Последние

      Сердце глухо стучало, отсчитывая удары. Звонко стучали, сталкиваясь, деревянные клинки. Солнце обжигало мокрые от пота плечи, слепило глаза.       Напротив — улыбка. Неизменная, сдержанная, одними уголками губ, и неимоверно бесящая. Ну-ну, старайся, малыш…       Сейчас я тебе… вперед!       — Ай!       Получив чувствительный удар в живот, Синдзи согнулся и сел на землю.       — Убит, — озвучил очевидное его противник. И тяжело вздохнул. — Куда тебя несет? У тебя, что, хирайшин в руках?       — И-извини…       Саске положил меч на землю и присел рядом, привычно обнимая за плечи.       — Ты понимаешь, что будь у меня в руке не деревяшка, ты бы уже собирал свои кишки по всей поляне? Ты неправильно действуешь. Пойми, ты физически не сможешь быть быстрее меня, как не сможешь увидеть свои уши без зеркала.       — Но что мне делать?       — Ты можешь попытаться поискать в себе стихию молнии — есть приличный шанс, что найдешь. Она — естественный ускоритель. Или построить другую стратегию. Когда ты кинулся вперед, мне даже не нужно было стараться тебя опередить — достаточно выставить меч, и ты сам напоролся.       Синдзи вздохнул и почесал живот. В последнее время ему казалось, что решение оставить академию было ошибкой. Саске уже сейчас уходил от него все дальше, а лет через пару им даже поговорить будет не о чем.       — Эй, не грусти. — Учиха обнял его и потерся щекой о волосы. — О чем задумался?       — Наверное, зря я оставил путь ниндзя…       — Ох, только не это! — на лице брата отразился искренний ужас. — Никогда больше так не говори! Мне в команду сунули придурка, который вечно орет про свой путь ниндзя. Поверь мне, оставив академию, ты ничего не потерял. Если ты думаешь, что стал слабее, это ерунда, ты сильнее всех, кого я там знаю. Знаний она дает по минимуму, только то, что способен усвоить безродный. Ты сумел создать пятерых клонов, значит, чакры у тебя в три раза больше, чем у меня. Для тебя академия была бы только потерей времени.       — Я жалею, что не смогу быть с тобой.       — Ты и так не смог бы, если б нас поставили в разные команды, а это случилось бы наверняка. Боюсь, этот болван на моем пути неизбежен, как рассвет. Не грусти. И пойдем уже в дом, съедим чего-нибудь.       А в доме Саске внезапно застыл с чайником в руке и озадаченным видом.       — Что такое?       — Я тут подумал… — он поставил чайник на стол, тщательно вымыл руки и сунул палец в воду.       — Не отвлекай меня, ладно?       Синдзи пожал плечами и полез в холодильник за рисом, рыбой и мазью — плечи чесались все сильнее.       — Получилось! — воскликнул Саске за спиной.       Чайник кипел и подпрыгивал на столе.       — Техника кипячения? Не знал, что такая есть.       — Я просто воздействовал чакрой на воду. Без техники, понимаешь? Вот как ты чувствуешь свою стихию, воду? Какая она?       — Подвижная…       — Да! И в этом ее сходство со стихией огня! Чем сильнее движение, тем больше огонь! Я подумал, что будет, если увеличить движение в воде?       — Получается, если движения в воде совсем нет, это лед?       — Да!       — А в огне? Если движения нет в огне?       Саске осекся, покачнулся и медленно опустился на пол, лицо застыло жуткой маской.       — Гниение. Если движения нет в огне, это гниение… со мной все в порядке! — он поспешил успокоить подскочившего Синдзи. — Я увидел кое-что… я обязательно расскажу тебе, когда сам пойму.       «…И хотя огонь и воду считают противоположными и враждебными друг другу, сходства между ними больше, чем между прочими стихиями. Огонь часто сравнивают с молнией, глядя на косвенные результаты — пожары, которые она вызывает. Но эти стихии подобны не более, чем горячий уголь и высекающий искры камень.       Воду же полагают близкой Земле, видя, как из земли рождаются родники. Но вода крошит камни и размывает землю, стремящуюся к единению и покою.       Вода может потушить огонь. Огонь может вскипятить воду и обратить ее в пар. Казалось бы, что может выйти из их союза, кроме взаимного уничтожения?       Огонь неистов, а вода спокойна, могут подумать те, кто не видел большого шторма.       Огонь обжигает, а вода дарит жизнь, могут подумать те, кто не встречал зараженного источника.       Ветер, земля или же молния равно могут усиливать любую из двух стихий. Раздувая пламя или направляя волны, создавая магму или грязевые ловушки, дополняя стремительным пробивающим ударом.       Что же в них общего? Движение. Вода подвижна, и даже в самом спокойном озере это движение не стихает. Так же и огонь меняется каждый миг…»       — Ну, что ж, в своих предположениях мы были правы, — Саске свернул свиток, устало потер глаза. Хоть он и был клоном, но фантомная усталость от длительного использования шарингана оставалась по-прежнему.       Синдзи тем временем сидел на столе и пытался понять, чем ощущения клона отличаются от ощущений реального тела. Сенсорика была в норме, и даже, как будто, усилилась…       — А это значит, что ты можешь попробовать освоить катон, а я — суйтон… что такое?       — Там, у ограды… мне кажется, там кто-то есть.       — Где?       — Со стороны полигонов.       Саске прикрыл глаза, напряженно к чему-то прислушиваясь.       — Ага… так… — и широко улыбнулся. — Этот кто-то, как он ощущается?       — Как… как ядовитая змея. Очень сильный и опасный…, но это, как сказать…       — Пассивная опасность? — предложил Учиха. — Его не трогают, и он не тронет?       — Точно! И еще любопытство… очень сильное. Саске, что это?       — Возможно, наш хороший союзник… тот самый, о котором я тебе говорил.

***

      Орочимару был заинтригован. Множество желаний боролись в нем.       Пару дней назад он получил от своего шпиона новые сведения о Саске. По словам Кабуто мальчик был нелюдим, но от общения не отстранялся. Очень умен и силен, но никогда не демонстрировал ум и силу напоказ. Хокаге несколько раз пытался заманить его в АНБУ, либо приставить надзирателей, но мальчик вежливо и категорически отказывался, несмотря на используемые Сарутоби приемы доверия. В последнее время к игре «заполучи себе Учиху» присоединились Данзо, клан Хьюга и даже двое старейшин — каждому из них захотелось иметь в своей оружейной коллекции такой ценный и редкостный экземпляр. И пока столпы общества увлеченно собачились друг с другом, Саске был в безопасности. Будет очень плохо, если старики договорятся…       Орочимару даже засмеялся. Договорятся? Ну и глупость ему в голову пришла! Несколько лет назад, когда клан Учиха был уничтожен, они сцепились над чужим добром, как собаки над костью — пока мальчишка не очухался и не призвал на помощь дайме и банковский клан. А Муромаса были силой, с которой считались все, и дело было не в деньгах и не в оружии — доверие, вот что было опорой этого дела. Доверие, надежность и кристальная честность.       Угроза с этой стороны — последняя в очереди.       Но есть и другие…       Мальчик стал генином. Его будут посылать на миссии. Да, за последним Учихой будет пригляд, но ведь в работе шиноби случается всякое. Залетного нукенина аналитики не предскажут. Равно, как и еще множество случайностей, способных угробить сколь угодно талантливого ребенка.       Кстати, между ним и инструктором команды что-то произошло… Хатаке выделял Учиху не просто, как гения, а как равного. Того, кто понимает. Саске посылал на миссии клона, и Какаши на это говорил лишь: Учиха знает, что делает. Обычно такие фокусы не дозволялись — а для Саске делалось исключение.       Учиха знает, что делает.       А знает ли?       Мальчик несомненно умен. Более того, Кабуто выделил его ум особо — так же, как умение молчать. Он влегкую разбирался в стратегиях работы чужими руками, умел говорить намеками и понимать их, хотя это явно не доставляло ему удовольствия. Мог ли он понять, кто на самом деле виноват в смерти его родных?       Если мог — Конохе можно будет начинать копать могилу…       Вот только не сочтут ли старики, не сумев поделить ребенка, что проще его уничтожить, чтобы не достался никому? Чтобы не успел стать сильнее, умнее, опаснее, не догадался бы, откуда тянутся ниточки, не вытащил бы на всеобщее обозрение их маленькие грязные тайны…       Орочимару хотел увидеть мальчика. Понять, действительно ли он понимает, или просто везуч и талантлив. Хотелось узнать все его таланты, научить, превратив из куска железа в прекрасный клинок. Хотелось защитить, затащить в самое надежное убежище, выдать сотню самых отборных девушек, и не выпускать оттуда, пока все они не будут носить его детей. Хотелось швырнуть в самый водоворот событий, посмотреть, как он сумеет вывернуться, сумеет ли пройти по леске между интригами старичья, фанатизмом старшего брата, общественным мнением, убеждениями и глупостями…       Хотелось, наконец, обрести настоящего Ученика, а не фанатичного последователя, глядящего на него, как монах на божество.       Решено. Он пойдет и посмотрит на свое будущее, хе-хе, тело. А Кабуто сообщать ни к чему. Мальчик такой ревнивый…       Эта дыра в заборе была, наверное, самым нелепым, что он видел в жизни. Запертые ворота, в последний раз отворявшиеся несколько лет назад, покалывающее ощущение мощного защитного барьера — и дыра. Две доски, отогнутые в стороны.       — Кай.       Дыра не изменилась.       Орочимару пожал плечами, призвал змею и запустил внутрь. Змея вернулась спустя полминуты с потрепанным свитком в зубах. На нем было написано «письмо для Орочимару».       После проверочных процедур не обнаружив ничего опасного змеиный саннин с помощью змей развернул свиток. Это и впрямь оказалось письмо — ни яда, ни печатей.       «Здравствуйте, Орочимару-сама. Я пишу это письмо больше на удачу. Может быть, вы его не найдете, что ж, так и быть. А если найдете, то будете иметь обо мне более четкое представление.       Я последний Учиха, и я распоряжаюсь огромными деньгами. И до первого и до второго есть куча желающих; пока мне хватает сил отбиваться, но думаю, это лишь потому, что за меня еще не взялись всерьез.       В последнее время меня пугают вами. Раньше для этой цели использовали Итачи, упоминали его вроде бы случайно, так, чтобы я слышал. Рассказывали о его преступлениях. Теперь перешли на вас и, как я смог понять, имеют в виду ваше желание препарировать меня ради знаний, либо использовать в каком-то киндзюцу.       О вас говорят, как о безумце, готовом на все ради науки. О ваших жертвах, о зарезанных детях. Но не мне, члену клана Учиха, повторять, как просто распускаются грязные слухи.       Не назову себя фанатиком знаний. Но вы интересны мне, как человек, который из героя войны, лучшего ученика Хокаге и одного из претендентов на его пост преобразился в сумасшедшего нукенина. Если я и впрямь вам нужен, вы можете прийти ко мне ночью. На камне под письмом есть предупреждающая печать, положите на нее записку. Мы можем встретиться здесь, либо в одном из пустующих домов.       У меня есть определенные обязательства, поэтому, что бы вы ни планировали насчет меня — отложите. Я никуда не денусь, и может быть, мы сможем договориться к обоюдной пользе.       С уважением,       Учиха Саске».       Откинув голову, Орочимару счастливо расхохотался.       — Я нашел тебя, Ученик.