Последние

      — Почему ты не нападаешь, Саске-кун? Если ты не сможешь отобрать у меня колокольчик, тебе придется вернуться в академию.       — Я похож на кого-то из этих двоих? — спрашиваю я, выходя из кустов. — Из генинов уходят либо на кладбище, либо на повышение, но не обратно в школу. И потом, в данной ситуации задание невыполнимо — наши уровни слишком различны. Скорее всего, смысл этого экзамена вовсе не в колокольчиках. Возможно, вы хотели узнать, сможем ли мы объединиться?       — Ты очень умен, Саске. Ирука не зря тебя хвалил. Но если ты догадался о смысле экзамена, почему не сказал об этом товарищам?       — А у товарищей своих мозгов нет? — пару мгновений я раздумываю, и продолжаю. — Пожалуй, это так. Я не желаю вешать себе на шею бесполезный груз. Харуно первый же бандит пришибет первым ударом, Узумаки, возможно, вторым. Они слабаки и идиоты, но по своей воле я их на тот свет не отправлю.       — Вот как… ты заботишься о них?       Пристально смотрю в один глаз куратора.       Пес, — приходит внезапное понимание. — Маска пса. У хорошего пса только один хозяин. А это очень хороший пес…       С ним можно говорить.       — Не люблю бессмысленной растраты ресурсов.       — Вот как…       — Да. Из них еще может выйти что-то толковое, но прямо сейчас это балласт. Узумаки хочет стать крутым, не сильно напрягаясь и не тратя времени — он не умеет работать над собой. Харуно ничего не хочет, кроме как замуж за меня, и дальше свадебного кимоно ее мечты не простираются.       — Но вы одна команда, и вам придется работать вместе, нравится тебе это, или нет.       — Вряд ли у нас получится. Допустим, я буду их терпеть. Ну и что? Наруто еще с первого года в академии мечтает меня поколотить, а шанс на это появится у него лет через пять, при очень напряженных тренировках, что при его характере сомнительно. При этом он влюблен в Сакуру, которая влюблена в меня, и вообще, живет в своих фантазиях. В лучшем случае она будет бесполезна, если не вредна.       — Она была лучшей среди девочек в вашем выпуске.       — Лучшей во всем, где не требуется тайдзюцу и ниндзюцу. Ей следовало бы на полигоне ночевать, вместо попыток привлечь мое внимание. Чем она собирается сражаться с вражескими ниндзя — свитками с каллиграфией? Или поразит их расцветкой своего наряда?       — Эм-ма… предполагается, что вы будете ее защищать…       — Сами-то поняли, что сказали? Пусть уж тогда миссию по защите оплатит, если мы с Наруто вместо выполнения основной задачи будем ее стеречь. Потому, что полноценно работать с таким прицепом лично я не могу. И отказываюсь брать на себя ответственность за их жизни.       — М-ма… категорично.       — Удобно. Лучше сразу все прояснить, чтоб потом не было истерик и обвинений в предательстве.       Молчим.       Моя сенсорика не настолько мощная, как у Синдзи, но полсотни метров я могу контролировать спокойно. И сейчас к нам приближается Сакура. Я спокоен — чакра течет свободным потоком, ничем не задерживаемая, как равнинная река. Я в подобии транса, на границе сна и глубокой медитации.       — Знаешь, Саске, — наконец говорит командир. — Это хорошо, что ты так ответственно относишься к работе. Тех, кто хорошо выполняет миссии, в мире шиноби уважают. Но те, кто бросает своих товарищей…       Из кустов на противоположно стороне поляны выходит Сакура, видит меня, и с воплем «Саске-кун!» бросается навстречу. Попутно пробегая вплотную к командиру, и как бы случайно, обрывая колокольчики с его пояса.       Чакра закручивается вихрем, бросая меня навстречу розовой девочке. Выхватываю колокольчики и испаряюсь прямо из-под рук Какаши, оставляя в его кулаке клановую рубаху.       — Хуже мусора, верно? — спрашиваю я с высокой ветки. — Знаю, наслышан. Вот только, как назвать шиноби, который подводит товарищей? Своей глупостью, своим нежеланием учиться, непониманием, что цена их ошибок уже не скверные оценки и выговор учителя, а жизнь? И хорошо, если только их собственная?       — М-ма…       Сакура сидит на земле и ошалело трясет головой после двух гендзюцу, наложенных одно на другое. Наверное, сейчас она чувствует себя прескверно.       — Шуншин, — говорит командир. — Ты сумел применить эту технику в бою… у тебя отличный контроль.       Я спрыгиваю на землю и удаляюсь в лес, маня за собой джонина.       — Спасибо. Но речь не обо мне. Что с этими двоими делать будем?       — Хм…, а что ты предлагаешь?       — Ну… мы можем разыграть представление. Вы скажете, что мы провалились, привяжете Наруто к столбу и запретите его кормить под страхом увольнения из генинов. А я его все-таки покормлю.       — Вот как…, а почему привязать именно Наруто, а не Сакуру или тебя?       — Воспитательного эффекта не будет. Сакура для меня в лепешку расшибется, не то, что едой поделится. Наруто для Сакуры — тоже. Я к ним обоим отношусь одинаково без приязни. Пусть увидят, как надо перебарывать себя, хотя бы на такой малости. Им же все надо на пальцах разъяснять.       — Думаешь — поможет?       — Стоит попробовать. Раз уж их ко мне прицепили, я хочу сделать их сильными.       Мы расходились с полигона в тяжелом молчании. Наруто растерянно поглядывал на меня, а я смотрел себе под ноги и думал.       Что бы Какаши ни говорил о командной работе, наша команда сформирована так, чтоб максимально ее затруднить. Мало, какой ребенок в нашем возрасте способен мыслить дальше, чем на пару недель вперед, и без подсказки понимать, что вот этот противный задавака — твой сокомандник, который прикроет твою спину в бою. А эта красавица сядет тебе на шею, чтоб ты делал ее работу и вытаскивал ее из ям, в которые влезет.       Красавица считает, что полдела сделано — она рядом с объектом своей страсти. Осталось еще полдела — затащить его в храм. Навязчивый поклонник ей мешает — она может иногда его использовать, но для него и пальцем не шевельнет.       И наконец, зацикленный на своей идее и убежденный в своей гениальности тип, которому плевать на все, кроме силы. Ведь, чтобы предположить, что я уже другой, надо знать о том, чего никто не знает…       Наша команда создана для того, чтоб мы мешали друг другу. У прежнего Саске в такой компании не было стимула развиваться — на фоне балбеса Наруто и прилипчивой дурочки Сакуры он смотрелся королем. Но в то же время ему было тесно, и он пошел к тому, кто поманил его новым горизонтом. Сакура в команде тоже многого не достигла, ее отвлекал Саске. Да, Наруто старался, чтобы всем доказать, но такая «доказуха» — и командная работа… да и просто хорошая работа… смешно.       А его вопли «Саске, я верну тебя домой!» напоминают истерику ребенка, не желающего расставаться с любимой игрушкой.       Вопрос: нужно ли мне что-то с этим делать? Ведь как ни крути, а именно мой уход и дал этим двоим такой мощный толчок к самосовершенствованию. Дал цель.       Будь я один — ушел бы, не задумываясь. Но — Синдзи…       Он сильный и умный. Он любит меня. А любит ли он Коноху?       И кого — меня или Коноху — он любит сильнее? Мой младший брат может стать врагом пострашнее Мадары — у безумного предка, по крайней мере, ничего не было лично ко мне. А Синдзи не будет бросаться на меня с расенганом наперевес, крича, что вернет меня домой. Нет. Он просто убьет.       Его стихия — вода, основа жизни на земле. И ему не составит труда заставить ее нести смерть.       Вода, пронизывающая землю. Холодная вода, наполненная ядом, удушившая огонь, убившая зелень. Пахнущее тлением болото.       На миг я увидел его возможное будущее — и оно меня ужаснуло.       Нет. Плевать на Орочимару и всех остальных, у меня не будет тайн от брата. Я не Итачи. Я не превращу жизнь того, кого люблю, в погоню за призраками.       Этим вечером я нашел в одной из кладовок большую цветную фотографию Второго Хокаге, и показал ее Синдзи.       — Посмотри.       Мой брат почти мгновенно сообразил, в чем дело. Его рука метнулась к лицу.       — Ты думаешь, я его потомок?       — Почти уверен. Вы слишком похожи, твоя чакра слишком мощная для безродного, а твоя стихия — вода. Для полной уверенности нужен тест, и поверь мне — сейчас его делать не стоит.       — Ты боишься за меня. Есть причина?       — От огромного сильного клана осталась одна женщина, которая пьет, гуляет и не думает завести ребенка.       — Вот как. Ты давно… догадался?       — Года два назад. Прости, что не сказал сразу.       — Ты думал, я стану болтать?       — Нет… просто это не показалось мне важным. Я сообразил, на кого ты похож, и почти сразу забыл — был другим чем-то занят. А потом… да. Я боялся за тебя. Не потому, что ты проболтаешься… просто хотел защитить тебя от любой угрозы. Ты же последний, кто у меня остался. И недавно я понял, что это не выход, и умолчание ничего не решит.       Синдзи долго молчал с карточкой в руке. И наконец спросил:       — Так ты не ненавидишь меня? Потому, что я — Сенджу?       — Нет.       Я обнял его, и он привычно уткнулся мне в плечо. И снова пришло мистическое понимание — он сам заподозрил что-то после своего сна, а потом прочитав о Тобираме и сравнив портрет в учебнике истории со своим отражением в зеркале. И испугался — что я от него откажусь! И старательно гнал от себя мысли о возможном родстве — помимо учебников он читал и клановые хроники, и о Втором Хокаге там ничего хорошего сказано не было. Защищать младшего брата Хаширамы, всю жизнь пыжившегося своим родством, бросался один Кагами, но на него не обращали внимания — любовь зла.       — Синдзи… я полюбил тебя, потому, что ты — это ты. Я назвал тебя братом, дал свою фамилию, и то, что у тебя внезапно нашлись родственники, меня не волнует. Я лишь боюсь, что если эта тайна выплывет наружу, за тобой начнут охоту. Я не знаю, почему исчезли Сенджу, но могу предположить, что твои родственники кому-то здесь мешали. Кто-то ведь отправил на передовую весь клан от детей до стариков! Поэтому — молчи. Мы все выясним, я тебе обещаю. Есть один человек… если мне удастся с ним договориться, мы обретем союзника, способного потягаться с каге. И к тому же увлеченного наукой, а не грызней за власть.