидывай. Ручки, карандаши, которые пришли в негодность — тоже выкидывай. В прочем, не хуже меня знаешь. Потом будешь разбираться в своём шкафу, всё аккуратно развесь. — Но это же мой шкаф! Какая тебе разница?! — возмущенно проговорила девочка. — Не груби матери, — спокойно сказала Наталья, — во всём надо поддерживать порядок, а то скоро не сможешь найти рюкзак. — Ну, вот и не надо его искать. — Аня! — Всё-всё, убираюсь я, — в доказательство своих слов Анечка открыла рюкзак и начала доставать оттуда учебники. — Вот и молодец. И помни — чем раньше мы уберемся, тем больше времени будет на прогулку. — А вот это уже шантаж, — выпятила нижнюю губу девочка, — молодому растущему организму нужен свежий воздух! — Кажется, тебе пора перестать так много смотреть телевизор, — усмехнулась Наталья. — Нет, не правда! — Тогда, убирайся быстрее. Это не так сложно. Стебельцова вышла из комнаты и прикрыла дверь. Её ожидал разбор собственной комнаты. Когда появляешься дома самоё большое на сутки, то совершенно некогда класть вещи на свои места. Разумеется, Наталья старалась не наводить сильный хаос, но всё равно — всего не переделаешь. Женщина открыла шкаф. На самом деле, её дочь была намного организованнее — Анечка успела разложить все вещи после переезда, и как-то обжиться. А Наташе всё было некогда — коробки гнездились внизу шкафа, вещи в беспорядке висели на вешалках. Женщина покачала головой — после появления Елены в её жизни, вещей прибавилось. Ранее Наталья не замечала за собой какого-то особого желания покупать вещи, но Елена упорно говорила ей, что мужчины смотрят на одежду. Зная о том, как подруге «везёт» с мужским полом, Наталья не сильно-то ей верила. Но, чтобы не обидеть, не говорила об этом. Стебельцова коснулась рукой кофты телесного цвета и хотела уже её примерить, как в дверь позвонили. — Аня, открой дверь, — крикнула Стебельцова. — А если там маньяк? — спросила девочка, но направилась к двери. — А ты в глазок посмотри. Посмотрела? Кто там? — Тётя Маруся. О, она с Витькой. Уборка отменяется? — девочка просияла? — Не с Витькой, а с Витей, — поправила её Наташа, и пошла за ключами. — Ну он же мальчик! — И что? Не называть его своим именем? — Это тоже его имя. Только звучит более мужественно. — Откуда же такие познания, — проворчала Наталья и открыла дверь. — Привет, — заулыбалась Маруся, — привет Анечка. — Здрасте, — буркнула Аня. — Чего такая невесёлая? — У нас просто уборка, — улыбнулась Наташа и посторонилась, чтобы Маруся прошла. Стебельцова улыбнулась мальчику и погладила его по голове. — К новому году готовитесь? — понимающе сказала Маруся. — Да, есть немного. — Ой, Витька, — Аня взяла мальчика за руку, — пойдём, я тебе покажу, что нашла. Их разговоры всё равно не переслушаешь. Мальчик немного застеснялся, но девочка упорно потянула его в свою комнату. — Боевая она у тебя, — улыбнулась Маруся, — мы не вовремя? Просто выдалось свободное время, думала позвать тебя погулять. — Марусь, ты извини, но точно не получится сегодня. Я только начала уборку… — Так я помочь тебе могу. Наташ, ну подумаешь, уборка! Великое дело. Молодость проходит, а ты всё убираешься. Наталья укоризненно посмотрела на неё. — Вот из-за таких как ты, моя дочь потом не хочет убираться. — А я тут не причём. Кто же захочет убираться? Никто. Тем более, в девять лет! — Ей почти десять, — пожала плечами Наталья. — А какая разница? Всё равно она ещё маленькая для уборок! — А ты отцу так говорила? — Да ты что, — засмеялась Маруся, — у нас всегда дома был порядок, прямо как в армии! — Вот я и пытаюсь добиться такого же эффекта, — пожала плечами Наталья. — Но ведь ей развиваться надо! Прыгать, бегать, играть. Она хоть раз в дом подруг приглашала? — Ты знаешь, — отмахнулась Стебельцова, — что мы только переехали, она не успела ими обзавестись. — Вот откуда ты знаешь? — Я знаю свою дочь. Идём в мою комнату, там договорим, я буду убираться в шкафу. Из комнаты Анечки раздался смех Витеньки. — Я так рада, что они подружились, — улыбнулась Маруся. — Можешь теперь его с Анечкой оставлять, будет тебе няней, — усмехнулась Наталья и направилась в свою комнату. — Ты знаешь, а я подумаю над этим предложением, — сказала Васильева и пошла за подругой. — Располагайся, — хмыкнула Наташа и подошла к шкафу, — как в общем дела? Как тебе работать после перерыва? — Ой, да замечательно просто. Лариса Андреевна, мама Серёги, души во внуке не чает. — А Игорь что? — А что он… Ворчит, что ему ещё делать. Но, по-моему, уже не так сильно дуется. Скоро совсем помиримся. — А Серёга как? Где он, кстати? — Да дома, отсыпается. Очень нервный в последнее время, из-за нехватки сна, наверное. — У него что-то не так со здоровьем? — серьёзно спросила Наталья. — Да нет, всё нормально. Да и что ему будет? Молодой ведь. — Молодость — понятие относительное. — Ничего не относительное! — обижено сказала Васильева. Наташа засмеялась. — Хорошо-хорошо. Ещё пару часов все четверо провели очень хорошо — Наташа и Маруся сплетничали, попутно разбирая коробки, Аня читала Вите книгу, смотрела с ним мультики. А потом, вся дружная компания отправилась гулять по заснеженной, вечерней Москве.***
А вот у четы Волохов всё было точно не в порядке. Потому как Елена лежала на диване, отвернувшись лицом к стенке, а Игорь ходил по комнате и пытался её вытащить из состояния депрессии. — Посмотрите на неё! Мужик её бросил. Что теперь, вешаться что ли? — Оставь меня в покое, — вяло сказала Елена, — мне плохо! — Конечно тебе плохо! Но, от похмелья, по себе знаю, ещё никто не умирал. — Нет у меня никакого похмелья… Отстань от меня, у меня уже голова от тебя болит! — Голова у тебя болит от того, что ты по городу в метель по ночам ходишь! Так можно серьёзное заболевание подхватить. Королёва положила подушку на ухо, но это ей не помогло. Ворчание Волохова пробилось бы даже через бетонный бункер. — А ведь я тебе говорил! Слишком быстрое развитие отношений до добра не доведёт! — Отстань от меня! Ты это Марусе говорил! — Какая разница?! Что мать, что дочь! Никогда никого не слушают, а потом страдают! — Маруся страдала потому, что её отец решил не выдавать её замуж до старости. — Её отец прожил жизнь и знает, как лучше! — Она счастлива с Сергеем? Счастлива! Ты ошибся. — Один раз! Ты тему не переводи. Королёва развернулась и подпёрла голову рукой. — Ты же понимаешь, что от твоих нотаций, лучше мне не станет? Так уйди себе в другую комнату, дай мне спокойно погрустить. — Я пытаюсь тебе помочь. — Что-то твоя помощь не особо действует. Оставь меня в покое. — «Оставь меня в покое, оставь меня в покое!» — передразнил он её, — раз уж ты пришла ко мне домой, будь добра меня выслушать! — О господи, — простонала Елена, — что за жизнь такая, даже умереть спокойно не дадут! Я в гробу лежать буду, а ты мне будешь вычитывать. — Ты опять про смерть заговорила? — Игорь. Будь хорошим мужем — оставь жену в покое! — Интересная ты какая! В покое её оставить. Ты же не оставила меня в покое. По-прежнему появляешься у меня дома. Женщина поднялась и направилась к своему столу. Там, в первом ящике, она хранила сигареты. Но сейчас их не оказалось. Королёва укоризненно посмотрела на Игоря. — Где моя пачка? — Курить — вредно, — пожал плечами Игорь. — Вредно отбирать у курильщика последнюю пачку сигарет! Она подошла к нему. — Давай сюда. — Там осталась одна! — И этот человек мне ещё говорит о том, что курить вредно. Давай сюда. Волохов нехотя протянул ей пачку. Королёва скептически посмотрела на него и взяла последнюю сигарету. Женщина вышла на балкон, открыла окно и закурила. За окном шёл снег, было темно. Женщина проспала большую часть дня, пока не вернулся Игорь и не начал чем-то греметь на кухне. Елена вышла посмотреть и это стало её ошибкой — Волохов накинулся на неё словно коршун. У Елены не было сил что-то ему на это отвечать, поэтому она вернулась в комнату и притворилась трупом. Это ей не помогло. После курения Королёва почувствовала себя бодрее и вернулась в комнату. — Что же ты мне не выговариваешь сейчас? — язвительно спросила она мужа. — А какой смысл в этом? Ты всё равно сделаешь всё по-своему! — Господи, — Елена сложила руки и посмотрела на потолок, — неужели я дожила до этого дня? — Хватит ёрничать! Тебе совсем не интересно, как я съездил в аэропорт? — А разве предателю может быть что-то инетресно?! — взвилась женщина и обошла комнату по кругу настолько, насколько это было возможно, — ты вообще в дом-то меня пускать не боишься? Перережу ночью бритвой горло и всё! А потом ищи меня, да? Ты не забыл в моей сумке порыться? А может быть в шкафу? Или под матрасом? Куда же я могла положить эти гребанные документы?! Игорь подавил в себе улыбку. Его всегда забавляло, когда Елена возмущалась. Естественно, это не укрылось от её взгляда. — А что смешного?! Конечно, это не тебя обвинили чёрт знает в чём! Знаешь что! Да я слышать больше ничего не хочу про эту компанию. Пусть меня оттуда выгоняют! Зачем я вообще вернулась?! Елена снова легла на диван. — Успокоилась? — усмехнулся Игорь. — Нет, — Королёва посмотрела на него горящими глазами, — могу продолжить. — Лучше не надо. Всех соседей перебудишь. — Ничего страшного, когда они ремонт делают, а они его делают круглый год, их же не заботит мой сон! — Я поговорил с Прошиным. — Мне не интересно, — Елена легла на подушку и уставилась в потолок. — Слушай. У них нет никаких доказательств против тебя. — Ещё бы они у них были! Я же не дура, чтобы улики оставлять! — Лена! — Ладно, я слушаю. — Он пообещал, что разберется. — Ага. Мне от его обещания не легче. Я всё равно не вернусь туда. Я верила этим людям. А ты, — она посмотрела на мужа, — был на их стороне! — Я тогда не на чьей стороне не был! И хватит делать из меня виноватого! Подумай лучше, кто мог тебя подставить? — Дай-ка подумать, — Королёва начала загибать пальцы, — ты, Эльвира, бабушка, которой я не уступила место, свидетели Иеговы, продавец пылесосов… — Лена, я серьёзно! — Я тоже. Между прочим, ты тоже под подозрением. — Замечательно! Я тебе помогаю, и я ещё во всём виноват. Потрясающе просто. — А скажешь, у тебя не было желания отомстить мне? После небольшой паузы Игорь ответил. — Нет, не было. — Задумался. Значит было. — Но я бы точно не стал это делать так. Достаточно было просто выгнать тебя из дома. — А у тебя были далеко идущие планы! Прикинуться добреньким, а потом оставить меня без гроша в кармане. Игорь подошёл к Елене и коснулся её лба. — Меня всякий раз удивляло, как ты ухитряешься нести этот бред без температуры. — Воображение хорошее, — проворчала Королёва, — может быть ты уйдешь уже? Я себя чувствую варёным трупом. Можно я посплю? — Судя по тому, как ты сейчас активно жестикулировала, спать ты хочешь меньше всего. — Это был выброс адреналина. Сейчас мне нужна тишина и покой. Игорь покачал головой и вышел из комнаты. Елена попробовала уснуть, но у неё ничего не получилось. Или она ухитрилась отдохнуть, или адреналин всё ещё кипел в крови. Так или иначе, через полчаса она вышла из комнаты и направилась на кухню. Волохов сидел за столом и перебирал таблетки. — Что, жизнь надоела? — хмыкнула Королёва. — У меня из-за тебя голова разболелась, — проворчал Игорь, — ищу, что из этого может помочь? Елена открыла холодильник и вытащила оттуда яблоко. — Могу порекомендовать обычное средство. Топор. Как Зевсу. Надеюсь, у тебя в голове не сидит какая-нибудь богиня мудрости. Хотя, откуда ей там взяться? Игорь скептически посмотрел на неё. — Шла бы ты спать. — А что ты меня выгоняешь?! Я, может быть, беспокоюсь о твоём здоровье. — Спасибо. — А серьёзно, — Елена села рядом, — неизвестно, как организм в твоём возрасте отреагирует на питание одной травой. — Лена, ещё одно слово о возрасте, и я запру тебя в кладовке. — Посмотрите-ка, обидчивый нашёлся. Через пару минут Королёвой надоело смотреть на попытки Игоря найти таблетки. — Дай сюда, — обозлилась она, отложив яблоко. Волохов протянул ей контейнер. — Господи, — протянула Елена, разглядывая блистеры, — с какого века это тут лежит? Да эти таблетки давно запрещены… Ё маё, тебе, видимо, очень тяжело жилось без женщины. — Ты можешь просто найти что-нибудь там? — Игорь, — Елена с жалостью посмотрела на мужа, — может быть всё-таки топор? Волохов забрал у неё контейнер. — Ладно, не кипятись. Сейчас принесу из своих что-нибудь. Елена вернулась в комнату, открыла там обезболивающее. — Какое же оно не вкусное, — скривился Игорь, когда Королёва залила порошок водой и протянуло ему. — А ты думал, всё в этой жизни легко даётся? — проворчала Елена. — А ты уверена, что это не какой-нибудь героин? — Героин колют, — обиженно отозвалась женщина, — я ему помогаю, а он ещё и обвиняет в наркомании. — Успокойся. Оно действительно противное. — Потерпеть можно. А вообще, мне не нравится, что у тебя болит голова. Первые признаки пенсии? — Первые признаки, что я слишком сильно за тебя переживаю. — Не стоит гробить себя из-за меня. Я этого не заслуживаю, — устало сказала Елена. — Я должен загладить свою вину за те события… — Может и должен, — Королёва пожала плечами, — но думаю, что нет. — Лен, — он взял её за руку. — Не надо, Игорь. Ты не забыл, что собирался разводиться со мной? — Это ты хотела развестись, — усмехнулся Волохов, — по-моему эта твоя штука подействовала. — Обращайся, у меня есть ещё. — Тебе-то это зачем? — Потому что у меня очень часто… Игорь не дал Елене договорить — он закашлялся. Королёва ощутила, как стук её сердца ускорился в миллионы раз. — Игорь? — вскрикнула она, положив руку ему на плечо, — что? Что?! — Да ничего, поперхнулся, — отозвался Волохов. Елена выдохнула, но продолжала напряженно на него смотреть. — Что, — усмехнулся Игорь, — испугалась крови? Королёва не ответила. — Погоди… эта твоя болезнь… заразна? — Конечно же нет, иначе бы ты давно умер! — проворчала Королёва. — Ты же не умерла. Лена… — Да отстань ты от меня! Не заразно это, этого вообще больше нет. — А что ты тогда так, — он кашлянул ещё раз, — испугалась? — Знаешь ли, когда люди рядом со мной начинают кашлять, это значит, что придётся постучать им по спине, а я не люблю кому-то помогать, — обозлилась Королёва, — если ты заботишься обо мне, почему я не могу делать того же самого? — Просто с твоей стороны — это неожиданно, — усмехнулся Игорь, — обычно тебе всё равно. — Не делай из меня монстра. — Ты сама прекрасно с этим справляешься. — Игорь, я сейчас обижусь! Вот так попробуешь измениться, а люди все попытки уничтожат на корню! — Иди поспи, ты действительно устала. — Знаешь, у меня такое странное ощущение… — Какое? — Как будто и не было всего этого — Эльвиры, Олега, посадки самолёта, пропажи документов, — Королёва пожала плечами, — как будто это всё произошло так давно… Игорь улыбнулся. — Ты не спала нормально ночью, не спала днём. Вот и получается подобное. — Я поспала чуть-чуть днём, так что я полна сил, — Елена улыбнулась. — И что ты сейчас собираешься делать? — Почитаю что-нибудь. Хотя, может быть моё состояние сейчас временное, и я усну, как только сяду на диван. — Главное, не выходи из дому. И не пей. Я не нашёл всех твоих заначек. Королёва засмеялась. — Ты говоришь так, будто я законченная алкоголичка. — Это так и есть. — Да что ты. Будто я не знаю, чем вы там после рейсов занимаемся. — Мы это делаем втроём, а ты в одиночку… Елена улыбнулась. — Ты знаешь, что бывает, когда я пью с тобой. Волохов усмехнулся. — На нашей свадьбе ты случайно не была пьяной? — Не помню, — Елена рассмеялась, — я тогда не пила и не курила. — И выглядела ты по-другому, — припомнил Игорь, — цвет волос другой, лицо было не таким… — Вот найдёшь мою фотографию с тех времён и поставишь на памятник, — засмеялась Королёва. — Лен, это искать надо. Давай лучше завтра сходишь, как на визу фото, только на памятник. Елена скептически посмотрела на него. — А какой я тебе больше нравилась? — спросила она через пару минут? — В смысле? — Ну… тогда, с натуральным цветом волос, не курящая, не пьющая… или сейчас? — Имеешь в виду до того, как ты ушла от меня или после? — Да, прости, — улыбнулась Елена, — глупый вопрос. — Как будто два разных человека, и одновременно чувство, что знаю тебя тысячу лет, — пожал плечами Игорь. Женщина приложила руку ко лбу мужа. — По-моему ты несёшь бред и… у тебя температура? — Да, перестань, — отмахнулся от неё Волохов, — какая температура? — Точно выше нормальной, — медленно сказала Елена, — я же тебя просила! — Успокойся, иди поспи. Со мной всё в порядке. — Игорь! — Лена! Елена включила чайник и презрительно посмотрела на мужа. — Вы, женщины, обладаете просто уникальной способностью надумать себе ерунды! Нет у меня никакой температуры, — обозлился Волохов и коснулся своего лба, — нет! — Знаешь, меньше всего мне хочется хоронить тебя, если это что-то серьёзное, — сказала Королёва. Игорь рассмеялся. — Какое серьёзное, Лен? Ты переутомилась. Елена посмотрела на него таким взглядом, что Игорю перехотелось ей что-то высказывать. Тот снова сел за стол и посмотрел на жену, которая искала какие-то таблетки в своей аптечки. — Лен, сейчас зима, и… — Если ты заболеешь, — она поставил перед Волоховым кружку с чаем, — тот жить нам будет не на что. Меня выгнали. — Не до конца! — Пей! Волохов, не хотя, сделал глоток. Елена напряженно смотрела на него — она прекрасно знала, что такое, когда у мужчины температура на градус выше нормальной нормы. Кем бы он не был — пилотом, ментом, патологоанатомом — сразу же превращается в беспомощную девочку-подростка.